Сентиментальная сюита. Письмо четырнадцатое

Повесть "Сентиментальная сюита" (продолжение)
               
                (начало декабря)

                Милый Саша!

Огромное-преогромное спасибо за письма. В праздники получила их все на почтамте и, закрывшись в своей комнате, читала и перечитывала. Хорошо, что ты у меня есть! Так хочется подойти к тебе, заглянуть в твои глаза и произнести: "Здравствуй, Саша!.." Такое доброе слово "здравствуй"... Пожелание здоровья и всего вообще доброго.

А не отвечала я тебе, потому что разболелась не на шутку. Вначале подхватила от кого-то из больных острое респираторное заболевание, в просторечии "простуду", только оклемалась немного и собралась на работу выйти — сердечный приступ, и еще неделю пролежала. Сил, энергии, вообще не было, находилась в какой-то прострации, потому и не писала. Респираторные инфекции тем и опасны, что дают осложнения, наносят удар по самому слабому месту в организме. У меня это слабое место — сердце.

Когда болит любой другой орган почему-то не так страшно, ну а если сердце — кажется, что умрешь. Во время приступа я потеряла сознание, и муж вызвал "скорую". Они со мной отваживались около часа и хотели положить в больницу, но я отказалась: терпеть не могу больниц, наверно потому что сама врач.

Потихоньку выкарабкалась, правда три дня пришлось полежать и потом по стеночке ходила — ну да ничего! Только в зеркало на себя смотреть боялась: бледная, аж зеленая — и глаза потухшие, мертвые — краше в гроб кладут. Через несколько дней ожила и краска в лице появилась, и глаза заблестели.

Это я тебе объясняю, а не жалуюсь — ненавижу плакаться в жилетку! Нет, конечно, иногда хочется, чтобы пожалели и погладили по головке, это даже приятно, но опору нужно искать в самом себе — иначе жизнь сомнет как былинку. Такой внутренней опорой обычно бывает для женщин — семья, для мужчин — работа и карьера.
Все это присказка, сказка впереди. Просто не знаю, как рассказать о том, что меня чрезвычайно занимает, — о сердечном приступе. Попробую описать свои переживания...

 Проснулась я внезапно, словно меня толкнули. Ночь. В окно проникает с улицы неживой свет люминесцентных ламп от уличных фонарей. И тишина, ну прямо мертвая! Хотела позвать мужа — он спит в кабинете,— но почему-то страшно было нарушить эту абсолютную тишину. И тут мне вдруг сделалось жутко, до такой степени жутко, что буквально волосы на голове зашевелились. Я   собралась постучать мужу в стену, но не успела: сердце внезапно сжала ласковая рука. Ласковая, уверенная, всесильная. Я стала задыхаться, хватая ртом воздух, как брошенная на песок рыба, и в эти мгновения совершенно отчетливо ощутила: ОНА здесь. Присутствие Смерти перепутать невозможно ни с чем — это особое  и вполне реальное чувство. Моя смерть была рядом со мной в комнате. Ее присутствие было реальным, как присутствие другого человека. Но каким-то непонятным образом я вполне отчетливо сознавала, что это именно Смерть.

А сердце в груди металось, как птица в силках, и пульс то прощупывался, то совсем пропадал. Мне нужно было дотянуться до столика, где лежал нитроглицерин, я приподнялась на локте — и...

Когда очнулась, возле меня сидел молодой черноглазый врач и считал пульс. У меня было такое странное восприятие окружающего: будто я в комнате — и одновременно издалека наблюдаю за всем происходящим. В тот момент мне было совершенно безразлично, буду я жить или же умру, хотелось только покоя. А меня тормошили, делали уколы, пытались заставить отвечать на вопросы... Так покойно и хорошо, как тогда, у меня на душе не было ни до, ни после. И Смерть все еще находилась тут же. И вдруг в какой-то миг все изменилось: я снова оказалась внутри привычной комнаты и даже язык, хотя и с трудом, мне стал повиноваться. Врач вздохнул с облегчением и несколько раз повторил, что задала  я им жару! В ответ я пыталась улыбаться непослушными губами и внезапно ощутила: ОНА ушла... И незаметно и спокойно задремала.

Не знаю, удалось ли мне передать чувства, которые я испытала на грани между бытием и небытием, но во время выздоровления мои мысли то и дело возвращались к вопросу: что же такое   — смерть?!

Те минуты стали для меня моментом особого постижения: я точно знала, что смерти в обычном понимании нет. Конечно, когда придет время, мое тело похоронят и оно истлеет в могиле, но то что я есть, что зовется душой — будет существовать всегда. Именно существовать, а не жить, потому что это совершенно разные понятия. Находясь на грани между жизнью и смертью, я чувствовала себя вечной — как вселенная, я была мыслящей частицей этой безграничности, которую и умом-то объять невозможно. Когда наступит  срок уходить, я встречу это без страха, и горечи. Пусть моя оболочка распадется на атомы, но живая, трепещущая частичка моего "я" будет всегда — теперь я это знаю точно...

Господи, как сложно говорить об этом! Почти невозможно передать словами ощущения, находящиеся за пределами человеческого понимания.

Перечитала последний абзац и сама над собой усмехаюсь: эка  накрутила! Кому-кому, а уж мне, врачу с двадцатилетним стажем, на сто процентов известно, что там нет ничего. И все же... природа столь многообразна и парадоксальна...
Не стоило, наверное, писать обо всем этом — но мне так нужно было поделиться своими переживаниями с кем-нибудь!

 Мой муж прекрасный человек, однако, слишком уж он рассудочен. Сыну теперь не до меня. Поэтому откровенничаю с тобой. Интересно, как ты воспримешь все это со своим инженерным складом ума?..

В ту ночь я как должное восприняла то, что приехала "скорая". Однако на следующий день сообразила — в стену-то я не постучала! Спросила мужа, и он ответил, будто сквозь сон услышал, как я позвала его; подошел ко мне — а я без сознания. Я ему говорю: "Если я была без сознания — как же я могла позвать тебя?" Но он твердит свое: "Не знаю — проснулся от твоего голоса. Может ты позвала — и уже потом сознание потеряла..." Но я-то совершенно точно помню: не позвала, не успела!..

Гуляла недавно по Березовой Роще — хожу туда каждый день, восстанавливаю силы. Вообрази: солнечный зимний день; пушистый голубоватый иней на березах, отчего они кажутся полупрозрачными; в глубоком снегу, на котором лежат разноцветные тени — от розоватых до сиреневых — проложены извилистые тропки. Я медленно иду по такой тропке, вдыхая морозный воздух. С ветки на ветку перелетают синицы, обрушивая снежные шапки. Стволы деревьев устремлены к небу — синему и высокому. И вдруг я ощущаю огромное чувство родства с этими молчаливыми гигантскими существами, которые окружают меня. На какой-то миг я словно сама  превращаюсь в березу, крепко вросшую в землю корнями и погруженную в долгий зимний сон. На душе становится так хорошо, так покойно... Меня буквально до боли, до дрожи пронзило чувство красоты и гармонии нашего земного мира.

Недаром в лесу поднимается настроение. Его энергетические токи вливаются в тебя, снимают усталость, лечат душу... Только лес, деревья должны быть твоими. Ведь любая местность, река тоже могут быть добрыми или злыми. Не зря же древние населяли природу лешими, русалками, феями — и прочей нежитью. В детстве, когда преграды между нами и природой еще нет, все это очевидно.

Ты меня понимаешь?.. Если человек доходит до порога смерти, заглядывает  туда  — и остается прежним, значит, он давным-давно мертв духовно. Моя болезнь внезапно разрушила тот невидимый панцирь, который мы наращиваем за свою жизнь, — и я словно увидела мир заново. Как в детстве...

Завтра закрываю больничный и выхожу на работу. Соскучилась по своей поликлинике. Коллеги меня навещали, но все равно сидеть дома одной тоскливо. Я ведь по натуре человек общительный и просто не могу обходиться без людей. И мои пациенты меня не забыли. К заведующей отделением приходили с моего участка больные и спрашивали, когда же я выйду на работу. Это приятно. Хотя сейчас мой участок обслуживает опытный врач, они просят, чтобы у них была именно я.

Нашим врачам зачастую не хватает душевной чуткости, это и понятно — нагрузка обычно раза в два больше нормы, да и психологию больного врач практически не знает, потому что несколько лекций на втором курсе мединститута это просто мизер. А доброе слово врача лечит не меньше лекарств, настоящий лекарь обязан внушать больному веру в свои силы. Мне совсем небезразлично, поправится пациент или нет. Когда у меня на дежурстве в стационаре умер от пневмонии мужчина, я глубоко переживала это, чуть вообще не ушла из больницы. Плохо, что у нас очень много писанины и потому невозможно уделить пациенту столько внимания, сколько хотелось бы.

Ох, что-то я все о работе!.. Видно и вправду соскучилась. Ответь скорее, ладно?

                Алла.

Продолжение: http://proza.ru/2024/06/05/1160