Атланта. Глава 2. 10

— Опять опаздываешь? Сегодня столько раненых привезли, что домой, боюсь, мы попадем не скоро. 

Переодеваясь, Толик не смог сдержать своего негодования по этому поводу.

— И что ты сказал Ковалец? — с довольным видом переспросил Глеб, бросая украдкой взгляд на свое отражение в зеркале, чтобы оценить, как сильно были видны на лице следы вчерашней попойки.

— Я сказал, что тебя забрал к себе в ассистенты Степанюга… Ну, она от меня и отстала.

— Молодец! — похвалил его приятель, поражаясь столь славной выдумке. — Я на твоем месте  никогда бы до такого не додумался.

Находившийся в этот момент рядом, Новиков фыркнул от возмущения, услышав подобную несуразицу.

— Но учти, это будет последний раз, когда я оказываю тебе услугу, — предупредил его на всякий случай Толик. — Иначе мне голову оторвут.

В том, что Степанюга согласиться принять участие в его авантюре, Глеб не сомневался. Осталось только найти  этого старого дурака и заранее с ним обо всем договориться.

Здесь только один человек с энтузиазмом предавался своему ремеслу. И это был Рудольф Новиков, который загоревшись однажды идеей стать когда-нибудь настоящим хирургом, с таким напором взялся за дело, что окружающим она даже начал казаться фанатиком своего дела. Ни Толик, ни сам Глеб подобной самоотверженностью похвастаться не могли.

Предаваясь нелегкому госпитальному труду, от которого казалось, им не было покоя ни ночью, ни днем, Рудольф переживал только за одно: чтобы янки не добрались до штата, где осталась его больная мать. Что же касается остальных земель и угодий, то на судьбы других людей ему было совершенно наплевать. Там солдатня могла свирепствовать сколько угодно: сжигать, грабить, мучить, убивать население, главное, чтобы они не дошли до территории его родного дома.

Получая довольно противоречивые сведения о событиях, разворачивающихся на фронте, он не переставал ужасаться последствиям дальнейшего отступления армии конфедератов.

Одни вещали, что вражеские войска давно вошли в упоминаемый штат, и установив там свой порядок, планировали наступление на следующие, другие утверждали, что янки ещё слишком далеко, чтобы в полной мере перехватить власть в штате, тем не менее даже таких противоречивых по контексту новостей оказалось достаточно, чтобы загнать молодого человека в ступор, и все ещё находясь под впечатлением историй, о том, что творили войска с местным населением, он приходил в такое отчаяние, что позволить себе трудиться с прежним пылом уже не мог. А больше всего его раздражала полная безучастность к происходящему ровесников.

Несмотря на сдвигавшуюся к центру Югу линию фронта, они жили своей прежней жизнь, с той разницей, что им на всем теперь приходилось экономить, мирясь мысленно с потерей знакомых, часть которых была либо убита, либо захвачена в плен.

Подтрунивая над его серьёзным видом, ребята тщетно пытались увлечь парня в беседу. Надменно поджав губы, Новиков подхватил с собой хирургические инструменты, и проигнорировав встречные вопросы бывших однокурсников, покинул помещение.

— Что это с ним? — усмехнувшись, переспросил Толик, подмигивая в сторону коллеги.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Глеб. — У парня переутомление на почве бесперебойной работы ассистентом хирурга, вот и начал пороть горячку.

Будучи в курсе положительных отзывов об успехах коллеги на медицинском поприще и его ответственном подходе к делу, которое не сыщешь, пожалуй, даже у самого опытного специалиста, он не упускал возможности лишний раз очернить его «доброе» имя. Смертин, относясь к подобным вещам попроще, на зазнайство Новикова попросту закрывал глаза.

Убедившись, что с его внешним обликом вроде все в порядке, Глеб направился к двери, когда в следующий момент она открылась, и в помещение с сияющим видом ворвалась Маша. В её руках был сверток со снедью. Завидев Толика, который не успел ещё выскользнуть из комнаты, она мгновенно ринулась к нему.

По-прежнему стараясь завоевать его расположение, будто и не было никакого танца с Олькович на благотворительном балу, она продолжала таскать ему стряпню собственного изготовления, включая всякие пряники, кренделя, и прочее изделия домашней выпечки, пока Толик, устав от её ненавязчивых ухаживаний, в один прекрасный момент начал вовсе избегать её общества, не зная, как ещё отвязаться от девицы, которой не мог ответить взаимностью.

Так что всякий раз, когда рядом появлялась Маша, намереваясь «порадовать» его своими кулинарными «шедеврами», горестно вздыхая, Смертин старался покинуть её компанию под различными предлогами, лишь бы не обидеть её напрямую. 
 
Нет, с самой едой было все в порядке, — он ничего не имел против неё, просто ему не нравилась та настойчивость, с которой коллега пыталась его добиться. Все-таки со своим выбором он уже определился, и менять свое решение Толик не собирался. Но порой ему было так трудно отказаться от той снеди, которую она готовила…

Конечно, повышенное внимание со стороны такой простушки льстило его самолюбию, и сам Смертин не имел ничего против, чтобы Маша готовила ему завтраки, обеды, ужины, чистила и вылизывала сапоги, но в качестве своей будущей избранницы он её не видел, хоть убей.

Да, Маша прекрасно готовила, и порой он находил её вполне милой со своей предупредительностью, но как же она была бесцветно-однообразна по сравнению с яркой Олькович, манившей его словно цветное колибри. И сделав единожды ставку на привлекательность внешней оболочки, душевными качествами Маши, ровно как и её хозяйственностью парень решил пренебречь.

Однако столкнувшись с духовной пустотой очередной избранницы, не падал духом, и, разочаровавшись в одной кокетке, пускался на поиски другой, надеясь найти желаемое.

Окончательно убедившись, что «соблазнить» Толика едой сегодня вряд ли получиться, Капустина повернулась в сторону Глеба, но тот даже не удостоил взглядом протянутый ему сверток, как всегда погруженный в собственные мысли.

— Это еда для простолюдинов. Я такое не ем, — брезгливо поморщившись, ответил он ей в снобистской манере.

И это, когда солдаты на передовой были вынуждены довольствоваться солониной и сухарями, а то и вовсе жевать батат и коренья топинамбура за неимением лучшего под рукой, если пополнить запасы еды вовремя быстро не удавалось. И пытаясь произвести на окружающих ещё больший эффект, прежде чем покинуть помещение, поправляя воротник, Глеб добавил: 

— Я не люблю мучное. К тому же не привык есть на ходу, и где попало. А чтобы твоя стряпня не пропала даром, предложи её Новикову или Фролову. Думаю, они не откажутся.

Обменявшись с Толиком насмешливыми взглядами, в котором читалось красноречивое: «Как она всем надоела!», он поспешил выйти в коридор.

Оставшись наедине с Машей, Смертину ничего другого не оставалось, кроме как сдавшись под натиском её бесконечных просьб, таки заглянуть в сверток и попробовать пирожные. 

Очутившись в коридоре, Глеб отправился на поиски Степанюги, чтобы договориться с ним по поводу утреннего опоздания, натыкаясь на косые взгляды остального персонала.
Благодаря средствам родителей, он ещё мог позволить себе одеваться элегантно, и со вкусом, а то время как штатская одежда его коллег давно носила следы первой починки.

Именно из-за контрастности его щегольского вида, чересчур бросавшегося в глаза, бывшие однокурсники старались держаться от него подальше, осознавая, как несуразно смотрятся они в своем тряпье на его фоне. Если бы и к своим обязанностям он относился с таким же энтузиазмом, как и к уходу за внешностью, то предвзятое к нему отношение со стороны окружающих, возможно, изменилось. Но поскольку возня с грязными и обовшивевшими бородатыми мужчинами во время очередной операции не доставляла ему никакого удовольствия, он больше не стеснялся выражать в открытую свое истинное мнение по поводу происходящего.

Преодолев путь до лестницы, Глеб собирался подняться на второй этаж, но заметив в конце коридора «сестренку», которая будучи погружена в свои размышления о Гордееве, шла вперед, ничего не замечая вокруг, повременив со своим первоначальным маршрутом, он решил подождать её здесь.

У девушки был странный вид, но выглядела она настолько преобразившейся, что даже старое ситцевое платье, которое она специально надевала для посещения госпиталя, нисколько не портило её свежий внешний облик.

В течение дня он пытался заговорить с ней, но каждый раз натыкаясь на её молчаливое отчуждение, был вынужден отступить назад. С завидным упорством игнорируя все его попытки к примирению, на протяжении всего дня Валерия держалась с ним так, будто его вовсе не существовало.

Притаившись за углом, Глеб подождал, пока она подойдет поближе, и заранее сымитировав «случайное» с ней столкновение, преградил ей путь.

— Чехова, послушай, давай помиримся, я серьёзно.

Увы, ей сейчас было явно не до него.
 
— Ты хочешь, чтобы я рассказала обо всем твоему отцу? — воскликнула она, устав сдерживать себя в проявлении праведного гнева. — И чтобы помимо твоих опозданий в госпиталь, он был в курсе также твоих пьянок?

Бросив на сводного брата презрительный взгляд, и не обращая никакого внимания на таскавшихся туда-сюда санитаров с носилками, ни на солдат, рассевшихся в углу, и терпеливо дожидающихся своей очереди в плане медицинской помощи дойдет и до них, она бросилась прочь. Догнав девушку, Глеб схватил её за локоть.

— Подожди, но я ведь извинился уже за вчерашнее перед тобой…

— Послушай, мне не нужны ни твои извинения, ни ты сам! — резко развернувшись, бросила ему в лицо Чехова. — И знаешь, почему? Потому что ты — пустое место! Ты — никто!

— А кто не пустое? Твой Гордеев?! — с досадой переспросил он, надеясь совсем на другую развязку разговора.

Оттолкнув его, девушка бросилась прочь, стараясь как можно скорее исчезнуть с его глаз.

— Увидимся вечером! — окликнул он её на прощание, переживая сейчас далеко не лучшие времена.

Не теряя надежды на примирение с ней, Глеб собирался найти Степанюгу, но столкновение с Ковалец, разыскивавшей его по всему госпиталю, чтобы лично проконтролировать, на месте он или нет, изменило его планы.

Смерив молодого человека прохладным взглядом и поджав губы, женщина попросила его последовать к ней в кабинет.

— Будете ругать? — с издевкой осведомился Глеб, пряча руки в карманы брюк.

— Хуже, — процедила она, поражаясь его фамильярности и бесстрашию.

Понимая, что избежать «возмездия» в этот раз не получиться, парень неохотно поплелся за помощницей его отца.

Глава 2.11

http://proza.ru/2024/06/05/654