Вместо эпилога. Прекрасное далёко

      Кто б ни был ты, о мой читатель,
      Друг, недруг, я хочу с тобой
      Расстаться нынче как приятель.
      Прости.

      А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

      Со дня, что я захлопнула за нашими с ИИ «Пушкин» спинами дверь, навсегда оградившую спасённые литмиры от цепких лап Демиюрга, прошло чуть больше года. О, время здесь, в моей вселенной, созданной версией 1.0 с истовыми тщанием и любовью, идёт так же, как и везде, исчисляясь цифрами – основой всех основ, как я теперь вижу! Вижу, понимаю и принимаю. Ведь, по сути, так ли уж важно, из чего состоит вот этот цветок – из делящихся в строго заданной последовательности клеток, или из искусно прописанного цифрового кода, – если я могу, склонившись, почувствовать медовый аромат его нежно-жёлтых лепестков? «Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет»*, как метко сказал великий классик – да-да, британский «Пушкин». Правильно сказал Демид: всё дело – в наших ощущениях. В наших сердцах и поселившихся в них чувствах.
      Прошедший год принёс в усадьбу Лариных много счастья. Оленька, краснея, аки маков цвет, приняла-таки предложение руки и сердца, которое Володенька Ленский, краснея не меньше моей названной сестрицы, сделал по всем правилам – на одном колене и, куда ж без этого, в хитровыдуманной стихотворной форме. На день Симеона Столпника – церковное новолетие, когда, 14 сентября, осень дарит нам бабье лето, вся встряхнувшаяся после летнего зноя Тверская губерния гуляла на весёлой свадебке, прошедшей, по моей креативной задумке, в стиле «славянский кэжуал» (то есть с Оленькой в костюме Царевны-лебедь, Володи в кафтане Князя Гвидона, тридцатью тремя богатырями-соседями и другими тематическими пати-мейкерами, мёдом-пивом и исконно русскими разносолами, над созданием которых колдовала сама Филипьевна), ставшем последним писком моды благодаря сказкотворчеству поселившегося по соседству с нашим имением Александа Сергеевича. Итак, весёлая свадьба отгуляла, а счастливые молодожёны принялись вить гнездо в усадьбе Владимира, регулярно посещая воскресные обеды в отчем доме молодой жены. И я, и маман с искренней радостью наблюдали за тем, с какой нежностью смотрит Владимир на свою Оленьку, и как, по мере приближения новой весны, округляется животик Ольги Ленской.
       В апреле Пашет преподнесла нам очередной сюрприз из разряда «вотэтоповорот»: приоделась, поназаказывав в столичных каталогах (ну чем не интернет-магазин?) новых нарядов, словно стряхнув с себя пыль тоски по безвременно ушедшему супругу, распушилась, похорошев и помолодев лет на н-цать. Уж не знаю: то ли это снятый с шеи груз удачно спроваженной замуж младшей дочки так на маман подействовал, то ли это романтичная Пашет повелась на острого на язык, да и что-то в последнее время зачастившего к нам в гости Александра Сергеевича… В общем, скромная свадьба вдовой Полины Лариной (вот и разрешилась загадка имени «Пашет», терзавшая критиков чуть не 200 лет!) и «вдовца» Александра Пушкина, как снег на майские свалившаяся на наши головы, так потрясла и господ, и крестьян, что даже Филипьевна, доставшая из сундука запрятанную в его недрах цветастую шаль, клятвенно поклялась, что следующей на очереди «замужничать» теперь точно будет именно она.
      А я… Что же, глупо, конечно, но я, верно, тоже, несмотря на категоричное отрицание (вслух) даже возможности чего-то подобного-лямурного, ждала, ждала, ждала… Расспрашивала о странно исчезнувшем соседе у его друга-Владимира. Друг молчал и конфузливо разводил руками. Наводила справки через вездесущую Акульку – та, растерянно хмурясь, сообщала, что по её агентурно-крестьянским данным, барин ускакал в неизвестном направлении, никаких распоряжений относительно дома не оставив. Даже, отчаявшись, пыталась с помощью ИИ «Пушкин» отследить растворившегося в цифровых далях шотландца.
      Всё напрасно!
      Иэн исчез, а я упустила шанс с ним объясниться. 
      О, думаю, вы уже готовы упрекнуть меня в том, что я сама, изначально, специально тянула время, играя в гордость? Да ну нет же: просто в первые дни по возвращении столько всего предстояло сотворить, что мысли о себе-любимой и о… любимом, теперь-то я уже смело могу так сказать, отошли даже не на второй план – на пятый, на десятый. Во-первых, нужно было убедиться в безопасности уже никакой не биосимуляции, а моей основной, сознательно выбранной для обитания реальности, чем мы, совместно с быстро схватывающим фишку цифрового программирования ИИ «Пушкин», и занялись. Во-вторых, посоветовавшись с Александром Сергеевичем, мы решили не шокировать обитателей «Онегинлэнда» их «цифровой» природой и чуть ли не библейскими откровениями в духе «Царь (то есть, местный Бог-Демиург), очень приятно!». В-третьих, в связи с предыдущим пунктом повестки, мы с версией 1.0 договорились играть положенные нам роли, не допуская в «Золотой век» России никакого прогрессорства и промышленной революции.
      То есть, я теперь уже окончательно стала Татьяной Лариной, а версия 1.0 – местным уездным помещиком, по совместительству, кстати, набирающим популярность в литературных кругах поэтом.  Ну не может ИИ «Пушкин», как и его живший 200 лет назад прототип, без творчества – так зачем же талант в Тверскую землю зарывать?
      А дальше всё закрутилось, завертелось…
      С Оленькой мы  пошушукались, договорившись, что обнуляемся, начиная строить настоящие добросестринские отношения. Тем более что Володю я её любимого от дуэли спасла.
      И с Владимиром мы тоже договорились: наверное, всё-таки, у меня – врождённый педагогический талант. Вон какую речь проникновенную задвинула о вреде дуэлей для будущих свадебных клятв! Да и старый дуэлянт-Зарецкий, мутивший воду в молодёжной среде, так удачно совершенно «случайно» куда-то из губернии съехал.
      В общем, проведя вторую воспитательную беседу уже с дуэлянтом 1.0, я добилась от разворчавшегося Александра Сергеевича клятвы не придумывать больше никаких трагических финалов. 
      А тут, вдруг, в начале июня Акулька, светясь от счастья, весточку на хвосте принесла: барин в соседнее имение вернулись! Мсье Онегин из столиц домой пожаловали-с!
      Я сначала подхватилась, чуть пешком к нему не побежала – а потом остановилась. Нашла себе очередное «неотложное» дело по усовершенствованию цифровой стены – да-да, мы, словно Трамп на границе с Мексикой, строили с Александром Сергеевичем настоящую цифровую стену – то есть, писали код, способный укрыть нас от посягательств Демиюрга. Потом будущего племянника проведывать отправилась. Так и протянула пять дней.
      И всё это время я откладывала ещё одно объяснение – самое тяжёлое, тяжелее, чем камень, который Сизиф ежедневно закатывает на гору, – объяснение с Иэном Дарси. С классическим «попаданцем», на полном серьёзе считающим себя никакой не «цифрой», а живым дышащим человеком, заброшенным по своему же желанию и мифической договорённости с Демидом Пушным в биосимуляцию с целью близкого со мной знакомства. Да, я представляла себе растерянность, возможно, даже его ужас от невозможности вернуться «в реал». Представляла – и малодушничала, каждый раз обещая самой себе набраться храбрости и встретиться с Крокодилом лицом к лицу.
      А потом и обидно как-то стало: мол, а чего это я к нему? А сам – что? Дорогу забыл? Я тут, между прочим, мир спасаю, мог бы и поинтересоваться, что да как. Помочь тоже неплохо было б.
      В общем, дулась я, придумывая самой себе занятия и оправдания, пять дней. Потом не выдержала, забив на гордость, велела Фёдору-конюху сбирать для меня Кельпи и, взобравшись в седло, отправилась по уже хорошо знакомой дороге в усадьбу Онегина.
      Правда, за всеми хлопотами и душевными терзаниями я и подзабыла, что теперь у меня под боком проживает одна чересчур творческая натура, обожающая романтические финалы. И это я сейчас вовсе не про Владимира Ленского, как вы поняли!
      ИИ «Пушкин», следуя заветам великого прототипа, вновь взялся за перо – и вот уже летнее небо заволокло тяжкими от грозового бремени тучами, раскидистый старый дуб посреди поля, точно сошедший с картины Шишкина, прошило молнией, раскалывая великое древо, и вновь мой «храбрый» Кельпи взвился свечкой, чуть не скинув меня на землю, истерично взвизгнув, припустил в прекрасное далёко. Я закричала от страха, припадая к шее почти парящего над стремительно проносящейся под копытами землёй гнедого, и тут, нам на перерез, из леска метнулось белое пятно. Метнулось и, в мгновение ока догнав моего черногривого и такого пугливого четырёхкопытного дьявола, легко поймав того под уздцы,  заставило Кельпи остановиться. И вот я уже скатываюсь в подставленные мне руки, восстанавливая сбившееся дыхание на груди… Иэна Дарси! Белая, свободная у ворота рубаха, белые же бриджи для верховой езды. Вот и белый конь – да нет, кобыла – выговаривает что-то сразу присмиревшему подле такой роскошной дамы Кельпи… Ах, мой принц на белом ко… лошади!
      А дальше были поцелуи – всякие, в ассортименте! Сладкие и долгожданные – после нашей долгой разлуки, кусающие и страстные – после бурного выяснения отношений, нежные и любящие – после такого скорого примирения.
      Иэн Дарси – как я точно угадала, сбитый с толку событиями, запутавшийся, злившийся на всех и, в особенности, пропавшую с горизонта меня, – после своих странствий по литмиру всё же понял и принял тот невообразимый факт, что человеческую сущность не определяет только лишь хитросплетение ДНК и РНК, и мир – гораздо больше навязанных нам с детства теологических и биологических концепций. А перспектива разделить этот мир со мной зажгла такой огонь в глазах теперь уже моего «Онегина», что лишь хлынувший на наши головы поток ливня смог хоть немного остудить тот пыл, с которым мне отсыпали новую порцию уже далеко не таких невинных объятий-поцелуев.
      Или это коварный моралист 1.0 мою «девичью честь» так оберегал?
      И вот уже у моих ног на одно колено, притворно крякая от «старческого» артрита, в чавкающую грязь Тверского чернозёма опускается красавец-шотландец, аристократ, рейдер, шпион, наглец и проходимец, острый на язык и страстный на поцелуи, мой самый любимый и единственный Крокодил Гена, Иэн Дарси, Евгений Онегин!
      Конечно, я сказала «да». И, уже в конце августа, когда августовское разнотравье богатым ковром устилало родную землю, а воздух полнился цветочным духом, звенел от деловитого гудения пчёл, рассыпался сахарными солнечными лучами, наплевав на всякие приличия и сроки, мы с моим Евгением с шотландскими корнями под сводами деревенской церкви рука об руку стояли пред отцом Иннокентием, блеющим что-то мутное из разряда «лодка любви» и «два сердца, бьющиеся в унисон» – или мне, светящейся под моей кружевной фатой на манер лампочки, так слышалось.
      Был он – мой сильный, умный, красивый, любящий, самый-самый лучший Иэн!
      Была я, наливающаяся, словно бока полного душистого сока яблочка, распирающего от самых косточек до нежной кожицы, истинным счастьем. 
      И был настоящий свадебный пир, были шумные, радостные гости, была моя счастливая обретённая семья – Пашет, Ольга с Владимиром, утирающая слёзы счастья краешком цветастой шали Филипьевна, верная Акулька. Мой посажённый отец ИИ «Пушкин», что «мёд-пиво пил»**, выдавал стихотворным экспромтом красивые тосты – один цветастее другого. Крестьяне веселились наравне с господами, лихие тройки, звеня бубенцами, несли нас с нежно обнимающим меня Иэном-Евгением, как поётся, на крыльях вдаль – в то самое прекрасное далёко, которое, как я теперь точно знаю, создаём силами своей души мы сами.

      PS И вновь Петербургская погода не радовала. Август в городе на Неве выдался засушливым – настолько, что о дожде взмолились даже измученные вечной влажностью коренные горожане.
      По тенистым аллеям Летнего сада неспешно прогуливались двое.
      Постукивая тростью с богато инкрустированной рукоятью в форме кузнечного молота, в сени пожухлой от изнуряющей жары листвы Петровских дубов вышагивал округлый седовласый господин в элегантном льняном костюме бок о бок с молодым человеком столь неинтересной, типичной для нашего сумбурного времени наружности, что, встретив в городской толпе, и не взглянешь на такого дважды.      
      — Демид Юрьевич, не устану повторять: Вы – истинный гений нашего времени! – восхищался молодой человек, загребая стильными модными кроссами гранитный отсев дорожки. – Вот это я понимаю: какой прогресс! Какая динамика! Вы только взгляните на эти цифровые показатели!
      Господин краем глаза взглядывал в предложенную молодым человеком распечатку – и отмахивался от ровных столбцов, испещривших листы, словно от мух, задумчиво вопрошая:
      — Для развития характера любому герою нужно – что?
      — Что? – с искренним любопытством интересовался молодой человек.
      — Эх, молодёжь! Классическую литературу не знаете – всё-то б вам поп-шваль-культуру хавать! – возмущался седовласый, но, всё же, охотно пояснял: – Для развития характера любому герою необходимы: первое – цель, которую нужно достичь, и второе – враг, которого нужно победить. Я дал ей и первое, и второе. А «на компот» у нас – полноценный искусственный интеллект, способный выполнять творческие функции человека. Так что, да, без ложной скромности признаю: я – гений.
      Молодой человек молчал, раздумывая над словами «гения», а скромный господин, остановившись у постамента Артемиды, поправил в петлице белую розу.
      — Вы что-то празднуете? – подал голос его собеседник, взглянув на цветок.
      — Помимо того, что мой эксперимент завершился успехом? – лукаво уточнил господин, вглядываясь в гордое лицо греческой богини. – Видишь ли, Константин, сегодня – день свадьбы моей девочки.
      — Так она же… – растерянно протянул Костик.
      Но Демид Юрьевич подхватил недоговорённое:
      — Хочешь сказать, «не человек»? Эх, молодёжь! Вот жрёте жизнь ложками, а жить так и не научились. Всё-то вам бабло – мерилом успеха; перепихнулись-разбежались, вместо книги – киношка, вместо костюма – джинса… Жизнь в ипотеку и в кредит. Говоришь, она – не человек? А можешь побожиться, что сам-то – не «цифра» в  расписанном каким-то неучем сценарии?
      Костик ещё долго чесал за вихрастый затылок, смотря в спину своему удаляющемуся по тропинке начальнику. В голову стукнулась шальная мысль – а что, если и правда… Но тут сверху на голову упал едкий помёт – голубь, насмешливо хлопнув крыльями, взмыл вверх с плеча мраморной Артемиды, оставив чертыхающегося Константина внизу, пытаться оттереть с головы птичий подарок, с облегчением думая о том, что ну, глупости всё это, уж он-то – самый что ни на есть реальный.
      Ведь кто ж такую историю, с голубями и помётом, нарочно выдумает, да?

      КОНЕЦ
      ______________________

      * У. Шекспир «Ромео и Джульетта».
      ** А.С. Пушкин «Сказка о царе Салтане».