гл14 Курский вокзал

  Гл. 13
   Курский вокзал.
   Ехать до Москвы оставалось  недолго. И хотя едва рассвело, в вагоне уже все пришло в движение. Люська давно проснулась и успела снять закрученные на ночь, самодельные бигуди, пока еще все спали. А теперь зачарованно  смотрела в окно. Снег, отражая утреннее солнце, с непривычки,  слепил глаза. Столько снега она видела только в  Перми, но это было так давно, как будто в прошлой жизни.
  Напротив  нее,  уже одетая соседка,  громко кряхтя, с большим трудом натягивала на свои пухлые ноги полусапожки с каракулевой оторочкой.  В перерыве, чтоб отдохнуть,  она еще и громко сёрбала  горячим чаем. Так громко, что   вообще  чаю  расхотелось. Рядом с соседкой стоял уже собранный и приготовленный к выходу большой коричневый чемодан, а на сиденье лежала громадная черная, каракулевая шуба с большим отложным воротником, такая же мещанская, как и вчерашний халат с тапочками.   При мысли  о тапочках, Люська стрельнула  глазом  под столик. А там,  за  ногами, в полусапожках  с каракулевой оторочкой,  глубоко под лавкой,  виднелся вчерашний,  мохнатый тапочек – забыла что ли?   
 - А не скажу – решила Люська, но на всякий случай, внимательнее пригляделась.  Но на самом деле, к ее великому сожалению,  это оказался не тапочек, а какая-то скомканная бумага.
 – Жаль, что не тапочек   - чуть было не ляпнула, но сдержалась.
  За окном, тем временем  проплывали заснеженные подмосковные деревеньки, бревенчатые  домики,  почти наполовину, до окон,  засыпанные пушистым снегом,     крыши  нахлобученные  сугробами,  высокие совершенно  ровные голубоватые столбики дыма от  печных труб.   Через, будто накрахмаленное  снежное  покрывало  мелким пунктиром угадывались только самые верхушки  деревянных заборов, а за ними сказочные деревья и ветки  сплошь  облепленные  снегом,   еще не тронутые ветром.  Ни дорог, ни тропинок, ни даже  следов какого-нибудь зверья. 
  Деревеньки чередовались  с  громадными промышленными зданиями и высоченными трубами.  Значит, скоро  Москва.  Живот зачем-то подвело, а сердце тревожно заволновалось, будто не находя  в груди своё место.  Волновалась, от того,  что  первый раз увидит Москву,  или потому, что Москва -  столица,  и что сегодня  увидит мужа.  Только бы его отпустили со службы. Но больше всего  волновалась от цели поездки.
  Нюрка ходила по вагону,  возвращала   билеты  и забирала талончики,  напоминая  всем, что пора бы и бельишко сдать. Вскоре на пороге купе появилась  Катерина и сказала, что через десять минут поезд прибывает в Москву. А потом громко повторила это всему вагону:            
 - Москва, конечная. Прибываем на Курский вокзал! Вещи  не забываем, постель сдаем!
   Люська,   сидя на своей полке, с любопытством смотрела  в окно. За окном по белому полотну упруго изгибаясь  тянулись  другие рельсы.  Через несколько путей от севастопольского,  медленно отстукивая ритм,  катил другой  поезд  с  бесконечными  товарными  вагонами.
  Неожиданно под самыми окнами вагона появился  залитый утренним солнцем и уже очищенный от снега  перрон,   и на перроне первые   встречающие.   Сердце, рвется из груди, а  Юрки  не  видно.  Ну,  где же, где же? Только бы отпустили.
   Люська, пока поезд не остановился,   было попыталась  встать, чтоб первой выйти из купе,  Но соседка, неожиданно ее опередила и загородила проход. 
   - Сейчас  будет  напяливать  шубу – подумала Люська,  и тут же сообразив, что это надолго, добавила вслух:
   - Гражданочка, Вы, кажется,  тапочки забыли под лавкой.
Сеседка от неожиданности отпустила шубу  и села на место. Люська проворно встала,  и,  подхватив  свой чемоданчик и сумку,  выскочила из купе. Ловко перепрыгивая через чужие чемоданы, быстро  пробралась к выходу.  До  «Гражданочки»,  тем временем,  наконец,  дошло, что ее попросту «надули».  Она   громко заверещала, будто ее обокрали.  Кто-то сзади недовольно ворчал, но всё это уже не имело никакого значения.
   Поезд, всё реже  и реже отстукивая колесами,  совсем замедлил ход, но еще не остановился.  Катерина подняла крышку, закрывавшую  ступеньки и  открыла дверь вагона.  Обжигающий, морозный, московский воздух клубами пара ворвался в вагон.    Катерина Люське радостно улыбнулась. Они обнялись и  расцеловались.
 - Ну, Розочка, пальтишко у тебя  - так себе, в МАскве замерзнешь! Ночью был снег, а к утру то по мАсковски подмАрозило и солнышко!
 - Да у нас в Севастополе и снега-то не бывает, на что мне шуба?  Свитерок  зато теплый,   мама  мне специально для Москвы связала  – торопливо отвечала Люська, но всё ее внимание уже было приковано к перрону. Поезд остановился.
 - А что твой-то,  встречает?
Люська не успела ответить, как вдруг, напротив вагона появилась такая знакомая, родная  черная шинель,  белая  фуражка с черным  ободком  и Юркина неотразимая улыбка.  Отпустили!!!  А может и сбежал. Юрка увидев жену,  в несколько шагов,  подлетел  к дверям  вагона. 
 - Да вот же он!  - от восторга ,  буквально, завизжала Люська.
  Красавец - лейтенант  в черной двубортной шинели,  с белым кашне и черной фуражке с белым верхом,  уже стоял на нижней ступеньке вагона и протягивал жене руку в белоснежной  перчатке.  А  из под распахнутой шинели, на начищенных до блеска золотистых  цепочках, поблескивая , изогнутой гардой и  латунным  наконечниками,   мелькнул,   офицерский морской кортик.
От удивления Катерина  глубоко вздохнула,  и только что и успела шепнуть нечаянной подруге   на ушко:
 - Держи его зубами, Розочка!
  Лейтенант правой рукой  легко подхватил чемодан,  а левую, слегка согнув в локте, предложил жене. Та бесцеремонно вцепилась в  предложенную руку, стукнула по ступеньке каблучками , хотела  первая спрыгнуть на  перрон,  но муж  ее опередил, и она, прыгнув,  попала прямо в его объятья.  Завизжала на весь перрон, и только  после этого ее ножки коснулись платформы. Весело помахала рукой Катерине,  и они,  тронулись   к выходу.   
  - Ну да!  - радуясь за  нее,  подумала Екатерина  - совсем не то, что вчерашняя несчастная, мокрая курица,  теперь  огонь-батарея  - офицерская жена!
  Но,  сделав всего несколько шагов, Люська    уверенно притормозила,  и,  резко тряхнув огненно-рыжими кудрями из- под красно-бардовой, толстой  вязанной шапки ,  остро стрельнула взглядом прямо в Катерину и весело сказала:
- Кать!  Гусь твой вернется! Он любит только тебя! И вернется очень скоро!
  Катерина удивленно развела руками и даже не придумала что и сказать,  как  Люська , вдруг,  опять серьезным,  совсем не своим  голосом, добавила :
 - Он уже очень близко!
  Юрка с удивлением посмотрел на жену,  потом на Катерину а та,  несколько озадаченно,  кивнув  головой,  вежливо улыбнулась. Молодые  развернулись и  направились  к выходу.  Катерина вышла из вагона,  и,  помогая пассажирам снимать чемоданы,  все время поглядывала в сторону удаляющейся счастливой молодой пары.
 - Странная ты, Розочка…  Но, счастлива-я-я-я!  - сердцем подумала она, - вот бы и мне…
  Когда молодые   зашли  в тень  навеса, на  выходе с перрона, они,   неожиданно, почти   натолкнулись на  странного  мужчину, который  только что  вышел из здания вокзала и неуверенно осмотрелся  по сторонам. Юрка,   по-армейски  быстро,   признал в нем  не просто военного, но, по всей  вероятности боевого офицера,  притом старшего, и по возрасту, и по званию,  и это не смотря на гражданскую одежду.   Чтобы как-то  стушевать неловкость положения, Юрка  спросил мужчину:
  - Встречаете?
 - Встречаю… - На секунду задумавшись, но, тем не менее,  уверенно,  ответил тот. 
  На  мужчине ,   ладно сидело,  темное,  демисезонное пальто,  на голове , не смотря на мороз,   серая фетровая шляпа.  Брюки  идеально отглажены, а начищенные ботинки  безупречно блестят. Из левого, почти неподвижного,   рукава  темно-серого драпового пальто мужчины  как-то  безжизненно свисала  плотная черная перчатка.    То,  что он  тоже был военный,   лейтенант посчитал  настолько очевидным,  что, в первый момент, чуть  было не потянулся к козырьку, чтобы отдать честь. Люська,  неожиданно  сильно сдавила локоть мужа,  и от удивления  чуть приподнялась на цыпочках:
 - Олег!!!?
 Мужчина  озадаченно спросил:
 - А вы откуда…
 - Оттуда! – Возбужденно перебила его Люська. Она  – там, в девятом   вагоне!  Там  Вас ждет Ваша жена!!! Между прочим,  почти десять  лет, как ждет! – и, махнув  рукой  в сторону  хвоста поезда,  добавила:
   – В девятом вагоне!
 - Какая жена? – недоуменно спросил тот.
 - Какая-какая? А у Вас,  что,  их несколько?
На  секунду воцарилась плотная тишина и недоумение. Незнакомец  вопросительно смотрел то на женщину, то на  лейтенанта. И тогда Люська буквально крикнула  однорукому:
 - Катерина тебя ждет! Гусь ты, хрустальный!!!
   Военный,  от изумления, правой рукой сдвинул на затылок шляпу,   ошарашенно посмотрел на незнакомку,  потом -  в указанном направлении.  Казалось, хотел что-то спросить, но,  так и  не проронив ни слова,   засунув  рукав  неподвижной руки  в карман  расстегнутого пальто,  сделал несколько неуверенных шагов в сторону хвоста поезда, и вдруг, как сорвавшись с места,  побежал,  даже   ни разу  не оглянувшись.
  Катерина,   придерживая за руку  какую-то неуклюжую  даму,  помогая  ей спуститься с высокой ступеньки  вагона,  свободной  рукой взяла у нее сумку, и  еще раз оглянулась в сторону удаляющейся  счастливой пары.  Неожиданно,   вполоборота,  так и застыла на  месте, забыв,  и про неуклюжую даму, и  про ее сумку.  Дама, тем не менее,   благополучно коснулась ногой перрона, протянула руку за сумкой, но сумка уже благополучно шлепнулась на перрон.  И, больше не обращая никакого внимания на недовольное  замечание пассажирки, проводница  развернулась  и неуверенно пошла   в сторону бегущего к ней мужчины. За два три шага до встречи, на  мгновение  они оба остановились. Пышную грудь Катерины заметно заштормило.  Она глубоко вздохнула, в надежде успокоиться, но это никак не помогло,  и  она бросилась к мужчине в объятья.
 
- Люсь?! А ты откуда его знаешь?  - удивленно посмотрев на жену  и совершенно ничего не понимая, - спросил Юрка.
   - Катерина, проводница, по дороге про него рассказывала. Представляешь! Девять лет ждала, а он  - вот он! – загадочно пробормотала Люська, и   тихо, только для мужа,  ему на ушко  добавила:  - А ты же слышал! Я ей возле вагона нагадала, что они вот-вот встретятся. Я не знаю,  зачем так сказала, но мне очень хотелось. Этого не может быть!
   После этих слов внизу живота что-то опять резко кольнуло. Люська, как когтями,  вцепилась в  локоть  мужа,   испуганно  на него посмотрев,   тут  же отвернулась  и  медленно  опустила свободную  руку на  живот.
Про себя подумала:  - Не  заметил, или не захотел. ..  Не пойду  ни  в больницу,  ни к бабке, и ребенка никому не отдам! Мой!
  Оглянулась еще раз назад.  Возле ступенек вагона вместо Катерины теперь стояла, на этот раз,  вполне гладенькая Нюрка.  С  удивлением и  немножко с восторгом смотрела на напарницу, про мужа которой, конечно же была наслышана.   Но Катерина,  умудрившись от всех спрятаться  на груди  мужа,  похоже,  больше никого  не видела.  Яркое,  утреннее,  зимнее солнце теперь светило только для них.
   Олег   крепко прижимал  к себе  Катерину,  будто поймал чудо птицу, за которой уже давно охотился, и вот, наконец,  она попалась.   Его левая  рука,  в  черной перчатке,  неловко согнутая в локте, похоже,  была не менее крепкая, чем здоровая правая.  Они  стояли   зачарованные, немножко раскачиваясь и кружась на месте.   Пассажиры с чемоданами и сумками,  обтекая  с двух  сторон  счастливую  пару,   оживленно беседуя,    торопились к выходу.
 - И не такая  уж  и толстуха!  - тихо  отметила Люська,  - пышная, но удивительно  стройная, а в платье, пожалуй, что будет и красавица!  Им теперь точно не до нас.  И уже громче  добавила: 
 - Юрочка!  Домой,  скорее  домой! Я хочу…
Юрка не дав жене договорить поставил чемодан на перрон, хлопнув  себя по лбу,  нырнул  в широченный карман шинели, и вытащив плитку бабаевского шоколада, тихо пробубнил:  -Люсище! Чуть не забыл!
  - А как догадался?
  -Так твой же любимый!
  С этими словами  Юрка сгреб визжащую жену в охапку и несколько раз покружил.

Они поцеловались,   развернулись и заторопились к выходу.