Под музыку солёного дождя часть II-8

Глава седьмая: http://proza.ru/2024/06/05/964

Глава восьмая. Жизнь продолжается.

За спорами и разговорами не заметили они, как солнце на закат повернуло. Не услышали, как вернулся Ваня. Лёля взмахнула руками: «Ты давно пришёл? Не голоден? Уроки сделал?» И в глаза сыну заглядывает, а вдруг, что лишнее услышал. Но Ваня спокоен.

– Всё нормально, – пацан с улыбкой глядит на Романа. – Что ты бабушку не знаешь? Она ещё и вам полный пакет еды наложила. Представляешь, она сегодня совсем не плакала! Только о дяде Роме и говорила!

– Ну, – Роман, волнуясь, встал и протянул Ване руку, – давай знакомиться…
– Это твой двоюродный дядя Рома, – скороговоркой перебила его Лёля.

Нет в ней уверенности в завтрашнем дне, и не за что её осуждать. В искренности душевного Ромкиного порыва она не сомневалась и даже верила ему, но, зная его мятущийся и противоречивый характер, опасалась. Видела на каком эмоциональном подъёме он сейчас пребывает, а откатит назад эйфория радости от встречи с прошлым, от знакомства с сыном, прояснится сознание и потянет его назад – в тот мир, в котором он живёт, где для него всё просто и знакомо. И как тогда быть? В этом случае Лёле не себя, его жаль…

Слабо верилось и в то, что у Романа нет подруги, что живёт он один. Лёля представляла рядом с ним красивых деловых и гламурных женщин, таких, как в кино показывают, и от ревности её разбирало до слёз.

А Ванечка гостю несказанно рад. Вертится мальчишка волчком, ни на шаг не отходя от дяди Ромы, заваливая его вопросами. Ещё бы – Роман воевал, учился за границей, живёт в Москве… Ему всё интересно! И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы заметить, до чего же парню не хватает мужского участия. Он бицепсы свои показывает и с силой лупит по боксёрской груше, стараясь понравиться новому родственнику.

Роман повинился, что, не зная Ваниных интересов, приехал без подарков, но предложил исполнить все его желания.

Лёля взмахнула руками: «Да, ты с ума сошёл! Он же тебя сейчас разорит!» И погрозила сыну кулаком: «Имей совесть!»

Но Ванька на мать уже не обращал никакого внимания.
– Мне нужна хорошая видеокарта, – ни минуты не раздумывая, тут же выпалил он и затарахтел, – ещё процессор, не помешало бы и материнку поменять. О, я бы тогда начал гамать в «World of Warcraft» …

Вдруг прервался, с опаской взглянув на мать и, изображая покорность, с видом отличника добавил: «Конечно, если только мама позволит!»
Все рассмеялись, а Ваня к Роману ластится: «Дядя Рома, а вы слышали про такую игру?»

И когда Ванечка узнал, что Роман не только слышал, но и состоит в гильдии игроков, сердечко мальчика уже полностью ему принадлежало…

Смотрит на всё это Лёля и ещё больше печалится. Мальчишка всей душой потянулся к отцу, видать, действительно, кровь родную почуял, а вдруг Роман не вернётся… оказывается, он завтра уезжает… домой к себе возвращается.

Трудно Лёле. Улыбается, а внутри всё дрожит. А сынишка просит, чтобы дядя Рома у них заночевал. Требует в его комнате гостю постелить. Завтра ж компьютер новый привезут. Дядя тотчас позвонил какому-то Сергею и договорился. «Вот это да!!!» – прыгает от радости Ванька.

Перевозбудился он, капризничает, как маленький, просит мать завтра его дома оставить. Пришлось классному руководителю звонить. С трудом спать уложили.

Этот суматошный судьбоносный день никак не хотел заканчиваться. Ромка сидел на крыльце и наслаждался необыкновенной первозданной тишиной и насыщенными горько-сладкими ароматами земли, пробуждающейся зелени, растворёнными в сказочно свежем воздухе. Он даже не решился закурить, хотя тянуло страшно: от мыслей закипал мозг и вновь с перебоями билось сердце. Когда Роман узнал, что Ваня его сын, сразу решил, что заберёт мальчишку с матерью в Москву, но не предполагал, насколько сильно они вросли в жизнь этого городка. Лёля очень любит свой дом, работу и она крепко повязана его тёткой, своей бабушкой. Воочию увидел, что и для Вани этот край благословенный, как прочно он обжился здесь, как уверенно себя чувствует. Так же, как и Ромка в своё время. Мальчишка за вечер не смог обзвонить всех своих друзей, чтобы похвастаться приездом дяди и новым компьютером.   

Он не знал, как поступить. Там – в Москве – работа, перспектива карьерного роста и удобства, но суета сует труднопереносимая. Здесь – дорогая сердцу женщина и сын. Никаких перспектив, мало удобств, к которым привык, а главное – нет достойных зарплат.   

Подошла Лёля. Молча села рядом.
– Скажи, а как ты узнал про Ваню? Кто сказал тебе или сам догадался?
Роман задумался. Вспомнилась пословица: «Заговорил, так надо договаривать!»
– Тётя Шура, а она сама догадалась…

Лёля ойкнула и закрыла лицо руками.
– Да и бабушка твоя, как я понял, в курсе. Да ты не переживай, тётка тебя боготворит, как родную любит. Мне сказала, брошу вас, проклянёт! Эх, Лёлька-Лёлька, головы наши бедовые, что ж мы с тобой всё воюем? Давай уж решать, что делать будем? Как поступим?

– Не знаю, но… ты Ваньку пока не обнадёживай. С ним нелегко, к нему с подходом надо, он же ершистый – весь в тебя!
Голосок дрожащий, вот-вот расплачется. Тихо всхлипнула и прижалась в Ромке. Он обнял её и тишину ночи нарушили нежные звуки упоительных поцелуев, порывистые вздохи, стыдливый ропот и опьяняющий любовный шёпот.

– Подожди, – выдохнула, вырываясь Лёлька. Метнулась в дом, через пару секунд выбежала и, протянув руку, повела Романа за собой. Страстью, словно электрическим зарядом охваченная, она вела его какими-то тёмными тропами. Изредка оглядывалась и взгляд её рыжих глаз искрил, как прежде, волосы разметались, от влаги закудрявились, от возбуждённого тела её, казалось, шёл жар…

Сладость ожидания, сдерживание нетерпения доставляло им обоим высочайшее наслаждение… И в этом блаженстве Роман вдруг ясно осознал, что до сих пор ни одна женщина не была для него так желанна и прекрасна, и ни с одной он, несмотря на все разногласия сейчас, не ощущал столь близкое душевное родство, не испытывал такого тихого умиротворения…

Сперва Роман не понял, куда Лёля его привела, а после, осмотревшись, когда глаза привыкли к темноте, догадался, что это дом его отца.
«Не мудрено, очередное чудо», – недоумённо покачал головой он и, пребывая в состоянии абсолютного счастья, в очередной раз подумал, что само провидение указывает ему путь и убеждает, что по всем законам мироздания, ни работа, ни радужные перспективы, ни удобства не являются залогом истинного счастья.

Основной счастья является любовь и вытекающее из неё чувство долга. Он в ответе за сына, за женщину, которая его родила. Сложится любовь и всё к ней приложится: и работа, и перспективы. Живут же как-то люди в этом городке и не бедствуют. Целых семьдесят тысяч, и далеко ни все стремятся отсюда уехать. Его здесь любят, и в соседнем домишке сладко спит мальчишка лицом и нравом в непутёвого своего отца. Что ещё для счастья надо?

– А хочешь я куплю этот дом? – Ромка спросил это прежде, чем успел принять окончательное решение.

Лёля, пребывая в лёгкой дрёме, не услышала. Не открывая глаз, она улыбнулась и… вновь потянулась к Роману. Ей хотелось впрок любовью его напитаться, вдоволь любимым телом насладиться, запахом его, как воздухом, надышаться. Она на облаках летала, себя не узнавала, и не сдерживалась ни в чувствах, ни в желаниях. Счастье разум затмило, и она боялась верить в него, но думала, что только ради этой ночи, она готова ещё раз повторить всю свою жизнь.

Покинуть чужой дом они собрались, едва зашевелилось солнце. Лёля немного застыдилась, кабы никто ничего не заметил, и стремилась быстрее вернуться домой, но Роман внезапно для неё проявил повышенный интерес к дому. Он обошёл комнаты и внимательно осмотрел все хозяйственные помещения. Открывал и закрывал оконные рамы, измеряя растянутыми большим и средним пальцем ширину стен, а уходя, сказал, что надо будет прийти днём и проверить фундамент.

Лёля засмеялась: «Тебе-то зачем это надо?»
– Планирую купить его, – ответил Ромка вполне серьёзно.
– Да он же немеряно стоит!
– Не дороже денег. Продам квартиру, машину… кредит возьму. Правда, чтобы рассчитаться, придётся некоторое время поработать в Москве. Но ничего, буду приезжать, а тем временем поищу себе место здесь или в области.

– Ты… ты не шутишь? – тихо спросила Лёля, сомневаясь в реальности происходящего. Ей казалось, придёт рассвет и всё, как сон, как сказка, растворится в нём. Она даже готова была к этому, а тут наяву происходят чудеса. Видимо волшебница ночь заигралась.   

– Какие уж тут шутки! – Ромка мечтательно потянулся. – Ты купила дом бабки моего отца, а я приобрету его особняк. Чувствуешь, что в этом что-то есть? Какой-то тайный промысел о нас с тобою, и грех не воспользоваться. Так, что никуда вы от меня не денетесь, и Ваньке всё-таки придётся узнать, кто его настоящий отец.

Лёля растеряно кивнула и удивлённо переспросила: «Это дом твоего отца? Я не ослышалась? А мы с Ваней живём в доме его бабушки?»

– Нет, Лёлечка, не ослышалась, всё так и есть. Знаешь, я как сюда приехал, уже ничему не удивляюсь и безропотно иду туда, куда меня ведут. И с каждым шагом убеждаюсь в правильности указанного пути. Так, что верь мне.
Лёля в очередной раз кивнула и доверчиво прижалась к Ромке.   
– Во уж воистину, чей-то промысел, – зачаровано прошептала…

Они вернулись домой и, казалось, должны были чувствовать себя уставшими, а из них, напротив, энергия била ключом. Взгляд сияющих глаз опускали, чтобы счастьем своим окружающих не обжечь.
Не меньше в счастье торжествовал, когда привезли да установили компьютер, и Ванечка.   
Суета, хлопоты, дом с появлением Романа наполнился радостью и аурой любви.

– Мы прям, как настоящая семья, – воскликнул Ваня за обедом.
И все рассмеялись.

Но время неумолимо приближалось к отъезду. И если прошлый трудный день тянулся долго, то настоящий счастливый – пролетел незаметно. Но ближе к вечеру небо затянуло тучами и пошёл дождь.

Когда собирались на вокзал загрустили все, а Лёля и вовсе поникла. Печалится и Ваня. Ему тоже не хочется, чтобы дядя уезжал. С ним весело и надёжно, и дядя разговаривает с ним, как со взрослым.

На перроне мальчик внимательно наблюдает за мамой и не понимает, почему она всё время плачет и не стесняется при всех целоваться. Ванька недоумённо пожимает плечами и хмурит брови: «Старые уже, а ведут себя, как молодые, влюбились, что ли?»

А Лёля вокруг ничего не замечает, лишь со страхом смотрит на большие вокзальные часы. Роман, целуя её мокрое от слёз и солёное от дождя лицо, смеётся и говорит, что дождик сегодня явно кто-то пересолил. Рассказывает, что для него все дожди солёные на вкус. Лёля улыбается и гладит его по мокрой щеке: «Ты вернёшься?»   

– Конечно! – отвечает Роман и вдруг спрашивает. – А помнишь ты пела песню на дискотеке в десятом классе? Что-то там было про поворот… я всю дорогу сюда вспоминал.

Лёля на минуту задумалась и лицо её просветлело. Она тихо запела:
«Руку мне дай на середине пути,
Руку мне дай – нам ещё долго идти.
Пусть на пути мы иногда устаём,
Все же идти нам будет легче вдвоем» …

– Точно! – перебил её, радуясь, Ромка. – А я всё никак не мог вспомнить.
И начал ей подпевать:
«Позади – крутой поворот, позади – обманчивый лёд,
Позади – холод в груди, позади…»*

– Вот видишь, родная, – закружил он её в танце, – даже в песне поётся, что всё плохое у нас с тобою позади!


Объявили приход поезда. Стоянка две минуты.
Ванечка неожиданно расплакался и обнял мать и Романа. Ему очень грустно.
– Дядя Рома, а вы точно вернётесь?
Роман взял сына за подмышки и приподнял его до высоты своего роста: «Ну ты, брат, и тяжёлый! – рассмеялся и трижды крепко поцеловал его. – Точно! Я обязательно вернусь…»

Дождь замолотил со страшной силой. Две минуты пролетели секундой…
– Мама, – Ваня повернулся к матери, когда хвост поезда скрылся за поворотом, – а правда, дядя Рома классный!

– Правда, сынок, – улыбаясь, сквозь слёзы и задумчиво глядя вдаль, ответила Лёля, – только не дядя он тебе, а он…  он твой настоящий отец…

Прыгали в лужах на асфальте капли дождя и с него поднимался лёгкий пар. Было по-летнему тепло и, невзирая на вечерние сумерки и непогоду, где-то под навесом весело и задорно щебетали птицы. Жизнь продолжается…   


Эпилог.

Всё-таки Роман был не совсем прав, когда говорил, что в силу своего возраста нужда в отце у него отпала. Нет такого возраста, в котором родители становятся ненужными. Просто в каждый период жизни мы их по-разному воспринимаем. Но сколько бы нам ни было лет, в тот момент, когда они умирают, часть нашей души уходит вместе с ними. И тогда сжимается сердце от холодного чувства покинутости, виной и неистребимой болью терзается душа. Кажется, по живому тебя от них отрезали…

Когда на пороге Ромкиной квартиры возник его отец – Вячеслав Петрашевский, испуг и замешательство у Романа быстро сменились радостью. Забилось встревоженно сердце, и от волнения сдавило горло.

– Пустишь? – тихо спросил отец. Он выглядел смущённым и не было в нём агрессии, которая проявилась при первой встрече.

И Ромкина душа вздрогнула, отозвалась болью – болью, замешанной на грусти и жалости одновременно. Болью, которая призывает человека к добру, пробуждая в нём чувство сострадания и терпимости. Эта боль, как очищение и утешение, как надежда на возрождение. Она сродни Божьему прикосновению к твоему сердцу.

Ромка отступил, приглашая нежданного гостя в дом, и неожиданно для самого себя неловко обнял сгорбленного незнакомого человека, что был ему родным по крови и на которого он сам во многом походил.

О чём они говорили? Кто знает? Наверное, каялись, пытаясь оправдаться либо что-то объяснить, а может просто рассказывали друг другу о своей жизни. Незачем это посторонним знать. Человек пришёл с миром и покаянием, что может быть важнее. На земле не живут безгрешные люди, и никто не застрахован от ошибок, просто очень важно успеть их исправить.

Горячий нрав, стремление к знаниям и необычайно высокую работоспособность Роман унаследовал от отца, а вот слабое сердце, с которым он сразу по возвращении попал в больницу, ему досталось от матери. И поэтому Петрашевский одобрил Ромкины планы на переезд.

– Не надорвись, как я. Ведь мы работаем без тормозов, – предупредил и вызвался помочь. – Квартиру в Москве оставляем, пригодится, а жить будешь с семьёй там, где спокойней для твоего сердца.

Хватка деловая, на ходу все дела решает, и Ромка не противится. Не так давно он сам выступил в роли отца и прекрасно понимает, что родителю приятно, а что не очень.

Отрадно было слышать, что Петрашевский хранил в памяти всё, что связывало его Ромкиной матерью, что чувствовал он её присутствие всю свою жизнь. Так и сказал: «Она осталась в моём сердце навсегда…»

Говорил, что слишком яркой была Олеся, оттого и быстро сгорела. Такие люди долго не живут, но они навсегда остаются в сердцах тех, кого любили… И поэтому ничего нет удивительного в том, что Ромка увидел её во сне, ощутил её присутствие, глубоко прочувствовал заботу о нём и запомнил всё, что матушка ему сказала. Главное, не ослушался.
 
01.06.2024
   
* «Позади крутой поворот».
Слова А. Монастырева, музыка Игоря Саруханова.
1.«Руку мне дай на середине пути,
Руку мне дай – нам ещё долго идти.
Пусть на пути мы иногда устаём,
Всё же идти нам будет легче вдвоём.
Припев:
Позади – крутой поворот, позади – обманчивый лёд,
Позади – холод в груди, позади…
Позади – крутой поворот, позади – обманчивый лёд,
Позади – холод в груди, позади…
Всё позади…
2. Мир так велик и не кончается путь,
Только на миг можно ресницы сомкнуть.
И стороной нам не пройти, не свернуть.
Только порой можно устало вздохнуть.
Припев.
3.Мы не одни, ну оглянись, оглянись.
Это наш путь, он называется: жизнь.
И не грусти, прошу тебя, не грусти.
Столько у нас уже всего позади.
Припев».
 
01.06.2024