Чем ночь темней, тем ярче звезды. Глава 5

Глава 5

Парк «Звезда», бывший когда-то самым живописным уголком города и любимым местом отдыха горожан, выглядел голым. Большинство деревьев вырубили на дрова, а те немногие, что остались и не погибли от радиации, скорее всего погибнут от слишком низкой температуры. Гостиничный центр пустовал, и только ветер зловеще завывал в разбитых окнах — в надежде поживиться хоть чем-то многие обшаривали подобные базы, оставляя после себя разгром. А полное отсутствие людей в обычно многолюдном парке делало его еще более зловещим.
Зато здесь нашлось подходящее место для бурения скважины. А благодаря тому, что сюда давно никто не ходил, им никто и не помешает.
На расчищенной от серого снега площадке в глубине когда-то живописного, а теперь разоренного парка, несколько человек не покладая рук работали ручными бурами. Роман выполнил свое обещание: обеспечил их и бурами, и зарядными устройствами к ним. Правда, буров было всего три, но долбить промерзлую землю было неимоверно тяжело, и они постоянно сменяли друг друга. Работа продвигалась медленно — а учитывая, на какую глубину предстояло бурить, убийственно медленно, — но продвигалась.
Вениамин тоже принимал участие наравне со всеми, хотя его и пытались отговорить. Но он упрямо настоял на своем. Сейчас не время для привилегий — их уравняла общая беда.
От ударов бура о твердую как камень землю сотрясались все кости, а потом ужасно болели руки и плечи. От слабости, вызванной постоянным недоеданием, хотелось бросить всё и лечь, свернувшись в клубок. И постоянно приходилось заставлять себя работать дальше. Каждую секунду делать волевое усилие, которое с каждой же секундой давалось всё тяжелее. А от потраченной энергии есть потом хотелось еще сильнее.
Бурили всю оставшуюся зиму и большую часть весны. К маю земля, хотя и не оттаяла совсем, стала всё же помягче, и бурить стало легче. С другой стороны, к этому моменту они окончательно обессилели и любое физическое напряжение давалось с невероятным трудом. Но они не сдавались.
Лето не принесло с собой тепла — температура не поднималась выше плюс двух, — но, по крайней мере, уже не такой невыносимый мороз как зимой, и люди перестали замерзать насмерть. Маленькое, но улучшение. Улеглись бури, и сквозь черные тучи изредка, на короткое мгновение даже появлялось солнце. Поначалу они обрадовались — после бесконечной полуночи увидеть солнце было счастьем, — но быстро поняли, что радоваться нечему. Озоновый слой был сильно поврежден, и солнце не грело, а сжигало. Даже короткое его появление могло вызвать ожоги. Одеваться старались так, чтобы не оставалось незакрытых участков кожи — лицо, выходя на улицу, прикрывали, чем придется, — но это помогало только на короткий промежуток времени. Для более долгого пребывания под солнцем требовались защитные костюмы, которых почти ни у кого не было. Поэтому на улице старались не задерживаться.
Еще не дойдя до скважины, Вениамин услышал возбужденные голоса. Он насторожился — в нынешние времена можно было ожидать чего угодно, — но быстро понял, что голоса радостные. Приблизившись, он обнаружил, что люди сгрудились вокруг скважины, заглядывая в нее и весело переговариваясь. И все с открытыми лицами и руками. В данный момент небо было затянуто плотными тучами, но всё же.
— Зря вы открываете кожу, — заметил Вениамин. — Облака смягчают действие солнечных лучей, но не защищают полностью.
К нему живо повернулось несколько сияющих лиц. И все пропустили его слова мимо ушей.
— Владыка! Мы добрались до воды! — объявил Роман. — Надо только проверить, насколько она чистая.
Виталий Сергеевич покивал, уже держа наготове счетчик радиации. Вениамин улыбнулся — действительно прекрасная новость. Копание скважины продвигалось так тяжело, что порой у него возникали унылые мысли, что они никогда не доберутся до воды. А вот добрались же!
Пока Роман опускал и доставал обратно счетчик радиации, все замерли, задерживая дыхание и не отрывая от него глаз.
— Годная! — наконец объявил Роман, широко улыбаясь. — Можно пить хоть прямо сейчас.
Воздух сотряс дружный крик ликования, и все принялись обниматься.
Осталось только установить колодезный ворот, чтобы черпать воду, но это уже мелочи.
Конечно, вода не решала все проблемы, и им по-прежнему было почти нечего есть, но всё же облегчала положение. Хотя бы от жажды можно больше не мучиться. А главное, эта небольшая победа подбодрила людей, вселяя в сердца надежду и стремление бороться.

***
По городу поползли слухи о некоей не то секте, не то просто группе, которая занималась людоедством. Вениамин не вполне доверял этим слухам. То есть он допускал, что от постоянного убийственного голода некоторые могли дойти и до таких крайностей, но чтобы это превратилось в ритуал, некую темную религию? По крайней мере, не хотелось в такое верить.
Однако пришлось.
Вернувшись поздним вечером в резиденцию и мечтая упасть в кровать и заснуть (ну еще поесть, но такие мысли он старательно подавлял), Вениамин обнаружил в приемной поджидавшего его Романа. Кроме него в приемной больше никого не было — очевидно, все уже разошлись отдыхать. Он сидел, уставившись в окно, и выражение его бледного лица было такое, что становилось страшно. Такой смеси ужаса и отвращения Вениамин еще ни разу не видел.
— Что случилось? — встревоженно спросил он.
Роман вздрогнул, словно только что заметил его появление, и повернулся к нему. Он мотнул головой на стул рядом, предлагая Вениамину сесть, после чего сглотнул и потер лицо.
— Слышали про людоедов, владыка? — тихим напряженным голосом произнес Роман, уставившись в пол. — Наверняка слышали.
Вениамин кивнул, хотя продолжавший смотреть в пол Роман и не мог видеть его жеста. Но ему, похоже, не нужны были подтверждения — он просто продолжал говорить:
— Я сегодня зашел на бывший склад — или что-то в этом роде — солнце переждать. А потом туда зашли они. Не знаю, что заставило меня спрятаться — инстинкт, наверное. Впрочем, они не особо и смотрели по сторонам. Они были заняты…
Голос Романа прервался, он на мгновение вскинул взгляд на Вениамина, и тот вздрогнул от выражения в его серых глазах, а потом снова опустил его.
— Они тащили ребенка — лет десяти, наверное. Зажали ему рот, чтобы не кричал. Он пытался брыкаться, но куда ему…
От понимания того, что последует дальше, всё внутри застыло, но Вениамин продолжал внимательно слушать, не перебивая.
— А я… я продолжал прятаться. Я… не смог заставить себя попытаться отбить у них ребенка. Я такой трус…
Вениамин наклонился вперед, чтобы положить свою ладонь на сцепленные до белизны руки Романа и легонько сжать их.
— Ты не трус, — мягко произнес он. — Ты был один, а их — сколько?
— Шестеро, — едва слышно выдохнул Роман.
— Вот видишь. Ты не смог бы ничего сделать.
— Да. Наверное. Но всё равно… — Роман судорожно вздохнул и продолжил: — Они не просто его убили. Они положили его на какую-то плиту, встали в круг, начали петь что-то. Как… как жертвоприношение совершали. Никогда не думал, что увижу нечто подобное в нашей-то цивилизации, — он невесело усмехнулся. — А потом…
Он снова замолчал, и Вениамин прекрасно понял, что потом. Он сильнее сжал ладони Романа и тихо произнес:
— Не надо, не рассказывай.
Роман отрывисто кивнул и, поколебавшись, смущенно добавил:
— Они когда ушли, меня вырвало, хотя вроде и нечем было. И не знаю, сколько я там сидел еще, не в силах пошевелиться.
Вениамин молча погладил его по плечу. Его самого почти тошнило от этого рассказа. Каково было Роману наблюдать воочию, не хотелось даже думать.
— Владыка, — Роман поднял на него совершенно несчастные глаза. — За что такое тому пареньку?
Вениамин печально покачал головой:
— У меня нет ответа на твой вопрос. Но я знаю, что Господь устраивает наш путь так, как лучше для нас, если мы вверяем себя Его воле. Даже если порой нам так не кажется, — немного помолчав, он заключил: — А тот мальчик наверняка получил мученический венец, и сейчас он куда счастливее нас.
Роман отвел взгляд и, нахмурившись, прикусил губу, размышляя. А потом снова посмотрел на Вениамина. На этот раз в его глазах появилась решительность.
— Я помню, вы говорили, надо спрашивать не «За что?», а «Для чего?» Так для чего я оказался именно в том месте и в то время? Может, мы можем как-то бороться с этими нелюдями? Остановить их?
Вениамин улыбнулся, гордясь этим мальчиком, который еще год назад мародерствовал, не беспокоясь о других людях. Он прошел немалый путь.
— А вот это гораздо более продуктивные мысли.
Роман слабо улыбнулся в ответ и встал.
— Спасибо, владыка.

Первое, что сделал Роман — сообщил в полицию то место сбора людоедов, и на них устроили облаву. Конечно, они наверняка были не единственными, но это уже начало.

***
Народ начал расходиться после службы, когда в храм ворвались несколько вооруженных человек. На них были защитные костюмы и маски, так что лиц не разглядеть. Зато всем прекрасно было видно, что они вооружены ножами и большими кинжалами.
— Всем стоять! — объявил один из них грубым хриплым голосом.
Люди испуганно отшатнулись, кто-то вскрикнул, заплакал ребенок.
— Если вы собираетесь нас грабить, — выступил вперед Вениамин, пытаясь образумить бандитов, — то зря стараетесь — у нас нет ничего ценного.
— Молчать! — рявкнул всё тот же мужчина.
Вениамин решил не провоцировать его и просто подождать: скоро они сами убедятся, что взять здесь нечего. Но оказалось, бандиты пришли совсем за другим.
— Какие-то они слишком тощие, — пренебрежительно заметил бандит с ножом в руке.
— А где ты хотел взять упитанных? — насмешливо заметил первый. — Жрать-то всем нечего.
Вениамин похолодел от жуткой догадки. Понял не только он. За спиной раздалось пораженное восклицание, кто-то всхлипнул. Едва слышный, полный ужаса шепот: «Людоеды…» Вениамин нахмурился и, сжав наперстный крест, решительно шагнул вперед.
— Вы никого отсюда не заберете!
— Правда? И кто нас остановит? Ты, что ли? — насмешливо спросил бандит, выразительно поигрывая кинжалом, а потом хищно облизнулся, окинув Вениамина тошнотворным взглядом: — Тебя мы принесем в жертву первым.
По спине пробежала противная дрожь, но Вениамин остался стоять, только немного сильнее сжал крест. Попробовать уговорить их, как когда-то давно он устыдил мародеров в лавке? Но нет — там были всего лишь глупые мальчишки. На этих людей, с головой погрузившихся во тьму, уговоры не подействуют. Он видел это по их глазам, в которых почти не осталось ничего человеческого.
Страха почему-то не было. Во всяком случае за себя. И когда первый бандит бросился вперед, занеся кинжал, Вениамин плавным движением ступил навстречу, поднырнул, уворачиваясь от удара, и выбил кинжал из его руки. Когда-то давно — в другой жизни, казавшейся сейчас прекрасным сном — он вместе с цесаревичем обучался рукопашному бою. И не все навыки еще растерял. Драться Вениамин умел — просто ему было нельзя. Но сейчас он защищал все-таки не себя, а других людей, среди которых были женщины и дети.
Разбойник взвыл в ярости и бросился на Вениамина с голыми руками, не пытаясь подобрать упавший кинжал. Конечно же, Вениамину не пришлось защищать всех в одиночку — остальные мужчины немедленно подключились к драке. Но и бандиты не прохлаждались — бросились на помощь товарищу. В одно мгновение завязалась беспорядочная потасовка.
Вениамин старался только обезоруживать и защищаться — установка не драться слишком сильно въелась в сознание. У других подобных дилемм не было, и они били изо всех оставшихся сил, явно в надежде отправить противника в нокаут. Бандиты заметили это, приняв осторожность Вениамина за нерешительность и слабость. И пришли к выводу, что он станет самой легкой добычей.
Тут они просчитались. Однако выбить у них оружие так легко, как у первого, Вениамину не удавалось. Того он просто застал врасплох, да и многолетнее отсутствие практики давало себя знать. И в какой-то момент он не заметил, как один из бандитов метнул в него нож. Прицельно метнул: скорее всего нож вонзился бы прямо в сердце, если бы на его пути вдруг не встала Настя. Вениамин даже не понял, откуда она успела появиться — ведь женщины и дети благоразумно отошли подальше, не вмешиваясь. Как вдруг Настя уже стояла перед ним, заслонив его от летящего ножа и приняв удар на себя. Она вскрикнула и на несколько мгновений застыла, а потом медленно осела на пол.
Быстро оценив обстановку и решив, что остальные справятся без него — преимущество явно было на их стороне, даже несмотря на ножи бандитов, — Вениамин поспешил оттащить Настю подальше от потасовки. Он разрывался между благодарностью (она спасла ему жизнь), раздражением (глупая девчонка — кто просил ее вмешиваться в драку!) и тревогой (после такой раны Настя вполне могла не выжить).
Не обращая больше внимания на драку, Вениамин принялся оказывать первую помощь. Этому его тоже когда-то обучали вместе с наследником престола. Но успел только выдернуть кинжал, когда ему на плечо легла чья-то ладонь, побуждая отодвинуться.
— Владыка, позвольте мне, — произнесла одна из собравшихся вокруг них женщин.
Вениамин поднял взгляд, обнаружив Ольгу — давнюю свою прихожанку, — которая смотрела на Настю с хмурой сосредоточенностью. Ольга была врачом, и он с готовностью отступил, предоставив действовать профессионалу. И она тут же опустилась рядом с Настей на колени, попросив принести по возможности чистых тряпок, нитку и иголку. Остальные женщины засуетились, помогая, и Вениамин вернул внимание к драке.
К этому моменту она уже закончилась: бандитов скрутили, и мужчины искали, чем бы их можно связать, чтобы отконвоировать в ближайший полицейский участок.
Решив, что здесь его помощь не нужна, Вениамин повернулся обратно к Насте. Ольга к тому моменту обработала иголку на огне и аккуратно зашивала рану.
— Как она? — спросил он, когда Ольга, закончив зашивать, сделала перевязку, откинулась на пятки и вытерла лоб тыльной стороной ладони.
Она подняла на него взгляд и удрученно покачала головой:
— Плохо. Рана серьезная. Если начнется заражение, а оно наверняка начнется… — Ольга не договорила и пожала плечами. — Спасти ее может только чудо. Можно, конечно, попробовать отнести ее в больницу…
Но вряд ли от этого что-нибудь изменится. Ольге не надо было заканчивать предложение, чтобы Вениамин понял. Лекарственные препараты стали большой редкостью — в больницах в том числе, — медицинское оборудование не работало без электричества. Так что с тем же успехом можно было оставить пациентку дома. К тому же неизвестно еще как отразится на Насте транспортировка. Вениамин кивнул.
— Что с Настей? — спросил за спиной напряженный голос.
Вениамин обернулся, обнаружив встревоженно хмурящегося Романа, не отрывавшего взгляда от лежавшей на полу бледной Насти.
— Героически бросилась под нож бандитов, — вздохнул он.
Роман удивленно моргнул и посмотрел на него. Вениамин только руками развел. И тут Роман вдруг едва заметно усмехнулся, и в его взгляде, вновь обратившемся на Настю, вспыхнула гордость и нежность, вперемешку с досадой и страхом. Теперь настала очередь Вениамина удивленно моргать. До сих пор он не замечал, что Роман неравнодушен к Насте. Это хорошо — может, он сможет отвлечь ее от неуместной влюбленности.
— Что мы можем сделать? — деловито спросил Роман, опустившись на колени и осторожно, неуверенно погладив Настю по руке.
Ольга горько вздохнула:
— Молиться. И, если вдруг вы можете раздобыть лекарства — ей нужны антибиотики.
Роман два раза кивнул и замер, прикусив губу, о чем-то задумавшись.
Настю не стали переносить домой, чтобы не тревожить ее лишний раз — устроили здесь же возле печки, чтобы потеплей. Принесли для нее, кто что мог — матрас, одеяла, чистых тряпок на перевязку. И по очереди дежурили возле ее постели. Особенно часто — Роман, который, похоже, готов был дневать и ночевать рядом с ней. И, конечно, все горячо молились о ее выздоровлении.

***
Как только выдалось свободное время, Роман заглянул в храм проведать Настю. Сняв куртку с капюшоном и перчатки (солнце сегодня почти не скрывалось за тучами) и оставив их на вешалке возле двери, он подошел к Настиной лежанке. Возле нее сидела Ольга и что-то читала. Услышав его шаги, она подняла взгляд и слабо улыбнулась.
— Пришел заступить на дежурство?
Роман кивнул, озабоченно глядя на Настю. Она совсем осунулась, так что острые скулы выступали над впавшими щеками, губы пересохли и потрескались, она тяжело и прерывисто дышала. Рана, как и предсказывала Ольга, воспалилась, и они ничего не могли с этим поделать. И Настя так и не пришла в себя. То есть изредка бывало, что она открывала глаза, но мутный взгляд никого не узнавал, и вскоре она вновь погружалась в забытье.
— Есть улучшения? — шепотом спросил Роман.
Ольга грустно покачала головой.
— В тех условиях, что мы сейчас находимся, после таких ран не выживают, — нехотя произнесла она.
Встав, она сочувственно погладила его по плечу, и ушла.
Роман опустился на пол рядом с импровизированной Настиной постелью. Настя очаровала его с первой же встречи: такая живая и непосредственная, не потерявшая оптимизма и веры в лучшее, вопреки всему. Возможно, слишком наивная, но эта наивность была частью ее привлекательности.
Настя что-то невнятно забормотала в забытьи, беспокойно мотая головой.
— Ш-ш-ш, всё хорошо, — прошептал Роман, осторожно сжав ее безвольную ладонь.
Настя вздрогнула и затихла. Она всегда успокаивалась, когда он разговаривал с ней — будто и в бреду могла его слышать. Роман вздохнул. Так не хотелось верить, что Настя умрет. Он не хотел терять ее, когда так и не решился сказать…
— Рома? — тихий голос Виталия Максимовича отвлек от грустных размышлений. — Ольга ушла уже?
Он обернулся, чтобы молча кивнуть.
— Понимаешь, тут какое дело… — Виталий Максимович вдруг лучезарно улыбнулся. — Мне чудом попали в руки антибиотики — моему сыну заплатили за работу. И я хотел спросить ее…
Роман едва не задохнулся от вспыхнувшей надежды и вскочил на ноги.
— Я знаю, что нужно — можем не дожидаться ее. Давайте сюда.
Виталий Максимович улыбнулся еще шире и протянул ему драгоценную упаковку с лекарством. И это было именно то, что надо.
Они быстро растолкли таблетку, растворили ее в воде и аккуратно напоили Настю. Теперь оставалось ждать результата. Роман снова сел рядом и принялся молиться. Не очень-то хорошо у него это получалось — до того, как он пришел к отцу Вениамину, он за всю жизнь и не помышлял о Боге. Но та встреча, когда Роман с приятелем разоряли магазин, перевернула его душу и заставила о многом задуматься. И сейчас он не сомневался, что знакомство с владыкой было лучшим, что случалось с ним в жизни. Огорчало только то, что его друзья (теперь уже бывшие) не разделяли его убеждения и продолжали заниматься разбоем.
Прошел где-то час — Роман не был уверен, — когда дыхание Насти стало более спокойным и ровным. Роман надеялся, что ему это не кажется.
— Рома? — раздался сзади голос Виталия Максимовича.
Роман обернулся, обнаружив рядом с ним Ольгу — в плотной уличной куртке, только капюшон с головы скинула.
— Что… — начал спрашивать Роман, удивленный ее радостным видом.
Договорить ему не дали.
— Представь, мне удалось раздобыть антисептик! — воскликнула Ольга. — Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду так радоваться простому антисептику… — покачав головой, она воодушевленно заключила: — Вместе с антибиотиками Виталия Максимовича у Насти теперь действительно есть шанс.
— Правда? — выдохнул Роман, почти не смея поверить, и сам едва расслышал свой голос.
— Правда, — Ольга улыбнулась, на мгновение сжав его плечо. — Давай обработаем рану.
Роман выдохнул, только сейчас осознав, что задерживал дыхание, и кивнул. Сердце бешено забилось в почти болезненной надежде. Неужели это ответ на его неуклюжие молитвы? А ведь он даже почти не верил в то, что они будут услышаны… Возникло ощущение, будто перед ним внезапно открылись двери к свету.
Ольга быстро стянула с себя куртку и перчатки, бросив их прямо на пол, и принялась хлопотать над Настей. Роман встал и отошел чуть в сторону, чтобы не мешать ей, наблюдая, затаив дыхание. Виталий Максимович неловко похлопал его по плечу, и Роман благодарно улыбнулся этой попытке поддержки. Похоже, все вокруг — кроме главной заинтересованной — давно всё поняли про его чувства к Насте.
Ольга закончила работу, заново перевязала рану и встала.
— Что ж, теперь остается только поить ее антибиотиками и ждать.

***
Настя пришла в себя на следующий день.
Роман сидел возле ее постели, изучая трактат по органической химии. Хотя университеты давно закрыли, он решил, что стоит самому завершить образование. В конце концов, до войны ему оставалось учиться всего год. Да и знания по химии в нынешних условиях всегда могут быть полезны, что уже подтвердилось на практике.
Боковым зрением он уловил движение, заставившее его оторваться от книги. Роман посмотрел на Настю и неожиданно встретился со взглядом ее больших глаз. Осмысленным, хотя и растерянным и явно не понимающим, что происходит.
Роман замер, почти не веря своим глазам. Сердце заколотилось с бешеной скоростью.
— Что… — попыталась спросить Настя — голос ее звучал хрипло и едва слышно — но так и не смогла закончить предложение.
— Ты героически бросилась под нож, — ответил Роман на ее невысказанный вопрос. — Спасла отца Вениамина, но сама чуть не умерла.
Настя моргнула, слегка нахмурилась, а потом кивнула. Роман начал осознавать, что это не сон — она действительно очнулась.
— Ты ужасно нас испугала, — тихо произнес он, осторожно взяв ее ладонь и, когда ее пальцы слабо сжали его в ответ, мысленно горячо произнес: «Слава Тебе, Господи!»
— Пить, — всё так же хрипло произнесла Настя.
Роман тут же засуетился, чтобы принести ей воды, заодно растворив очередную порцию антибиотика.
— Как себя чувствуешь? — спросил он, когда она напилась.
— Слабой, — ее голос звучал едва слышно, словно сил не оставалось даже на разговор. — Кажется, и пошевелиться не могу.
Будто в опровержение своих слов, Настя подвигала здоровой рукой. Роман кивнул: слабость — это ожидаемо.
— Плечо болит?
Настя кивнула и прикрыла глаза.
— Спать хочется.
— Спи — тебе надо отдыхать. А я попробую найти тебе что-нибудь поесть.
Настя открыла глаза и посмотрела на него. В их серо-зеленой глубине мелькнуло что-то, но Роман не успел уловить, что именно.
— Спасибо, Рома, — она снова закрыла глаза и, кажется, тут же заснула.
Но теперь по ее лицу вместо страдания разлилось умиротворение. Роман улыбнулся и мягко отвел с ее лица прядь русых волос. А потом решительно встал. Надо действительно найти ей чего-нибудь съестного — после такого испытания ей надо набираться сил, чтобы поправиться.


Рецензии