Ключник 7

***
    Тот, что был похож на местечкового аптекаря, снял с головы шляпу и подошел к ближайшему столику. Посетители, очевидно, офонарев от невозможности происходящего, послушно зашелестели купюрами, зазвякали монетами и цацками. Кто-то предпочел исчезнуть, не сходя с места. Нет, налётами эти поцы ранее не промышляли. А, сейчас убого пытались подражать крепким парням с маленькими «браунингами» в жилетных карманах, чистивших публику по злачным местам в приморском городе каштанов и куплетистов, с белокаменной лестницей в 10 маршей о 192-х ступенях, поименованной впоследствии в одном из сбрендивших миров взбесившимися говноногими хуторянами в «Потьомкінські сходи». Отчего Светлейший князь долго бушевал, искренне рыдал и потом вдумчиво вынашивал планы мести.
   - Давай-давай! Раскошеливайтесь, твари! – проорал второй налетчик. Здоровяк с проседью в густой бороде и комиссарским «маузером» в руке. О, да… эти ребята любили комиссарить. Во всех временах и пространствах. Наслаждаться властью. Тащить в неё всех своих. Унижать и затаптывать чужих, под неё подвернувшихся. Уничтожать всё чуждое и резать всё несогласное. А, потом искренне рвать волосы, кататься в пыли и вопить о вселенской несправедливости, огребая ковшом от экскаватора все вернувшиеся бумеранги. Он снова глянул на здоровяка. Дебил… Ещё ты начни в потолок стрелять из пулемёта своего, чтоб побелкой всех засыпало. Грабеж здесь считался совершенно дурным тоном на грани непотребства. Да ещё в кабаке. Не за тем сюда приходили. В кабаках проводили остаток времени с надеждой на хоть сколько-то благополучный скорый исход, с ней же заводили новые знакомства – авось пригодится где-нибудь когда-нибудь. Расплачивались по старым счетам, вежливо сводили счеты друг с другом, или, уединившись в кабинете, с самим собой. Но, так вот обирать посетителей, с пистолетом наголо - не практиковалось.
   - Зачем они это затеяли? – спросил он, не ожидая услышать ответ от Кошки.
   - Над ними кто-то пошутил, пообещав уладить их дела за принесённые деньги и золото. – неожиданно ответила та. - Я даже догадываюсь, кто. Они умеют жестоко шутить. А эти поцы всё приняли за чистую монету, в надежде заключить выгодный для них договор.
   - Вот даже как. Договор им захотелось. Я думал, они просто дураки. А, оказывается – мрази.
   Девушка поджала губы, и ему это не понравилось. До их столика было ещё далеко, он подцепил вилкой горошка с тарелки, и, пережёвывая, посмотрел на острия зубчиков. Вилка была тупой, как потомственный интеллигент.
   - Не надо. – проронила девушка. – Отдай, что есть, и пусть уже же будут здоровы. Счастья им большой лопатой. А, тебе уже всё равно не нужно.
   - Они ведь и твои серьги сдёрнут. – напомнил он, и девушка вздрогнула. - Когда он подойдёт, начни их снимать, но делай вид, что тебе стало плохо и вались под стол. Или просто вались под стол, если он не успеет до тебя дойти.
   Третий налётчик заглянул в зал и снова спустился вниз к двери. Очевидно, он шугал сунувшихся во входную дверь, вместо того, чтобы просто заблокировать её принесенной арматуриной или подходящей шваброй, повесить табличку «Закрыто», подняться в зал и заняться делом. Работали ребята как-то…  Впрочем, профессионалу невозможно понять логику непрофессионала.
   Аптекарь подошёл к их столику. С интересом заглянул в выложенный на край бумажник. В руке его был «сэвидж» калибра 7,65. Чаще называемый «соваж» на французский манер. Дерьмо. Лишь бы не подвёл, и заряжен был всеми десятью. Пистолет был на боевом взводе и болтался в руке из стороны в сторону. Поймав момент, он перехватил руку с оружием и одновременно жестоко ударил вилкой Аптекаря в лицо. С расчетом не убить, но озадачить. Аккуратно вывернул у него пистолет, и, прикрываясь растерявшимся и оглушенным болью человеком, дважды, дуплетом выстрелил в ещё только поворачивающегося к ним бородача с «маузером». Трофейный «дикарь» не подвёл. И он сам тоже не подвел, дважды попал. Отработал как во времена, которые уже не мог назвать «лучшими». Тогда он доверял свою жизнь на «последнем рубеже» лишь проверенному револьверу, но с удовольствием работал стремительно вошедшими в обиход автоматическими пистолетами. Пришлось поработать. Он не искал карьеры стрелка, она сама нашла его – многим он стал мешать, много людей захотело его смерти. А, ещё ему пришлось иметь дело с людьми, которые сами не прочь были схватиться за ствол или нож. Не мытьем, так катанием – ему пришлось делать то, чему ранее учили – стрелять. В людей стрелять. Он и стрелял. И любил дуплеты. Хотя схватившемуся за изуродованное лицо Аптекарю хватило и следующего одиночного в голову.
   Третий… что нам скажет третий? Он подскочил к лестнице. Внизу суетливо высматривало цель шестигранное дуло «смит-вессона» с чёрным зрачком в 4,2 линии. Скорее всего – когда-то кем-то отобранного у балбеса из городской стражи.
   «Соваж» в его руке опередил «смит-вессон», и он снова попал. Но, нажимая на курок второй раз, он уже видел, что дело пошло не так – в окне выбрасывателя наискось торчала недовыброшенная гильза, заклинившая оружие. Которое теперь превратилось в железку. А, противник был всего лишь ранен в левое плечо, и уже приходил в себя, хотя дуло револьвера пока ещё смотрело в пол. Их разделяло пять ступеней. Он приготовился броситься вниз, но из-за спины его дважды хлёстко ударил «маузер», и тяжёлый револьвер грохнулся на мраморный пол. Следом сполз по стене и его хозяин. У девушки тоже хорошо получались дуплеты.
   - Сунулась зачем? – спросил он, шагнув на лестницу. – Он мог попасть в тебя.
   - Плевать. Хуже не будет. А ты лопухнулся. С первого выбивать надо. Второй – контрольный. Не оправдывайся.
   Кошка ткнула маузерище свалившемуся в угол налетчику за ворот сильно заношенной визитки - длинного пиджака с полукруглыми полами, и они вышли, переступив через его ноги, прежде чем те исчезли вместе со всем остальным. На полу остались лишь осиротевшие «маузер» и «смит-вессон». А, «соваж», который он так и сжимал в руке, уже на улице прилёг в карман его сюртука. Отправив сейчас этих дураков в дорогу – они в общем-то, не желая того, уберегли их от куда больших неприятностей. Хотя, может и не стоило, пусть бы потом семь-сорок на углях отплясывали. Когда дошли до угла дома, девушка вдруг остановилась.
  - Прощай, дальше нам не по пути. – она улыбнулась и кивнула на карман с инвалидным пистолетом: - Прости, ты больше не фартовый. Твоя Удача кончилась. Не ходи за мной, только мешать будешь.
   Она отвернулась и быстро пошла по улице. Он хотел её видеть, хотел что-то сделать для неё, у него было много к ней вопросов, но теперь он лишь усмехнулся ей вслед – подумаешь, какая цаца. Обиды на неё не было – девушка ненавязчиво выставила за дверь его самого. Наоборот, даже полегчало – дальше сама, дорогая. Теперь только сама...