Пища в Токио

(Апокаллиптический рассказ)

Всё началось десять лет назад, когда над Токио впервые появилось то зловещее облако — тёмная, неподвижная масса, похожая не столько на атмосферное явление, сколько на живой организм. Оно висело в небе, словно гигантская опухоль, пульсирующая мягкими волнами света, будто внутри него что-то дышало. Его края были рваными, словно опалёнными, из них вытягивались тонкие нити пара, похожие на щупальца туманной дымки. Цвет облака менялся: от металлически-серого до глубокого фиолетового, переливаясь, как поверхность огромного морского существа, выброшенного на высоту.
Люди сначала смотрели на него с любопытством. Думали — редкое природное явление, может быть вулканическая пыль, может — химическое облако. Но любопытство быстро превратилось в ужас, когда из его глубин начали вытягиваться длинные чёрные отростки — гибкие, бесшумные, движущиеся с пугающей точностью. Эти щупальца хватали людей прямо на улицах, уносили их вверх, в недра облака. Крики, мольбы, бегущие толпы — всё это стало новой реальностью. Паника охватила мир, и привычный порядок рухнул всего за несколько недель.
Армия отреагировала мгновенно. В небо поднялись самолёты, вертолёты с огнемётами, беспилотники, распыляющие химические реагенты. Танки обстреливали облачную массу ракетами, а учёные разрабатывали всё новые смеси, призванные разрушить её структуру. Но облако не реагировало ни на давление, ни на температуру, ни на огонь. Оно втягивало в себя любые токсичные вещества, словно использовало их как ресурс. Его поверхность поглощала снаряды, как вода — камни.
Стало очевидно: это не газ, не пар, не физическое явление. Это — форма жизни, адаптированная к движению атмосферных слоёв. Нечто, что могло жить в воздухе так же свободно, как рыбы — в океане. Природа Земли не могла породить нечто подобное… и когда учёные обнаружили в Тихом океане остатки распавшегося метеорита, многие поняли: источник пришёл извне. Возможно, это существо пришло на планету случайно. Возможно — целенаправленно.
Теперь Токио, как и Париж, Ташкент, Сидней, Сантьяго, Филадельфия и десятки других городов, превратился в мрачное, тревожное пространство — полуподземный мир выживших. Сверху постоянно тянулись узкие дымчатые нити облака, и каждый знал: достаточно одного невнимательного шага, одного выхода без подготовки — и ты исчезнешь.
Люди носили плотные маски, многослойную одежду, закрывающую кожу, перчатки и защитные капюшоны. Это было необходимо не только от угрозы сверху, но и от токсичных газов, которыми облако насыщало воздух. Эти испарения были побочными продуктами его жизнедеятельности — и они вызывали ожоги, галлюцинации, рвоту, иногда мгновенную смерть.
Улицы стали пустыми и тихими. Даже днём над ними нависала тревога, будто сам воздух стал врагом. Дома превратились в крепости: окна завешены стальными ставнями, двери усилены, вентиляция снабжена фильтрами. Люди выходили наружу лишь по крайней необходимости, а каждый шаг сопровождался постоянным взглядом вверх — туда, где скрывалась живая тень.
Ежи Макатуси был одним из немногих, кто осмеливался регулярно выходить на улицы. Мужчина средних лет, с крепким сложенным телом и выносливым, загрубевшим лицом, он выглядел так, будто всю жизнь шёл против ветра. Короткие тёмные волосы, немного седины на висках, внимательные глаза — быстрые, словно у человека, привыкшего всегда быть настороже. Его руки были сильными, жилистыми, с обветренной кожей, а походка ровной и уверенной.
Ежи работал тем, что продавал хот-доги и доставлял горячую еду людям, которые боялись высунуться наружу. Он двигался по городу на своём старом, но надёжном мотороллере, обвешанном фильтрами и металлическими пластинами. В прицепе были печь, продукты, генератор.
Работа была страшной, смертельно опасной — но спрос на еду не исчез. Наоборот: горячая пища стала символом нормальной жизни, остатком тепла в холодном мире. Люди знали Ежи, ждали его, благодарили как героя. И со временем он стал для многих больше, чем курьер. Он стал символом того, что даже в эпоху облачных чудовищ, исчезновений и страха человечество не сдаётся.
Его передвижная лавка для хот-догов была не просто рабочим местом — она стала почти членом семьи. Небольшая тележка, обшитая металлическими пластинами и покрытая следами многочисленных ремонтов, служила ему верой и правдой. На ней висели лампы-фильтры, а сверху — импровизированный навес из огнеупорной ткани, защищавший от токсичного дождя. Здесь всё было под рукой: контейнеры с сосисками, подогреваемые от маленького генератора, коробки с мягкими булочками, баночки горчицы и кетчупа, салфетки, а также небольшой портативный радио-детектор, который иногда тихо потрескивал, предупреждая о повышенной активности облака.
Ежи уже давно привык жить настороже. Каждый вдох через фильтры маски напоминал ему, что воздух вокруг — яд. Каска с вмятинами, полученными в особенно тяжёлые дни, защитный костюм с усиливающими пластинами — всё это стало частью его повседневного облика. Он выглядел как солдат, но вместо оружия его главным инструментом был гриль.
Сегодня был обычный день — насколько вообще можно говорить «обычный» о городе, где смерть могла обрушиться сверху в любую минуту. Ежи стоял у своей тележки, аккуратно переворачивая сосиски, когда услышал знакомый свистящий звук, похожий на тянущийся скрип металла. Он напрягся, поднял голову.
Высоко над ним облако снова «проснулось». Его поверхность дрогнула, как кожа огромного живого существа, и из глубины медленно начали вытягиваться новые щупальца — тёмные, блестящие, скользящие в воздухе, словно в невидимой воде. Они спускались плавно, лениво, но от их медлительности было только страшнее: охотник, уверенный, что добыча никуда не денется.
— Опять они, — пробормотал Ежи, с досадой вытирая ладонь о рукав.
Он быстро достал из-за пояса мощный электрошокер — массивный прибор с двумя длинными излучателями. Для облака это было единственное, что причиняло хоть какой-то дискомфорт. Убить — невозможно, но задержать, отпугнуть — вполне.
В этот момент к тележке подошёл старик. Он был очень худой, согбенный, словно ветер готов был сломать его пополам. Его маска была старой, потрёпанной, края давно растрескались. Сквозь покрытые пылью стеклянные вставки виднелись глаза — выцветшие, но удивительно живые. В них стояли страх и одновременно тёплая благодарность, будто сам факт, что Ежи до сих пор готов кормить людей горячей едой, давал ему надежду.
Одет старик был в длинный плащ, покрытый пятнами от токсичных осадков. Его руки слегка дрожали — то ли от возраста, то ли от постоянного напряжения, в котором жили все горожане.
— Один хот-дог, пожалуйста… — сказал он тихо, оглядываясь на небо так, будто ожидал, что смерть слетит оттуда в любую секунду.
— Сейчас, — кивнул Ежи и ловко вложил горячую сосиску в мягкую булочку.
Но старик не успел протянуть руку. Щупальце с влажным, жутким шорохом — будто кто-то рвал сырое мясо — резко сорвалось вниз. Оно двигалось быстро, на порядок быстрее, чем обычно. В воздухе пахнуло озоном.
Ежи действовал почти инстинктивно: развернулся, поднял электрошокер и ударил по щупальцу разрядом. Послышался треск, яркая синяя дуга пробежала по поверхности чудовища. Оно дёрнулось, выгибаясь, словно ужаленное, и резко отпрянуло обратно в облако. В следующее мгновение раздался пронзительный, вибрирующий крик, от которого у Ежи заложило уши.
Старик, дрожа всем телом, наконец схватил хот-дог.
— С… спасибо, — пролепетал он и поспешил прочь, постоянно оглядываясь.
— Будьте осторожны! — крикнул ему вслед Ежи.
Затем он снова закрепил электрошокер на поясе, сел на свой мотороллер и тронулся дальше. Светящаяся реклама на тележке, защищённая толстым стеклом, мигала мягким жёлтым светом: "ГОРЯЧИЕ ХОТ-ДОГИ — ЕДА ЕСТЬ. ЖИЗНЬ ЕСТЬ".
И пока облако неспешно извивалось в небе, Ежи продолжал свой путь среди страха, дыма и токсичного ветра — один из последних, кто всё ещё держал этот город живым.
Солнце медленно клонилось к закату, и последние лучи, пробиваясь через рассыпанную пыль и дымку, ложились на металлические стенки лавки. Ежи начал собирать свои вещи, бросая быстрые взгляды на небо. Он знал: с каждым часом оставаться на улице становилось опаснее. Ночью облака словно просыпались — становились злее, быстрее, голоднее. Но у него было ещё несколько заказов, и кому-то, в тишине осаждённого города, всё ещё нужна была еда.
Он закрепил на поясе свой старый, но верный электрошокер, проверил рюкзак — контейнеры были тёплыми, аккуратно уложенными. После короткого вдоха он разблокировал мотороллер и нырнул в узкие улочки, где стены домов будто сжимались вокруг него, пряча в трещинах нечто живое.
Проезжая мимо полузаваленного здания, он услышал за спиной влажный, липкий шорох. Сердце ухнуло вниз. Обернувшись, Ежи увидел, как из-за угла скользит длинное, извивающееся щупальце, свежее, словно только что сотканное из чёрного тумана. Оно тянулось прямо к нему.
— Чёрт возьми, только не сегодня! — выдохнул он, спрыгнув с мотороллера в последний момент — дальше железный друг всё равно бы не пролез.
Он рванул вперёд, петляя между переулками, едва избегая быстрых, резких ударов щупалец, которые с глухими хлопками били по стенам, оставляя на них влажные, темнеющие следы. Ежи знал эти улицы лучше, чем свою квартиру, и именно это спасло его. Добравшись до первого адреса, он забарабанил в дверь кулаком.
— Доставка! Быстрее!
Дверь распахнулась почти сразу. В проёме стояла женщина с взъерошенными волосами, её глаза были красными от усталости. Она схватила пакет, будто спасательный круг.
— Спасибо! — крикнула она, и дверь тут же захлопнулась. Словно она боялась, что вместе с запахом еды в дом просочится ужас снаружи.
Ежи прижался к холодной стене, пытаясь вернуть дыхание, а затем, убедившись, что тени вокруг неподвижны, побежал дальше. Щупальца, обиженно шипя, отправились в другую сторону — искать добычу попроще.
Остаток маршрута прошёл в тревожной тишине. С каждой минутой тени удлинялись, ночь надвигалась мягко, но беспощадно. Ежи доставил последний заказ и поспешил обратно к своей лавке. Когда он вернулся, небо стало уже полностью чёрным, а редкие уличные фонари мерцали, будто вот-вот погаснут.
Он выключил печь, перевёл дыхание и закрыл ставни лавки. В этот момент его будто накрыло странное, неуместное спокойствие. Он поднял голову: облако всё ещё висело над городом, бесформенное, пульсирующее, но на секунду оно казалось менее живым, менее голодным. Может быть, это был всего лишь короткий вздох мира между бесконечными охотами.
Вздохнув, Ежи завёл мотороллер и направился домой. Шум двигателя казался ему сейчас единственным здравым звуком в ночи. Он знал, что завтра всё повторится. Он снова выйдет на улицы, снова будет сражаться, снова готовить и доставлять еду тем, кто прячется за стенами.
Потому что в этом мрачном, апокалиптическом мире маленький лучик надежды может оказаться самым ценным. И Ежи верил: если он продолжает двигаться вперёд, то и город — каким бы мёртвым он ни казался — всё ещё жив.
А облака… облака будут здесь всегда. Непоколебимые, вечные. Часть нового мира, который людям пришлось принять — и с которым им теперь предстояло учиться сосуществовать.