Боже упаси

       Старость – время, когда людей, зависимых от тебя, становится меньше, чем тех, от кого ты зависишь (Рефат Шакир-Алиев).

Она дала мне имя. Убедила родителей назвать меня редким. А то кругом одни Лены! Мои родители за глаза шутя иногда называли ее Боже упаси. К заботе о племяннице бездетная деревенская тетушка относилась крайне ответственно. «Боже упаси» не сходило с ее уст. На речку не ходи – боже упаси утонешь, в лес ни шагу – боже упаси заблудишься, на чердак не лазь – боже упаси упадешь…

Все летние каникулы я проводила в деревне. Лес я полюбила благодаря тетушке. Как она восхищалась березками! Разговаривала с ними с такой же нежностью, как Василий Шукшин в «Калине красной»!
 
Когда мы шли с ней по деревне, я чувствовала, как на вопрос встречавшихся односельчан «Это твоя дочка?» ей очень хотелось ответить «да». Скажи она так, я не стала бы отрицать.
 
Мне она постоянно внушала: «Только не останься одинокой! Вот видишь – локоть близко, а не укусишь». При этом она изображала попытку укусить свой локоть: а то, мол, будешь вот так, как я сейчас, потом локти кусать. Очень жалела она о том, что не постаралась завести семью.
 
Однажды я, рассматривая поздравительные открытки, наткнулась на озадачившую меня подпись в одной из них. Адрес, имя и отчество адресата – моей тетушки, а фамилия –  другая. На мой вопрос она сказала лишь, что вышла замуж перед войной. Говорить на эту тему отказалась. Ничего не рассказывали и другие родственники. Тщательно скрывали они тогда свое прошлое, а уж очень личное было ни за что не выпытать и позднее. Можно только строить предположения. Вот, например, позвала я тетушку в клуб на фильм «В шесть часов вечера после войны», а она: «Слишком тяжелый для меня фильм!» После войны ее и всех ее родственников выселили из родной деревни, посадили в поезд и отправили куда подальше, где сказали: а вот здесь выбирайте любую станцию для своего проживания. Могилы предков остались далеко за горами. И муж?

Позади школьные годы с их каникулами, отныне – работа, свои интересы, дела молодые… Редко, да и то лишь на день-два наведывалась я к тетушке. Это не означало – забыла и не желаю видеть. Но ей-то от этого не легче, даже всё понимая! Удерживала меня, приехавшую, возле себя, а я убегала на свою любимую речку. «Вот не будет меня – не к кому будет ездить». Да, потом стало не к кому – ездила только на речку.
 
Вспоминается печальная картина: она сидит на лавочке у дома, а рядом тесно прижимается к ней оставшаяся единственная курочка…
 
В тот последний раз я приехала к ней в безумные 90-е с новогодними гостинцами. Поезд пришел ночью. На двери висит замок. Где тетушка? За дверью – отчаянное кошачье мяуканье. Нашла ключ. На стене в доме на видном месте – моя записка с телефоном своих соседей для связи в экстренном случае. Ведро воды стоит с толстой коркой льда. Кошка лижет лед, потом долго не может напиться растопленный мною. Сколько времени она взаперти? Топить печь я не умею. Чуть свет – к соседке. Оказывается, тетушку несколько дней назад увезли на скорой. Кошку я оставила соседке, а сама – в больницу.

Тетушка смотрит умоляюще: забери меня отсюда. Крепко вцепилась в мою руку, не отпускает. Пообещала ей, что перевезу в город. Выходной день – врача нет, не с кем посоветоваться, как мне везти лежачую больную несколько часов. Решила отпроситься с работы и приехать. Не успела…
 
Под Новый год из больницы всех больных спешно развезли по домам. А сил затопить печку у тетушки не было…


(коллаж с фото из интернета)