Amigo Чарли

     У всех свои воспоминания детства и беззаботного взросления. Вспоминаются почему-то какие-то короткие периоды той жизни, когда ни о чём серьёзном ты не задумывался. Жил только одним днём, не думая, что будет завтра, как это делают взрослые люди.
     В конце 60-их годов прошлого столетия, в эпоху развитОго идиотизма, все мы росли, когда чуть ли не главным тогда для нас было одеться во что-нибудь приличное. Если с продуктами в ту пору было не так плохо, как в 80-ие годы, то со шмотками совсем швах. На прилавках и вешалках висели какие-то допотопные вещи, которые носили только пожилые люди. Хорошей и удобной обуви вообще не было – ни женской, ни мужской. Купить ботинки из тогдашней Чехословакии фирмы Цебо считалось большим везением. Я уже не говорю об импортных джинсах и спортивных костюмах. Даже целлофановые пакеты с западной символикой, покупались из-под полы по бешеным ценам. А сигареты Мальборо или Кент, та же жвачка, пепси кола…
Ещё обучаясь в Автомеханическом техникуме на Соколе, я увлекался тренировками по плаванию, и, хотя и поздно начал, но имел кое-какие успехи, участвовал в соревнованиях, имел первый разряд. Потом занялся скоростными видами подводного плавания и плавал под мастера спорта, хотя рвения особого не было, так как не собирался связать свою судьбу со спортом.
     Окончив учёбу в техникуме, многие ребята из нашей группы сразу подали документы на поступление в институт. Я же рванул в Крым, в спортивный лагерь Дельфин, что расположен был между Судаком и Новым Светом. Там выступая на первенстве РСФСР по подводному ориентированию на открытой воде, со мной произошёл курьёзный случай. Соревнования долго откладывались из-за шторма, бушевавшего несколько дней, и буквально за два дня до того, как сборы должны были закончится, решили их всё-таки провести. Несмотря на то, что вода в море перемешавшись, была очень холодной, первенство решили не отменять.  Я должен был стартовать среди последних участников, и ко мне обратился один из моих приятелей спортсменов,  попросив мой гидрокостюм, выступавший задолго до моего старта. Времени до старта было ещё много, и я отдал ему костюм, который бы он вернул до того, как подошла моя очередь. Но случилось непредвиденное – по мегафону, вызывая следующую партию участников, назвали и мою фамилию. Довольно быстро преодолев шок от услышанного, я лихорадочно стал напяливать на себя свитер, лежащий рядом со мной, который хоть как-то должен был сохранить в холодной воде приемлемую температуру тела. Обмотал себя и завязал у талии подвернувшейся верёвкой, чтобы он не болтался и не растягивался воде и побежал к месту старта, по пути прихватив Лаг для ориентации под водой.
     Не буду вдаваться в подробности, как происходит прохождение дистанции и буёв, мне удалось закончить её с небольшим отклонением от нулевой отметки на финише. Пронзённый нестерпимым холодом, в полубессознательном состоянии, я на четвереньках еле выбрался на берег, где меня тут же кто-то начал растирать и массировать тело. В конце концов потихоньку оклемался и пришёл в себя. Парень, которому я одолжил костюм, ещё долго потом извинялся передо мной.
     Вечером руководители сборов и соревнований устроили всем спортсменам прощальный ужин, где мы славно повеселились, выпив изрядную долю Новосветского шампанского и вволю наплясавшись с девчонками- спортсменками.
     На следующее утро все должны были покинуть лагерь и уехать в Москву. Мой приятель Толик,  долго не мог меня разбудить – гудело в голове, а тело совершенно не слушалось. Кое-как собрав свои и мои пожитки, мы выбрались из палатки, в которой жили вместе с ним. Он, помимо своих вещей, взгромоздил на себя мой рюкзак и сумку и пошёл впереди. Я же, как дистрофик, тенью следовал за ним. По дороге в Судак тогда не ходил общественный транспорт, нам не попалось ни одной попутки, и мы с многочисленными остановками, еле добрались до автостанции. Потом долго добирались до Симферополя и поехали дальше на поезде, где я целые сутки проспал. Зато, когда проснулся от этого «летаргического» сна, почувствовал себя абсолютно здоровым человеком.
     Позже, по инерции, я продолжил тренироваться в бассейне. Правда без особого энтузиазма, хотя мой тренер Вячеслав Александрович Кузнецов всячески подталкивал меня на выполнение мастерского норматива. Обещал помочь устроить в спортивную роту где-нибудь не далеко от дома, так как наступал призывной возраст – мне исполнилось восемнадцать лет. Но у меня всё как-то не складывалось – то не вовремя заболею, то не хватало какой-нибудь секунды. Вскоре в ноябре пришла повестка из военкомата и нужно было проходить медкомиссию. Мы с тренером поняли, что мастером спорта мне стать не удастся – времени уже не хватит, да и соревнований нужного ранга не предвидится. Чтобы оттянуть время, Слава (так мы между собой звали тренера) посоветовал на полгода «откосить» от призыва, и пойти служить в мае, следующей весной.  Как раз в это время в тогдашней Чехословакии разразилась бархатная революция, и наши войска совместно с другими странами, так называемого соцлагеря, «вошли» на её территорию, чтобы навести там «порядок», а мне бы не очень хотелось туда «загреметь». Ходило много слухов о многих погибших там советских солдат.
     - Ты к этому времени выполнишь норматив, и я тебе пристрою в спортивную роту где-нибудь в Москве или ближайшем Подмосковье.
     - Слав, так у меня же со здоровьем то всё в порядке. Меня же забреют в один момент – я недавно проходил диспансеризацию, никаких нарушений в здоровье не нашли.
     - Насчёт этого не беспокойся. Один мой знакомый тяжелоатлет в прошлом году откосил от армии. По его методике и ты так сможешь, а он то здоровый, как бык, и всё у него получилось. Для этого тебе нужно купить пару пачек обыкновенного грузинского чая. Высыплешь одну пачку в большую алюминиевую поллитровую кружку и зальёшь заварку водой. Поставь кружку на газовую плиту и вскипяти на медленном огне. Когда заварка загустеет, осторожно слей получившийся чифирь в раковину, оставив только чайную массу. Возьми другую кружку или стакан, накрой его двумя слоями марли и вывали туда эту заварочную массу. Когда выжмешь сквозь марлю из неё сок, это необходимо выпить перед тем, как идти на медкомиссию. Через какое-то время ты должен почувствовать, как твоё сердце начнёт натужно работать.  На медкомиссии тебе надо будет пожаловаться на боли в сердце, и врач направит на дополнительное обследование. У знакомого тяжелоатлета потом выявили порок сердца и аритмию.
     - Ни хрена себе, Слава, ты меня напугал!
     - Да не бойся ты – эти сбои будут совсем не долго, всё быстро восстановится, как у того штангиста. Ты у нас крепкий парень, здоровьем Бог не обделил. Зато отсрочка тебе гарантирована, как минимум, на полгода. Скоро первенство Москвы, надо к нему готовиться.
Перед медкомиссией, как и советовал тренер, я приготовил и выпил, полученной из чая, маслянистой жидкости. Однако, терапевт, осмотрев и прослушав грудную клетку, сказал, что у меня всё в порядке, и стал заполнять какой-то документ.
     -  Как же так, доктор, неужели вы ничего не обнаружили? Я же вам говорил, что у меня часто побаливает сердце. В последнее время я ощущаю тяжелые толчки в грудине.
     Оторвавшись от писанины, врач удивлённо посмотрел на меня :
     - Нет, я ничего такого не обнаружил, но давайте тогда я ещё раз вас прослушаю, ложитесь на кушетку.
     Прослушав меня с помощью стетоскопа в разных положениях, он снова ничего не обнаружил:
     - У вас отличное сердцебиение и никаких отклонений не наблюдается, проходите к следующему врачу, хирургу.
     Лихорадочно одевшись, я направился к последнему врачу-хирургу, так как всех остальных уже прошёл. Весь наш со Славой план рухнул в кабинете терапевта – придётся идти служить туда, куда пошлют, да ещё и осенью!  Шансы откосить исчезли в одно мгновение.
     Найдя нужный кабинет, постучавшись, я вошёл и сел на стул перед доктором. Тот осмотрел меня визуально, пощупал грудь и спину, где-то постучал пальцем. Попросил положить ногу на ногу и ударил молоточком по коленке, от чего нога подскочила вверх. Единственное, что мне не понравилось от этого удара, это то, что внезапно стало больно в районе коленной чашечки. Я вспомнил, что вчера споткнувшись, содрал там кожу, которая ещё не обросла болячкой и от удара было больно.  Меня, как током пронзила мысль, а не попробовать ли пожаловаться на не заживающую долго коленку?  Мгновенно сориентировавшись, я, скорчившись якобы от боли, сказал:
     - Доктор, у меня вот уже три недели никак не заживает колено, которое я повредил, споткнувшись о бордюр на улице. Мазал ссадину зелёнкой, йодом, разными мазями. Но ничего так и не помогло.
     Врач, который уже дописывал положительный отзыв о моём здоровье в медицинскую карточку, застыл в недоумении. Повернувшись ко мне, он спросил:
     - Хорошо, покажите мне какое вас беспокоит колено.
Когда я указал ему на правое, он попросил:
     - Задерите, пожалуйста, штанину брюк наверх выше коленки.
     Когда я это сделал, он внимательно стал осматривать довольно большую ссадину, которая была покрыта тонкой кожицей болячки.
     - Когда вы говорите, это случилось?
     - Где-то недели три-четыре назад, может даже чуть больше – приврал я походу дела.
     - Что же, мне придётся направить вас на анализы в кожный диспансер. Сейчас я напишу направление, езжайте туда. Когда будут результаты, приезжайте обратно ко мне.
     Взяв из его рук направление, я поехал в КВД, который тогда находился недалеко от моего дома. Перед тем, как войти в лабораторию, слегка потер рукой ссадину, которая начала саднить от боли. Постучавшись в дверь, я прошел к столу, где сидела пожилая врачица:
     - Здравствуйте, меня направили к вам из военкомата посмотреть, что у меня с коленкой, которая уже больше месяца никак не заживает.
     - Присаживайся на стул, сейчас я посмотрю, что там у тебя такое. Подними наверх штанину, чтобы мне было всё видно.
     Осмотрев ссадину, она выписала мне какие-то мази и таблетки.
     - Попьёшь этих таблеток, будешь каждый день смазывать колено мазью Вишневского, всё зарубцуется. Через недельку снова придёшь сюда, думаю всё заживёт.
     Попрощавшись с ней, я выскочил из диспансера как на крыльях, и направился домой. Хоть на недельку, но отсрочка была обеспечена.
     Всю последующую неделю я активно валял дурака, посещал различные злачные заведения, ходил на свидания и прочие мероприятия. Естественно, никаких таблеток, не потребляя и не пользуясь выписанной мне мазью.  Наоборот, всячески не давая зажить любимой ссадине, до боли массируя её и даже прикладывая ватку, смоченную керосином, отчего ссадина даже воспалилась.
     Ровно через неделю я, как законопослушный гражданин, снова явился в КВД. После осмотра моего колена видя, что оно нисколько не зажило, а наоборот даже немножко загноилось под болячкой, врач выписала мне дополнительно ещё какую-то мазь, и велела снова прийти к ней на приём ещё через неделю:
     - Если не поможет и это – сказала она раздражённо – направлю тебя с специализированную больницу. Первый раз на моей памяти такой неординарный случай, до свидания.
      Всю последующую неделю меня не покидало отличное настроение, и я продолжил наслаждаться полной свободой. По-прежнему ходил на тренировки, посещал с приятелями кафе, ходил в кино. Время тогда работало на меня – чем дольше будет длится «лечение», тем больше шансов отложить службу в армии до весны. Всё последующее время я изредка бередил свою любимую ссадину и вместо мазей, прикладывал ватку, смоченную керосином. Хотя это приносило мне неприятную, зудящую постоянно боль.
     После того, как через ещё одну неделю, после очередного осмотра, у меня не произошло каких-либо сдвигов в «лечении», врачица выписала мне направление в инфекционную больницу, на Волоколамском шоссе, что находилась напротив больницы МПС, специализирующейся на кожных заболеваниях. Побывав в военкомате и, предупредив медкомиссию о том, что ложусь на обследование в больницу, на следующий день поехал туда с результатами до этого сделанных мне обследований. Там, на моё счастье, мест не оказалось – положили только через дня два.

                В БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЕ

     В палате, куда меня разместили, таких «гавриков» было человек десять, в основном пожилые уже люди, где я оказался самым молодым. У всех было что-нибудь перебинтовано – у кого рука, у кого-то нога, голова или шея. Около кровати одного пожилого мужика стояли костыли, его забинтованная нога свисала до пола. Рядом с ним, накрывшись до подбородка одеялом, спал бородатый дед, и жутко храпел. Рядом с кроватями у всех стояли тумбочки, на которых лежала всякая снедь, стаканы, газеты, книжки. Знакомая с детства, слегка подзабытая, картина. Я разместился на свободной кровати в самом дальнем, левом от входной двери, углу, где провёл потом почти две недели. Рядом со мной на соседней кровати лежал худощавый, молодой мужчина, лет двадцати пяти, и читал газету. Он был коротко пострижен с чёрными, как смоль волосами. На горбоносом, длинном носу модно поблёскивали затемнённые очки- хамелеоны, каких в те времена в Советском Союзе ещё не было. Чем-то смахивал то ли на еврея, то ли на грузина. Когда я пригляделся, то увидел, что газета была на каком-то иностранном языке, но не английском, который я не плохо тогда знал. Одет был, как все – в синих пижамных штанах и такого же цвета куртке. Увидев меня, оторвавшись от чтения, он с улыбкой поприветствовал:
     - Ола, привет!
     Чем меня слегка смутил:
     - Я не Оля, меня зовут Володя!
     - Ола – это по-испански «привет» или здравствуй, а меня зовут Чарли, по фамилии Суникански, я из Сан Хосе, из Коста Рики. Приехал сюда учиться в Университет Дружбы народов, имени Патриса Лумумбы, в следующем году должен его окончить. – познакомитлся он со мной на довольно неплохом русском языке, с еле заметным для иностранца акцентом.
     - Очень приятно, амиго! – похвастался я своим познанием испанского языка, чем его приятно удивил, и он мне даже поаплодировал, отложи в газету в сторону.
     - Кому эста?  Что за болезнь у такого крепкого парня, попавшего в такую больницу? – спросил Чарли – Ведь у вас не так просто сюда попасть.
     - Меня сюда направила медкомиссия из военкомата на обследование ссадины на коленке, которая никак не заживает – из-за этого нельзя идти служить в армию. А что такое «кому эста» ?
     - Кому эста – это в переводе на русский язык «Как дела?»
     - А что у тебя такое случилось, как ты оказался в больнице?
     - У меня обострилась язва желудка, пришлось лечь сюда подлечиться. Я уже вторую неделю здесь умираю от скуки, даже поговорить не с кем – все люди пожилые, не разговорчивые попались. А ты работаешь, учишься где-нибудь? – спросил Чарли.
     - Я летом закончил техникум, сейчас работаю в Академии коммунального хозяйства механиком. Продолжаю тренироваться в бассейне по вечерам, выступаю иногда на соревнованиях по плаванию, а в основном валяю дурака – хожу в кафе, в кино, на танцы…
     Так началось моё знакомство с этим интересным человеком, с которым мы общались больше недели, пока каждый проходил всевозможные процедуры. Он рассказывал мне о жизни не только в Коста Рике, но и в других странах Северной, Центральной и Южной Америки, где успел побывать, путешествуя на своём мотоцикле Харлей-Дэйвидсон. Особенно меня тогда удивило то, что никаких границ между странами там не было, как у нас в СССР, откуда выбраться без всяких разрешений различных органов власти было невозможно. Чарли рассказывал мне о мире, где было много безработных, которые неплохо жили в латиноамериканских странах.
- С голоду там никто не умирает. Если тебе захочется есть, существуют бесплатные столовые для неимущих, на худой конец, везде на деревьях растут фрукты и бананы. Если нужно заработать немного денег, можно договориться поработать официантом в кафе, грузчиком в какой-нибудь магазин на один-два дня или больше.
     - А как же ты очутился у нас в стране?
     - Как-то один из моих приятелей, чтобы не было скучно, предложил мне вступить в компартию, в которой он тогда состоял. У них там изредка проводились всякие мероприятия с увеселениями и дискотеками, собрания и митинги. Побывав однажды на одном из них, мне у них всё понравилось, потом как-то втянулся в это дело. Никакой «обязаловки» и принуждения там не было – всегда можно было отказаться от какой-то работы или посещения собрания. Лично я с удовольствием занимался организацией дискотек и других культурных мероприятий.  Там у нас даже завязывались дружеские и любовные отношения, совместные посиделки, походы на пляжи и т.д. Я до сих пор держу связь с моими друзьями по партии, пишу и получаю ответные письма.
     Несколько лет тому назад на адрес компартии пришёл запрос от вашей КПСС на обучение в Советском Союзе двух наших молодых активистов в Университете дружбы народов. Многие тогда побоялись ехать в Россию, которая ассоциировалась у нас с полюсом холода, медведями на улицах и длинной дорогой сюда. Согласились только двое: я и одна молодая девушка, которая сейчас тоже учится здесь, в Москве.
     - Ты, наверное, человек не бедный, если мог себе позволить иметь Харлей? 
     - Мои родители, по нашим меркам, небогатые – имеют небольшой магазинчик скобяных товаров, у меня ещё есть младшая сестрёнка школьница. У родителей имеется две машины: одна легковая, другая небольшой грузовичок. Кстати, у нас практически у всех жителей есть свои машины. Купить машину в Коста Рике не представляет большого труда и денег, как у вас. Даже молодые люди могут позволить себе купить какой-нибудь подержанный Мерседес. Проблема в другом – очень дорого стоит бензин, который у вас здесь стоит копейки.
     Наш разговор прервала, подошедшая к нам молоденькая, русоволосая медсестра в белом коротком халате, которая привезла на небольшой коляске лекарства. Раскладывая их всем на тумбочки, она сразу же привлекла к себе внимание всех пациентов, которые сразу же принялись ей разглядывать, что-то её спрашивать. Подойдя к нам с моим новым приятелем, она поздоровалась с Чарли персонально:
     - Здравствуйте, Чарли. Как сегодня ваше самочувствие, желудок не беспокоит?
     - Хелло, Натали! У меня сегодня всё О-кей!  Чувствую себя очень хорошо. Вот ко мне, только что, подселили этого приятного молодого человека, познакомься, это Владимир.
     - Знаю, очень приятно познакомиться. Меня зовут Наташа, я ваша медицинская сестра, буду за вами ухаживать и помогать делать процедуры.
     - Мне тоже приятно, что такая симпатичная девушка теперь будет за мной ухаживать – пошутил я улыбаясь.
     После того, как она нас покинула, продолжая делать обход других палат, всех нас пригласили обедать, и мы с Чарли направились в столовую на этом же этаже. Кому-то из больных, кто не мог, видимо самостоятельно передвигаться, обед доставили прямо в палату.
     После обеда, ещё немного переговорив с моим новым соседом, мы немного поспали с устатку, как и все другие обитатели палаты.
     Проснувшись после короткого сна, я услышал негромкую музыку, которая лилась от соседней кровати, где полулёжа восседал мой костариканский сосед. На коленях у него находился не большой, чёрный чемоданчик, из которого была слышна приятная джазовая мелодия. Чемоданчик оказался портативным проигрывателем звукозаписей, из-под верхней крышки которого была видна крутящаяся большая грампластинка. На голове Чарльза были одеты большие наушники, из которых тянулись проводки к проигрывателю. Подняв голову к потолку, полузакрыв глаза, совершенно ни на кого не обращая внимания, он тихо шевелил губами и что-то напевал. Мой мозг отказывался верить в подобную картину – где-то в захудалой советской клинике, увидеть такое, казалось невозможным.
     Когда заканчивалась одна мелодия, начиналась другая. Там были песни в исполнении Фрэнка Синатры, Тома Джонса, Элвиса Пресли, Хампердинка и других известных и не известных мне исполнителей. Заслушавшись, я не заметил, что Чарли увидел, что я проснулся, увлёкся музыкой и окликнул меня:
     - Владимир, я тебя, наверное, разбудил?
     - Нет, я сам проснулся. А что это такое у тебя?
     - Это есть портативный японский проигрыватель Sony, на котором можно прослушивать музыку на дисках. Они у вас здесь называются пластинки кажется. Я везде вожу этот кейс с собой, когда отправляюсь в путешествия.
     - Понял, кейс, это по-нашему чемодан. У нас вместо чемоданов все носят портфели. А как работает эта штука?
     - Да, очень просто – открываешь верхнюю крышку, кладешь на вертушку пластинку, ставишь на неё вот этот рычаг с иголкой, закрываешь крышку и нажимаешь пальцем на клавишу пуска. Музыка будет слушаться поочередно, а если ты хочешь перескочить через одну-две дорожки с песнями, то надо нажать один-два раза вот на эту клавишу. Или, если хочешь, открыв верхнюю крышку, можешь сам переставить рычаг с иголкой на нужную звуковую дорожку. Это очень надёжный аппарат, где я только с ним не был. Он со мной путешествует не только по Америке, я с ним объездил всю Европу. Прослушивать можно, как пластинки большого формата – гиганты, которые, как видишь, вылезают за пределы кейса, так и маленькие миньоны.
     - Каким таким образом ты умудрился поездить по Европе, ведь везде же паспортный контроль, надо собирать кучу документов, получать разрешения от властей?
     - Это у вас здесь большие сложности с выездом в другие страны, а у нас, иностранцев, ничего подобного не нужно. Идёшь в посольство той страны, куда собрался, ставишь визу и покупаешь билет на самолет или поезд.
     - А деньги откуда берёшь? Ведь ты же студент, а на стипендию не наездишься.
     - Конечно, никакой стипендии на эти поездки не хватит, приходится зарабатывать, – по-английски: make many, самому. Когда приезжаешь в какую-либо западную страну, можно легко договориться с хозяином какого-то магазина поработать грузчиком, или в кафе, или ресторане устроиться на какое-то время мыть посуду. То есть во всех странах всегда есть потребность в рабочих руках, где не требуется какого-то специального образования. В прошлом году я, путешествуя по Скандинавии, в Швеции неделю проработал посудомойкой в небольшом ресторане, где мне предоставили бесплатно комнату для временного проживания. А для передвижения по какой-то стране, я пользуюсь автостопом. На будущий год вот собираюсь съездить в Англию, где был несколько лет назад. В поездках я активно изучаю языки тех стран, где нахожусь. Сейчас я свободно разговариваю на четырёх языках, и ещё на трёх могу кое-как изъясняться.
     Во время нашего разговора в палату проследовали врач с медсестрой, и мы с приятелем стали дожидаться осмотра. Осмотрев всех пациентов, и нас в том числе, они удалились.
     Когда начало смеркаться, в палате зажгли свет и до отбоя каждый занимался чем захочет. Кто-то читал прессу и книжки, кто-то уже мирно похрапывал в дальнем от меня углу, а мы с Чарльзом наслаждались прекрасной музыкой, тихонько льющейся из его проигрывателя. Ещё немного послушав, чтобы не мешать другим отдыхать, пожелав друг другу спокойной ночи, мы тоже отошли ко сну. Ещё долго не засыпая, я думал о той жизни, о которой до этого не знал, что можно свободно ездить по свету, видеть множество стран, о которых знал только по книжкам. Ну, почему же нам, живущим в Советском Союзе, всё это не доступно, хотя нам голову забили каким-то светлым будущим, которое так несбыточно, и вряд ли когда-нибудь наступит. А мой новый приятель из нищей Латинской Америки, как нам трубят по телеку, уже в этом самом коммунизме давно там живёт! И там у них, в Коста Рике не нужно идти отдавать долг Родине, и служить в армии, куда меня, помимо моей воли, должны скоро «забрить». Почему-то у них там нет никаких явных границ с перепаханными зонами и колючей проволокой, и каждый может ехать куда ему заблагорассудится, а не туда, куда велит какая-то компартия? Нам здесь трубят о том, что у нас нет безработицы, а у них она есть, и никто никого не заставляет идти работать.  И с голоду там люди не мрут, всегда есть, где можно бесплатно пообедать тем же безработным. Пытаясь уснуть на больничной койке, я ещё долго ворочался с боку на бок. Во сне мне приснилось, что я мчусь на большом мотоцикле с развивающимися волосами вдоль побережья какого-то моря, а сзади крепко вцепившись в меня, сидит парень, очень похожий на моего нового приятеля. Мимо проносятся какие-то иномарки, и у меня захватывает дух от страха врезаться в них. На повороте у отвесной скалы, из-за спины вдруг вылетел огромный грузовик, похожий на «Студебеккер» и стал прижимать меня к отбойнику. Боковым зрением я увидел, как полетели искры от соприкосновения с ним, и я громко заорал во всю глотку…
     - Володя, Володя! Проснись, что с тобой случилось? – раздался чей-то знакомый голос прямо надо мной.
     И тут то я сразу же проснулся весь в поту. Надо мной нависал Чарли, с испуганным лицом трясущий меня за плечи. Озираясь по сторонам, и оглядывая устремлённые на меня лица обитателей больничной палаты, я наконец-то осознал, где я нахожусь. Я понял, что мой ор привлёк всеобщее внимание окружающих и испугал моего ближайшего соседа. Было уже утро, и многие просто сидели на своих кроватях.
     - Оля, Чарли! Извините, что напугал тут всех, сон какой-то страшный приснился.
     - Мы так и поняли. – отозвался один из пациентов по фамилии Бздунов, громила с одутловатым лицом и копной рыжих волос на голове, сидящий на своей кровати около двери.
     - Да уж, дал ты нам всем просраться. – заметил лежащий на кровати рядом с ним пациент по фамилии Храбрецов, тщедушного вида курносый мужичок, неопределённого возраста, с большой лысиной на черепе. – Мы уж подумали, что помирает парень.
     Через какое-то время медсестра привезла на своей тележке лекарства и выдала каждому градусник для измерения температуры тела. Потом она уже с врачом вернулась и стала записывать температуру каждого пациента. Врач, молодой мужчина, в белом колпаке, средних лет в очках, стал осматривать всех, кого-то прослушал стетоскопом, кому-то назначил новые лекарства и процедуры. Нас с Чарли прослушивать не стал, только спросил о самочувствии и напомнил: ему о процедурах, а мне о новой перевязке моего колена.
     После завтрака, состоящего из манной каши, хлеба с маслом и жиденького чая, все занялись своими процедурами, после которых улеглись на свои места. Мы с моим соседом-приятелем решили немного поболтать и узнать друг о друге побольше. Оказалось, что у него есть польские корни (не зря такая фамилия Суникански) – его дед был эмигрантом из Польши. Обосновавшись в Коста Рике в начале двадцатого века, устроившись сначала разносчиком газет, потом разнорабочим на стройку, долгое время работал в торговле. Женился на местной девушке с испанскими корнями, откуда и появился отец Чарльза, который продолжил бизнес его деда.
     - Ты уже объездил всю Европу, и как тебе понравилась историческая Родина Польша? – спросил я его – Там, наверное, остались какие-то родственники по дедовой линии?
     - К сожалению, мало кто остался, виделся с одной дальней родственницей, но она уж очень старая, не говорит на других иностранных языках, кроме польского ни одного не знает.  А сама Польша мне не очень понравилась. Из стран социализма больше нравятся Венгрия и Чехословакия, а в Румынии живут бедно. Самая красивая из этих советских стран – Югославия, особенно морское побережье, с его пляжами, напоминающими мне наши пляжи в Центральной Америке. Эта страна больше всех похожа на капиталистические страны Европы, в ней множество разных верований и национальностей, люди наиболее открытые и доброжелательные, чем-то похожие на вас русских.
     Сидеть в палате мне не очень хотелось, да и неприятно, когда нас слушает вся палата, и я предложил Чарли пойти прогуляться по коридору. Гуляя по нему, мы продолжили разговор.
     - Скажи, Чарльз, а ваша компартия поддерживает какие-либо отношения с другими партиями стран Латинской Америки или США? – спросил я соседа.
     - Да, конечно, мы общаемся с ними на постоянной основе, проводим совместные конференции и симпозиумы. Что касается США, мы тоже проводим с ними совместные мероприятия, выезжаем к ним, а они к нам. Я лично знаком с председателем их компартии Гэсом Холлом, с его помощником мы даже приятели, общаемся с ним в неформальной обстановке. Он тоже любит путешествовать по разным странам, и мы устраиваем автопробеги, останавливаемся на отдых в придорожных кемпингах и мотелях, иногда ночуем на открытом воздухе, недалеко от дороги.
     - А что из себя представляет Гэс Холл, кто он, кого поддерживает, и кого не любит из президентов США?
     - Гэс (или Гас, как его именуют там) сам по происхождению лапландец – финн по нынешнему, его родители когда-то эмигрировали в США. Настоящее имя Арво, из многодетной финской семьи, ему около шестидесяти лет, но выглядит он гораздо моложе. Будучи ещё совсем молодым человеком, в начале тридцатых годов учился в СССР в институте Маркса -Ленина. Когда вернулся на Родину, организовывал профсоюзы и участвовал в забастовках.  Во время Второй мировой войны пошёл добровольцем в ВМС США. После окончания войны его арестовывали и сажали на пять лет в тюрьму, откуда он сбежал в Мексику, где его тоже арестовали и посадили в тюрьму. Отсидев в ней несколько лет, он потом был избран генеральным секретарём КП США. Несмотря на то, что его неоднократно арестовывали Гэс Холл продолжил свою политическую деятельность. В 1966 году он побывал ещё раз в СССР и встретился с вашим лидером страны Брежневым.
     На президентских выборах он поддерживал демократа Линдона Джонсона, при этом всегда был сторонником Сталина. В последнее время требовал расследования убийств Джона Кеннеди и Мартина Лютера Кинга.
     - Ну, и память у тебя, дружище. – похвалил я его – Я бы столько не запомнил, хотя на свою не жалуюсь. Пойдём в холл, там посидим и ещё поговорим, ты много чего знаешь, о чём не пишут у нас в газетах, не говорят по радио и телевидению.
     Усевшись на диване в небольшом холле на нашем этаже, мы ещё проболтали до обеда. Рассказывал он всегда красочно и очень сочно, было видно, что много прочитал самой различной литературы. У меня в жизни ещё не встречалось такого интересного собеседника, говорившего почти без акцента.
     - А как ты лично относишься к Мартину Лютеру, борцу за равноправие негров в Америке. Ведь многие американцы, особенно в южных штатах, относятся к чернокожим с большой неприязнью, не хотят находиться с ними в одном пространстве? Считают их людьми второго сорта. –  спросил я Чарли.
     - Ты знаешь, хоть я и сам не совсем белый человек, во мне замешено несколько кровей, но недолюбливаю этих чернокожих, особенно не так давно приехавших из Африки, и не желающих трудиться. Большая часть воровства и грабежей приходится именно на них, и в США с этим ничего сделать не могут на протяжении уже многих лет. Об этом все знают, но открыто мало кто говорит, ведь это же свободная страна, и по Конституции у всех равные права. Однако, трактовка законов в разных штатах, позволяет ущемлять чернокожих. Я думаю, что убийство Кеннеди тоже связано с его отношением к этому вопросу, он всегда выступал за равноправие людей всех национальностей и верований, что вызывало гнев белокожих в южных штатах. И его застрелили именно в Техасе.
     - Неужели ничего с этим сделать нельзя, как ты думаешь?
     - Ты знаешь, Володя, я на эту тему разговаривал со многими людьми, и мне очень понравилось то, что говорил помощник Холла Джек, мой коллега по путешествиям. А он общается в высших кругах американского истэблишмента, и знает подноготную этой прослойки общества. Так вот, в приватных беседах на самом верху давно идут разговоры о том, чтобы заплатить странам Африки, откуда приехали чёрные переселенцы, по миллиону долларов за каждого негра, чтобы они возвратились на историческую Родину. И это не шуточные разговоры, но вот как это всё сделать? Вообще, проблемы миграции населения Земли, я думаю, ещё долго будут на повестке у всего мира.  Ведь все люди на нашей Земле хотят жить в хороших условиях и странах, где такие условия есть. А это не только климат, возможность прилично зарабатывать, это и правильные законы, которые должны соблюдаться, и многое, многое другое. Идеальных условий для проживания не существует, да и люди все разные, со своим требованиями к этому вопросу. Людям ведь наплевать при каком строе они живут: капиталистическом или коммунистическом, им просто хочется жить в нормальных условиях.
     Мы ещё некоторое время продолжили нашу беседу, а потом пошли отдыхать.  Улёгшись на свою кровать, я достал одну из книжек, которые прихватил с собой в больницу, а Чарли вновь, надев наушники и, положив на коленки свой Sony, погрузился в музыку. Почти до самого ужина так мы и провели всё время. Обитатели нашей палаты тоже отдыхали, каждый занимаясь тем, чем им хотелось, в основном спали.
     В какой-то момент тишину нарушил чей-то вопль:
     - Сестра, сестра, неси скорей «утку», куда ты пропала? Звоню, звоню, жму на кнопку, ты там оглохла что ли?
     Это кричал инвалид, у изголовья которого стояли костыли. Прибежала какая-то незнакомая толстая медсестра, видимо сменившая нашу привычную Наташу. Поняв в чём дело, сбегала за плоской стеклянной банкой для сбора мочевины, именуемой здесь «уткой», и передала её инвалиду. Подождав, когда он справит нужду под одеялом, унесла наполненную банку в туалет.
     - Утку, утку! И молоденькую сестру на минутку! – съязвил, после её ухода, хохмач Храбрецов, вызвав гомерический смех только что проснувшейся палаты.
     Ближе к ужину появилась медсестра Наталья, только сменившая предыдущую сестру. Привезла не тележке лекарства и термометры, разложила всё это на тумбочки. При виде её, Чарли выключив свой проигрыватель и, сняв с головы наушники, сразу заулыбался, не поддельно радуясь ей. Она тоже не оставила его своим вниманием и подойдя к нам, присела на краешек его кровати:
     - Здравствуй, Чарли! Как твои дела, желудок не сильно тут без меня тебя беспокоил? С новым соседом вижу у вас сложились хорошие взаимоотношения. Я права, Володя? – повернув голову в мою сторону, спросила она.
     - Да, вроде нашли общий язык, с ним у нас есть о чём побеседовать, музыку вот тоже слушаем, есть обоюдные симпатии.
     - Рада за вас, а то Чарли один здесь заскучал, не с кем найти было общий язык. Правда, Чарли?
     - Да, Натали, ты права, с Володькой мы здесь, как у вас говорят, спелись.
     - Хорошо ещё, что не спились – вставил реплику Храбрецов, вызвав в очередной раз всеобщий смех.
     - Они то не сопьются, в отличие от вас с Бздуновым. Знаю, что вы употребляете втихаря после отбоя. Запах идёт из-под двери по всему коридору. Вот возьму и заложу вас доктору. Тогда узнаете у меня, где Кузькина мать – улыбаясь заметила медсестра, слегка напугав двух этих алкашей, которых я быстро поддержал своим двустишием, которое придумал тут же:
     - Жизнь хороша и даже удивительна, когда выпьешь предварительно!
     - Вот видишь, Наталья, молодёжь нас поддерживает – осклабился в улыбке Храбрецов, тоже вызвав её улыбку.
     - Чарли, а ты сегодня дашь мне после отбоя послушать свой проигрыватель, а то скучно очень одной сидеть в коридоре – обратилась она уже к моему соседу.
     - Конечно, Натали, могу сейчас тебе отдать, если хочешь.
     - Нет, сейчас у меня очень много работы, а вот ночью можно спокойно слушать. В прошлый раз так приятно было, у тебя очень хороший подбор грампластинок, даже ко сну так не тянуло.
     - О кей, как только тебе будет удобно, заходи и забирай Sony. Можешь даже забрать все пластинки в кейсе.
     - Спасибо, дорогой, обязательно зайду после отбоя, а сейчас, извините меня, дела. – посмотрела она в мою сторону.
     После ужина какое-то время, ещё сохранялся тихий ажиотаж и в коридоре, и в палате, который постепенно сошёл на нет, и наступила абсолютная тишина. Первым захрапел инвалид, не дававший заснуть другим обитателям палаты, за ним подтянулся Храбрецов. Дуэт у них получился такой оглушительный, что прорвало его соседа Бздунова, который обматерил их бранными словами. Перед тем, как выключить свет, приходила медсестра и забрала у Чарли его проигрыватель. В наступившей темноте в палату проникал только свет из коридора и из окна, где колыхались ветки деревьев, освещаемые уличным фонарём.

      На следующее утро всё повторилось, как под копирку. Сначала приходила медсестра, которая прикатила на тележке лекарства, потом был врачебный обход, после которого был завтрак. После него все занялись своими процедурами: кто-то ходил на уколы, кто-то, как я, на перевязку и прочие мероприятия. Когда всё успокоилось и все наконец улеглись на свои налёженные места, мы с моим соседом взялись за чтение. Чарли достал из своей тумбочки какую-то книжку в мягком переплёте и, надев свои очки, углубился в чтение. Меня сразу заинтересовала его книга, она была на каком-то иностранном языке, скорее всего на испанском.
     - А что это у тебя за книга? – спросил с любопытством я его – На каком языке написана?
     - Это книга французского автора Поля Виалара называется «И умереть некогда», переводное издание с французского языка на испанский. Она совсем недавно поступила в продажу и пользуется большим спросом на Западе. Виалар очень популярен не только во Франции, но во всём мире, его романы переведены на многие языки.
     - А у нас его книжки переведены на русский язык, в магазинах продаются?
     - Этого я не знаю, но мне говорили, что пока в ваших магазинах его произведений нету.
     - Жалко, а то бы я себе купил. Я, как только научился читать в первом классе школы, так перечитал все книжки в школьной и районной библиотеке. У меня давно неимоверная тяга к чтению, некоторые книжки могу читать до самого утра, пока не закончу. А про что вкратце этот роман?
     - Я сам ещё пока до конца не дочитал его, осталось страниц двадцать. Герой романа Жильбер Ребель предприниматель, делец - по-вашему, добился высокого положения в жизни. Когда он взял билет на самолет, чтобы лететь на какую-то сделку, уступил его молодому парню, у которого был любовный роман, а этот самолёт разбился. Имя Жильбера попало в список погибших, и он решил, что с него хватит работать на износ, и поменяв фамилию, устроился работать простым водителем такси. Знание языков помогло ему продвинуться по служебной лестнице.  И он снова впрягся в рутинную работу, завёл новую семью, стал большим боссом в компании. Когда дочитаю, расскажу тебе чем закончилось это дело.
     -  Спасибо, Чарли, интересная у тебя книжка. Может её издадут у нас в Советском Союзе, но ты мне расскажешь потом, чем закончилась эта эпопея, хорошо?
     - Конечно, дорогой, обязательно узнаешь концовку, но я примерно уже догадываюсь, чем всё это кончится. Кстати, недавно посмотрел ваш литовский фильм с похожим названием «Никто не хотел умирать» мне он тоже понравился.
     - Я его видел, мне тоже, но там совсем другой сюжет. Ну, что пойдём прогуляемся по коридору, разомнём наши чресла, а заодно и мозги беседой ?
     - Конечно, пойдём, поговорим, мне с тобой всегда интересно разговаривать.
     Потом мы с ним ещё долго прогуливались из конца в конец коридора, а когда надоело, снова уселись в холле на диван. Продолжая начатый разговор о жизни в других странах, где успел побывать мой приятель, я спросил:
     - Чарли, а как тебе живётся у нас в стране, ты довольно долго уже здесь.
     - Если бы не холодный климат здесь, можно было бы сказать, что мне нравится жить у вас в Советском Союзе.  Особенно мне нравятся ваши люди, чем-то напоминающие нас американцев. Вы очень открытый народ, особенно живущий в провинции, но там у них жизнь тяжелее, чем в той же Москве. В магазинах очень скудный выбор товаров и продовольствия. Мне всё это не понятно – у вас богатейшая страна в мире, есть нефть, газ, другие полезные ископаемые, огромные площади, не заселённые никем.  Но почему-то живёте вы хуже, чем даже люди в социалистическом лагере, я не говорю уже о капиталистических странах, где есть всё, что только пожелаешь.
     - Между нами говоря, я тоже задумывался над этим. Тут не так давно начал пописывать стишки и написал про это четверостишие:
     Плевать хотел у нас народ
     На то, что плохо он живёт.
     Десятки лет, который год :
     И так нормально, и так сойдёт.
     - Очень хорошо сказал, мне понравилось, тебе нужно заниматься этим и дальше. Вообще то нам, засранцам, как иногда шутят про иностранцев кагэбэшники, негласно запрещено говорить на такие темы о вашей стране, но тебе я доверяю, и никто нас здесь не прослушивает.
     - А кто нас здесь в больнице может подслушивать, зачем кому-то это?
     - Я тебе по секрету могу сказать, что у вас во всех Вузах работают под прикрытием в деканатах люди из КГБ, иностранный отдел (foreign department), тоже курирующий нас, в том числе и ваших преподавателей и сотрудников, непосредственно работающих с нами. За некоторыми иностранцами из капиталистических стран даже ведётся негласное наблюдение, и прослушиваются их телефонные разговоры. Они же наблюдают за тем, с кем встречаются засранцы, в том числе за проститутками и девицами, стремящимися выйти замуж за иностранцев, приглядывают за общежитиями, где мы живём, с кем живём.
     - Вот чего не знал, того не знал. Это же сколько нужно гэбистов, чтобы следить за уймой иностранцев, приезжающих к нам учиться? Только не понятно зачем тратить такие большие деньжищи на всё это?
     - Мне тоже это не понятно, но так оно и есть. Нам даже не разрешается без разрешения выезжать далеко за пределы Москвы. Если узнают, что ездил куда-то в другой регион, и не предупредил людей в нашем деканате, могут исключить из Лумумбы, и отправить меня на Родину.
     - Да, это всё не совсем приятно.  Ты же привык там в «америках» разъезжать куда в голову взбредёт, а тут такой облом. И как же ты обходишься, если вдруг срочно надо куда-то съездить, например, в выходной день, когда некуда обратиться и все отдыхают?
     - А я просто беру билет, и еду. Уже несколько раз так ездил, никому не докладывая, и всё обошлось, они даже не заметили. Так что не «парюсь» по этому поводу, и я не один такой – за всеми студентами не уследишь, и не проконтролируешь. И ваши гэбисты тоже люди – иногда закрывают глаза на наши мелкие шалости, а мы за это привозим им небольшие подарки-презенты - то, чего у вас здесь не купишь.
     Поболтав ещё некоторое время, немного устав от разговора, мы прошли в свою палату, взгромоздились на свои места, и углубились в чтение своих книжек. Время за чтением прошло не заметно и всех позвали на обед. Инвалид, которому пищу всегда доставляли в палату, тоже вдруг засобирался со всеми в столовую. Надев на себя куртку, тапочки, и взяв костыли, он встал с кровати в белых кальсонах. Забыв надеть синие пижамные штаны, он начал движение к входной двери, но о чём-то вспомнив, развернулся в нашу сторону. Из незастёгнутой ширинки вывалилось  мужское хозяйство, на что он не обратил внимание. Зато на это обратил внимание, сидящий одетым на кровати лысый Храбрецов:
     - Ты бы хоть ширинку то застегнул, дядя, а то весь женский медперсонал перепугается, застудить половой орган можно в момент. Да и вдруг потеряешь своего орла по дороге.
     - Не боись, старый орёл из гнезда не вылетит! – ответил инвалид и заковылял снова к двери.
     Этот их диалог вызвал гомерический смех всех пациентов палаты. Даже Чарльз, надевавший в это время пижамные штаны, чуть не упал от смеха.
     - Тебе бы только над всеми подшучивать, кучерявый, вечно ходишь, как вахлак не причёсанный. – поддел лысого Храбрецова Бздунов - Причесался бы, побрился, а то волосья тут распустил!
     - Тебя забыли спросить, мода сейчас такая – я у папы дурачок! – ответил ему Храбрецов – Лучше загадку отгадай, она как раз тебя и касается.
     -  Что за загадка там у тебя, я люблю всякие кроссворды отгадывать.
     - А вот такая: можешь назвать слово, чтобы в нём было шесть согласных букв подряд?
     После долгой паузы и обдумывания решения этой не простой загадки, любитель кроссвордов нехотя сдался:
     - У меня даже с четырьмя согласными никак не получается, ладно сдаюсь, говори!
     - Я же тебе говорил, что слово это касается как раз тебя, точнее твоей фамилии. Слово это очень к ней подходит: «взбзднуть»!
     Вся палата содрогнулась от безудержного хохота, разбудив даже тех, кто дремал.Только Чарли, недоумённо глядя на меня, не поняв смысла этой шутки, спросил:
     - Володя, а что это такое – «взбзднуть»?
     Ненадолго задумавшись, как бы перевести это выражение на удобоваримый сленг, я стал вслух придумывать ему альтернативный вариант:
     - Чарли, как бы это тебе понятней объяснить – это когда из кишечника с неприятным запахом, из жопы выходят газы.
     - Чего ты ему мозги морочишь, парень? Сказал бы по-нашему проще: «пёрнуть» - вмешался Храбрецов.
     - А – а, я всё понял, уже слышал много раз здесь у вас в стране. – ответил ему Чарльз.
     - Наверно, не только слышал, но и понюхать успел не один раз. Пердунов у нас везде хватает. – заметил с ехидцей Храбрецов – Вон у моего соседа тоже похожая фамилия, только обозначает совсем другое, если без двух начальных букв.
     - А как переводится фамилия Бздунов? – спросил его Чарли.
     - Бздун это значит трус, трусоватый. У нас чтобы успокоить кого-то, чтобы не боялся и не трусил, говорят: «не бзди» паря, прорвёмся!
     - Понял, а его фамилия переводится у вас значит, как Трусов, – обрадовался с пониманием Чарли – а Взбздунов была бы тогда Пердунов.
     Чем насмешил всю нашу аудиторию, и даже кто-то ему захлопал в ладоши, вызвав явное неодобрение Бздунова:
     - Чтобы обидеть приличного человека, ума не надо, ум нужен, чтобы его не обидеть! Это я тебе говорю, Кеша - обратился он к Храбрецову – тебе бы только всякую херню пороть.
     - Не обижайся, Николай, у меня склад ума такой, люблю иногда пошутить.
     - Да нет ничего на твоём складе, пустота, у тебя болезнь такая: острая – задумался он ненадолго – умственная недостаточность. Но ты не волнуйся, от неё не умирают, в отличие от сердечной недостаточности. – выдал «нагора» Бздунов – Учиться надо, как говорил Ленин: «Учиться, учиться и учиться!»
     - Так если всё время учиться, тогда работать будет некогда. – парировал с ухмылкой «кучерявый», снова вызвав приступ смеха у пациентов нашей палаты.

     После обеда, как обычно, все разбрелись по своим кроватям, и мы с другом тоже прилегли покимарить. Мне что-то не спалось, и я принялся за чтение очередной книжки, Чарльз тоже увлёкся Виаларом, которого никак не мог осилить. За этими занятиями нас застала Наталья, которая привезла на своей тележке лекарства:
     - Больные, просыпайтесь, пора принимать лекарства, меряем температуру – громко разбудила она наш покой. Разложив лекарства, и записав на бумажке наши температурные показатели, она подошла к нам.
     - Как ваши дела, амиго? – блеснула она знанием испанского языка – Как твой желудок, Чарли?
     - Thank you, сеньора Натали. – ответил он ей, оторвавшись от книжки – У меня уже ничего не болит, пора меня выписывать из больницы.
     - Ну, это не в моей компетенции, решают врачи. Они говорят, что анализы у тебя хорошие. А как твоё колено, Вольдемар? Перевязку сегодня делал, ссадина покрылась коркой?
     - Пока корочка никак не образуется, немного саднит ещё, надеюсь, что скоро заживёт.
     - Ничего до свадьбы заживёт – сказала она мне с улыбкой.
     После ужина она снова заходила к нам в палату и о чём-то шепталась с моим другом американцем, как за глаза прозвали Чарли обитатели палаты.
     Каждый день меня обследовали, обрабатывали ссадину перекисью водорода, смазывали мазью Вишневского, и какими-то другими мазями. А я периодически вредил себе и им, втихаря прикладывая к болячке ватку с керосином, пряча пузырёк с ним под матрасом. Так как ссадина продолжала оставаться не заживающей, меня начали обследовать более скрупулёзно – я сдавал на анализы кровь, мочу, кал, прошёл заодно флюорографию и ещё какие-то обследования.
      Пока суть да дело, время осеннего призыва заканчивалось, и оставаться в больнице уже не имело смысла. Перестав «керосинить», моё колено быстрыми темпами стало заживать, и ссадина покрылась устойчивой корочкой. Лечащий врач, присвоивший себе заслугу моего излечения, с облегчением выписал меня из больницы. Попрощавшись с больными и своим другом, записал на бумажке ему домашний номер телефона. Он также записал мне адрес своего общежития, где проживал во время учёбы. Собрав нехитрые пожитки и книжки зашёл на медицинский пост и попрощался с красоткой Наташей, оставив и ей свой номер телефона.
     После выписки из больницы, прямиком отправился домой, а потом съездил в райвоенкомат. Так как осенний призыв уже закончился, меня отпустили до призыва следующей весной, и я снова окунулся в беззаботную жизнь, устроившись на работу механиком в Академию коммунального хозяйства. Вечерами либо тренировался в бассейне, либо шлялся по кабакам, ходил в разные дворцы культуры на танцы. Как-то в один из вечеров мне позвонил Чарли и предложил встретиться и поехать в гости к медсестре Наталье, которая его пригласила.
     - Так она же пригласила тебя, а не меня, зачем я тебе сдался? – спросил я его - Только помехой вам с ней буду.
     - Она пригласила нас с тобой обоих. А мне одному к ней в Подмосковье ехать не с руки, да и запрещено – я же тебе об этом рассказывал.
     - А куда нужно ехать, это далеко?
     - Нет, Володя, это не очень далеко. Ехать нужно на электричке до Нахабино, по рижской железной дороге.
     - Так рижская дорога не далеко от моего дома, можем встретиться на станции Тушино. Только надо же какой-то подарок купить – с пустыми руками ехать у нас здесь не принято.
     - Об этом не волнуйся, подарок я приготовил, она будет им довольна.
     - Ну хорошо, я согласен, когда поедем, где встречаемся?
     - Давай прямо завтра, в шесть часов вечера, как ты сможешь?
     - Хорошо, договорились – завтра в шесть прямо на платформе, около кассы.
     - О кей, буду там ровно в восемнадцать часов.
     Встретившись с ним на следующий день на платформе возле кассы, взяв билеты, и дождавшись электрички, мы отправились в Нахабино. Устроившись на деревянных сидениях, мы отравились в не близкий путь. Помимо подарка – флакона французских духов Magie noire, Чарли прихватил в дорогу свой проигрыватель Sony c комплектом грампластинок в отдельном кейсе.
      Народу в вагоне было немного – человек двадцать, от силы. Кто-то играл в карты, кто-то читал книжки и газеты, а мы увлеклись непринуждённой беседой обо всём на свете. На улице было уже довольно темно, за окнами мелькали серые деревья и кусты, виднелись невдалеке освещённые окна в домах, да слышался перестук колёс на стыках железнодорожного полотна. Два каких-то задрипанных алкаша, на соседней лавке распивали Тройной одеколон, занюхивая его грязными рукавами одежды. Видно было, что для Чарльза это было уже привычно, и не вызывало удивления.  Иногда по вагону проходили какие-то полупьяные, подозрительные личности, явно высматривая жертв для ограбления, на которых он тоже внимания не обращал.
     Чтобы скрасить долгий путь, мы увлеклись с ним приятым для меня разговором, начатым когда-то в больнице:
     - А скажи мне, Чарли, закончил ли ты читать ту книжку, забыл её название, Поля Виалара? Мне интересно, чем там всё закончилось.
     - Да, уже всё прочитал. Главный герой там, кажется Жильбер, снова увлёкся новой работой, которая его так увлекла, что он перестал замечать время. Став крупным боссом в крупной компании, жил только бизнесом, позабыв даже про семью. Через какое-то время вышел на очень крупную сделку, которая сулила огромные прибыли. Он опять взял билет на самолёт, который тоже разбился при посадке. На этот раз Судьба не дала ему шанса, никому не понадобился его билет.
     - Ты знаешь, я предполагал, что именно так всё и должно было случиться – от Судьбы никуда не денешься. Ну, может не совсем так, но в какую-то аварию он должен был попасть, потеряв жизненные ориентиры, забыв про всё на свете. В нашей стране такой сюжет смотрится не очень реально, у нас бизнеса, по определению, быть не может.
     - Да, так и есть, у вас везде всё государственное, централизованное.
     - Как говорят в народе: всё вокруг колхозное, всё вокруг моё! Это шутка такая.
     - Я понимаю, но всё-таки плохо, что нет личного бизнеса, где каждый мог бы реализовать свои способности, проявить инициативу и заработать столько, сколько он хочет.
     - Зато у нас в стране нет безработицы, как в капиталистических странах.
     - А что такое безработица в этих странах?
     - Это если люди не могут найти себе работу.
     - Не совсем так, в западных странах, и не только, безработным считается тот, кто не может найти себе работу по специальности. Государство ему на какое-то время, пока он ищет работу, выплачивает пособие по безработице. У вас, насколько я знаю, принудительно заставляют трудоустраиваться, чтобы человек не считался тунеядцем. Иначе могут его как-то наказать и даже завести уголовное дело. У нас же никто не вмешивается в личную жизнь человека и заставить его трудиться за низкую зарплату. Что мне нравится в Советском Союзе, это то, что у вас люди получают бесплатное жильё – у нас в Коста Рике такого нету, хотя в Англии, Швеции, говорят, есть социальное жильё для малоимущих людей.
     - А мне в западных странах нравится возможность каждого человека путешествовать по миру, чего у нас почти нет для обычных людей. Мало кого выпускают заграницу, да и то кучу всяких бумаг надо оформлять, пройти партийные и общественные комиссии.
     - Да, это так, к сожалению. И к вам тоже попасть, посмотреть вашу страну, тоже не просто, а ведь туризм всем приносит большие прибыли, развивает знание тех же иностранных языков и много чего ещё.
     - А скажи мне, амиго, между нами говоря: каков у нас уровень жизни, по сравнению с другими странами?
     - Вообще-то нам не рекомендуют говорить такие вещи на публике, но приватно могу тебе сказать, что у вас довольно низкий уровень, даже по сравнению с соцстранами. Не говорю уже про капстраны, в которых уровень намного выше. У вас везде и во всём сплошной дефицит, купить что-то модное и хорошее можно только из-под полы. Из-за этого для нас, засранцев, открыли валютные магазины, где всё продаётся за валюту или чеки Внешпосылторга. Я думал, что может быть это из-за холодного климата, но в скандинавских странах и Канаде тоже климат суровый, а уровень жизни у них высокий, никакого дефицита ни в чём нету.
     - Ты для меня открываешь то, что мы здесь не знаем, а нам твердят, что у нас здесь лучше. Неужели уж так всё плохо?
     - Ты не расстраивайся, Володя, в Африке живут ещё хуже, бедность во многих странах зашкаливает, многие даже голодают.
     - Спасибо, амиго, ты мне поднял настроение – не так уж нам здесь плохо живётся.
     - Образование у вас здесь считается не плохим, к вам едут учиться из разных стран Азии и Африки. Как видишь, я вот тоже приехал, учусь. Правда, у вас слишком много людей, которым нужно обязательно что-то сломать, намусорить, разрушить. Я для себя лично, всех людей разбил на три категории: созидатели, созерцатели и разрушители. Так вот у вас в стране, слишком много людей-разрушителей, которым плевать на созданное другими людьми, им зачем-то обязательно нужно всё ломать, будь то деревья, заборы, двери, разбивать лампочки на уличных фонарях.
     - Ты это здорово подметил, а что в других странах, разве этого нет, там по-другому?
     - Конечно есть, но в других пропорциях. По лично моим подсчётам, у вас разрушителей, наверное, процентов сорок.
     - А сколько процентов тогда в двух других категориях?
     - Больше всего процентов у созерцателей – примерно пятьдесят процентов. Это люди, которые ничего не ломают, а только взирают на сделанное другими, любуются природой. А сами делают только то, что необходимо для того, чтобы просто нормально жить, не очень утруждая себя на работе, довольствуясь средней и небольшой зарплатой.
     - А кого считаешь созидателями, которым ты отвёл лишь десять процентов?
     - По моему понятию, созидатели, это люди, которые всегда стараются не только выполнить свою работу, но и сделать её лучше других, изобретают что-то новое, готовы бесплатно сделать что-то полезное для всех. Они никогда не бросают мусор на улице, а наоборот, убирают его за другими. Совсем не важно, какой они профессии и национальности, это заложено у них внутри.
     - Неужели людей созидательного типа так мало?
     - Созидателей вообще во всём мире не так много – в пределах примерно десяти процентов. Только вот в развитых странах другие проценты у созерцателей и разрушителей. По моим подсчётам, разрушителей у них не более 10-15 процентов.
     - Получается, что у созидателей и разрушителей у них примерно одинаковый процент – остальные все созерцатели?
     - Наверное, приблизительно так, но это в разных странах по-разному, подсчитать точно практически невозможно - так много всяческих факторов, влияющих на людей.

               
                НАХАБИНО

     Добравшись до Нахабино, мы ещё долго проплутали в полутьме улиц, но наконец нашли искомый одноэтажный, деревянный дом, где и проживала наша медсестра с родителями и младшей сестрой лет тринадцати - четырнадцати. В правом углу большой комнаты возвышалась огромная русская печь, от которой веяло теплом. Встретили нас они очень радушно, посадили сразу за накрытый, длинный стол, с закусками и традиционным у нас самогоном. Чарли подарил Наталье духи и ещё какие-то безделушки не нашего производства, чем произвёл на всех огромное впечатление.
     - Сколько не дари женщине красивые розы, а она бывает больше рада духам Шанель №15 или Мажэ Нуар – философски заметил Чарли.
     - Про Шанель я немного слышала, а как переводится на русский Мажэ Нуар? – спросила его Наталья.
     - Это с французского на русский язык переводится как «Магия ночи» - с улыбкой ответил он.
     Пока длилось пиршество, его долго расспрашивали о жизни заграницей, о ценах, товарах и прочих деталях у них за бугром. В перерыве, когда он достал свой проигрыватель и поставил пластику, все дружно заахали и слушали долго не отрываясь.
     Потом он пригласил Наталью на танец, что вызвало некоторое удивление и испуг родителей. На моё приглашение её седовласой матери тоже потанцевать, она, застеснявшись, испугалась. Пришлось танцевать с ей малолетней сестрёнкой Леной, которая очень обрадовалась приглашению. Немного потанцевав, снова сели за стол, продолжили выпивать и закусывать. Отец Наташи, небольшого роста старичок, с огромной лысиной на голове, одетый в клетчатую рубашку и чёрные сатиновые шаровары, молча встал и направился к радиоле марки Рекорд-60, и открыв верхнюю крышку, поставил какую-то большую грампластинку. Послышалась знакомая мелодия и песня в исполнении Людмилы Зыкиной, очень тогда популярной среди старшего поколения: «издалека долго, течёт река Волга -конца и края нет». Довольный собою Николай Иванович (так звали её отца), уселся за стол на своё место:
     - А мы вот, с моей женой Анастасией Ивановной, любим послушать вот такую музыку, да Настя – обратился он к своей супруге.
     - Да ладно тебе, старый, пусть потанцуют под свою музыку, как выпьешь, так обязательно тебе надо сделать по-своему.
     - Сейчас дослушаем вторую песню, тогда и выключу. Ты не против? – обратился он к Чарли.
     - Конечно не против, Николяй Иванович, это очень хорошая музыка, мне понравилась.
     - Вот видишь, Анастасия, человеку тоже нравится, понимает в нашей музыке.
Когда закончилась следующая песня, он выключил радиолу, и сел на своё место с довольным видом:
     - Включайте теперь своё, будем ваше слушать, кто же против. А пока давайте ещё выпьем, да закусим, чем Бог послал.
     За столом вновь завязались разговоры. Сидевшие рядом за столом, Чарли и отец Наташи сразу нашли общую тему – о социализме и построении коммунизма во всём мире. Отцу особенно понравилось описание жизни людей в Швеции, в которой совсем недавно побывал потенциальный жених его дочери.
     - Да у них там уже социализм давно построили, не то, что у нас. Пора им переходить к строительству коммунизма. У них, наверно, всем рулит компартия Швеции? – спросил он у Чарли.
     - Нет, там всем заправляют совсем другие партии, но тоже с близкими нам взглядами, либерально-демократического толка. Компартия, к сожалению, у них малочисленная, и не имеет большого влияния на людей.
     - Жалко, народ не понимает и не разделяет с нами прогрессивных взглядов на будущее – когда-нибудь до них дойдёт это. Тем более, что у нас в Советском Союзе плановое хозяйство, руководство планирует всегда далеко вперёд, на пять- семь лет, и всегда выполняет, и перевыполняет эти планы.
     - Тут можно с вами поспорить, Николяй Иванович. Мне лично не очень понятно, как можно рассчитывать эти планы, чтобы их перевыполнять? Получается, что это не очень хорошие расчёты. Потом, почему нужно обгонять и перегонять Америку, а не жить нормальной человеческой жизнью сегодня? Ведь для простых людей важно жить уже сейчас, а не через двадцать-тридцать лет, а вам же говорят о каком-то светлом будущем.
     - Этого я не знаю – у нас всем этим занимается Госплан и разные министерства, у них и надо спросить. Конечно, хотелось бы и нам пожить хорошо здесь, но мешают проклятые капиталисты, завидуют, что будем жить лучше их.
     - Это вряд ли.  У них там свой бизнес, свои проблемы, на которых они сосредоточены.
     Они ещё долго разговаривали и спорили о построении справедливого общества во всём мире. Наталья о чём-то тихо говорила с матерью, а я откровенно заскучал.
     Пробыв в гостях ещё некоторое время, изрядно выпив самогонки, вволю натанцевавшись, попрощавшись с Натальей и е ё семьёй, мы направились к железнодорожной станции, где прождав на платформе минут сорок, поехали обратно в Москву.
     В нашем вагоне народу было мало, человек около десяти, наверное. Чтобы скрасить не близкий путь, мы опять беседовали.
     - Ну, как тебе, Чарльз, понравилось в нашей российской деревне? – спросил я его с улыбкой.
     - Да, очень хорошо, мне понравилось. Николяй Иванович был очень добр к нам. Только вот слишком много наливал мне самогонки, я её не очень люблю, предпочитаю вашу водку или виски. Мне нравится Наташа, если бы у меня была такая красивая девушка, я бы на такой даже женился.
     - А я уже давно заметил, ещё в больнице, что ты на неё запал. И она, вроде бы, не против с тобой завязать близкие отношения. Если бы не родители и сестрёнка, вы могли бы и переспать с ней. Сколько можно ходить вокруг, да около.
     - Это ничего, может быть в следующий раз получится. Хочу пригласить её в хороший ресторан, показать свою отдельную комнату в общежитии. Может там получится?
     - Может и женишься на ней – русские девчонки любят вас иностранцев. Увезёшь её в Сан Хосе, нарожает тебе детишек, возьмёт твою фамилию, а то у неё она не слишком звучная.
     - А я не знаю какая у неё фамилия?
     - Куда же ты смотрел, в расписании дежурств она значится, как Чуча.
     - А я не заглядывал туда. Чуча, что это значит в переводе?
     - Точно не скажу, но примерно это обозначает чучело.
     - А что такое чучело, Володя?
     - Чучело огородное, это пугало, которое ставят в огороде, чтобы отпугивать разных птиц, которые клюют всё, что выращивают люди, чтобы питаться. Это и посевы злаков, ягоды, фрукты на деревьях.
     - Теперь понял, у нас тоже в саду ставят такие чучела. Давай теперь послушаем с тобой музыку.
     - Лучше не доставай свой Sony, время то уже позднее, по вагонам шныряют всякие подозрительные люди, могут и отобрать проигрыватель. Когда мы ехали к Наталье, я видел таких молодых, крепких ребятишек.
     - А я не боюсь. Нас же двое, а потом мне не впервой встречаться с хулиганами, у меня есть специальный баллончик с газом. Если им брызнуть кому-то в глаза, сразу отпадёт охота грабить или драться.
     Достав свой проигрыватель, поставив внутрь большую пластинку, он включил звук, чтобы я тоже мог насладиться прекрасным пением Элвиса Пресли. Увлёкшись прослушиванием, мы не заметили, как над нами нависли какие-то двое здоровенных парней, взявшихся ниоткуда.
     Случайно подняв вверх голову, увидев их, я вздрогнул от неожиданности.
     - Чего это такое у вас за прибор такой?  - спросил один из парней – Никогда в жизни не видел такого – это граммофон что ли?
     Лицо и голос этого широколицего парня было мне знакомо, где-то я его уже встречал. Опершись огромной рукой о спинку сидения, он уставился на меня своими маленькими глазками, тоже, видимо, узнав меня. Второй, приземистый, небольшого роста, вплотную встал рядом с ним с угрюмым видом. Вот ведь влипли мы в историю – подумал я, посмотрев искоса на Чарли, который тоже недоумевающе смотрел на этих, явно недружелюбных парней.
     - Женька Самойлов, это ты что ли? – узнал я в широколицем парне своего одноклассника, с которым учились когда-то в одной школе – Вот так встреча, сколько лет уже прошло, и встретились в вагоне задрипанной электрички.
     - Это ты, Вовка, смотрю знакомая морда сидит с каким-то грузином, слушают музычку. Что это за чемоданчик такой у вас в котором пластинки крутятся?
     - Здорово, хулиган, еле узнал тебя – ряху то какую наел. А ты всё шалишь в людных местах, как в детстве?
     - Шалим тут иногда с приятелем вдвоём, когда заложим за воротник. Меня с завода, где я работал фрезеровщиком, «турнули» по статье за прогулы и пьянку, вот теперь ходим по электричкам, алкашей всяких обираем. Так что это за проигрыватель такой у вас?
     - Это японский проигрыватель, мой приятель его за бугром купил себе.
     - А он, что в загранку ездит?
     - Так он и живёт в Коста Рике, а здесь у нас учится в институте.
     - Что ещё за Коса Рика, это где?
     - Коста Рика находится в Центральной Америке, рядом с Панамой. Слышал, наверно, про панамский канал?
     - Что-то помню – по географии в школе проходили, но забыл уже где он находится.
     - ЗдорОво, я Женя, – протянул он свою огромную лапу Чарли, слегка его напугав.
     - Здравствуйте, товарищ Женя! А меня зовут Чарли, я приехал к вам в Москву учиться – подал он ему в ответ руку – Как ваши дела, как бизнес?
     - Дела, как сажа бела, никаких дел у нас нет, ходим вот по электричкам, дань собираем с разных пьянчуг, таких же как мы. Так вот и живём, пока не попадёмся «мусорам». Ладно, нам с Васькой уже пора идти дальше, прощевайте! – резко оборвал он разговор и, помахав нам рукой направился с напарником в конец вагона. Дойдя до двери, соединяющей вагоны, они проследовали дальше и скрылись из виду.
     Проводив их глазами, мы, перекинувшись несколькими фразами, вновь слушали музыку, пока не добрались до конечной станции Рижская где, распрощавшись, разъехались по домам.
     После этой поездки мы ещё неоднократно созванивались, и несколько раз встречались с моим другом, ходили в разные злачные места. Чарли периодически выезжая путешествовать заграницу, присылал мне оттуда открытки, даже иногда звонил оттуда, что было не безопасно, так как тогда все звонки из-за «бугра» отслеживались и прослушивались, как я узнал значительно позже от самих гэбистов.

                КОНКУРС ПАРИКМАХЕРОВ
 
     Как-то незаметно прошла осень, зима и настала долгожданная весна. Выполнить норматив мастера спорта на соревнованиях мне так и не удалось – всё время что-то мешало – то приболел и схватил воспаление лёгких, то что-то не сложилось. Начался весенний призыв в армию и меня опять вызвали повесткой в райвоенкомат, где успешно прошёл медицинскую комиссию, и меня признали годным к службе. Кузнецов, не смотря на то, что я не оправдал его доверия, пообещал пристроить меня в спортивную роту где-нибудь не далеко от дома, и я успокоившись, догуливал оставшиеся денёчки как вздумается – ходил на танцы, в кафе, встречался с девицами лёгкого и нелёгкого поведения.
     Однажды гуляя в районе метро Сокол, в погожий солнечный, майский денёк, направляясь к книжному магазину, чтобы заглянуть в него, я остановился и разглядывал витрины. Была жара и на мне была только спортивная майка и джинсы. Подул приятный прохладный ветерок, и мои длинные, светлые волосы распушились, мешая обзору. Рядом раздался чей-то мужской голос:
     - Молодой человек, вы сейчас никуда не торопитесь?  У вас не найдётся часок свободного времени. не можете ли вы нас выручить, и пойти с нами в парикмахерскую, за углом этого магазина? Там моя подруга Леночка, совершенно бесплатно вас пострижёт, сделает модную причёску.
     Сбоку от меня стояли молодой русоволосый парень, лет двадцати пяти, приятной наружности.
     - Времени то у меня полно, но зачем понадобился именно я? Вон сколько ходит вокруг людей, почему другим не предложить? А меня завтра- послезавтра и так бесплатно постригут наголо – ухожу завтра в армию, проводы на носу.
     - Да мы уже с ног сбились в поисках модели для стрижки, все оказываются занятыми или им некогда. А нам нужен молодой, симпатичный парень с длинными волосами, до тридцати лет. У Лены есть её постоянный объект для стрижки, брюнет с вьющимися волосами, с которым они уже занимали призовые места в конкурсах парикмахерского искусства, но он вчера внезапно угодил в больницу.  Через двадцать минут начнётся московский конкурс, где Ленка, как лучший парикмахер, должна представлять Краснопресненский район столицы. И если она на нём не выступит, то подведёт не только своих начальников, но и весь наш район. Выручай, парень, мы готовы даже тебе червонец заплатить из своего кармана.
     - Как вас зовут, молодой человек? – встряла в его энергичную речь девушка.
     - Просто, Владимир Александрович – ответил я ей с улыбкой и, сделав небольшую паузу сказал – Можно Вова!
     - А меня просто Лена, моего друга звать Леонид, будем знакомы. Володя, помогите мне пожалуйста, сейчас только вы можете мне помочь. Если я не выступлю на этом конкурсе, меня могут и с работы выгнать. Вам ничего не придётся там делать – просто сесть в кресло и всего тридцать минуток подождать, пока я делаю вам причёску. Сейчас совсем не важно какое место мы с вами займём, ведь я ещё не знакома с вашим типом волос, и придётся по ходу дела что-то придумывать. У Пашки, которого я постоянно стригу, более жёсткие чёрные волосы и я уже знаю какая причёска ему больше подходит. У твоих же светло каштановый оттенок, и они более тонкие, но мы что-нибудь придумаем, ты не пожалеешь – я сделаю тебе модельную причёску, которая будет идти к твоему симпатичному лицу. Как ты согласен?
     Её аргументы, женский напор, поддержка друга, подействовали на меня магически:
     - Хорошо, ребята, я согласен! Куда нам нужно идти?
     - Это совсем рядом, прямо за углом книжного, в соседнем доме Парикмахерская. Времени в обрез, надо быстрым шагом поспешить.
     Подхватив под локти с двух сторон, они повели меня на свой конкурс. Быстро преодолев около сотни метров, мы буквально ворвались в Парикмахерскую, где было полно народу. Суетились молодые девушки и женщины в белоснежных, накрахмаленных халатах около кресел, выстроенных, как на параде, вдоль стен, напротив больших квадратных зеркал. Какие-то расфуфыренные пожилые тётки на длинном столе, около входной двери, раскладывали бумаги и документы. Пара мужичков, серьёзного вида, при галстуках, уже заняли свои места, и изображали видимость работы. Откуда-то слышалась приятная, успокаивающая музыка, не очень гармонирующая с хаосом и суетой в этом зале. Не смотря на яркий, солнечный день, под потолком горели несколько люстр, а на стенах, над каждым столиком, излучали хрустальный свет двойные бра, придавая этому мероприятию праздничную атмосферу. На этих столиках аккуратно были разложены всякие баночки, флаконы с лосьонами и одеколонами, кремы, ручные машинки для стрижки волос, ножницы и алюминиевые расчёски.
     Я ещё не успел как следует оглядеться, как Леонид, о чём-то пошептавшись с Леной, потащил меня в какую-то подсобку в конце коридора:
     - Снимай скорее майку и надень мой батник, иначе вас снимут с соревнования! – выдал он мне, снимая с себя свою светлую рубашку.
     Машинально стянув с себя майку, я надел на своё тело его модный, в те времена батник, который был мне слегка маловат, и был в обтяжку. Он, в свою очередь, быстро натянул мою спортивную майку, и потащил меня обратно в зал. Там уже стихала музыка, и председательствующий, тучный мужчина, опробывал звучание микрофона щёлкая по нему пальцем, который издавал неприятные звуки. Женщина-администратор построила всех участников конкурса парами (каждого мастера с его подопечным) посередине зала, которые еле уместились во всю его длину. Мы с Леной оказались рядом со входной дверью, недалеко от жюри, где важно расположились его члены, вернее «членши» из числа расфуфыренных.
     - Внимание, товарищи участники, прошу соблюдать абсолютную тишину! – раздался громкий голос председательствующего – Сегодня мы с вами проводим очередной московский конкурс лучших парикмахеров нашей столицы. Здесь собрались лучшие из лучших мастеров, прошедших горнило отборов на районных смотрах-конкурсах, и победивших в них. Программа проведения этого соревнования всем известна: вам предстоит за тридцать минут постричь, сделать укладку и модную причёску своим подопечным. Оценку вашей работе сделает уважаемое жюри конкурса. Победитель, помимо денежного вознаграждения и золотой медали, получит возможность выступить на всесоюзном и международном конкурсе парикмахерского искусства, который состоится в одной из социалистических стран в конце этого года. Занявшие второе и третье места, получат медали. грамоты, значки и ценные подарки. Времени вполне достаточно, поэтому давайте приступим к делу после того, как наш администратор Людмила Петровна даст сигнал о начале мероприятия. Желаю всем вам успеха! Объявляю конкурс открытым, Людмила Петровна, начинайте пожалуйста.
     Стоявшая перед нашим строем, администратор Людмила Петровна, толстая женщина далеко за пятьдесят, с копной рыжих волос на голове, в длинном гипюровом, чёрном платье, объявила:
     - Внимание! Прошу занять всем свои рабочие места, согласно жребию. У всех, у вас тридцать минут времени, чтобы показать всё своё мастерство!
      Взяв за руку, Лена повела меня к одному из стоящих вдоль стены кресел, и усадила в него. Глядя на себя в зеркало, я приготовился к непонятному для себя зрелищу, впервые попав на такое большое сборище лучших парикмахеров города. Обмотав меня белоснежной простынёй, она сразу приступила к делу, попросив не крутить головой, оглядывая как работают другие парикмахерши.  Среди всех участниц был только один человек мужского пола – молодой белобрысый парень, с короткой стрижкой под «полубокс».
     В зеркало я как бы отстранённо, наблюдал за работой Елены, которая довольно быстро избавила меня от длинных волос, которые неслышно падали прямо ей под ноги, на пол. Быстро орудуя длинными ножницами и расчёской, она сновала туда-сюда вокруг меня, изредка останавливаясь и отходя на небольшое расстояние, проверяя на глаз, где и сколько нужно ещё снять волос. А мои волосы клоками всё падали и падали на пол, и голова как бы уменьшалась в размерах.
     - Лена! Так ты меня, ещё до призыва в армию, скоро оставишь совсем без волос. – пошутил я с серьёзным видом.
     - Не бойся, Володя, совсем без волос тебя не оставлю. Посмотри справа не фото – у тебя приблизительно будет вот такая причёска. Постарайся только не поворачивать сильно голову.
     Покосившись на большое фото черноволосого молодого мужчины с модной прической, висевшее на стене, я немного успокоился. Лена же, орудуя то ножницами, то ручной машинкой для стрижки волос, продолжила своё дело.
     Я же с интересом посматривая по сторонам, наблюдал за всем происходящим вокруг меня. За тем, как вокруг кресел с клиентами парикмахеров, растут горы упавших с голов волос. Как суетятся вокруг них парикмахерши, изобретая модельные причёски, очень похожие на те, которые были изображены на фотографиях, развешанных по стенам. Краем глаза наблюдал за столом, где расположилось жюри, сосредоточенно наблюдавшее за происходящим в этом зале. Нарушая тишину, иногда слышались звуки от переставляемых с места на место инструментов на столиках.
     Когда время уже неумолимо начало заканчиваться и причёски подошли к окончательному виду, многие мастера стали опрыскивать клиентов из пульверизаторов с одеколоном и лаком. Лена, видимо чувствуя, что время, отведённое на стрижку, подходит к концу, посмотрев на большие настенные часы, сделав укладку, тоже взяла в руки пульверизатор. Потом опрыскала мою голову, сначала каким-то одеколоном, а потом обдала её лаком, который попав мне в нос, заставил смачно чихнуть. Как раз в это время раздался перезвон колокольчика, исходящий от стола жюри, возвещающий об окончании этого соревнования. Администраторша произнесла:
     - Всё, дорогие конкурсанты, ваше время уже вышло. Попрошу мастеров положить инструменты на столики и всех вас, вместе с моделями выйти из зала в холл. Откуда мы вас парами будем вызывать в центр зала перед столом жюри, которое и будет оценивать вашу работу по десяти бальной шкале. Каждый мастер выводит подопечного и остаётся около столика жюри, а модель проходит в центр и демонстрирует свою причёску в разных ракурсах, проходя не спешной походкой возле жюри, которое оценивает её в баллах, и конкурсант, по моей команде возвращается в холл. После того, как эту процедуру пройдут все участники, после короткого совещания, подсчёта балов и определения победителя и призёров, жюри вызывает их по одному и производится награждение и вручение ценных подарков.  Кроме того, всем будут вручены почётные грамоты московского конкурса парикмахерского искусства.
     После её громогласной речи, все конкурсанты шумно покинули зал и вышли в холл. Пока они ожидали продолжения последующей процедуры, две уборщицы с вёдрами и швабрами убирали  зал, для  показа и демонстрации причёсок, и голосования. Когда они покинули его, все конкурсанты сгрудились в холле возле входной двери и с любопытством начали ожидать вызова «на ковёр». Администраторша, загородив им весь обзор своими крупногабаритными телесами, тоже ждала сигнала начала продолжения конкурса, чтобы пропустить первую по порядку пару участников. Нас с Леной должны были вызвать предпоследними - мы выступали там под номером 14, поэтому отошли немного в сторону к Леониду, который стоял невдалеке.
     Наконец, по сигналу председателя жюри, администраторша вызвала первую пару участников, которая сразу же прошла в зал. Мне стало интересно, как будет проходить просмотр, и я протиснулся вплотную к проходу, вызвав недовольство сгрудившихся там конкурсантов, мешая их обзору. Не реагируя на их замечания, я с любопытством наблюдал за происходящим перед столом жюри. Отсюда мне хорошо было видно, как первый конкурсант медленно дефилирует перед ними. Пройдясь в одну, затем в другую сторону, он остановился и наблюдал за тем, какие оценки ему поставят.  К сожалению, нам всем отсюда их не было видно, мы только услышали жиденькие аплодисменты членов жюри и голос председательствующего:
     - Спасибо большое, вы можете быть свободны до конечного оглашения результатов всех участников. Попрошу выйти следующих конкурсантов!
     Когда первые конкурсанты вышли в холл, за ними проследовала вторая пара участников, и  черноволосый парень с достоинством прошёлся перед столом жюри. Затем остановившись в центре, посмотрел на выставленные ему оценки и, под более громкие хлопки аплодисментов, вместе с пожилой женщиной-мастером они вышли наружу, явно довольные собой. За ними последовали другие конкурсанты, где всё происходило по одному сценарию и мне стало скучно толкаться там. Выбравшись оттуда, я подошёл к Лене с Леонидом, которые разговаривали между собой на какие-то отвлечённые темы. Лёня, обрадовавшись моему появлению, похлопав меня по плечу, сказал:
     - Ну, как тебе это нравится? Не волнуйся, ничего сложного там нет, пройдись перед ними, остановишься, посмотришь на оценки, и выйдешь сюда в холл. Какое место вы с Ленкой сейчас займёте, не важно, главное, что ты нас выручил, а с меня магарыч. После всего этого зайдём в кафе и пропустим по стаканчику чего-нибудь крепенького, заодно и отметим твой призыв в армию. Причесон она тебе на голове соорудила очень даже приличный, укладку сделала, как у голливудских актёров, это тоже надо обмыть.
     Поболтав с ними ещё некоторое время, как гром среди ясного неба, я услышал вдруг громкий голос администраторши, объявившей мою фамилию.
     - Володя, нас вызывают на ковёр! – уверенным голосом сказала Лена – Пойдём скорее, пора.
     - Не боись, Вовка, всё будет хорошо. – подтолкнул меня, к толпящимся у двери конкурсантам, Леонид – Улыбайся больше там, женщинам из жюри это нравится.
     Продравшись сквозь плотный заслон зевак, мы с Леной вошли в зал. Председательствующий, громко назвав наши фамилии, объявил автора и название моей причёски, и я не спешно направился в центр зала. Как меня и учили, сначала ненадолго остановился, постоял перед членами жюри, с улыбкой поворачивая голову в разные стороны. Затем лёгкой походкой прошёлся перед ними, продолжая улыбаться во весь рот. Не знаю, что на меня нашло, но вместо двух проходов туда-сюда, я сделал это четыре раза, и остановившись, непринуждённо помахал им рукой.
     Видимо, причёска и моё представление произвело на судей хорошее впечатление, и я увидел высокие оценки, выставленные нам с Леной, которых мы совсем не ожидали.
     Выходя из зала, галантно подхватив, стоящую около них Елену под руку, мы направились на выход под аплодисменты всех, сидящих за столом членов жюри.
     После того, как последняя пара конкурсантов закончила свой показ, и выкарабкалась сквозь сбившихся у входа зевак - участников этого мероприятия, наступило время для подсчёта баллов, выставленных каждому из них. Мы с моими новыми приятелями присоединились к толпящимся и ожидающим решения судей. Ждать долго нам не пришлось, и через минут пятнадцать, всех вызвали в зал на подведение итогов голосования.
     Вновь выстроившись в ряд перед жюри, в полной тишине, взявшись за руки, стали ждать оглашения «приговора».
     - Уважаемые участники конкурса парикмахеров столицы, поздравляю вас всех с его окончанием! –  громко возвестил по микрофону председательствующий – Вы все здесь продемонстрировали свои незаурядные способности и мастерство. Нам пришлось очень нелегко выбрать самых лучших из вас, самых достойных для награждения, выявить единоличного победителя и призёров этого соревнования. В результате подсчёта выставленных вам нами баллов, победителями этого конкурса я объявляю мастера Никудышкину Валентину Арнольдовну и её подопечного Станислава Лейхера. Для награждения попрошу их выйти вперёд! – объявил он.
     Когда Никудышкина с Лейхером вышли перед нашей шеренгой на несколько шагов вперёд, председатель, выйдя из-за стола, направился к ним с дипломом и медалью за первое место в конкурсе. Следом за ним последовала тучная администраторша с большим пакетом и огромным плюшевым мишкой в руках. Заиграла бравурная музыка и, под аплодисменты всех присутствующих, одел на шею Никудышкиной золотую медаль. Вручив ей диплом с небольшим целлофановым пакетом, передал плюшевого мишку молодому, чернявому человеку по фамилии Лейхер. Затем, встал с ними и администраторшей рядом.
     Откуда-то появившийся фотограф, сделал несколько снимков, ослепив всех вспышкой. Под громкие аплодисменты победители отошли вместе с начальством к столу жюри, и председатель вновь подошел к микрофону:
     - Товарищи, а сейчас я с радостью поздравляю призёров нашего конкурса, показавших второй результат, отставших от победителей всего на один балл, и занявших второе место. Это мастер Татьяна Гомжина и её подопечный Виктор Кулибернов. Попрошу их выйти из строя, точнее из ряда, вперёд!
     Когда перед нами встали молоденькая, темноволосая женщина в белом платье, и высокий парень в белой рубашке и тёмно-зелёных брюках, с красивой копной вьющихся, каштановых волос, вновь зазвучала приятная музыка. Вновь раздались аплодисменты, председательствующий с администраторшей прошествовали к ним и наградили таким же комплектом грамот и призов. Под те же аплодисменты они отошли к столу.
     Пока все с нетерпением ждали следующего объявления, мы с Натальей тихонько обсуждали, куда нам пойти отметить счастливый случай, сведший нас на улице, и позволивший ей выйти из неприятной ситуации с минимальными потерями. Не питая никаких иллюзий, одновременно, как гром среди ясного неба, вдруг услышали свои фамилии, прозвучавшие из уст председателя жюри и бурный всплеск аплодисментов со всех сторон. Хлопали все, а стоящие рядом, повернули головы в нашу сторону и улыбались. Когда всё стихло и, после объявления о награждении бронзовых призёров, никто не вышел вперёд, меня и Наташу соседи стали выпихивать в центр зала перед всей шеренгой участников. Только сейчас до нас с ней дошло, что это мы стали третьими в этом конкурсе, где обычно заранее бывают известны победители и призёры. И сейчас произошло что-то сверхординарное, вопреки устоявшейся традиции.
     Выйдя в центр зала, встав рядом с ней, я почувствовал себя как бы парящим в воздушном пространстве, наполненном ослепляющим ярким светом, исходящим откуда-то из космоса. Вертя вокруг головой, с моего лица не сходила дурацкая улыбка и я не заметил, как к нам подошли председатель с администраторшей. Как во сне увидел, как на шею Наталье одевают бронзовую медаль, которая сверкала золотым отливом, как на её глазах появились слёзы радости. Только тогда, когда администраторша, под гром аплодисментов, пихала мне в руки огромного коричневого медведя, я стал приходить в себя, не зная, что с ним делать.
     - А теперь попрошу всех победителей встать вместе, чтобы фотограф зафиксировал это знаменательное событие. – объявил председатель жюри.
Когда к нам присоединились остальные пары лауреатов и члены жюри, фотограф осветил нас всех яркими вспышками, под бурные аплодисменты всех присутствующих здесь.
     Выйдя на улицу, мы прямиком направились в ближайшее кафе, заняли свободный столик около окна, и заказали выпивку, лангеты и салаты. Когда наше торжество было в самом разгаре, в кафе вошли толстая администраторша в сопровождении победителей конкурса Никудышкиной, Лейхера, моложавой белокурой дамы, и председателя жюри. Они, не заметив нас, расположились за столиком неподалёку, заказали шампанского и пару бутылок коньяка. Официантка, видимо хорошо знавшая их, быстро накрыла на стол. После небольшой паузы, из-за неловкости, возникающей всегда в начале, когда никто не хочет взять на себя инициативу, администраторша сказала: 
     - Стасик, чего ты сидишь без дела? Давай ка наливай, Лейхер!
     - А я не знаю, кому и чего наливать, Людмила Петровна.
     - Для начала, всем шампанского налей, Лейхер – помог ему председатель, а потом мы тебе подскажем кому, чего и сколько. Моложавая дама из жюри, пришедшая с ними, со смехом добавила:
     - Налейхер – так фамилия звучит даже приятнее, как раз к столу.
     Чем, после небольшой паузы, вызвала смех компании, не сразу понявшей юмор. Пока Станислав разливал шампанское в стаканы, Никудышкина тоже внесла свою лепту в юмор коллеги:
     - Наливайхер или Подлейхер тоже звучит неплохо – несколько смутив лауреата конкурса парикмахеров, который наливая шампанское в один из стаканов, пролил изрядную порцию на стол, забрызгав платье Людмилы Петровны.
     Совершенно не обращая внимание ни на кого, в том числе и на нас, они начали веселиться и обсуждать итоги прошедшего мероприятия. Было видно, что все они давно друг друга знают, и победители конкурса были определены ещё задолго до его начала.
     Стараясь не отстать от победителей и жюри, мы тоже продолжили веселиться, обмывая неожиданную награду хорошим портвейном и закусками.
     Расставаясь, обменялись телефонами, обещая, что после моего возвращения из армии, снова встретимся. Свой приз - плюшевого огромного медведя, за ненадобностью, я подарил Наталье, которая была этому очень рада.

               
                ЭПИЛОГ

     Добравшись на 62-ом автобусе до дома, немного до прихода родителей с работы, мы стали готовиться к проводам, которые потом продолжались до самого утра следующего дня, 30 мая. Было много родственников, друзей и подруг, танцы и песни и, уставшие утром, все направились в райвоенкомат, откуда меня и других призывником развезли в воинские части.
     Так началась новая фаза моей неосознанной жизни, куда по протекции Славы Кузнецова, должны были направить в Балашиху.
     Когда меня и ещё несколько человек, в военном фургоне, доставили до места назначения, оказалось, что я попал не в Балашиху, а воинскую часть, расположенную в подмосковном Новогорске, что рядом с Химками, что совсем недалеко от моего дома. Довольно быстро нас переодели в военную форму и меня разместили в казарме на кровати, наверху второго яруса. Почти сразу же всех вновь прибывших, собрали возле большой комнаты с умывальниками и зеркалами, по очереди стали усаживать на табуретки, и заставили стричь друг друга наголо механическими машинками, такими же, как пастухи стригут овец. Парню, которому предстояло оболванить новобранца, даже стало жалко меня лишать модельной причёски. Немного постояв возле «своей модели», любуясь произведением профессионального мастера, он произнёс:
     - Моя бы воля, я бы с таким «причесоном» даже спать не ложился, голову бы не мыл, не то чтобы это стричь.
     Пока он меня стриг и лакированные волосы падали на пол, глядя на себя в зеркало, в голове невольно возникали ассоциации с конкурсом лучших парикмахеров Москвы, в которых я ещё позавчера принял непосредственное участие. Как говорил когда-то Николай Островский в своей книжке «Как закалялась сталь», «мне было мучительно больно» за предстоящие «бесцельно прожитые годы». За то время, которое меня оболванивали, я успел вспомнить о беззаботном детстве и юности, о родителях и друзьях. О беседах с моим амиго Чарли, который расширил кругозор, открыл глаза на нашу действительность, которая оказалась совсем не такой, как нам её представляли партийные бонзы, тогда обещавшие всем светлое будущее. Вот и сегодня их дети и внуки ведут нас той же дорогой обещаний лучшего будущего, которое как горизонт, не достижимо.
     Очутившись помимо своей воли в замкнутом пространстве, за высоким забором воинской части, я сразу понял, что ощущают люди, попавшие в такое положение. Когда все должны говорить, только то, что «вбивают» в голову командиры разных званий и замполиты на политзанятиях. Это стало сразу же понятно уже тогда, когда заставляют стричь наголо, лишая тебя человеческого достоинства. Бесконечная «шагистика» и привлечение ко всякого рода строительным работам на дачах полковников и генералов, вместо обучения боевому искусству. Привыкший к относительной свободе в гражданской жизни, я очень долго, получая наряд за нарядом, привыкал к этому организованному бардаку, пока не смирился с ним.
     Подружившись с тремя такими же, здравомыслящими ребятами понял, как нужно вести себя в предложенных обстоятельствах. Что никогда не стоит спорить с командирами, а отвечать только коротко: «Так точно» и «Никак нет».  Мы поняли, что необходимо досконально изучить Устав, чтобы бороться с «солдафонами», которые сплошь и рядом нарушают его, не боясь наказания. Когда цитируешь такому начальнику выдержки из этого документа, который мало кто знает наизусть, это вводит его в ступор, и он сразу готов отменить наказание или свой приказ. Что легче всего служить, прикидываясь дурачком, непонимающим чего от тебя хотят.
По окончании службы, мне даже предлагали экстерном сдать экзамены и получить диплом об окончании военного училища, присвоить звание лейтенанта, как грамотному специалисту со средне - техническим образованием. Когда выходил на дембель, оформили даже Представление на поступление в МГИМО (тогда МИМО – институт международных отношений, или как тогда говаривали: пролететь мимо), куда до сих пор заказана дорога простым смертным.
     А с Чарли мне встретиться больше никогда не посчастливилось, переписка во время службы в армии тоже была невозможна. Когда я демобилизовался, его в Советском Союзе уже не было, и пару раз он присылал мне открытки уже из Коста Рики, на которые, по совету «старших товарищей», я не ответил, о чём даже сегодня с горечью сожалею.