Прохождение Советской Армии

       
             (все совпадения случайны)

             из цикла "Хроники пикирующего Светловодска"



      полная версия с картинками  https://vk.com/docs-87908871




                Прохождение Советской Армии.

 
В армию можно сказать что пошел я сам, дотянув до 20 лет. Сказал военкому, что если он не выпишет наконец чертову повестку, то придется мне  идти вместо Советской Армии в тюрьму, ибо жить в одной квартире с непонимающим уличной политики отцом, стало уже просто невыносимо. А до того были отсрочки: из-за учебы в «бурсе» (ПТУ), потом из-за работы на заводе, потом еще была неудачная травма на тренировке – «перелом  головки 2-й пястной кости», очередная отсрочка из-за которой меня просто реально добила, так как это означало еще полгода жизни под одной крышей с любимым папой. Больничный я не брал (за всю трудовую практику на больничном я не был ни разу, это факт), просто выяснил что с пальцем, и подогнал под травму другой график тренировок. Сначала ходил на завод с короткой шиной, но потом просто туго перевязывал. Надо сказать, что эта травма беспокоит меня всю жизнь. Многие друзья уже отслужили, других устал провожать; а жизнь вокруг бурлила и становилась все опасней. Вот тогда-то я и собрался наведаться к майору Киму (нач военкомата), которого хорошо знал, в гости. Пошли вместе с другом Ковтуном, которого в армию не брали по здоровью – сердце и лишний вес (хотя брат его Олег служил в ВДВ, и тоже был моим другом).   

Кима я конечно знал, да и он меня видимо не успел еще забыть, ибо в прошлый призыв притащил я в военкомат блок дешевых сигарет с его прекрасной фамилией, который приобрел накануне в Киеве, и начал раздавать пачки задаром, очень громко приговаривая при этом нечто типа «Отдаю Кима на халяву! КимКимКим!! Налетай братва!  КимКим!!». Помню, что было весело. Мало того что это был горячо любимый всеми начальник, так еще и раздавался совершенно бесплатно. Не забыл он конечно тот концерт, хотя и сам тогда посмеялся, а Ким  был еще тем шутником.  Кроме прочего, пообещал я ему бутылку хорошего


               


                Радиозавод
коньяка, из тех что бывают в ресторане «Днепр», где работала мать моего друга Лапы. Хитрый майор ласково улыбнулся и чуть не плача поведал, что мой шеф (его дружок, однако, кто бы сомневался), нач. нашего ремонтно-слесарного участка «ШИХ» на родном моем Радиозаводе, насчет меня лично отдал ему особые указания, и просил его не забирать меня, потому что я ему очень сильно нужен. Плюс травма пальца, которая никак не проходила, потому что рука все время была в работе. К тому же, так называемых «недоборов» в те времена на территории бывшей УССР не было, а скорее наоборот, были сплошные «переборы». По тогдашней воспитательно-просветительской системе, призывали в первую очередь хулиганов, лодырей и бездельников. Но на их счет Киму уже названивали из других ведомств. 

То есть, пацанам предлагалось на выбор - либо тюрьма, либо армия.  Большинство из них соглашалось на армию.  Хотя могу точно сказать по опыту, что от этих разгильдяев – в подавляющем своем большинстве – в той самой Советской Армии и были основные проблемы – дедовщина и издевательства над нормальными, обычными молодыми призывниками. К тому же, многие из них все-равно попадали в тюрьму (или дисбат), но просто уже из армии. А по выходу из дисбата или тюрьмы, обязаны были дослужить оставшийся недослуженным в СА срок. Но хуже всего было то, что в армию забирали тогда даже бывших зеков, попавших на зону с гражданки, и которые конечно же привили там немало порядков и понятий прямиком из лагерей и тюрем. 


 


Да, в основном такие попадали в стройбат, (к ним относился и один мой друг, которого после тюрьмы быстренько забрали еще и в армию), но я служил в ЗРВ ПВО, в Ленинграде, а последние 1,5 года и вовсе в строевой части, с постоянной боевой «готовностью №1», и что было просто поразительно – бывших зеков только в нашем дивизионе было проядка 4-х штук. И именно такие как они прямо на моих глазах превращали Советскую Армию в то, чем она и была – из-за  этой  лагерной дедовщины парни просто реально боялись туда идти, откашивая от службы всеми возможными и невозможными способами. А родители им в этом интенсивно помагали.

Я лично принимал участие в переломе руки знакомому из соседнего двора, типа «на тренировке», что и в самом деле периодически случалось. Не взяли его тогда конечно, как впрочем и меня с моим пальцем. Я ему говорил - иди работай, и никто тебя не тронет. Женись, рожай двух детей – и свободен, как сопля в полете, ну и так далее. Но нет, через полгода он опять меня просит сломать ему другую руку. Я его тогда послал подальше, ибо просто ужаснулся, что же мне ему придется ломать дальше? И что он думает, что дотянет в таком режиме до 27 лет? В общем, ломал он свою руку тогда самостоятельно, ибо желающих больше не нашлось, и дошло даже до того, что народ просто стал от него шарахаться, как от чумового. А ломал он тогда свою неверную десницу и об угол дома, и падал с лестницы, и кувыркался с высоты, надеясь уже сломать хоть что-нибудь. Но переломы оказались ему не по зубам, и кроме ушибов, ссадин да синяков ничего на нем больше не наблюдалось.  Товарищ был крепкий, мы занимались вместе в подвалах боевыми. Но наверно дурак. Бывает. Думаю, что какой-нибудь мизинец мог бы сломать легко, но… имеем то, то имелось...
Случилось так, что последнюю комиссию мы проходили вместе.

Ранее все-таки договорились с майором, что повестку он мне даст, но на решение врачей  повлиять никак не сможет. С незажившим пальцем мне опять грозила отсрочка, но в тот раз я просто взял и подделал подпись и запись хирурга – последние скандалы с отцом придали решимости.  Были еще проблемы с глазами - из-за травм головы и самих глаз зрение было разным. Также был еще хронический бронхит, что конечно плохо, кто знает тот понимает. В ВДВ не попал по росту, 1см не хватило, а Афган тоже не попал, но попал как раз туда, куда было предписано не попадать по бронхиту – это были ЛВО (Лен.Воен.Округ) и ДВО (Дальний Восток), видимо из-за повышенной влажности этих округов. Но как раз в ЛВО я и угодил, что было лично мне очень даже на руку, ибо в Ленинграде  жили друзья и близкие родственники. Так что, я потирал руки.


А членовредитель этот – Фарик была его кличка – из армии пришел вместе со мной, и отмечаться в военкомат мы пришли одновременно, только с разных сторон. При этом я был в форме, а он уже в гражданке, и увидев меня стал обнимать, благодарить и горячо сокрушаться о том, каким же он был дураком.
Дальнейшая его судьба мне неизвестна.


 

Нара, Ковтун (с ним ходил за повесткой), Рома, Славик, Лапа
 
Парни заносят меня в автобус. Фотографировал Олег Зайцев

 

Славик (Дакота), я, Олег Зайцев, Рома Денисов (моряк)

Повестку я получил, шеф мой был очень расстроен, но передал мне с товарищем из нашей бригады трудовую книжку и премию в конверте (все это я сразу отдал матери, даже не рассмотрев, что в трудовой на первой странице нет печати, и уже намного позже, при оформлении пенсии, это сыграло свою роль).


               

                Первая страница трудовой без печати                ПТУ, завод, армия, ЗаАЭС…
Шестого мая были проводы (на которых я собрал последних друзей и одну подружку –Ларочку, сестру товарища, она тогда была 3-м классе, а дружили мы с самого ее рождения).

Надо понимать, что к тому времени мои отношения
с отцом испортились
до такой степени, что возвращаться из армии я не собирался вообще.


 
Ларочка

Потом отвезли нас в другой город на сборный пункт, где какого-то черта опять заставили проходить врачей, и мне вкапали тогда в глаза какую-то дрянь, от которой зрачки расширились так, что не только на ярком майском солнце, но и вообще среди белого дня находиться без черных очков было просто невозможно. Но очков у меня не было, глаза резало как песком, брызгали слезы и спасался только в темной казарме, где мы парились до праздников (9 мая), также водили нас на «Чапаева» и другие черно-белые старые фильмы, чтобы убить время. 

Знакомых было там много, попался и один паренек из нашей школы, младше меня, который все кусал локти, ругал армию, а потом ночью вдруг перелез через забор и смылся домой. В последствии я узнал, что поехал он пьяный кататься на мотоцикле, и разбился насмерть. Лютик была его кличка. Подобных случаев было немало.

… два солдата из стройбата заменяют экскаватор,
два солдата ПВО вам заменят  хоть кого …


Далее собрал наш «покупатель» отряд, и поехали мы по жд через Киев на Ленинград. Земляки с моего города в отряд не попали, но были парни с Кременчуга, и держались мы вместе. Доехали весело, часть оказалась ремонтной базой всей автоколонны ЛВО, с так называемой «полугражданской» организацией, но под нолем, то есть секретная.  Имелось там два ангара с ПТВ и ПАРМом (передвижная авторемонтная мастерская), это когда в машинах установлены все станки и прочее необходимое оборудование для ремонта техники в полевых условиях.  Я работал в ПАРМе, приводил в порядок большой штамповочный станок, который у них имелся. До армии я как раз этим последнее время и занимался (если не учитывать всякие отдельные задания шефа – мелкие ремонты и реставрация всего что только можно, плюс неизменное изготовление охотничьих ножей и вечно теряющихся ключей).

Но это все потом, а пока мы были еще на «карантине», до присяги, и нас «старики» не трогали, но уже присматривались и принюхивались, типа кто-есть-кто. Точно так же, как когда-то присматривались и принюхивались и к ним самим. Традиции, куда от них деться.
Кого-то уже ласково просили постирать робу, подмести, заправить кровать и так далее, и внимательно отслеживали реакцию.  До армии я тесно общался с друзьями, которые уже отслужили, и получил от них массу полезной информации, которая как раз тогда и пригодилась. Назывались мы «гусями», после присяги стали «чайниками», «шнурками» и так далее – как я потом понял, в разных частях были свои названия. Никаких «запахов, духов и слонов», как на картинке ниже, у нас не было (1981-83).


 

Кто не был- тот будет, кто был-не забудет
730 дней в сапогах.

 Войска ПВО: сами не летают и другим не дают

На присягу отвезли нас в другую часть, в учебку Девяткино. Были мы там до лета, а саму присягу приняли 31 мая. Все это время нас «готовили к службе», то есть издевались над нами так, как только это было возможно.  Понимая, что проходили через это все поголовно, приходилось терпеть. Любимым развлечением для наших инструкторов было гонять нас гусей на победное «взятие высоты», то есть: наваливают на нас всего и побольше, плюс еще в охапку свернутый матрас с постелью, и запускают бегом на гору, которую видимо специально для этого веселого упражнения и построили.

Взятие проводилось до тех пор, пока все не оказывались наверху, ничего не потеряв по дороге. Но такое случалось крайне редко, а весь склон горы обычно был усеян тряпками, котелками, лопатами, пилотками, сапогами с торчащими из них портянками, матрасами, простынями и конечно подушками, куда ж от них деться от родимых.  Так что, по большей части прекращалось это цирковое представление только тогда, когда главный дрессировщик сам уже начинал уставать орать и давать направо и налево подбадривающие пинки по мелькающим и кувыркающимся тут и там задницам. Однако, все равно было весело. Стрельбы же проходили на ура, наконец-то я настрелялся, все разумеется на отлично, даже отправили в часть благодарность и собирались отдавать меня в снайпера, но из-за нестабильного зрения и бронхита этот вариант службы к сожалению не проходил.


…снится деду водки таз, и Устинова приказ…


 


- Та ты шо, Юрко!? – изумлялся мой друг и земляк, старший прапорщик  с вкусной фамилией Галушка, когда я его упрашивал внести меня в список под сокращение, которое проходило в нашей части. – И шо тебе здесь не нравится? В увольнения к сестре – пожалуйста, организация почти гражданская, девки вон у вас пьяные под кроватями ночуют. Только мечтать про такую службу! 
- Петрович, я от этого всего бардака сбежал с гражданки, здесь оно мне просто не надо. Будьте так любезны – нахрен меня отсюда, и желательно в самую строевую часть в мире, чтобы служба была настоящей службой, а не черт знает чем.
А вот по Галушке можно и поподробней.
Он все любил повторять, кивая на два своих любимых склада ангарного типа:
-  Вон там из запчастей можно собрать целую «Волгу», та ты понимаешь?
- И покрасить – добавлял я, вспоминая вечные толпы подозрительного вида полу-гражданских типов, осаждающих эти самые ангары и внятно требующих краску. Также, краска по ночам неслабо просачивалась и через проходную (КПП), ловко передаваясь из одних липких рук в другие (была она в маленьких бочонках, но воровали в основном в виде банок и бутылок). Подобные ночные посещения мы разумеется в журнал не вносили. Впрочем, через КПП просачивалась далеко не только лишь одна краска. А все буквально, что только можно было украсть и вынести, а лучше конечно - и намного надежней - вывезти на машине.

Однажды, будучи в наряде на КПП, лежал я там на втором этаже за столом, и конечно же мирно спал, на то оно и служба.


Солдат спит – служба идет


 


Очнулся от грохота железных ступенек, и увидел входящего Галушку.
- Ты шо, спишь, Юрко? Гудю, гудю, а нихто нэ видкрывае! Давай, нажимай быстрей на кнопку, и смотри же того - ни гу-гу! Поняв?
- Как обычно, товарищ старший прапорщик! Есть ни гу-гу!
Галушка отдышался, воровато выглянул на улицу, быстро хлебанул холодного чая с моей кружки и прогрохотав ступеньками вниз, влез в свой бобик. Ворота отъехали, и когда он уже был за ними. я вдруг отчетливо услышал раздавшийся из-под тента машины поросячий визг. Тут же припомнилось, что из последних приплодов в бывшем при части свинарнике, была отдана строжайшая команда новорожденных никуда не записывать, и ни в какие ведомости не вносить.
- Вот чертяка, поросят затырил! – восхищенно подумал я, закрывая ворота и снова устраиваясь на столе поудобней. Больше всего меня бесили девчонки, приходившие по ночам к своим армейским дружкам, и из-за которых никогда было в наряде не выспаться.

Только сон приблизит нас к увольнению в запас

      

Фотографии из первой части (не считая учебку). У старого бункера и ворот того самого КПП

 
КПП был примерно таким

Ибо, приходилось их иногда выискивать до подъема и выковыривать из всяких неожиданных мест. А таковых не только в казарме, но и вообще по всей части было огромное количество. А на задворках, там где была территория «хозрасчета», вообще были дебри непролазные, катакомбы и старые бомбоубежища.  Бывало (не в мое дежурство), что вылазит вдруг на построении с утреца, из какой-то пропущенной следопытами – дневальными или караульными хитрой замаскированной щели, такая вся довольная девочка, с наглой ухмылкой до ушей, не понятно во что одетая и явно в чужих сапогах. Ну и что с такими прикажете делать? Разве что не поставить на довольство и махнуть на них рукой, как на какой-нибудь побочный эффект.  Если не пропустят ее через КПП, то все-равно проникнет, через другое место. В общем, вот так и жили. Был в части бассейн возле бани, кинозал тоже на втором этаже, как и КПП.  Смотрели там помню фильм «Вам и не снилось», самый первый прокат. Искали потом слова песни (Р.Тагор), подбирали аккорды на гитаре…

 

Не было только своей столовой, ходили (маршировали) в соседнюю часть.  Бегали по утрам тоже за территорией, по шоссе, туда и обратно. Организация хоть и полугражданская, но гоняли нас старики хорошо. Ну бегом я занимался и до армии, этим меня было не испугать, а вот друг мой Эрик (Мацпанс) из Риги, добегался до того, что пришлось его комиссовать. Был он очень большим человеком, с огромной головой, ну просто динозавр. Но загоняли его деды так, что стал он кожа да кости, страшный и жалкий, а потом схватило вдруг сердце. Поехал домой в итоге, приглашал в гости. Был он до армии хозяином коктейль-бара. Я всегда его защищал, насколько это было возможно. В поддержке у меня был один из дедов, земляк из соседнего города, и это мне часто  помагало.  Физподготовка была на свежем воздухе, приезжал регулярно тренер из Ленинграда, тренировал нас по боевым.

                Кто служил в армии, тот в цирке не смеётся

 


А на выходных тренировали нас старики. При этом мы:

1 - хоронили бычки, 2 - тушили пожар, 3 – копали окопо - ямы. 4 – просто тупо бегали.

1 - Бычки хоронили, если кто-нибудь случайно не туда кинул окурок, ну или сбил пепел - это уже по настроению наших стариков-разбойников. Тогда этот злополучный бычок ложился в огромные железные носилки для картошки, четверо их брали с двух сторон, остальные были в эскорте, и начиналась торжественная часовая пробежка от  задворок до ворот и обратно. При этом носители носилок не менялись, что было конечно плохо. Потому что спотыкаться и заваливаться начинали они уже обычно на десятой минуте. В общем, через час кувырканий выстраивались все на заднем дворе, а самые злостные и неаккуратные курильщики брали лопаты и начинали рыть могилу. Самую настоящую. Потом туда сваливали бычок, и закапывали, устанавливая крест с надписью «вечная память».

2 – Пожар тушили тоже не без определенного юмора, и даже при этом как-то присутствовал сам папа – начальник части. Это тоже была своеобразная физическая подготовка. Для этого упражнения брались конические пожарные ведра, и нас бегом запускали в одно из старых бомбоубежищ, наполненных водой. Надо было нам быстро набрать воды и еще быстрей выскочить обратно и бежать в заданный район пожара, ну и тушить его, выплескивая воду. Поставить ведро и слегка отдышаться было невозможно, ибо ведра эти не стояли. Изобретателями не было такое чудо предусмотрено.  Продолжались эти бега до тех пор, пока чутким организаторам не надоедало. После чего нас выстраивали, и помню речь папы, хитро ходящего перед нами - валящимися с ног, сползающими, бредящими и цепляющимися друг за друга.
- Что, устали?
- Так точно, товарищ капитан! (И.О. командира части был тогда капитан Козлов. Ну, и кличка у него была соответствующая).
- А доказать? Сказать-то легко, но запомните: поверить в то что вы действительно устали, лично я смогу только тогда, когда вы не сгибаясь будете чесать колени! Ясно?
- Так точно, ясно!
- Чешем! Не сгибаемся! Получается?
- Никак нет, товарищ капитан! Это невозможно!
Вот такими шутниками были наши командиры.

3 – Еще рыли окопы и ямы, по выходным и праздникам. Одни  рыли, другие сразу же шли следом и зарывали обратно. Все просто и надежно.

Также, по настроению чутких тренеров, во всех случаях могло быть ласково предложено нам надеть либо одни только противогазы, либо полностью костюмы химзащиты…

Главное, чтобы солдат всегда был чем-то занят. Тяжело в учении… как говорится…



      

4 – Просто тупо бегали. Впрочем, иногда не просто тупо, но еще и в противогазах.


До сих пор вспоминаю все это с некоторым юмором, хотя понятно конечно, что основная масса солдато-населения планеты воспринимала бы подобное не иначе, как издевательства. 

В той части были увольнения, также возили нас на экскурсии в Ленинград, были и на Авроре, и везде по городу. А на Авроре кстати так никогда больше и не был, хотя город посещал регулярно. Попал я с той части и на свадьбу сестры, на Ваське в кабаке «Мишень» посидели очень даже неплохо.  Плохо только то, что кабак рано закрывался, и поэтому почти ничего не съели и не выпили, ушли оставив полные столы. Долго потом вспоминал по армейской голодухе те заваленные едой столы… А в «Мишени» я таки досидел до каления, когда добирался в часть из окружного госпиталя («Губа на Садовой»).

Да и проводы свои часто вспоминал – тоже ничего не ел тогда и не пил. Снились в кошмарных снах все эти торты, салаты и жареные курочки… Это надо было знать всем – если проводы, то жрать надо до упаду. Чтобы потом, голодая весь первый год, было что вспоминать. Насчет пить не знаю, это уже сугубо индивидуально. Хотя перед дорогой в любом случае желательно не злоупотреблять... аукнется.

Следующие напряги со стороны стариков (многие из которых были по факту намного моложе меня, что слегка напрягало) – это отбирание содержимого посылок, сигарет и прочего добра. Почту привозили в Стрельну, забирал ее наш почтальон - литовец Лея, которого сразу же на КПП встречали деды и узнавали, кому что пришло вкусного и полезного. Дальше ясно. В связи с чем я дал команду матери ничего мне в ту часть не присылать. Вообще.

 


Деды в той части не забывали никогда и про другую добрую местную традицию,
с красивым и многообещающим названием «Золотой Дембель».
Это - когда перед выходом в свет делают веселую «темную», где-нибудь в укромном месте, а бывало в моей личной практике, что и прямо в собственной его родной и любимой кроватке, прямо с рядом мирно сопящими его подельниками…  Так что, при всех доступных тренингах, красную черту эти черти старались не переходить.


Так же, ходили парни в Стрельну в самоволки, предварительно меняя эмблемы на «бабочки», то есть шоферские.  Патрули водителей не трогали. Вообще-то у нас были знаки связистов на петлицах. Пару раз и я выходил в рейды, но потом перестал, мне и так было нормально.

               

                водители                связисты

Особенностью части был конечно частичный хозрасчет. Имелись своя теплица и свинарник. Работали там люди из специального хоз.взвода, их никто не трогал, жили своей жизнью. А вот боровов огромаднейших, кастрировать помогали мы нашему фельдшеру Лехе, хоть это и было очень непросто… В общем, привел я штамповую машину в рабочее состояние, доделал все ножи и ключи, и ушел под сокращение. Собственно, и сама та база была в скором времени расформирована полностью. Видимо проворовались очень сильно товарищи прапорщики, не интересовался подробностями.

…курить я начал в армии, но не потому что нравилось, а потому что некурящие вкалывали без перекуров…


 

Дальше была другая часть, в общей сложности уже третья за всю службу, и наконец последняя. Как только меня выгрузили там из машины, так сразу возникли местные старички, желающие быстренько наложить на меня лапу. Но узнав, что полгода уже отслужено, сразу все и разошлись, бурча и сильно на меня надувшись.

По сути, эта часть, как таковая, находилась в военном городке за забором с колючей проволокой.   Наших там было 4 дивизиона (в 4-х этажном здании-казарме), остальные – это уже другие части. Также на территории  была школа прапорщиков, жилой массив, кинотеатр, магазины, отдельные корпуса для иностранцев – много их там ползало, учились на наши ракетные комплексы и все такое. Так бы и черт с ними, только вот пройти по городку невозможно было со спущенным ремнем, или в сапогах с гармошкой – сразу ловили и наказывали. То есть, понять было невозможно, кто идет – то ли молодой, то ли дед, ибо все застегнутые и затянутые одинаково. Ну потом я начал чисто по делам не ходить, а бегать – типа посыльный. Взял что - нибудь в руки и побежал. Бегунов уважали, не трогали. Со временем обнаглели мы до того, что начали бегать парами. Ничего, патрули быстро и это приняли, привыкли. Добежали с друганом до «чахи» (чайхана), скинули с плеч столы, стулья, или что там еще можно было вынести из казармы, отдышались, объелись плюшек с лимонадом, икнули, опять взвалили вещи на спины и бегом марш обратно, чтоб в столовую не дай бог не опоздать.  А пешком бы не дошли, повязали бы сразу. Для посещения чахи нужно было иметь специальную записку, так же как и для посещения кинотеатра, магазина, и тем более – для выхода наружу, если вдруг прибыли гости.

Будучи в городке жили мы строго по внутреннему распорядку. Суть была в том, что вся наша основная работа была в лесу, на боевом дежурстве (БД), а в городке сидела отдыхающая вахта, некоторых людей из которой отправляли в разные караулы – или по самому городку, или на лесную базу (24-й Ремзавод). Из оружия были карабины СКС, со штык-ножами, которые я метал всегда и везде, где только мог.  Я в караулы не ходил, занимался там оформлением и делал ребятам наколки. Ну колол я народ и на БД, в сокращенном расчете.

Колол везде и всех подряд, за батон и лимонад.

 
Учхоз. Военный городок. кпп


Так совпало, что как раз шел на дембель наш художник Саня Туманов, который делал татуировки по имеющимся трафаретам и тому подобному барахлу. Народ естественно впал в панику, хоть он и приезжал время от времени (жил где-то недалеко) и доделывал, доводил до ума и все такое, пока я не оказался рядом и не спросил, почему он работает только по трафаретам. Они ведь все одинаковые, никакого творчества, да и ходят все как инкубаторские, или как лошади с одним клеймом. Подумали на эту тему и решил он мне передать все свои дела, проверив предварительно мои возможности. Я тут же сделал несколько эскизов на темы его трафаретов, только уже от себя. Все зрители просто взвыли от восторга, и далее уже и деды, и урки местные, и многие люди даже из чужих частей, все они попали ко мне в лапы. Рисовал именно то, что кому желалось, и набивал (черной морозоустойчивой тушью) иглами, которые точил и обматывал тончайшими шелковыми нитками сам.

Друзьям делал даром, но это уже было типа «неофициально», и приходилось даже поначалу (до года службы), колоть ночью под одеялами, с фонарем. А с дедов и прочих брал если не деньги, то еду и сигареты.  За наколки, кстати, очень сильно наказывали, поэтому работа считалась опасной. С нашим призывом конечно делился всем чем мог. В самоходы не ходил, никогда мне это не нравилось. Постоянная боевая готовность №1, какие к чертовой матери могут быть самоходы.  Физподготовка была там просто зверская. Даже специальные


               


Комплексы упражнений разучивали - прямо как каты в боевых - их там несколько было, все по уставу и по армейским спец. пособиям.

 
 

Подобный городок был на БД

Собственно, в чем и отличие настоящей строевой части – в настоящей службе. А бег доводили до 2-х часов без перерывов, ну иногда с перерывами на отжимания. По два часа бега я практиковал потом и на гражданке.  Но в сапогах… это конечно было нечто невозможное. Речь не шла уже о пресловутом «втором дыхании», там было реальное чувство, что легкие просто отсутствуют напрочь. А по прибытии в казарму охватывала такая смертельная усталость, что хотелось упасть и заснуть. Парни еще умудрялись прямо на бегу курить, под конец службы и я так делал. Была у нас в казарме спортивная рота, от СКА, участвовали эти спортсмены на разных соревнованиях от округа, а командовал ими наш майор-спортсмен Смирнов. Так эти самые спортсмены-чемпионы и прочие, просто падали на наших тренировках, даже будучи в кедах и в спортивной форме. Говорили, что это просто нереальные нагрузки. Мы все там были как минимум КМСами в то время. Некоторые сдавали на КМС по правилам и получали значки. Но лично мне это было не интересно. Хотя в беге меня не побеждал никто, хоть на выносливость, хоть на скорость. Ну до армии я бегал по пересеченной местности, тренировки тоже были очень сложные. Плюс еще с детства ходил в манеж в секцию легкой атлетики, включая кучу соревнований и т.д. Так что не удивительно, что было мне полегче, чем подавляющему большинству. Передавал ребятам то что знал, с упором на правильное дыхание, занимался с молодежью.

Что я не любил, так это лыжи.  Летом мы по готовности и во всеоружии из городка добегали до базы (4км), там еще 1км от одних ворот до других, ну и уже в самой базе разбегались все по своим рабочим площадкам. А зимой? Вот это уже было совсем плохо. Достаточно того, что хватались лыжи какие попадутся и конечно же без палок. Как результат, из-за неподогнанных креплений ноги стирались в кровь, что мало волновало нашего майора Смирнова, который бодро бежал на своих личных дорогущих беговых импортных чертовых лыжах. К тому же, местность там между городком и лесом была далеко не ровная, так что приходилось порядочно напрягаться и много кувыркаться. Уже добравшись до рабочего места и отработав готовность, я заходил в бокс, снимал бушлат и выжимал его точно так же, как когда-то выжимал кимоно после нелегальных тренировок в подвалах. В общем, после каждой такой готовности половина дивизиона хромала, и я всегда говорил, что все это неправильно. 

               


Бегать мы умеем, говорил я Смирнову, все это знают, но никто никогда не знает, учебную играют тревогу, или настоящую боевую. И как работать солдатам с нарывами на ногах, если вдруг действительно окажется боевая? Почему бы не загрузить народ в машину и не довезти по-быстрому до базы? Зачем издеваться? Да, не любил я майора Смирнова, и не люблю я до сей поры чертовы лыжи. Смотреть даже на них не могу.

Короче говоря, в городке я оставался не очень долго, определили меня на БД в лес, и очень хорошо я там прижился. Сначала работал на заправке горючим, но потом перешел на воздух, там спокойней было в том плане, что горючка случайно не капнет на голову, которая после этого почему-то вдруг становится лысой. Но в остальном сильно тихо и на воздухе не было – при заправке (емкость за стеной бокса 400 атмосфер) стравливается через клапаны лишний воздух, а это был такой чертовски громкий и резкий выстрел, что новенькие просто падали на пол и делали лужи от страха. При этом все трубы покрывались слоем снега в палец толщиной. Подробностей работы не помню, давно дело было.


 

ЗРК СА-75
       

                Заправка воздухом

ЗРК С-75 – надежное оружие, проверенное в бою.

Зенитный ракетный комплекс С-75 стал не только первым перевозимым комплексом, но и первым в мире ЗРК, принявшим участие в реальных боевых действиях. На его боевом счету первые сбитые самолеты противника. Он первым стал экспортироваться за рубеж. ЗРК С-75, как и последующие системы зенитного ракетного оружия, разработанные Александром Расплетиным, оказали большое влияние на международную обстановку в 1970–1980 гг. Кроме сбитого 7 октября 1959 г. системой С-75 в Китае разведывательного самолета RB-57D, 16 ноября 1959 г. под Волгоградом автоматического дрейфующего аэростата, 1 мая 1960 г. под Свердловском самолета U-2, счет боевым действиям система С-75 продолжила на Кубе, когда 27 октября 1962 г. ЗРК С-75 уничтожил еще один самолет ВВС США – стратегический самолет-разведчик «Локхид U-2». Во время вьетнамской войны (1964–1975 гг.) ЗРК С-75 показал себя во всем блеске. Только за один 1972 г. комплексом С-75 был уничтожен 421 американский самолет, в том числе 51 бомбардировщик В-52. Генеральный конструктор академик Александр Андреевич Расплетин очень гордился этой системой зенитного ракетного оружия.

 
Да уж. Было чем гордиться, и мы гордились. Работали мы с друзьями на разных площадках в лесу, но в городке жили все вместе, наш дивизион был на первом этаже.  С Серегой Раздобурдиным (Бурдин, Бурда) мы в основном  таскались по чахам и магазинам, также бил я ему на БД наколку, но это уже отдельная история. С Эдиком Ниязовым все больше в спортзале, на железе, турнике и брусьях, там же занимались с молодежью и со всеми желающими, включая прапорщиков и офицеров.

Уж и не знаю, кому тогда взбрело в голову поставить меня вместе Бурдиным в наряд по охране офицерской столовой… Но зато запомнилось. Шел снег и было холодно, а в какое время года все это происходило, черт его знает. Там подобное может быть и в октябре и в мае. Ну и в январе конечно же. В общем несли мы охрану хорошо. Метали в березы штык-ножи, бегали и прыгали, ну и обходы делали – он свой участок смотрел, а я свой. Наряд ночной, днем там естественно охранять нечего, столовая работала без выходных. Как и где отдыхали, если отдыхали вообще, я не помню. Помню, что запах вкусной и такой полезной для нежного солдатского здоровья выпечки, просто будоражил мое воображение.

- Серый! А ну смотри, чтобы никого. Мысль есть.
- Давай, а что еще придумал?
- Ощущаю, что вон то окно не закрыто – сказал я и направился по снегу к заявленному окну. Потому и решился, что некоторое время назад начался снегопад, и именно он отмел все сомнения.
- Думаю, что до утра следы заметет.
Я крался к окну, а Бурдин водил головой по сторонам, чтобы не пропустить какой-нибудь патруль. А этих дармоедов там хватало.  Подошел, дотянулся до створки и толкнул ее – открыто! Просто мухой взлетел на подоконник, распахнул пошире и присмотрелся. Как раз подо мной был железный стол, на него я и слез в туго намотанных портянках, оставив сапоги снаружи. После чего начал внимательный осмотр помещения. Как и ожидалось, обнаружены были в шкафах поддоны с булками, коржиками и всякими другими чудесами выпечки, бережно накрытые пленкой. Возможно, напекли лишнего, либо не смогли развезти по точкам. Долго не думая начал набивать пазуху и карманы, выбирая с разных мест, чтобы не было сильно заметно и с надеждой, что еда не была заранее посчитана.  Убрал видимые следы, вылез, прикрыл створку плотно на место, влез в сапоги и спрыгнул наконец на землю. Бурдин ждал меня весь дрожа от жадности, но держал уже в руке какую-то веточку, для сметания снега. Я забрал у него ветку и пыхтя от плюшечного груза слегка прошелся сверху по следам, разбросав пушистый снег по сторонам. И прямо на глазах стало все заносить идущим все сильней снегопадом. 
- Даже если что-то и останется из следов, ну и что из этого? – я наглел просто на глазах, и оба мы уже интенсивно пережевывали хоть и сухие, но зато бесплатные и  такие вкусные и хрустящие продукты хлебного питания. – Объект охраны – на то оно и объект, чтобы следов вокруг него много было.  В смысле – наших Бурдин с тобой следов.
- А не следов чужих. Воров.
- Вот-вот. Только не воров. Ага.

Утром сдали охрану первым появившимся работницам, расписались и ушли. Остатки выпечки - то что в нас уже просто не влазило, отнесли в казарму и отдали дневальным парням, у которых даже мысли не возникло спросить, где мы все это богатство  раздобыли.  В столовой все было тихо, пропажу никто не обнаружил. А если и обнаружил, то никому не сказал, и возможно устроил какую-нибудь ловушку на будущее, но больше и у меня подобных мыслей не возникало, ибо хорошего, как говорится, понемножку. Так оно надежней.

 
С Бурдиным на БД, сзади спортивный городок.

Серега Раздобурдин, друг мой лепший, не переставая донимал меня с «орлом на всю грудь», о котором якобы бредил с самого своего  глыбокого и трудного детства…

- Юрка! – орал он в казарме нашего сокращенного расчета на БД в лесной базе. – Ну-ка мне сигаретину, быстро отдал! – и идет так нагло, фестивальным шагом, не глядя по сторонам и слегка ухмыляясь, предвкушая очередную словесную перебранку.
- Та на бери. Для тебя ничего не жалко. – Лениво отвечал я, доставая пачку «Астры» из кармана гимнастерки. – А орла уже не надо? На грудях твоих белых. Хреново без него-то, того и гляди – еще в дом не впустят. По дембелю. Хаха.

 
Курилка на БД. Бурдин 4-й слева, я 2-й справа
- Гыгы! – согласились со мной и редкие зрители, обычно это были дневальные и дежурный.  Глядя на мелкого, хотя и чрезвычайно наглого Бурдина, я просто натурально боялся делать ему наколку. Да еще и «на всю грудь»… Бывало, что и без «всех грудей» народ падал в обморок, намного при этом будучи комплекциями покрупней Бурдина. Да уж, со всяким приходилось сталкиваться. У одних быстро все приживалось, с другими приходилось париться очень долго, чтобы довести рисунок до идеала.  Но вдруг поймал я волну, и решил наконец покончить с этим делом раз и навсегда. Хлопнул в ладоши, и пошел открывать кладовку, где были спрятаны фотоаппарат на 72 кадра («Чайка 2м»), наборы для наколок и прочая мелочь.

 
На БД, Бурдин 2-й слева, я 1-й справа

Надо сказать, что этот аппарат чуть позже у меня отобрали, но не из кладовки,
а из-под подушки. Да, подушка моя - согласился я тогда – но фотик не мой.
Враги подсунули. На том и закончилось. Фотографировать в части было запрещено, о чем даже в подписках всех наших упоминалось.

   

Бурдин конечно обрадовался, собрались мы и пошли на природу, в спортивный городок. Рисунок орла утвердили, получалось что-то типа этого, только крылья выходили на плечи.

 

Усадил я его на лавку и начал рисовать ручкой, сначала общий вид, масштаб и расположение, заставил его подвигаться, чтобы увидеть как будет двигаться и сам орел.

Ну это не тот эффект конечно, а вот кошачьи лица, рыси там, пантеры,
или девочки с пантерами - если натянуть кожу, то кошка начинала
скалиться, или улыбаться, ну и так далее… Подсмотрел я такую наколку на руке моего друга Нары, еще дома на гражданке, ну и внедрил так сказать идею в жизнь.
На ура прошла, к слову.

Подготовил к работе иглы и начал отбивать потихоньку контур клюва, натягивая хорошенько кожу и так далее… Ну что сказать? Вот с этим клювом и остался Бурдин на всю жизнь, так как в аккурат по его завершении сполз он весь белый как ватман под скамейку. Взял я его на руки, потащил в здание сокращенного расчета в умывальник и сунул головой под воду. Потом пришедшего уже в себя орла нашего ненаглядного отнес наверх в казарму и уложил спатки. 

А до дембеля нашего, однако, оставалось уже  немного.

 

Сидели мы однажды мрачные в казарме БД на табуретках, перед черно-белым телевизором, в аккурат после похорон дорогого Леонида Ильича, и пытались себе представить, что оно будет дальше. В телевизоре собственно пел Антонов, но мы его не слушали, прикидывая варианты будущих правителей Отчизны.  За нашими спинами неистово заламывал руки молодой лейтенант, нервно причитая:

- Ну ребятки! Ну зачем вам здался этот толстый мужик с гитарой? Ну вы ж не смотрите все равно, ну переключите! Там же футбол!!

Никто из нас ничего не собирался ни смотреть, ни тем более переключать, ибо лейтенант был наказан. Плюнув, он таки развернулся и направился в штаб. Авось там его допустят к футболу.

Штабные на нас были тогда в большой обиде, после того как была к ним запущена «торпеда» в виде нашего средне-азиатского страшного черта Мудрахимова, которому дали топор и приказали идти на черный ход и рубить дверь, ибо пацаны потеряли ключи и не могут выйти из здания. Узбек взял топор и пошел рубить, а мы прозвонили дневальному по штабу и  сообщили волнительным голосом, что наш Мудрахим сошел с ума, забрал топор и пошел рубить всех в штабе к чертовой матери. Какой переполох тогда поднялся, как мы повеселились! Но просек наши потуги тот самый лейтенант, сидевший тогда в комнате дежурного по БД, и быстро среагировавший на наш радостный смех. Выглянув в окно и рассмотрев солдата  с топором, он сразу метнулся за ним, и на том все закончилось, хоть в штабе тогда и натерпелись страха.

- Ну ниче. Запустим Мудрахима в другое  место. Идея хорошая…

На выходных устраивали штабные крысы для нас ПХД (парково-хозяйственный день), чтобы сильно войска не расслаблялись. Что хорошего было в БД, так это полное отсутствие там начальства, которое пребывало все в военном городке.  А в штабе на выходных мог иногда появиться его начальник, подполковник Базаев.  Возник он как раз тогда, и объявил ПХД. А сам пошел в лес, проверять состояние площадок. Вообще он не сильно любил ходить, в связи с чем как-то раз вдруг неожиданно заявил нам на построении, в начале вахты, что нам придется сделать так, чтобы он, не сходя с порога штаба, видел все караульные вышки вокруг.  В переводе на солдатский язык с базаевского это означало, что придется нам делать просеки в дремучих местных лесах. И весьма себе неслабые просеки. От порога штаба, и в направлении всех вышек. А было их всего штук 5, не считая ту, которую было видно с дороги у штабного порога, и которая вела ко вторым воротам – к выходу на территорию самой базы.

От первых ворот до вторых был 1 км., по этой дороге мы бегали по утрам и не только, если объявляли тревогу. Ну, лес валить мы начали тогда, но должен признать, что сам же начальник свой приказ и отменил. Но намучиться мы успели, расчищая дикую чащу от вековых огромных стволов, а потом еще и перетаскивая их куда подальше на плечах, падая в буреломах и еще при этом кто-то был выше, кто-то ниже, и нагрузки на плечи были у всех разные. У одних кожа была содрана в кровь, а другие просто висели и их носили вместе со стволами… Но да, спорить не стану, все-равно нам было весело…

В общем, ПХД… Это когда все в помещении должно блестеть – полы, плафоны, стены, потолки, окна, мебель, койки - по нитке, идеально заправленные, туалет с умывальником отбелен окислителем, ну и так далее. К несчастью, тогда были дежурными по «сокращенному расчету» мы с Эдиком Ниязовым, моим другом и тренером. Устав от борьбы без правил, садились мы с ним и за шахматы, в которые он очень любил выигрывать, а мне было это дело по барабану. Чего – чего, а шахмат я насмотрелся с младенчества. Папа был шахматистом, мастером и чемпионом. Насмотрелся до такой степени, что сам выучил ходы всех фигур, самостоятельно. Впрочем, читать я тоже учился сам, но это отдельные все истории. А сейчас взяли мы на себя контроль за пыхтящей вокруг работой. Умывальник и туалеты проверял я, а в казарме давал чуткие наставления Эдик.

   
Эдик внизу в центре, я первый сзади слева (городок)              Я второй слева, Эдик крайний справа (БД)

   

Мои друзья на БД (редчайшее фото казармы «сокращенного расчета»)



Проверили мы с другом выполненную работу очень внимательно и никаких огрехов не обнаружили, вроде  бы все выглядело просто идеально.

Благо, хоть не пришла Базаеву на ум шальная мысль облагораживать территорию… Когда-то и траву серую красили зеленой краской – и это не анекдоты, а нормальная и правдивая армейская реальность – и кирпичи старые обновляли, и поребрики красили вдоль дороги 1 км., и при этом пока двигались вперед, сзади все белила (известь) смывало потихоньку вечным мелким дождем… Но главное – это не то, что мы зря трудились.  Ибо…

В армии ничего не происходит зря, по крайней мере до того момента, пока не   остановится время. А если часы тикают, то какой-бы дурью солдата заниматься не заставляли, время в любом случае работает на него. А если прошел день, значит служить уже осталось на день меньше… Вот примерно такая философия и помогала выживать.  Даже практически в невыживаемых условиях…

Но как-то в тот раз пошло все не так. Пришел начальник штаба, мы построились, Эдик строевым вышел ему докладывать, и тут вдруг Базаев – подпольная кличка у которого была Кирпич, из-за поразительного сходства его лица с этим полезным предметом – заявил обалдевшему Эдику, что он не правильно поднимает ногу, и вообще плохо ходит строевым шагом. Обалдели конечно все от этой новости, а Ниязов развернулся на исходную, и чеканя шаг, с задранными выше головы носками, один из которых едва не задел нос самого Кирпича, подошел для доклада повторно. Начальник доклад принял, и прямо не сходя с места начал крутить своим кирпичом, осматривая результаты нашей генеральной уборки. Ну, здесь мы были спокойны, ибо никто не умел наводить порядок в казарме лучше нас с Эдиком.

Я тогда обратил внимание, что взгляд его кирпичных глаз остановился где-то ближе к потолку, а на знаменитом его лице появилось некое подобие улыбки.

- Ну все, хана – толкнул я локтем соседа – попались нахрен. 

В том месте, куда смотрел довольный Базаев, висел  отмытый плафон. Чистый, белый и сверкающий. Но черт бы все и всех нас побрал, если я не видел – с трудом веря глазам своим, но тем не менее – что с этого самого плафона, лениво перебирая своими липкими ногами, слазил вниз по паутинке хоть и маленький, но все-таки паук. А это уже был залет.

Кирпич стоял уже под пауком, с торжественно поднятым вверх перстом своим указующим.

- Ну что, хана. – Повторил он мое недавнее предположение. -  Это ненормально. – Паук смотрел вниз на голову Кирпича и раздумывал, что делать дальше. – Ну так вот, други вы мои лучшие, защитники вы наши. Кто-нибудь сможет мне доказать, что теперь с этим делать? Или мне сейчас идти и составлять срочное сообщение в Организацию Объединенных Наций, чтобы они там у себя нашли прибежище для обитающего здесь – палец тычет чуть не в самые глаза испуганного насекомого, и слегка поразмыслив  -  семейства бездомных пауков.

Дальше было все ясно без слов. Снова тряпки, мыло, швабры, поиски злосчастного семейства пауков и так далее, то есть выходной был угроблен напрочь. Чего собственно Кирпич и добивался. Дома видать что-то не срослось с женой, а на пауках наших решил оторваться. Нехорошо конечно с его-то стороны, но опять же – день прошел, и… черт с ним.

Дембель  все-равно стал еще ближе…

«спи солдат, спокойной ночи, дембель стал на день короче»

 
   
 Базаев на базе в 2008г. Сзади КПП (первые ворота)

 
Военный городок (1980-е)

 

                Здание «сокр. расчета». База БД 2008г.


 

 
Штаб. 2008г.