Купцы Мартышкины

 

Купцы Василий Егорович(1839 -1912г.), Яков Егорович (1854 -1927г.) и Иван Егорович (1857 – 1926г.) – выходцы из крестьянской семьи мордвы-эрзя, учредители торгового дома «Егора Фёдоровича Мартышкина сыновья», пензенские землевладельцы, собственники солодовенных заводов. Торговый дом имел заводы и мельничные комплексы в Пензе, Каменке, Чиндясах, Кривозерье, Большом Колояре (Бесоновка), представительство в Санкт – Петербурге. «Мартышкинский» солод славился по всей России, особенно был популярен в Финляндии, на Алтае и в обеих столицах.

Родились в старообрядческой семье в деревне Наумкино, наполовину русской, наполовину эрзянской. Деревня располагалась в устье реки Узы, на перекрестке двух дорог: Узинской (Мокшазаровской) на Самарскую Луку и Пензенско-Саратовской. Накануне Первой мировой войны в деревне жило более двух тысяч человек, восемьсот из которых носили фамилию Мартышкины. Мартышкины - потому что дети «мартышек». Но не африканских животных, и даже не поволжских чаек «мартышек», а оптовиков, прытких перекупщиков зерна у крестьян, везущих свой урожай на продажу.

Старообрядцев отличал сильный общинный уклад ведения хозяйства, каждый вкладывал свою «десятину» - то есть, участвовал по мере сил в жизни общины. Управлялась такая община приходским советом, который мог возглавлять как прихожанин из мирян, так и настоятель. Необходимые крестьянские знания передавались из поколения в поколение. В таких семьях и трудиться, и читать, и быстро считать, и разумно мыслить умели.

Трудолюбивые Егор Фёдорович со взрослым уже сыном Василием пахали свою и общинную земли, сажали ячмень, проращивали и мололи на мельнице солод, когда, наконец, «умыкнённая» из соседней деревни мордовская княжна родила, после большой череды дочек, ещё двоих сыновей Якова и Ивана.

Дочери в семье помогали матери, учились вести хозяйство: ухаживать за птицей, выращивать овощи, готовить, стирать, а зимой прясть, ткать, вышивать. В то время как подрастающие сыновья Яков и Иван любили ловить рыбу в наумкинских озёрах, да носиться по степи на коне. Но чаще цёрине (парни) помогали отцу и старшему брату строить, выпиливать узорные наличники на окна, изготавливать нехитрую деревянную утварь, пахать, молоть муку, замачивать да проращивать солод.

Солод и квасы делал живительным, и кисели восстанавливающими, и хлеба пушистыми и особо вкусными. Солодом и желудок исцеляли, и раны заживляли. Но особым спросом солод пользовался в городе. Он в большом количестве требовался и пивзаводам, и хлебопекарням. Однако не многие занимались этим долгим и очень хлопотливым делом, которое требовало особого умения, терпения и знания определённых секретов изготовления. Крестьянам проще было просто собрать урожай, и в город на базар – там пусть купцы разбираются. Поэтому пензенские купцы и закупали необходимый солод «за тридевять земель», чаще в Польше.

Дети Егора Фёдоровича Мартышкина: Акулина, Иван, Яков, Наталья
Дети Егора Фёдоровича Мартышкина: Акулина, Иван, Яков, Наталья
И вот, когда Яков и Иван подросли, появилась у Егора Фёдоровича мечта: наладить крупное производство солода, целебного, качественного, чтобы не только своих, деревенских, но и ослабленных городских детишек радовать энергией пророщенного зерна. Мечту эту решили поддержать и общинники: выделить деньги и рабочую силу на строительство солодорастительного завода в Пензе. Многие Мартышкины из Наумкино тоже изъявили желание присоединится к новому производству.

А дальше, умудрённый житейским опытом 60-ти летний Егор Фёдоров со старшим сыном подбирает дешёвый усадебный участок под будущий солодовенный завод на кривой улочке Пензы Малая Кочетовка. Участок находился недалеко от базарного и торгово-промышленного центра, выходил на магистральную дорогу, с магистральным водопроводом, создавая идеальные условия для будущего солодовенного производства.

С помощью общинников на усадьбе начинается строительство зданий, солодовен, амбаров, водяной мельницы, круподранки, солодоломки, конюшен. Открывается хлебный магазин. Для братьев Мартышкиных строится большой усадебный дом из красного кирпича. По периметру заводской усадьбы располагаются усадьбы поменьше, для семей сотрудников - близких и дальних родственников Егора Фёдоровича. Так в 1872 году на Кочетовке вырос один из лучших в губернии солодорастительных заводов.

За старшим братом Василием был ещё закреплён хлебозавод в Большом Колояре (Бессоновка) с паровой мельницей, завод солодовенный, с годовой выработкой 160 тонн в старообрядческом селе Чиндясы.

Приглянулась общине Мартышкиных и земля в селе Каменка, которая принадлежала Николаю Васильевичу Воейкову - генерал-адъютанту императоров Александра II и Александра III.

В Каменке было всё, что необходимо для проращивания качественного солода: чернозёмная земля и богатая минералами родниковая вода. А в 1874 году именно через Каменку прошла железная дорога из Москвы в Пензу, станция получила название Воейковской (сейчас Белинская). Владимир Николаевич Воейков пообещал не только сдать в аренду проверенным труженикам землю под завод, но и свою помощь для выхода на крупных покупателей - оптовиков.

Но где же ещё взять денег? Всё же местная община не столь сильна и богата, как Московская, да и далека от купеческой столицы.

Здесь надо пояснить, что большая часть русского капиталистического рынка XIX века осваивалась именно староверами. Он строился по староверческим связям, которыми была опутана вся Россия. Главные раскольничьи духовные и религиозные центры располагались в Москве (Рогожское, Преображенское), от которых шли артерии распределения капитала. На эти деньги и развивались производство, коммерция и торговля.

Однако, члены староверческих согласий не преследовали коммерческих целей. Общины вели свои хозяйства на основе коллективной собственности, взаимопомощи, а не конкуренции.

Именно эти традиции староверов вступали в противоречие с имперской капиталистической экономикой, основанной на закреплённом частном владении имуществом и передачей его по наследству, чтобы было с кого спрашивать. Поэтому наступили тяжёлые времена для старообрядцев: государство старалось делать всё, чтобы вставлять палки в колёса староверческим общинам всех согласий (поповцы, безпоповцы и др.), заставляя их принимать православие. До начала XX века старообрядцы были жёстко ограничены в правах: им не разрешалось строить храмы (только на чумных погостах), был запрет на книгопечатание, не признавался старообрядческий брак и рождение детей. Не имели старообрядцы право на общественную и государственную работу, на получение банковских кредитов и др. [1].

С конца XIX века в Пензенской губернии наблюдается сильный всплеск строительства в деревнях православных храмов и массового крещения мордвы. Но, несмотря на то, что этнические мокша и эрзя получают фамилии и русские имена, в быту они продолжают сохранять самобытность, соблюдать родовые традиции, обожествлять природу и придерживаться моральных принципов, завещанных дедами.

Уже к началу 1870-х годов в Пензе и ещё в 11 городах губернии начинают функционировать Отделения Государственного банка «для пользы местной торговли и промышленности и для облегчения денежных оборотов вообще». Ссуды в банке выдаются под залог недвижимости, ценных бумаг (государственных, ипотечных или городских), золота, серебра, товаров и хлеба.

Недвижимость у Мартышкиных уже была и заводская, и жилая, был и хлеб для залога, лишь было одно «но»: вера - не та. И купцам Мартышкиным было сказано, что если они и дальше хотят продолжать свою экономическую деятельность, то должны креститься в православие, либо перейти в единоверческую церковь (эта форма, утверждённая Синодом, не пользовалась популярностью у старообрядцев).

Наступил час X. Общине надо было определяться: либо лишиться всего, либо принять правила игры властей, либо делать вид, что эти правила игры приняты. Мартышкины выбрали последнее.

В начале 1880-х годов сыновья Егора Фёдоровича Мартышкина принимают православие и регистрируют торговый дом «Егора Фёдоровича Мартышкина сыновья» (судя по названию, сам Егор Фёдорович уже вряд ли пошёл на старости лет наперекор традициям и вере). С этих пор крестьяне мордва - эрзя Мартышкины в документах числятся как православные купцы - великороссы. Мало того, Иван женится на дочери начальника департамента финансов Санкт-Петербурга – дворянке Елизавете Петровне Васильевой, и торговый дом открывает своё представительство в столице. В Пензенской губернии – производство, в Санкт - Петербурге – реализация через «Хлебную биржу» и крупный оптовый рынок в Выборге.

Всё. Путь открыт и к государственным деньгам, и к свободе предпринимательства!

Начинается строительство солодовенного завода в Каменке, который «по оффицiальнымъ св;д;нiямъ Отд;ла Промышленности Министерства Торговли и Промышленности Россiйской Имперiи» к 1913 году с годовой выработкой 1280 тон и числом работников 70 человек, считается одним из крупнейших солодовенных заводов в пензенской губернии. Вывоз хлебопродуктов со станции Воейково составляет более 1 млн. пудов. Каменские солод мука и зерно торгового дома «Е.Ф. Мартышкина сыновья», доставляются во все города России и 30% за границу.

Яков становится в Пензе членом городской Думы и Управы; позднее – директором губернского попечительного о тюрьмах комитета; Министерством Финансов утверждается членом учётного ссудного Комитета Пензенского отделения Государственного Банка по торгово – промышленным кредитам.

Не удивительно, что теперь Яков Егорович Мартышкин оказался очень выгодной партией для одной из дочерей городского головы и ктитора Спасского кафедрального собора Пензы В.А. Вярьвильского. И его даже не смутило, что купцу уже 36 лет, и что он давно женат и имеет детей. Старообрядческий ведь брак в православном государстве не действителен, а у городского головы на то время немыслимая головная боль - двенадцать дочерей. А разница в возрасте что ж: стерпится – слюбится. Да и сам Яков Егорович не возражал: такой брак только повышал его статусность.

После венчания Яков Мартышкин приобретает большую усадьбу на Рождественской улице. В то время, как семья Ивана Егоровича уже живёт в красивейшем доме на вершине улицы Дворянской. На лето семьи выезжают в свои имения (Воскресеновка, Лебедёвка, Никифоровка): отцы и там ячмень выращивают, матери - на хозяйстве, а дети отдыхают и тоже помогают родителям в меру своих сил. Детей много, рождаются каждый год. В начале XX века у старшего Василия, который представлял сельское хозяйство Пензенского края на ярмарках и международных выставках, дети – уже все взрослые, женатые и замужние, занимаются зерном, мукомольным производством, живут в Пензе на улицах Гладкова, Лекарской, на Малой Кочетовке, в Кривозерье.

У Ивана Егоровича и Елизаветы Петровны – 3 сына и 6 дочерей. Старшая Елизавета тоже уже выдана замуж за сына В.А. Вярьвильского Давида.

У Якова Егоровича от брака с Еленой Васильевной (Вярьвильской) – один сын и три дочери…но на этом всё: жена несколько лет будет страдать психическим расстройством, случайно узнав, что муж двоежёнец. Она скончается в возрасте 32 лет.

Много теперь детворы веселится на летних дачах – усадьбах Мартышкиных: здесь и дети и внуки. Но наследниками большой «солодовенной империи» должны стать только мальчики: 3 сына Ивана и один сын Якова.

Наследники торгового дома « Е.Ф. Мартышкина сыновья»: сын Якова - Георгий, сыновья Ивана: Владимир, Николай, Сергей. 1913г.
Наследники торгового дома « Е.Ф. Мартышкина сыновья»: сын Якова - Георгий, сыновья Ивана: Владимир, Николай, Сергей. 1913г.
Сыновья пока ещё учатся, а их отцы уже с делами справляются плохо, поэтому солодовенное дело берёт в свои руки Давид Васильевич Вярьвильский: обновляет оборудование, проводит реконструкции. Но тут - война и революция. Происходит национализация всех предприятий и жилой недвижимости Мартышкиных.

Братья Мартышкины, как не покажется странным, первое время в панику не впадают. Первоначально они не оказывают сопротивления конфискации принадлежащих им земель и национализации предприятий. Ведь, Советская власть обещает тот тип справедливого хозяйствования, который был свойственен старообрядцам. Не даром, именно самые сильные купцы – промышленники из старообрядцев: Третьяковы, Морозовы, Рябушинские, Гучковы, Кузнецовы и др. финансировали революцию, во многом способствовали крушению династии Романовых и началу строительства общества, основанного на коллективном труде. А.И. Солженицын даже писал: «Если б не раскол русской церкви XVII века, не было бы революции 17-го года».

Осознание полной анархии и хаоса придет немного позже, когда имения и предприятия начнут растаскивать по своим дворам, резать скот, воровать и скрываться от правосудия; когда начнут убивать охранников и бывших работников. У Ивана сначала на Гражданской войне большевики расстреляют сына Сергея, потом – двух зятьёв и внука - уже в годы массовых репрессий. Зять Давид Вярьвильский тоже будет репрессирован, но выживет. Однако, в ГУЛАГе скончается его жена - дочь Ивана Лиза, а дочь купца Евгения умрёт сразу после освобождения. Будет отбывать ссылку и дочь Ивана Елена.

Дети купцов Мартышкиных разъедутся по разным городам. В голодной и холодной Пензе останутся без пенсии, лишённые прав гражданства дети Василия Егоровича. Они будут пытаться накормить горожан, беря в аренду собственную мельницу, печь и продавать пирожки в годы НЭПа. Но их обвинят в незаконном предпринимательстве. В полном одиночестве в маленькой комнатушке, выделенной городской революционной администрацией в бывшем доме купцов Мартышкиных на Малой Кочетовке, скончается Яков Егорович. Он будет похоронен рядом с отцом и старшим братом на Мироносецком кладбище Пензы. Там на центральной аллее ещё какое-то время будет стоять памятник – обелиск купцам Мартышкиным, но вскоре он исчезнет вместе с народной памятью.

Сохранились только могилы Ивана Егоровича Мартышкина на Волковском кладбище г. Санкт Петербурга и его жены Елизаветы Васильевны на Введенском кладбище в Москве. За ними ухаживают потомки.


*

Примечание:

[1] Притеснения старообрядцев со стороны государства приостановились лишь в 1905 году, когда Николай Второй подписал указ «Об укреплении начал веротерпимости»



Приложение:

- на фото Яков Егорович и Иван Егорович Мартышкины