Пол, усыпанный звёздами

Даша, сегодня мы с тобой решили полетать. Как-то очутились в моём родном городе, и я решил показать, насколько летать нетрудно и приятно. Обнял покрепче, чтобы не свалилась обратно, но дальше это уже не требовалось, возносило нас обоих, пусть и по моей воле.

Приятно было наблюдать, как всё вокруг медленно-медленно плывёт вниз, как миновали горки-весёлки, деревья, затем мы увлеклись объятиями, часть полёта проходила с закрытыми глазами, и вот уже показалась крыша пятиэтажки, почему-то вдоль усеянная крупными гирляндами, словно посадочная полоса. Дом же, мимо которого мы плыли вверх, из соседнего дворика и не думал заканчиваться, высотой был этажей 20, а ползли мы вверх чрезвычайно медленно — ощущалось некое напряжение с непривычки. Чувствовал усиливающееся трение и разгон набора высоты.

И мы разогнались — крыша соседнего дома проплыла гораздо более живо вниз уже без посадочных огней, но всё ещё чем-то подсвечивающаяся; первый же домик с такой высоты уже казался игрушечным. Программу минимум мы выполнили, но хотелось заглянуть за вершину непомерно больших деревьев, вымахавших поблизости длинной с оба выше упомянутых дома, поставленные друг на друга.

Ещё выше тех деревьев разветвлялась линия телеграфных столбов, по которым также некие рабочие, вложив колоссальный труд в 1913 году, проложили аналогичные крыше первого дома крупные гирлянды. Вообще, весь город замерцал неузнаваемо прекрасными, мелкими и крупными огоньками.

Я понял, что пора останавливаться, пока не закружилась голова, стал уноситься в бок, но мы набрали изрядную скорость и по инерции крайне бойко продолжали отдаляться от земли, город уже накрывала дымка первых облачков, расплывались и вновь фокусировались огоньки во всё вечереющем небе. Мы с гравитацией вот-вот возьмём верх, затерялся уже изначальный домик с его чуть более выразительным соседом внизу, оставалось надеяться, узнать хотя бы ландшафт родного города при обратном приближении. Неожиданно (может ли такое быть ожидаемо?) я обо что-то мягко ударился затылком, и в глазах потемнело.

***

Очнулись мы в коридоре с тёмными геометричными стенами и подсвеченным зёрнышками из пола. Мимо по пересекающему коридору следовала цепочка идущих друг за другом антропоморфных существ. Наверх смотреть было как-то больно, я и не стал пока. Ты была ещё крайне сонной, но я помог подняться и уговорил срочно проследовать в строй из совсем детишек-ребятишек, карликов постарше и редких крупных карапузов.

Если стены "нашего" коридора были чрезвычайно ровные, плоскостные, то в пересекающем наблюдалась ломаная структура, в выемках которой кто-то бережно расположил древнеегипетские статуи. При помощи некой оптической иллюзии в самом коридоре дико ломанная стена превращалась в обычную стену, вовсе не геометричную, но с выемками под статуи.

Чтобы не привлекать внимание, я сделал нас поменьше ростом. Тебе это не сильно требовалось, можно и так влиться в толпу, но хотелось сохранить пропорции и не париться потом с восстановлением.

Никого наше появление не удивило, отстали — с кем не бывает, а процессия как раз сворачивала и спускалась по тёмной винтовой и даже почти пугающе геометричной лестнице-чудеснице в подсвеченную снизу тьму. Ты нарочито крепко ухватилась мне за руку, ничего не говорила, но я знал, что и сам не отпущу ближайшее время — уж нам тут теряться сейчас последнее дело.

Цепочка просыпалась в огромный зал, достоянием которого высился в центре непропорционально крупный дубовый столик (столище?), ножки у него были толстеньки, низеньки, столешница ещё более толста и во сто крат удлинена по сравнению с весом. На столе величествовала гора бумаг — белых неисписанных листочков — и два моих давних приятеля как раз подходили взять себе по листику. Приятели казались невероятно свежими, лучезарными, махали мне, улыбались, смотрели на мир глазами, которыми, мне казалось, они этот мир уже никогда не увидят. Чудилось, как мы спустились окончательно в зал и стали искать "свою" группу, что этот огромный стол принял форму колоссальной деревянной ёмкости со сметанкой (обманкой?), ножки которой виделись ручками, и я боялся представить, что за существо могло бы поднять и поставить этот котелок на место. Смотреть вверх было всё ещё как-то неуютно.

Впрочем, это тоже была быстро миновавшая оптическая иллюзия, хотя приятели вскоре просвистели мимо остатков остановившегося строя с блинчиками сметаны в руках. У меня даже родилось предположение, что листки бумаги, если на них смотреть в поперечном движении, выглядят как блинчики сметаны. Я хотел было поделиться своим забавным соображением, но увидев в твоих глазах немые вопросы с нотками страха, решил оставить выяснение онтологического статуса неисписанных блинчиков до лучших времён. Хуже было от подкатывающего осознания места нашего пребывания, но эти мысли я гнал пока даже сам от себя.

Наша разношёрстная толпа карликов и великанов одного роста приблизилась к столику поменьше. Видя, что человек в широкой шляпе нас пересчитывает, я вызвался вперёд, отвлекая его взгляд от сверки со списками:
— Можно мы первые?
— А почему сразу двое?
— Близнецы. — перебил я поток возможных размышлений.
Этот ответ удовлетворил мужичка, жестом он указал на комнату, отмахнулся от нас: "Валяйте," — и принялся заново пересчитывать толпу, уже направляя за нами следом других ребятишек. Я надеялся оторваться раньше, чем начнут перепроверять, откуда взялись ещё двое и кто здесь не туда попал. Ты схватилась за руку ещё крепче.

К нам подсел один из юношей: "Не могу не заметить, что вы выглядите слишком взрослыми, у вас план или всё-таки отчёт?" Чтобы несколько обескуражить паренька, я ляпнул: "Второй шанс! — на что он с понимающим видом ответил, — Ого, счастливчики, я слышал о такой возможности, хотя и считал её мифом! Может и мне когда-нибудь доведётся... — я прервал его: — Поверь, оно того не стоит, но у нас выхода не было, и об этом тяжело говорить, так что давай не будем".

Я услышал за дверью приближающееся "да, они пошли сюда", радостно заметил пареньку: "Ну всё, нам пора!" — и, воспользовавшись случаем, увёл нас через дверь в противоположном углу комнаты.

Снова коридоры, коридоры-коридоры, попросил тебя искать то, что позволит нам спуститься как можно ниже, и ты посоветовала комнату с белой дверью, внутри было светло, безлюдно, хотя народ вот-вот нагрянет. Мне померещилось снизу отверстие ни то от мусоропровода, ни то от вентиляции, решил рискнуть и попросил тебя задержать дыхание — мы нырнули в это дующее отверстие, потревожив линии межкомнатной перегородки. Оказались мы фактически очень плохо спрятанными в шкафу, отверстие дальше не пропускало, а уменьшиться до его размеров не удавалось и было страшно.

В светлую комнату нагрянули поиски, даже пару раз приоткрывали шкаф, но ни во что не упирались в силу нашего ещё крохотного размера, потому внимательно не заглядывали. Кто-то даже выбрасывал маленькие коробочки в дующую дыру.

Как только движение снаружи стихло, мы выбрались и решили вновь двинуться ко второму выходу, не возвращаться. Коридоры-коридоры и снова крупный зал, ситуация ничем не лучше прежней, правда посреди него привлекал внимание оживлённой публики ни то фонтан, ни то торт.

Нам нужна информация. Была мысль разделиться, поспрашивать и встретиться у самой приметной достопримечательности, однако тебе отпускать мою руку не хотелось, а мне стало ясно, что наша связь, возможно, вообще единственное, что удерживает внимание на прежней жизни и не даёт затеряться, забыться в этом праздном мире. Также я переживал, что мы можем потом и правда встретиться: один у фонтана, другой у торта - даже находясь в одном месте попросту не узнать друг друга, можем также потерять всякое стремление вернуться домой.

Ты выбрала самую миловидную женщину и мы обратились к ней, мол, извините, совсем не варит башка, можете подсказать, как пробраться вниз. Она ответила, что уже давно оттуда и знает — ей как раз в противоположную сторону. Она уже слишком "твёрдая для тех мест", ходить становится больно, но почему-то ей хотелось ждать здесь. "Это странно, ждут меня, а не я, давно пора. Всё же могу вам помочь, я видела недавно несколько чудаков, которые тоже жаловались, что стали недостаточно мягкими и тоже искали путь вниз, может, вам с ними? Во-о-он они," — пропела она на манер ускоряющегося поезда.

Мы побежали за утекающей в чуть более низко расположенный зал, похожий на библиотеку, но полки под некоторым углом зрения казались поваленными набок и сдобрены не книгами, а разнообразными кушаньями. Большая часть ребят уже принялись кто кушать, кто листать страницы, я подобрался к тем, кто застрял в нерешительности. Некоторые ничего не отвечали и возвращались "наверх", другие с досадой смотрели на мышиную возню в библиотеке.

Один джентльмен с тростью простукивал тут и там полки, столы, стулья и в основном пол, будто желая что-то нащупать, притом видно было, он зрячий и прекрасно ориентировался в пространстве. Я надеялся отыскать общие интересы с этим пиджачком и не прогадал!
— Что вы, что вы, не горюйте, все черствеют с годами. Главное — выпишите подробный отчёт о приключениях снизу, с ним гораздо легче подниматься, начальству он не нужен, это для вас. Когда же вы поймёте, насколько листок вас отягощает — придёт настоящая свобода — тогда отправьте прошлое в трубу. Да вот только меня эти перспективы не устраивают! Я как-то столкнулся с одним товарищем, упал, отряхнулся и случайно взял чужой листок. Принялся это проверять, так ведь он пустой — ни строчки, только помятость и два загнутых уголка. Я извинился, вернул хозяину его "рукопись", взял свой — так ведь и на нём ничего не написано. Пробовал восстановить, исписал тонну ручек, а всё без толку. На них нельзя писать, и я полагаю, на них никогда ничего не написано. Вот вы-то свой читали?
— Вообще-то мы здесь по ошибке-недоимке, понимаете, мы...
— Тогда почему вы не внизу?
— Мы заблудились, не знаем дороги...
— Никакой дороги туда нет, вы просто недостаточно мягкие, чтобы провалиться вниз, а значит вам только один путь. Да и что вам там делать, внизу бродят другие ваши версии. — вновь не дал закончить мысль, видно, что ему больше нравится говорить, чем слушать. Я был рад неиссякаемому источнику информации.
— То есть как "другие мои"?
— На каждом этапе свой оттенок твёрдости, своё ушедшее сюда прошлое и встречаться с ним не нужно.
— Но вы-то продолжаете простукивать! Всё ещё надеетесь найти свой листок?

(Кажется, в этот момент ты окончательно потеряла сознание, пришлось тащить тебя на спине, что было немного неустойчиво)
Со словами "полетали, ядрён-батон", я отправился ко столу, попросив джентльмена продолжать свои поиски, а сам решил, хоть это и глупо, всё же "проскользнуть" на хотя бы на уровень ниже. Ничего лучше, чем натереться каким-нибудь жиром и попробовать приложить лицо к чему-нибудь твёрдому, может даже к полу, я не придумал. Нашёл тот кусочек масляной рыбы, она показалась мне крайне подходящей, натёр ладони и приложил к книгам - те в самом деле ответили большей мягкостью. Я сообщил о своём открытии пиджаку, попросил его натереть тебе щёчки, что помогло по крайней мере растормошить и привести в чувство.

Отметив, что мы возвращаемся, пожал жирную руку джентльмену, пожелал нам всем удачи, и мы с тобой приложили лица к двум понравившимся книгам. Было странно, абсурдно, смешно и зябко, но главное — сра-бо-та-ло! В глазах потемнело.