О хороших вопросах

О хороших вопросах Клементьева Муравьеву.

Сначала я приведу несколько мест из интервью в котором Владимир Клементьев интересуется у Муравьёва, - куда подевалась «феноменология духа» в его работе.

«Климентьев В.Е.: «…у Вас не выделено в качестве отдельного этапа сознание как таковое с его подразделами. Почему?»

Муравьёв А.Н.: «Его мне не понадобилось выделять.»; «Почему мне, говоря об образовании, не потребовалось специально говорить о феноменологических ступенях развития сознания как такового? Потому, что эти ступени не представляют собой предмета специальных усилий духа…»; «Воспитание сознания, самосознания и разума духа человеческого индивида происходит в некотором смысле стихийно…»; «Вот эти три феноменологических формообразования … суть сознание, самосознание и разум … формируются таким вот, повторю, стихийно-нравственным образом.»

Климентьев В.Е.: Получается, что если это происходит только лишь стихийно, то оно может и не сложиться.

Муравьёв А.Н.: Нет, в том-то всё и дело, что если происходит общение, а его не может не быть, то это сознание вообще не может не сложиться.

Климентьев В.Е.: Но если мы посмотрим на некоторых уже взрослых людей, то складывается впечатление, что с ними этого не случилось.

Муравьёв А.Н.: Ну почему же?

Климентьев В.Е.: Потому, что люди застревают на фазе вожделеющего самосознания и до стадии признающего самосознания, а тем более до разума они не доходят, если уж во всех подробностях говорить по гегелевскому изложению этого процесса.

Муравьёв А.Н.: «Не думаю. Как они могут до него не дойти?»; «Куда им деваться, извините меня?»; «Тут не требуется никаких сознательных решений, ибо сама жизнь учит их, как надо жить. Вот почему говорится: «Жизнь научит!», «Жизнь заставит!» и тому подобное.»»

Источник: «Философия в эпоху единства сущности и явления», Интервью с А.Н. Муравьёвым 2019 г. Сайт: «ФИЛОСОФ&Я — школа мысли».

Весь комментарий, который я собираюсь дать ниже, собственно говоря, будет лишь расширением следующего утверждения, сделанного Клементьевым: «люди застревают на фазе вожделеющего самосознания и до стадии признающего самосознания, а тем более до разума они не доходят.»

1) Дело в том, что не нужно ходить далеко за примерами подтверждающими справедливость данного положения: непосредственно сам немецкий народ и ближайший наследник, казалось бы, посткантианского идеализма не обнаружил ступени «всеобщего сопризнания» в качестве абсолютного принципа духа, когда волевым и некритическим образом, к середине 20го века стал претворять в жизнь нигилистические манифесты собственных, на тот момент, лидеров, - не предполагавшие ни в реальности, ни в потенции, равенства немцев евреям, цыганам, славянам и многим другим народам.

2) В более внутренней сфере, марксизм – масштабнейшее, мировое движение, также не предполагает и вовсе не носит в себе идеи симметриального сопризнания противоположных субъектов, ибо за классом предпринимателей с точки зрения Маркса, Энгельса, Ленина не наблюдается сколь ни будь прочной и бесконечной потенции духа, не подлежащей всеобщему поглощению и подчинению в чистой, революционной воле народа. Общественный идеал у марксистов не мыслится как система светящихся друг против друга самосознаний, синергетически связанных, одновременно прозрачных и обособленных друг от друга – поскольку марксистский субстанциализм не достигает понятия абсолютной интерсубъектности и лишь растворяет, и вычищает различия в общей, медленно стынущей магме первоначального выброса творческой силы.

3) Точно такой же, по сути, нигилистический и себялюбивый способ реализации духа мы обнаружим, если пойдем от обратных марксизму диалектических интенсиональностей, мы обнаружим, что многие финансисты, предприниматели и государственные чиновники, мыслят и действуют так, словно всегда имеют в шкафчике письменного стола, на расстоянии вытянутой руки книгу «Единственный и его собственность» Макса Штирнера, где лейтмотивом идёт его восклицание: «Я не хочу ничего в тебе признавать или уважать, ни собственника, ни нищего, ни человека: я хочу тебя использовать.»

4) И мы обнаружим все то же, если мы спустимся далее, в самые недра народов и индивидов, в пространства аппрезентаций, откуда выносятся смертные приговоры за иртидат, где представитель одной из религий не может без смеха слышать, что представитель другой, сколько бы честным и справедливым он не был, может быть равен ему без прохождения процедуры «гюира», без уверения в тождестве с ним, через публичное произнесение слов «шахады», без отрицания «Filioque»; что остается простыми формализациями собственной исключительности и специфического понимания разума лишь до тех пор, пока остаются не разогретыми классовый, корпоративный и национал эгоизм, лишь до тех пор пока новая, часто безрезультатная, в деле труднейшего выхода на ступень «признающего самосознания», битва, не огласит детскими криками пепельные ландшафты.