Черная икра, красное вино, белый шоколад. Глава 7

К вечеру следующего дня Вике были известны все детали экспедиции.
В съемочной группе, с которой ей надо было  вылететь в Ашхабад двадцать восьмого октября, были второй оператор и ассистент оператора, костюмер и гример, студентка - актриса, исполняющая роль Тани и директор картины Марьяна Игоревна. Она была даже старше матери, как при знакомстве определила Вика. Это ее успокоило.
Маша Стрельбицкая самолично отвела Вику на учебную киностудию по гулкому стеклянному переходу, что соединял институт и лабораторию кинопроизводства, где студенты проходили практику.
У Марьяны Игоревны в кабинете сидело несколько человек и все нещадно курили.
-Проходи, не бойся, - подбодрила Марьяна Игоревна Вику. - Не укусим!
-Сама кусачая! Здравствуйте! - оценила шутку Вика.
-Вот и замечательно! - сказала Стрельбицкая, кивнув головой, отчего аромат ее духов  поплыл по кабинетику теплой волной, смягчая запах никотина, висящий над столами курящих.- Ты, Вика, после загляни ко мне в учебку на пару минут, ладно?
-Приду! - пообещала Вика.
День предстоял трудный; помимо новостей, лавиной обрушившихся за последние два дня, надо было не забыть про основные обязанности и все совместить и успеть.
-Ну, садись, давай, - добродушно пригласила Марьяна Игоревна. Она была тучной  теткой в очках; такую скорее можно было представить в жилищно-коммунальной  конторе или в санатории для пенсионеров, нежели на киностудии. - Тебе лет полных сколько?
-Двадцать в ноябре исполнится.
- Ммм… А какого числа?
- Девятого ноября.
- Ишь ты,  юбилей… Отмечать-то собираешься?
- Не знаю,  а что?
- Так мы в это время в Ашхабаде будем, вот что!
- Ой, я не подумала об этом…
- Это что-то меняет?
Вика подумала, что это большая дата и повод, чтобы встретиться с отцом.
-Да нет, все нормально, - сказала она. -Что особенного? Какая разница, где встречать? Обычный день рождения!
- Ну и ладушки! Значит так, мне нужен твой паспорт и справка из отдела кадров о твоей зарплате. Это срочно.
- Паспорт у меня с собой в сумке, я вам занесу сегодня же. И за справкой тоже сегодня схожу.
-Превосходно! Бывала когда-нибудь в экспедициях?
- Как-то не приходилось… Я вообще из дома одна без родителей не уезжала!
- Ох ты, господи, малышка моя! Значит, боевое крещение… Ты куришь?
- Нет.
-А это  еще лучше! Алкоголь употребляешь?
- Странные вопросы у вас! Тоже нет. А что, должна употреблять? Без этого не возьмете?
-Нет, это  я должна знать, кого в экспедицию оформляю! Ты на мои вопросы не обижайся, нам там вместе жить! И во избежание нештатных ситуаций я все обязана знать о съемочной группе. И за каждого ответить, случись что…Тем более, видишь - все молодые, мало ли! Я одна за вами там приглядывать буду! То, что не пьешь - не куришь замечательно! Нам лишние проблемы ни к чему!
-  Я думала, что в экспедицию на работу едут, фильм снимать, а не пить - курить - по турецки говорить! За мной не надо приглядывать.  Я сама за себя отвечаю.
- Ладно-ладно, я все  поняла, как надо! Дуй за паспортом!
Вика вышла, за дверями недоуменно пожала плечами и заторопилась в стеклянный переход: надо было, как обещано, заглянуть в учебную часть и зайти в кадры за справкой.
-Але, подруга! - окликнули ее. Вика взглянула на курящих; в весело галдящей толпе стояла Кашина и махала рукой.
Вика подошла поближе, поморщилась от дыма сигарет.
- Тебя не видно совсем! - попеняла ей Кашина. - Как работа?
-Забегалась! Времени свободного нет!
- Погоди, я с тобой, - сказала Кашина, затянулась последний раз и увлекла Вику по переходу, попутно бросив окурок в металлическую урну. - Давай, рассказывай, куда бежишь?
- В учебную часть. Зайти просили.
- Все нормально? Справляешься?
- Не знаю. Не жаловались.
-А в учебке что? Расписание?
- Понятия не имею, зайти просили. Думаю, по поводу экспедиции, куда твой знакомый Байрам едет.
- Байрам? А ты при чем?
- А он решил, что будет меня снимать в эпизоде своей дипломной работы.
-Да ладно! Шутишь?! Тебя? Снимать?
- Чего мне шутить?
-Вот это да! Новости, так уж новости! Давай, рассказывай!
- Я не уточняла, Лен. Он где-то подглядел, как я аккомпанирую. Ну и решил, что  его жену, которая будет играть героиню, я продублирую. Эпизод с фортепиано. Она сама  не играет.
-Ух ты! Я знаю, что они едут в Ашхабад Нинку снимать. А ты, значит, с ними?
-Нет, Лен, это они все со мной.
-Ха, классная шутка! Молодец, успехи делаешь! А кто твоя крестная мать в кино, а? Ну, кто?
-Ты, разумеется.
- Разумеется, я! А то кто же? В институт устроила я! С Байрамом познакомила я! Глядишь, и замуж тебя отдам!
- Ну, премного благодарна! Только тут я как-нибудь сама! С меня причитается, верно? Ты уже проценты мне, небось,  начислила? На экономическом этому тоже учат?
-Да нет, я удивляюсь и восторгаюсь! Так их, Викуля! Молодец, полностью одобряю! Ну, новости!
- Да ладно тебе удивляться, я ж только сыграю на пианино в эпизоде, а ты такие глаза делаешь, будто я в главной роли снимусь! Смешно!
- А чем черт не шутит! Ничего не бывает просто так!
- Ну, брось! Это просто рабочий момент. Его еще осознать надо. Я никуда не выезжала вот так вот.
- Первый опыт - тоже опыт. Будет что рассказать по возвращении! Когда вы едете?
- В конце октября.
-Ой, ну я рада-рада! Побегу, еще увидимся до отъезда!
- До отлета. Беги.
-Пока! Поздравляю, Вик!
               
В учебной части стояло два письменных стола, один Машин, второй - старенькой методистки Алевтины Павловны, которую не отправляли на пенсию из-за каких-то прежних заслуг в кино.
Сегодня ее стол пустовал.
За ним расположился сценарист картины «Отряд» Марио Миранда Мильот, пижон в замше и борец за мир во всем мире.
Сама Маша, когда Вика приоткрыла дверь и заглянула внутрь, поливала цветы. Их на широких подоконниках было множество, они образовали живую изгородь и в этот серый денек выглядели просто ботаническим садом.
-Вика, входи! Чего стесняешься? - дружелюбно позвала Маша.
-Здравствуйте! - поздоровалась Вика сразу с обоими супругами. - Маш, у меня времени всего ничего! Через четверть часа у актеров вокал начинается!
-Я тебя не задержу! Хочу тебя познакомить с Марио. У него для тебя фотографии Тамары Бунке. Прототип вашей с актрисой героини. Иди, взгляни!
Марио поднялся из-за стола Алевтины Павловны и пошел навстречу Вике. Протянул ей руку, как мужчине и улыбнулся .
-Пошли, - сказал он, увлекая ее к столу, словно они были до этого сто лет знакомы. - Я здесь расположился, пока хозяйки нет. Садись, я тебе тут приготовил разные штуки интересные. Покажу.
-Какие штуки? - спросила Вика, садясь и понимая, что никакой Марио не пижон. - Любопытно!
Марио довольно ловко говорил по-русски. Он открыл папку и вытащил стопу отпечатанных на машинке листов.
-Вот, - сказал он. - Сценарий к фильму. Если тебе интересно, дам читать! Если неинтересно, режиссер тебе на словах все объяснит. Вкратце.
-Мне интересно, - искренне кивнула Вика. - Я возьму!
Она никогда не читала сценариев.
-Это правильно. Держи. До понедельника он твой. Потом отдашь Маше, ее найти легче, чем меня.
- Это да. Она всегда на месте.
-А это фотографии. Их немного, да и качество неважное! Зато скопированы с подлинных.
Вика держала в руках черно-белую фотографию, на которой молодая женщина в военном мундире, перетянутым грубым ремнем в тонкой талии улыбалась снимающей ее фотокамере. На пышных волосах сдвинутая набок беретка.
На других фотографиях подпольщица Тамара Бунке читала газету, улыбаясь во весь рот, чистила рыбу, примеряла венок из цветов, похожих на ромашки. А вот фото, где она держит за гриф гитару, опираясь на него, как на дорожный посох.
-У нее волосы гораздо темнее моих… - растерянно сказала Вика, подняв глаза на Марио.
-Неважно!- махнул рукой сценарист. - Гримеры на что? Там большинство сцен будут сниматься в военной форме. Форма сама по себе сделает всех похожими. И потом, кино - вещь условная. В нем допустимы домыслы. И авторские версии.
-Главное, чтобы не пострадала историческая правда!- со смехом сказала жена мужу.
-Не пострадает. Правда не пострадает.- ответил сценарист без тени улыбки.
               
Все дни до отъезда были наполнены волнительным ожиданием.
Заходил Байрам, беседовал с Викой. Теперь она его не стеснялась. Он стал серьезен и перестал называть ее «джаночкой».
Вика поняла, что дело для него важней всего прочего.
Пару раз приходил и Фархад, как всегда почти молча.
Один раз попросил коротко, встав у инструмента: -Поиграй!
Прозвучало это властно и Вика, робея, заиграла, не смея ослушаться.
-Что он так строго смотрит на меня? - спрашивала она после у Маши.
-Присматривается, не ошибся ли? - был ответ.
-А что? - пугалась Вика. - Могут кем-то заменить?
-Нет, - уверенно говорила Маша. - Уже все оформлено! И потом, ведь может быть и совсем иная причина -ты симпатичная. Ты об этом не думала? Разве другие на тебя не смотрят?
-Смотрят, - соглашалась Вика, - Но краснеть не заставляют. А при нем я сильно робею.
- Почему?
-Он молчит все время!
-Зато Байрам болтает за двоих!
-Твоя правда! Байрам - тот еще болтун!
               
До отъезда Вика познакомилась и с Ниной Зерновой, актрисой, что была утверждена на роль партизанки Тани.
Нина показалась ей высокомерной.
 Похоже, что и Нине Вика тоже не приглянулась. Они обменялись несколькими приветственно-натянутыми фразами в стеклянном переходе, где на переменах собиралась студенческая тусовка.
-Ревнует к мужу! - догадалась Вика.

Зато Марьяна Игоревна оказалась совсем свойской.
-Вижу, что ты зеленая совсем, несмышленыш, - сказала она так покровительственно -ласково, что Вика совсем перестала ее стесняться. - Вместе не пропадем. Все будет хорошо, не сомневайся!
Девчонки - костюмер и гример оказались вполне дружелюбными , запросто общались с Викой и она не сомневалась, что их компания ей вполне сгодится.
               
Уже в аэропорту, когда ожидали посадки, мать второпях  просила Марьяну Игоревну: -Вы уж ее, пожалуйста, держите к себе поближе! Она у меня девочка домашняя, так далеко не уезжала еще! Вы, я вижу, человек ответственный, поглядывайте уж на нее!  Чтоб одевалась теплей и держалась около вас…
-Не волнуйтесь,  все будет хорошо, - кивала Марьяна. - У меня не забалует! У самой такая недавно была! Да уж выросла из возраста, когда опекать надо, из гнезда домашнего упорхнула замуж! А за Викой присмотрю, даже в голову не берите! Как за своей! Глаз не спущу! Да и волноваться нечего - все под контролем!
- Ну, Виктория, ты уж слушайся  Марьяну Игоревну! Она там тебе мать заменит. Да звонить и писать не забывай! Чтоб каждый день, слышишь? Как долетите, сообщи мне! - кивала мать, успокоившись после слов  администраторши.
-Каждый день звонить, это никаких суточных не хватит! -  еле слышно пробурчала себе под нос Марьяна Игоревна и исподтишка подмигнула Вике..
               
До отлета Вика места себе не находила. Смотрела со смешанными чувствами, какое в предвкушении командировки у всех приподнятое настроение и удивлялась, как люди могут беспрестанно смеяться, когда им предстоит семь часов полета. Ее пугала дорога.
Гримерша Полина и костюмерша Настя  шептались и хихикали. Подходили к операторам, вместе чему-то смеялись  и снова уединялись.
Операторы беседовали о чем-то своем сугубо техническом, но судя по бравым взглядам, кидаемым время от времени на пассажирок в аэропорту, было заметно, что и у них с настроением полный порядок.
 Нина Зернова все время держалась наособицу от съемочной группы.
               
Уже пройдя регистрацию, таможенный досмотр и сев в самолет, Вика разволновалась по-настоящему.
Она сидела вместе с Марьяной, которая тронула ее за руку и удивилась, что руки такие холодные.
-Чего ты, дурочка? - спросила она, необидно смеясь. - Боишься, что ли?
Вика молча кивнула.
-Вон, девчонки приняли на грудь коньячку, - кивнула директор картины на Полину и Настю, что сидели слева от них через проход.  - И им хорошо, все моря по колено! Про операторов вообще молчу! Ты только не думай, что все тут алкаши! Просто в полете помогает.
-Я не могу расслабиться, - сдавленным голосом произнесла Вика. - Я высоты боюсь!
-Да ты не думай об этом! Мы в полете иллюминатор шторкой завесим - и будто в комнате сидишь!
- Я постараюсь.
Когда самолет загудел, включив двигатели и вибрируя всем нутром, медленно двинулся по взлетной полосе, Вика напряглась и словно окаменела, а когда поняла, что земля кончилась и самолет взлетел, заплакала.
Слава богу, Марьяна не приставала с утешениями, а просто положила свою руку Вике на колено, крепко придавив его к креслу и так сидели и ждали, когда погаснет на табло надпись «Пристегните ремни».
Самолет набрал высоту и лег на нужный курс. Вика, закрыв глаза, остро чувствовала все его сотрясения и толчки. Все они отдавались у нее внутри.
С некоторых пор она очень боялась высоты.
               
Ей во всех подробностях вспомнился эпизод шестилетней давности, когда к ней в гости зашли одноклассницы  Ленка Кашина и Ирка Нефедова.
Был март, первый день школьных каникул. Солнце слепило глаза, под ногами чавкало месиво оплавленного  снега.
Сидеть дома в такой яркий день было явным преступлением. Поэтому оделись в тесной прихожей, радуясь, что впереди неделя свободы и хохоча и толкаясь, табором выкатились во двор.
За соседним домом заканчивалась стройка. Несколько вновь отстроенных домов уже приняли новоселов, на задах новых башен  возводили еще одну.
К первым двум заселенным домам вели дощатые мостки и забор вокруг строительства был разобран.
Даже детские площадки во дворах были уже сооружены на скорую руку: вкопаны металлические карусельки, турники для спортсменов, по периметру стояли зеленые скамейки.
Детей во дворе не было - понедельник, время дневное, взрослый люд  на работе, малышня в саду.
Девчонки с минуту покрутились на каруселях, но под ногами была лужа и очень не хотелось промочить обувь.
Обошли вокруг дома, любуясь его новыми светлыми панелями и открытыми  балкончиками для курения.
В доме было  четырнадцать этажей. До этого в квартале строили только девятиэтажки.
 Ирка, которая жила на девятом, уверяла, что из ее окон видно полгорода.
-Поехали, поднимемся до четырнадцатого! - позвала Ирка. - Там есть выход на общий балкон. На Москву сверху посмотрим!
Предложение было с восторгом принято. Втроем вошли в новенький грузовой лифт, из которого только что вышли грузчики с ремнями на плечах.
Лифт плавно тронулся вверх. Он ехал так неспешно, что подружки уже устали от нетерпения.
Наконец он остановился, дернулся и с лязгом открыл свои автоматические двери.
Троица вышла на площадку последнего этажа и немедля отправилась на балкон.
Солнце ударило в глаза и девчонки блаженно заулыбались, налегая грудью на край балкона, забранного редкими прутьями решетки и разглядывая панораму городских улиц, расстилающихся внизу.
-Вон кошка от собаки удирает!- захохотала Кашина. - А сверху словно и не кошка, а муравей! И собака тоже…Ну и высотища-а-а, здорово!
Девчонки склонились над землей, разглядывая двор под собой, где, как  на дне глубокого колодца, солнце отражалось в лужах.
Скрипнула балконная дверь и на балконе возникли трое парней.
Это было так неожиданно, что у девчонок даже улыбки с лиц не стерлись.
-Привет, девчата! - сказал один из них и в воздухе кисло запахло перегаром.
Подруги растерялись ужасно; они никак не предполагали встретить кого-то в это время, зная, что все на работе.
Парни распределились на тесном балконе так, что оказались напротив каждой из подруг.
Вика увидела, что выход с балкона перекрыт и попыталась сделать независимый вид. Это часто выручало в неясных ситуациях.
Она повернулась лицом к улице и стала смотреть во двор. Девчонки онемело молчали. У них еще была надежда, что незваные гости просто покурят на балконе и они смогут как-то выбраться.
Но не тут-то было.
Один из них действительно закурил, расположился рядом с Викой и закинул руку ей на плечо, сильно придавив к перилам, чтобы не вырывалась. С девчонками, похоже, происходило тоже самое.
-Пусти! - дернулась Вика, пытаясь освободиться.
-Да тише ты! - сказал парень, дымя ей прямо в лицо.- Не трепыхайся, а то выпадешь!
-А здесь высоко-о! - пропел второй, ущипнув за бедро Ирку Нефедову.
-Ты дурак?! Больно же! - крикнула Ирка звонко и в голосе ее слышались  слезы.
Кашина молча пыталась освободиться от третьего.
Вике никогда еще не было так страшно. Мысленно она представила себе, как ее сталкивают вниз. Это все. Это конец. Без вариантов.
Ладони и подмышки мигом взмокли, ноги ослабели, сделались ватными.
-Ну, че, девчата? - спросил третий, от которого безуспешно пыталась вырваться Кашина. Он прищурился и оскалил пожелтелые от никотина зубы. - День-то какой? Солнышко! Подружимся?
Девчонки, попавшие в западню, угнетенно молчали.
-Ну, так чо? Зря время теряем! - поторопил желтозубый.
Ирка сильно дернулась. Тот, что прижимал ее к перилам, сказал: -Ну, так как? Сама согласишься или  что? Бежать-то вам, красотули, некуда! Если только вниз сигать, как птенчики из гнездышка!
Все трое загоготали дурными голосами.
Вика поморщилась от дыма, выпущенного ей в лицо и вдруг дрожащим голосом сказала: -Только не здесь!
-А где? - безмерно удивился один из насильников и совсем приблизил слюнявый рот к ее лицу.
-Дома у меня! - сказала Вика, зажмуривая глаза. - А иначе я не согласна!
Нефедова испуганно метнула на Вику затравленный взгляд.
- И где же ты живешь, ла-пу-сик?
-В этом подъезде!
- Ого, вариант! А дома  есть кто?
-Никого!- помотала головой Вика.- Пошли?
Возникла заминка. Парни ослабили хватку, растерявшись от такого легкого успеха.
-Точно никого? - спросил Викин визави и стрельнул окурком вниз с балкона. На его подбородке, заросшем серой щетиной, краснела ссадина.
- Никого, мать вечером придет!
-Ну, гляди, без динамо! - сказал заросший, скребя свой подбородок.
Вика подалась, было,  к выходу, но почувствовала, как крепко держит ее за рукав куртки рука с синими крапинами татуировки.
-Ну, пошли! Куда тут?
Вика молча двинулась к лестнице, соображая, что, если даже ей повезет вырваться, девчонки сзади и им - то уж точно несдобровать.
Она, минуя лифт, пошла к ступеням и сделала несколько нетвердых шагов вниз.
-Слышь, какой этаж?
-Ниже надо!
 Ступенька, ступенька, еще пролет, еще… Сердце колотилось погремушкой в горле, мешало дышать.
Вика раскрыла рот и перешла на бег. За спиной грохотали шаги бегущих следом.
Этаж, еще этаж, еще один…
-Грузчики, пенсионерки, мамаши с колясками! Кто-нибудь, пожалуйста! Кто-нибудь! - как молитву беззвучно повторяла  про себя Вика.
Рука, вцепившаяся в воротник, держала намертво.
Бег за спиной превратился в грохот горного обвала. Чтобы не упасть в этой безумной гонке, Вика то и дело хваталась за перила.
Внезапно по глазам ударил свет. Дверь подъезда была открыта настежь, чтоб удобнее было носить мебель и вещи.
Компания на большой скорости выскочила из подъезда и с маху влетела в большую лужу, подняв тучу брызг.
Вика не почувствовала, что ноги моментально промокли. В пульсирующих висках билась мысль, что они внизу и поблизости есть люди. Стоит крикнуть - и их услышат.
Она извернулась и шлепнула по руке, вцепившейся в  рукав: -Итак, хлопцы, вам - налево, нам - направо!
-Вот сука, б…!
Никто из девчонок не успел опомниться: парень, держащий Ирку Нефедову, с силой толкнул ее в лужу и они втроем быстро пошли прочь, ни произнеся больше ни слова. Вид у них был независимый и уходили они без оглядки.
Тут ушей, парализованных страхом, настигли звуки улицы: собачий лай, чириканье воробьев,  шорох автомобильных покрышек проезжающей мимо машины.
Ошалелые от случившегося Вика и Ленка стали поднимать из лужи Ирку Нефедову, вертеть ее из стороны в сторону и отряхивать. Ирка, ничего не соображая, молча хлопала глазами.
-Пошли отсюда! - велела Вика и они без оглядки побежали подальше от страшного места.
Добежав до Иркиного подъезда, все трое разом остановились и тяжело дыша, смотрели друг на друга.
Ленка захохотала, Вика тоже. Мокрая по пояс Нефедова покраснела и на глаза ее навернулись слезы, которым она, наконец, смогла дать волю.
-Ничего себе!- надрывалась Кашина.- Ой, не могу! Посмотрели на Москву с высоты птичьего полета! Еле ноги унесли! Кто еще хочет на четырнадцатый этаж?
-Ир, иди домой!- сказала Вика. - Суши вещи, пока тебе не влетело!
Нефедова, ни слова не сказав, размазывая по лицу слезы, пошла в подъезд.
               
Оставшись вдвоем, Вика и Ленка долго стояли у подъезда, потом с оглядкой пошли к Викиному дому.
Гулять абсолютно расхотелось. Придя к Вике, до вечера просидели у телевизора, поминутно бегая смотреть в окно - не караулят ли внизу.
Они то смеялись над происшествием, то начинали не на шутку тревожиться.
-Как я домой пойду? - жалобно спрашивала Кашина.- Вдруг они нас выследили? Откуда они вообще взялись, эти уроды?
-Да никого они не выследили! Просто мы им на глаза попались, -угрюмо отвечала Вика. - Их трое, нас трое. Они и решили прицепиться! Небось, еще кого-нибудь прижали, раз с нами не получилось.
- Ты это серьезно? Вот же не повезло кому-то!
- Откуда я знаю? Нас они точно заметили во дворе, а мы, дуры, ничего не подозревая, полезли на верхотуру! Как они нас сверху не выкинули? А Нефедова хороша! Пошли, говорит, на четырнадцатый этаж, на Москву посмотрим! Посмотрели! Чуть живы остались…
-Ладно тебе! Ей больше всех досталось! Ой, батюшки, как вспомню, поджилки трясутся! А главное, как все продумали, гады!  Три на три!  А ты - просто  ума палата! Надо ж такое придумать: «Мы тут живем, давайте к нам!» И как это тебе в голову пришло?
-Вырваться захочешь, еще не то придумаешь! У меня в один миг вся жизнь перед глазами пролетела!
- Да, не говори, до сих пор трясет!
К сумеркам Ленка все же набралась храбрости и ушла. Вика глядела ей вслед с балкона, готовая, на всякий случай, кричать и звать на помощь.
Кашина благополучно завернула за угол, а через десять минут уже звонила по телефону сказать, что она благополучно добралась домой и никого по дороге не встретила.
Положив трубку, Вика выдохнула и задумалась: как такое могло произойти? Мать всегда учила быть бдительной, на улице смотреть в оба. И кто же мог подумать, что среди бела дня, в доме, полном новоселов, случится такое?
Матери ни в коем случае нельзя рассказывать! Она разволнуется, раскричится и бог знает, что еще натворить может от расстройства!
Так и хранила Вика шесть лет тайну, изредка лишь впоследствии вспоминая об этом.
Животный страх от неожиданного столкновения на  балконе последнего этажа потихоньку исчез, а вот боязнь высоты осталась.
               
И сейчас, сидя в самолете, Вика вспомнила ярко тот мартовский день с солнцем и свой ужас при мысли, что высота может оборвать жизнь.
Тем не менее, она сумела в конце концов справиться с волнением и даже взглянуть в иллюминатор.
Громады ослепительно чистых облаков проплывали под самолетом.
Их безбрежное пространство успокаивало и баюкало. Вика смежила ресницы и перестала бояться.
-Будь, что будет, - подумала она уже спокойно.- Мы летим к теплу и это в разгар осени. Кто-нибудь сказал бы мне об этом месяц назад, я бы безмерно удивилась! А сейчас мы  в объятиях облаков на высоте десять тысяч метров над землей и летим к горам и солнцу.
               
Следующие за прилетом два дня слились в такой огромный ком новых впечатлений, что Вика не могла сомкнуть глаз на гостиничной койке.
Кто-то их встречал, на студийной машине вез в гостиницу, расположенную на центральном проспекте города.
Нину в аэропорту дожидался Байрам и увез ее отдельно от всех на газике с брезентовым верхом в душистую от обилия незнакомых запахов азиатскую ночь.
Расселились удивительно быстро. Полина и Настя - вместе. Операторы -тоже вдвоем. Вика - с Марьяной.
Ей необыкновенно повезло. Им достался полулюкс, который полагался директору в командировке.
В нем было просторно, балкон выходил на шумный проспект, по которому, невзирая на машины, двигался и такой необычный транспорт, как верблюды и ишаки.
Густолиственные деревья под балконом подрагивали листвой, за городским массивом синели горы и, казалось, руку протяни и сможешь их коснуться.
Воздух пился, как освежающий лимонад, звуки были сочными и непривычно хлесткими, как будто сидишь в первом ряду театра возле оркестровой ямы.
Голова слегка покруживалась и было чувство, что ты захмелел.
Все увиденное, услышанное и попробованное на вкус изумляло Вику.
-А я -то, дура, сомневалась, ехать или нет! - говорила она себе, восхищенно идя по улице, где на белесом асфальте лежали круглые зеленые плоды с морщинистой шкурой, словно потертые мячи для тенниса.
Их хотелось забрать с собой и увезти в холодную предзимнюю Москву, ведь там такого отродясь никто не видел.
Позднее Вика узнала, что плод, который валялся на асфальте, катался под ногами и копился в арыках, что тянулись вдоль дорог, зовется адамовым яблоком и лечит многие болезни.
Удивляло  и то, что здесь, в другом климатическом и временном поясе, днем было жарко, как в бане, а вечером холодно и знобко и хотелось закутаться в теплый плед, чтоб не зябнуть.
               
На следующий после прилета день Марьяна отправилась на студию, куда Вике совсем было не надо, но она увязалась следом.
Местная киностудия располагалась на тихой улочке с развесистыми ивами, что склоняли свои ветки до самых арыков, на дне которых не было воды, а только копилась слежавшаяся розоватая, как пудра, пыль предгорий.
-Будешь моей правой рукой, пока на съемках не потребуешься! - сказала Марьяна Вике шутливо.
Вика не возражала быть правой рукой директора.
Вдвоем они ходили по гулким коридорам студии, совсем не похожим на московские, заходили в какие-то кабинеты, с кем-то знакомились.
Им были выданы ключи от комнаты, в которой Марьяна расположилась по-хозяйски и к дверям которой тут же была пришпилена табличка  «Кинокартина «Отряд» Режиссер Б. Дехоти. Директор М. Серова.»
               
К полудню в кабинет Марьяны набились все: Байрам с Ниной, что поселились отдельно от группы в частном доме, Фархад, Полина с Настей, операторы и несколько местных актеров, что должны были сниматься в картине.
Пришли  пиротехник и художник по костюмам. Прикатили стойку с вешалками, что тоже нашла себе место в углу кабинета.
До вечера вся стойка была завешана военными костюмами - выцветшими гимнастерками явно нерусского образца. На полу встали мешки с брезентовыми сапогами и грудой портупей.
Пришел стройный молодой туркмен с военной выправкой, принес образцы холодного и огнестрельного оружия.
Все косились на оружие с опаской; туркмен улыбнулся этому факту, завернул винтовки, словно дрова в брезент и сложил за вешалкой с костюмами.
Вика сидела на стуле возле стола Марьяны, с любопытством разглядывая происходящее вокруг.
Часам к четырем основные дела и звонки закончились, всем разрешили быть свободными, а Марьяна собралась на студийную диспетчерскую.
Туркмен, притащивший оружие, подошел к Вике и запросто сказал: -Я - Вели. А ты?
-Вика.
-Привет, Вика.
-Будем знакомы, Вели.
Не теряя время на прочие разговоры, Вели сказал: -Тут, на соседней улице в баре хороший кофе варят. Хочешь, покажу?
Вика обернулась на Марьяну, округлила вопрошающе глаза.
-Правильно, кофе после обеда - самое то! Чтобы  в сон не клонило! И кто может быть самым полезным провожатым по столице, как ни местный кавалер? Иди, Вика, поглазей на город! А то съемки начнутся и некогда будет! - посмеиваясь, сказала Марьяна.
Вике ничего не оставалось, как пойти с  общительным Вели пить кофе.
Они вышли из проходной, свернули за угол и пошли по малолюдной теннистой улице.
На утоптанный грунт падали с деревьев совсем по-летнему зеленые листья.
-У вас всегда в Ашхабаде такая осень теплая? Расскажу дома, как шла по городу в одной футболке тридцатого октября - так не поверят!
-Жарче бывает, - отвечал Вели.- В этом году погода умеренная. К вечеру будет прохладно, куртка понадобится. А на съемки в горах лучше одевать военную форму. И сапоги! Видела, сколько военки притащила костюмер? На всю съемочную группу, не только артистам.
- А зачем всей съемочной группе военка?
-Самая незаменимая одежда в горах. Брюки обязательно в сапоги заправлять. И воротник подымать повыше.
- А это зачем?
- Чтоб не заполз никто в штанину, в рукав. Или за шиворот.
-А кто может заползти за шиворот? - испугалась Вика.
-Ну, это я так, на всякий случай предупредить. Не бойся.
-А вообще кто там есть в горах?
- Да хватает и зверей, и насекомых.
-А змеи? - спросила Вика, до паники боявшаяся змей.
-Есть и змеи, и ящеры. И саранчи полно. Даже здесь, в городе. Не бойся, они сами людей боятся - прятаться будут.
-Саранча? В городе? Шутишь?
Вели кивнул на ближайшее дерево: -Вон они сидят, крылья сложили…
-Где? - не поняла Вика.- Какие крылья? Я никого не вижу!
-Да вон,  красные крылья! Ты думаешь, это листва красная? Это саранча сидит!
Вели на ходу тряхнул ветку.
На землю шлепнулась большая саранча, лениво раскрыла прозрачно-алые крылья и прыгнула на полметра в сторону.
-Ой, - неприятно поразилась Вика. - С ума сойти! А я и правда думала, что это листва такая нарядная!
               
Бар с хорошим кофе оказался далеко не сразу за углом киностудии.
Ходьбы  оказалось около четверти часа. Сперва свернули на более людную улицу, потом вообще вышли на центральную.
-Мы пришли. Прошу!
Вели распахнул перед Викой дверь, пропуская ее внутрь.
Народу в баре не было.
Они сели у стойки и прямо у них на глазах бармен стал колдовать над джезвой в рыжем крупнозернистом  песке.
-Я закурю? - спросил Вели у Вики.
Она пожала плечами и наблюдала, как с тихим шорохом медная посудина с узким горлом ездит по раскаленному песку.
-Как лампа Аладдина из сказки, да?  Правда, похоже? - в ответ спросила Вика.
-Точно. Да ты лирик, я смотрю!
-А  ты сразу в дамки, я смотрю?
- Как сказала наша директриса: -Лучше кавалера, чем абориген, для столичной девушки и быть не может!
- Она не так сказала, не передергивай!
- Ну, смысл примерно такой.
-Мне у вас очень нравится! - сказала Вика, чтобы переменить тему.
- По-моему, в Москве тоже очень даже ничего! Приходилось бывать.
- По-своему, так очень даже! Только народу пропасть! Прелесть именно в несходстве…Я не ожидала, что в разгар осени попаду в лето! Это просто подарок!
- Пользуйся. Готов стать твоим гидом.
-Хорошо, согласна. Гидом.
- Прочие варианты невозможны?
-Ваш кофе!- сказал неулыбчивый бармен, поставил  перед ними две малюсенькие чашечки с ароматным напитком и отошел к противоположному концу стойки.
-Глядя, сколько у тебя оружия, думаю, что придется искать компромисс! - сказала Вика и отпила глоток кофе.
Вели захохотал.
-Девушка с юмором - большой подарок мужчине! - изрек он.
- Если умный. Только я как-то не готова стать подарком. Подарком мужчине.
-Мужчина обязан быть умным. А женщине достаточно ее прелести.
- Это точка зрения туркмена?
- Это точка зрения мужчины.
- Извини, Вели, сколько тебе лет?
- Двадцать восемь.
-Да, вполне уже мужчина.
-А есть сомнения? Готов развеять!
- Не люблю экспериментов. Честно предупреждаю. Даже могу заплатить за кофе.
- Ты меня обидеть хотела, что ли?
-Вовсе нет. Верю, что и ты меня не хотел обидеть! Просто я не люблю жеманство, из которого наполовину состоит так ценимая тобою женская прелесть!
- А тебе сколько лет?
- На днях будет двадцать. Прямо здесь. По вашим меркам это уже старость, да?
Вели улыбнулся: -Ты все здорово понимаешь и чувствуешь, милая! Надо же…У нас и правда рано выдают замуж.
- Видишь, я уже утратила свою ценность. По возрасту не прохожу.
-Не возражаешь, если я возьму коньяку? - спросил Вели, покончив с кофе.
- Мне - нет. Себе - пожалуйста! Чего же возражать?
- Одному пить неинтересно!
- Или так, или никак.
- Понял. А парень у тебя есть?
Вика покрутила на блюдце белую чашечку с золотым ободком и надписью «Общепит».
-Есть. - кивнула она. - Парень у меня есть.
- В Москве остался?
- Нет, в армии сейчас. Сам из Москвы, ясное дело.
- А служит где?
-Не знаю. Как призвали, не написал ни разу.
- Значит, нельзя.
-И я так думаю.
- Сильно любишь? Я все же, закажу коньяк…
-Закажи. Только сделай милость, не лезь в душу! Лучше про Ашхабад рассказывай!
- Я понял. Что рассказывать? Видеть надо! Показать - покажу. Обещаю! Вы сколько здесь пробудете?
-Марьяна говорила  - минимум, две недели. Если затянется, меня одну назад отправят. Раньше прочих.
- Почему? Ты вообще, у них кто?
-Я нужна всего на чуть-чуть. Не знаю, как и объяснить - кто я? Я музыкант. Со мной будут сняты два эпизода: где героиня на клавесине играет, и где поет под гитару в отряде. Актрису буду дублировать. Только по-моему, это прихоть оператора. Блажь! Без меня  вполне бы могли обойтись. Впрочем, тогда бы я точно не увидела этой красоты! А ты здесь кто? Я не совсем поняла.
- Должность называется «оружейник». Все равно, что костюмер или бутафор, только те за костюмы и реквизит отвечают на съемках, а я за холодное и огнестрельное оружие. Я с вами тоже в горы буду ездить. С пиротехником вместе. Оружие сопровождать.
- Чего его сопровождать? Убежит оно, что ли?
- Ты что? Оно настоящее! Мало ли что? Пошутить кто-то захочет, пострелять? Понимаешь, чем это может кончиться? Да и таскать его некому за группой - у всех свои обязанности!
- В общем, да. Серьезная у тебя работенка! Этому делу где-то учат?
- Ты имеешь в виду институты? Нет, конечно! В действующей армии этому учат! Там всего навидался, обучен, знаешь ли... Ну, и потом, в кино гораздо интересней работать, чем в других местах!
- Да, согласна.
-А  заканчивал я местный университет. Филфак.
- Ясно. А по специальности чего не работаешь?
- Не складывается.
-Что ж, бывает!
-Пробовал учителем в школе по распределению. Понял, что не мое.
-А кино, значит, твое?
Вели поднял рюмку коньяка: - Поживем-увидим…Жизнь длинная, многое испробовать можно. Твое здоровье, умница-красавица из Москвы!
- Спасибо, хозяин здешних мест! Давай, веди, показывай город!
- Пошли, пошли!
               
Вели расплатился и они вышли на улицу.
Народу было много. Рабочий день кончался.
Туркменские девушки в длинных платьях, закрывающих все то, что другие женщины не стесняются выставлять напоказ, толпились стайками на остановках. Смуглые щиколотки ног прятались под светлыми шароварами. На ногах ничем не приметные галошки, тапочки, даже у молоденьких.
На горле глухой ворот платья обязательно украшала массивная брошь с подвесками яркого цвета - синими, зелеными, красными самоцветами.
Вика с интересом разглядывала национальные платья.
Девушки тоже кидали на нее взгляды с затаенным интересом.
Мужчины сидели на корточках -так им было привычнее дожидаться автобуса.
-Мы так далеко зашли, - сказала Вика Вели. - Как я обратно буду дорогу искать? Ты проводишь?
-Не волнуйся!- Вели улыбнулся всеми зубами. - Со мной не пропадешь, тем более, директриса мне тебя поручила!
-Да не поручала она меня! Что ты все выворачиваешь наизнанку?
- Лукавый во мне!  Как во всех азиатских мужчинах…Бойся, Вика!
- А то пристрелишь или заколешь?
- Как поведешь себя, дорогая гостья! Смотри, вот  это проспект Ленина во всей красе! Сейчас пойдем в сквер Махтумкули, это излюбленное место для прогулок.
-Махтум чего?
- Кули, вот чего! Махтумкули - наш поэт и мудрец. Как Шекспир у англичан.
- А разве Шекспир - мудрец? По - моему, он был драматург и поэт. Или я чего-то не знаю о нем?
-Любой поэт, понимающий толк в любви, мудрец.
- А что он писал, ваш Махтумкули? Прочти?
- Пожалуйста!
Я вас люблю, хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный!
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
-Стоп-стоп! Давай, ты мне не будешь тут Пушкина читать! Ты читай своего Махтумкули!
-Между прочим, «Я вас люблю, хоть я бешусь» Махтумкули написал, а Пушкин просто перевел на русский! Ну, честное слово!
-Сомневаюсь, что Пушкин переводил с туркменского! Читай Махтумкули!
-Ох, настырная! Ну,  слушай!
Я сидел у окна в переполненном зале,
Где-то пели смычки о любви…
Я послал тебе черную розу в бокале
Золотого, как небо, аи.
-Вели! Я сию минуту не вспомню, кто автор этих строк, но не ваш Махтумкули точно!
- Не наш Махтумкули. Это ваш Блок. Только  знаешь, говорить о стихах и поэтах - наш, ваш - очень некрасиво! Поэты - они ведь для всех, где бы люди не жили.
- На это трудно возразить! Но все-таки, почитай мне Мах-тум-ку-ли!
-Да пожалуйста. Изволь.
Вели присел к подножию памятника и прикрыв глаза, произнес несколько строк на своем языке.
Вика пристроилась рядом: -А о чем это?
Вели вздохнул и сказал: - Все пишут об одном… О любви, конечно. Пошли, провожу! У нас темнеет быстро. Сразу, в один миг.
Он поднялся и подал  Вике руку.
По синеющим сумеркам они неспешно пошли в сторону гостиницы.
               
Вели потянул на себя массивную дверь гостиницы и по бесшумному ковру они поднялись на второй этаж, где были люксы и полулюксы.
Полина, Настя и ребята-операторы жили этажом выше.
Коридор был  пуст. Возле двери в номер Вели помедлил.
-Хороший вечер был? - спросил он.
-Замечательный. И кофе, и прогулка, и Махтумкули молодец!
- Ну что, будем дружить, Вика?
- Что ты имеешь в виду? Общаться будем.
Вели мягко прислонился губами к плечу Вики.
-Обещаю любить тебя восемь лет! - сказал он шепотом.
- Почему именно восемь?
Вели вздохнул: -Ни одна любовь больше не живет. А это грустно!
-Люби, если хочешь. Запрещать не стану. А через восемь лет сообщишь мне, каков был срок у твоей любви!
-Спокойной ночи, милая!
- Ты не обиделся?
- Я не обиделся, я слегка огорчен. Но завтра будет новый день, в нем все будет по-другому.
- Послушай, Вели! Мне нужно дойти до центрального телеграфа. Ты покажешь мне?
- Конечно, покажу! Завтра же покажу. Ну, спи…Пойду.
-Спасибо, до завтра! Город у вас замечательный!
               
На следующее утро Вика с Марьяной входили на киностудию, жмурясь от яркого солнца. Марьяне предстояло заказать первую вечернюю съемочную смену; у Вики не было никаких дел.
-Хочешь, со мной иди, - сказала Марьяна утром в гостинице. - Хочешь, по городу послоняйся. Ты ребятам в ближайшие два дня точно не понадобишься, я узнавала.
-Я с тобой пойду, можно? Чего одной мне слоняться? - сказала Вика, удивительно легко перейдя с Марьяной на «ты» еще в самолете, словно они век были знакомы.
-Пошли!- кивнула Марьяна. - Заодно Насте поможешь с костюмами, пока я занята буду! Потом вместе пообедаем на студии. После обеда точно не будешь нужна, а я еще поработаю…
- Я тогда на телеграф схожу после обеда, Вели проводит. Обещал.
- Давай-давай, сходите! А то мать там, небось, волнуется, как ты и что у тебя, а я ей обещала тебя опекать!
-Да что же все так рвутся меня опекать? - засмеялась Вика. - Вот и оружейник наш претендует тоже! Опекать меня.
-Его - то опека приятней моей будет, точно? - подмигнула Марьяна.
- Ну, до телеграфа он скорее найдет дорогу, чем ты! А дальше видно будет.
- И защитит с оружием в руках!
Они дружно захохотали.
-Кстати, симпатичный парень! Не теряйся, если что… - сказала Марьяна про Вели.
Они зашли в студийный кабинетик, где уже сидела Настя и суетился Байрам.
-О, привет, - воскликнул он, увидя  Марьяну с Викой. -Жду - не дождусь! Марьяна, на минутку!
Они вдвоем вышли.
-Что ты делаешь? - спросила Вика костюмершу Настю.
- Гимнастерки к завтрашней смене привожу в порядок. Хочешь мне помочь?
- Давай, говори, что делать!
- Бери бритву на столе, спарывай лычки.
- Хорошо. А где все?
- Полина в пастижерной. У нее актеры на гриме. Через час придет Нина. Надо будет ей гимнастерку померить. Кстати, тебе тоже. Она у вас одна на двоих.
- А какая из этих, Насть? Покажи.
- Какую Нина выберет. Чтоб ей удобно было. Подгоним, ушьем… А ты ее на свой эпизод потом оденешь.
- А съемки уже завтра?
- Да, завтра.
- Ты в горы едешь?
- Все едут. И я, и Полина. Мне одевать, ей гримировать. Туда, говорят, ехать около часу, не в гриме же им ехать! Там на месте они и оденутся, и загримируются.
- А Юра и Андрей где?
-Они сегодня рано утром уехали с Фархадом на место съемки. Площадки выбирать.
- Понятно.
               
После обеда в студийной столовой, Вика и Вели отправились на телеграф.
-Мне надо будет вернуться  на студию, - говорил Вели Вике, срывая на ходу гремящие, как погремушки, стручки акации. - Ты обратно со мной или куда?
-Нет, мне на студию не надо. Буду по городу гулять. Погода великолепная. Пройдусь по магазинам.
- Не заблудишься без меня?
-Надо привыкать. Все же, впереди две недели.
-Смотри, мы почти на месте. Вон, видишь? А за телеграфом есть книжный, потом ювелирный, потом комиссионка.
-О, книжный! Пойду туда!
- Я тоже его люблю. В городе их несколько. Я знаю еще два, где можно порыться в интересных книженциях!
-Я еще на рынок хочу. Байрам говорил, что рынок у вас - это чудо света.
- О, на это надо выделять выходной, не иначе! Чтобы ощутить…
-Я никуда не тороплюсь.
- Только одна не ходи. Рынок есть рынок, могут и обмануть!
-Ладно, оруженосец! Одна не пойду!
-Как ты меня назвала? Оруженосец? Надо же…
               
-Марьяна, я поеду на смену? - спросила вечером Вика.
-Сама-то как хочешь? - вопросом на вопрос ответила Марьяна.
-Хочу, безусловно! - Вика посмотрела на Марьяну с изумлением: а как можно не хотеть?
-Я остаюсь в городе, мне с вами там делать нечего. Моя работа кабинетная! - Марьяна зевнула. Ей трудно было привыкнуть к смене времени, давала себя знать двухчасовая разница.
Вика огорчилась: -Тебе что, неинтересно поехать в горы? А как же я там без тебя? Мне-то что там делать?
-Да там и тебе, и всем работы хватит!- махнула рукой Марьяна. - Тем более, ты так не хотела, чтобы тебя опекали. Езжай, конечно, а маме будем врать, что все под надзором! Мне не особо хочется трястись целый час, чтобы горы увидеть! Я лучше по магазинам похожу, а вечером вас встречу на студии. Расскажете, как там у вас в первый день все сложилось!