Ключник 20

***
   Утром Петру позвонил Никонов. Попросил подъехать, если есть возможность. В «Утёсе» сегодня было оживлённо. В воротах Петра чуть не снесла с ног какая-то взвинченная тётка с перекошенным лицом в сопровождении спешившего за ней человека с папкой в руках. В переговорной сидели какие-то люди. Встретивший Петра человек проводил его в кабинет на первом этаже, где ожидал Алексей. Пётр огляделся - кабинет похоже, был не личным, а тоже из разряда переговорных, уровнем приватности повыше. Чисто, аккуратно, и никаких следов того, что здесь работали. Одну из стен украшала большая копия полотна с молодым Бонапартом, ещё какими-то людьми и, надо полагать, Алессандро Вольта демонстрирующим свою батарею. Алексей сидел за столом, отодвинувшись назад и с задумчивым видом играл ножом Петра. Был он сегодня в строгом черном костюме-тройке в вертикальную полоску, белоснежной рубашке и при галстуке. Гангстер времен «сухого закона». Гробовщик из заведения Толстяка Мо. Они поздоровались, и Алексей сообщил, что нож у Петра замечательный, грехов за ним выявлено не было, но, раз Пётр с ним решил расстаться, то пусть будет здесь при кухне. Они им, кстати, вчера уже рыбку на стейки порезали. Взгрустнулось им с Антоном Евгеньевичем. С тем самым безумным профессором, который ранее тоже Петра чуть с ног не сбил. Пётр не удержался и пошутил – почему у вас тут постоянно норовят на силовой приём взять? То Антон Евгеньевич, то, сегодня, тётя какая-то налетела из себя вся. Алексей покивал головой: догадываюсь, кто это был.
   Пётр спросил про найденную раскладушку – вопрос, который волновал его более всего, но задать который с ходу не позволило чувство такта. Никонов улыбнулся – долго ты терпел, однако. И сказал, что тот нож к их делам отношения не имеет. Кровь на нём есть. Кого-то возможно им порезали, но, насколько Алексею известно на данный момент, ни к одному делу пристегнуть его пока ни у кого не получается.
   - Слушай… им ведь тоже хорошо кого-то искалечить могли… - не мог успокоиться Пётр. 
   - Возможно, возможно. Но, пока – никак. Не вписывается он ни в один из эпизодов с участием холодного оружия.
   - Странно. Нож есть, а пострадавших нет.
   - В святые девяностые такие находки по углам за просто так валялись. – Алексей усмехнулся: - И никого по большому счету уже не напрягали. И пострадавших как-бы не было.
   - Это я в курсе. Мирный обыватель мог выйти в магазин за хлебом и пропасть навсегда, попутно завещав свою квартиру каким-то чужим людям на большой чёрной машине.
   - Ага. Только и охотник всё же имел шансы стать жертвой. Два дружбана-спортсмена, промышляли рэкетом, пошли к примеченному барыге-ботанику, потрясти его на деньги. В известность никого не поставили – скрысятничать, видать решили. Бригада какая-то непутевая была, там даже и не в курсе никто оказался, потом уже кое-какие подробности вспыли. Ну, и пропали с концами. Машину их потом видели в Екатеринбурге. А, нашли их лет пятнадцать спустя, здесь. Когда котлован копали на месте гаражей – многие годы спустя выяснилось, что построены они с нарушением буквы закона. Начали сносить, копать и нашли там небольшое кладбище. Пять трупов. Сопоставил Шубенков факты… ботаника работа. Может, и не прямо его, а наёмного киллера какого, но всех, кто к нему приходил – отправляли туда. Может, и не только туда. Спросить не получится – сдёрнул ботаник сначала в Москву, а потом за границу.
   А, например, двух утырков малолетних с Октябрьского и искать не пришлось – их средь бела дня порезали за 15-й школой. Январским воскресным утром надели ребята свои ватники бывалые, в которых улица на улицу ходили, и пошли в город приключения искать. В смысле, найти кого послабее, отдубасить и обобрать. Пацана там, или опойку. Нашли. Сначала они, потом их. В лужах крови, с располосованными мордами и перерезанными глотками – не на того, видать, налетели. На кого именно – не нашли, и, что интересно, не всплывало здесь больше творчество с таким почерком. Хотя, там и без него, милицейские сводки тех времён читаешь – жуть берет.
   - Мы так просто об этом говорим. Будто жизнь человека ничего не стоит.
   - Жизнь человека – бесценна. Её невозможно купить ни за какие деньги, и при определенных обстоятельствах её можно потерять ни за грош. Потому цены ей нет. Ты ведь это уж понял. Если нет – спроси у Виктора Соломина, который твою куртку случайно накинул. Кстати, как понимаю, навстречу тебе мадам попалась? Это с Приозёрного. Поселок Золотых Унитазов. Тоже история на тему, как в один момент можно потерять и невозможно купить. С её отпрыском несчастье приключилось. Избили. Обратилась к нам. Предыстория немного затянутая, ну, да нам вроде спешить некуда. – Алексей глянул на часы. - Сын её – мразь порядочная. С младых ногтей. Учился в одной частной школе – исключили. В другой. Выгнали. Слышал несколько лет назад историю про мажоров, что вечерами бомжей лупили битами бейсбольными? Один из них. Сверхчеловеки… Двое хоть ненадолго, но присели, этого отмазали. Отправили учиться в Англию. Уж не знаю, чем там закончилось, но по возвращению он стал директором «топливно-энергетической компании». В 23 года… Недавно он стрелял из травматики в попросившего освободить проезд на парковке у частной клиники. Просто вежливо попросили убрать с проезда статусную жоповозку. Просто достал пистоль и шмальнул в человека. Оказавшегося, кстати, доктором этой клиники. Проблему залили деньгами. Денег им папенька много наворовал, пока его Кондратий не хватил года полтора назад. И вот пару недель назад высокородное чадо отхватило у плебейского торгового центра. Со слов свидетелей он там выступил на все деньги в привычном своём репертуаре. Толкнул мешавшую ему пройти женщину на коляску с её ребенком. Мамуля этого гада, кстати, сейчас назвала её «взбесившейся самкой». А, парень рамсанул с заступившимся за женщину неприметного вида дядечкой и сказал ему что-то такое, отчего тот моментально зарядил ему ногой в голову. Может бывший боец какой, спортсмен, ветеран спецслужб или ещё кто. Может с опытом отсидки на зоне. Профессионально двинул, и хладнокровно. Парень теперь инвалид. Растение. Матушка жаждет крови. Большой крови. В идеале - утопить в крови весь квартал, перебить всех от мала до велика с собаками и кошками, дома сжечь, водопровод осушить, землю засыпать солью. Желание минимум – найти виновного. Полиция буксует – дядечки след простыл, камер там не было, свидетели за внешность его говорят неохотно. Оно и понятно – они сами всё видели, их симпатии никак не на стороне пострадавшего. Криминал, как понимаю, от дела отказался. Тоже понятно - в таких расследованиях можно выйти на самого себя. И какая-то зараза сказала ей про нас. А, я не хочу ей помогать. Парень упорно шёл к успеху. И пришёл.
   - Рассердилась?
   - Ага. Богом припугнула. Не фраер он, всё видит и воздаст ещё мне за жестокосердие по Справедливости. А, я считаю, что она уже свершилась. Справедливость. Как в той истории про ветерана ваффен-СС, который пережил Демьянский котёл, Курскую дугу, Корсунь-Шевченковское побоище, Балатон, взятие Берлина, лагеря и был задавлен в семидесятые годы ассенизаторской машиной, принадлежащей Западной Группе Войск. Получил-таки, козёл, своё, заслуженное. По Справедливости. По воле Его. Не по воле, так с попущения.
   - Ну, да. Они обычно норовят Ему за пазуху спрятаться, когда под жопой припекать начинает. Видел я, какую они там, в Приозёрном, для себя любимых церковь забабахали.
   - Это ты её снаружи видел. Внутрь тебя, босяка, не пустят. Там одна доска из бразильского ореха на пол сколько стоит. Всем посёлком воровали, пилили, грабили и строили, чтоб грехи замаливать. Любят они грешить и каяться. И Справедливости просить, причём, как раз в тот момент, когда Он её восстанавливать начинает. Вы просили, так Он уже её дал. Справедливость. Это ваша проблема, что у вас о Справедливости своё представление, в котором она непременно к вашей выгоде быть должна. И потому данную вам Справедливость вы на свою выгоду как сову на глобус натянуть пытаетесь. У вас не получается, вы начинаете визжать и кататься по полу. Но, Его это уже не волнует. Он вас услышал. И снова дал вам шанс на Царствие Небесное.   
   - Ты верующий?
   - Я знающий.
   - Если знающий, объясни пожалуйста, почему богатство, как правило, уродует человека? Или оно достается уродам?
   - Я знающий, что Он есть. Но, я не знаю, зачем и почему Он делает именно так. Действительно, впечатление такое, что, почти всегда, когда Он берётся наделять людей богатством – мешки с человеколюбием и совестью уже закончились. Ну, так… натряс там что-то, да и то не всем. Пыль и труха. На судороги меценатства, напоминающие отрыжку пережравшего, и запоздалое раскаяние, при виде которого хочется добавить ещё плюху-другую.
   - Дать богатство, обделив всем остальным?
   - Просто так не даётся ничего. Раз дают – значит оговорено контрактом, или тупо выклянчено. А, как сказано в Евангелии от Луки - «кому много дано, с того много и спросится», - Никонов усмехнулся и продолжил: - Один мой знакомый задвинул как-то, что на том свете души наши сначала должны будут ещё дойти до врат Страшного Суда, таща при этом пару рюкзаков. Один – со своими неправедными поступками, за которые не раскаялся искренне и со стыда не сгорел, а во втором – все полученные в этой жизни возможности, благости и милости из разряда «много получил, да мало отдал». И чем больше ты беды натворил, чем сильнее был обласкан Судьбой, чем больше хапал и меньше отдавал – тем тяжелее дотащить их будет. Кто-то, может, и вовсе не дойдёт, и душенька его, прикованная к ставшей неподъёмной тяжести, тихо истлеет и развеется над каким-нибудь марсианским или лунным ландшафтом. Может, оно и к лучшему, так как у тех, что дойдут – строгие аудиторы посмотрят содержимое рюкзачков и попросят представить отчёт. За те самые «таланты». За кредит, данный, так сказать - на развитие бизнеса. И пущенный многими совсем не в развитие, а в покупку дворцов, статусных тачек и торчалово по статусным клубам. От тебя ждали больших и добрых дел, а ты на стол высоким судьям вывалишь ржавый коленвал от «роллс-ройса» и мраморную плиту со ступеней особняка. И они тебя не поймут.
   - Тогда в очередь за богатством лучше не вставать. И не просить. «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, особенно у тех, кто сильнее вас». 
   - Ну, почему же… проси, если уверен, что сможешь грамотно даденным распорядиться. Если чувствуешь, что готов… к труду и обороне. Но это как раз тот случай, когда «сами предложат и сами всё дадут». Инвестированием там тоже занимаются, - Алексей спрятал нож во внутренний карман пиджака и расхохотался: - А, противостоящая фирма – эти парни занимаются искушением и последующей скупкой банкротов на корню.
   Пётр уже спросил было, на какую из этих фирм Никонов работает, но, тут в дверь постучали. Лишь для того, чтобы предупредить, что пришли. Потому, что дверь, не дождавшись ответа, распахнулась и вошла девушка. Нет. Скорее, конечно - женщина. Молодая. С хорошей фигурой. В строгом деловом костюме. И косметики совсем чуть-чуть. Но, выглядела она так, что вошедшего следом Павла просто не было заметно. И сидящего за столом Алексея – тоже. И публику на картине. Эдакая ненавязчивая красота, от которой глаз не оторвать. Пока чуть оглушенный Пётр, стоя столбом, прикидывал – натуральная ли она пепельная блондинка, или крашеная, Алексей тоже встал и с улыбкой освободил для неё председательское место за столом, по ходу представив друг другу Петра, девушку и Бонапарта на картине:
   - Светлана Игоревна. Пётр Сергеевич. Наполеон Карлович.
   - Уж сколько лет Светлана Игоревна. – усмехнулась красавица, приветствовала лёгким царственным кивком головы будущего императора, и обратилась к Петру и Алексею: - О чем беседу беседуем?
   - За жизнь. – ответил Алексей.
   - Это хорошо. - Светлана устроилась за столом: - Пашенька, попроси Нину Дмитриевну нам кофе приготовить.
   Петр отметил, что и властные ухватки у красавицы столь же ненавязчивые. Но, неоспоримые. А, голос у неё был звонкий, девчачий. Посмотрела на Петра – в серых её глазах прыгали задорные бесенята.
   - И как ваша жизнь, Пётр Сергеевич?
   - Жаловаться – грех. – Павел снова сел к столу. – Хоть и звёзд с неба не хватаю.
   - А, что так? Звёзд не хватали? Предложений не было?
   - Может и было, да не разглядел. А, то, что разглядел – сродни предложению постричь кошку. Возни много, шерсти мало, что с ней делать непонятно, руки – в хлам, морда – тоже.
   Павел принёс маленький поднос с кофейником и парой чашек, поставил его на стол и удалился. Момент, когда вышел Никонов – Пётр даже не уловил, втянувшись в беседу со Светланой, общение с которой шло легко и непринужденно, с шутками-прибаутками и почти мгновенным переходом на «ты». Когда Светлана сделала паузу, Пётр посмотрел на часы и вдруг понял, что говорил с ней час с лишним. Причем, говорил-то он, а эта хитрая лиса только вопросы задавала, подправляла его в нужном направлении и внимательно слушала. Возможно, ещё и записывала. И рассказал он ей за свою жизнь, ничего по большому счету не утаивая. Нет, не просто лиса… беленький полярный песец. Хитрющая и красивая. Ох, красивая. А, блудных мыслей не вызывает. В отличии от той-же соседки. Пётр снова бросил на неё взгляд, пытаясь определить хотя-бы примерно её возраст, и вдруг подумал, что… у неё его нет. Способность работать с людьми, повелевать, вскрывать душеньку и разбирать содержимое по полочкам - есть, а возраста – нет. Тридцать? Двадцать пять? А, если умыть и одеть в пестрые тинэйджеровские тряпки? Двадцать?
   - Загрузился? Что это мы тут, и зачем расспрашиваем? – улыбнулась Светлана. – Не переживай, мы сотрудника подыскиваем. Я кадрами занимаюсь.
   - Я работу пока менять не собираюсь. Передумал.
   - Это хорошо. Но, работа для тебя, как понимаю, сейчас не более, чем способ заработать на жизнь.
   - Ага. Не настолько счастлив, чтобы работа была делом жизни.
   - А, с «делом жизни» ты определился? – задумчиво спросила Светлана: - Это самое важное. «Кораблю, который не знает, куда плыть, ни один ветер не будет попутным».
   - Сенека?
   - Он самый. Ещё первый век до нашей эры. Ничего не изменилось.
   - А, что должно было измениться? Людей новых завезли?
   - Это ты точно подметил. Люди всё те же. Глупо ждать от старых людей чего-то нового.
   Они ещё немного поговорили уже за жизнь и расстались. Появившийся как «двое из ларца» Павел проводил его до выхода. Пётр вышел на улицу, и уже там осознал, что Светлана так и не сказала, какого сотрудника они ищут, а он её даже не спросил. Но, рассказал немало…
    Пётр сегодня решил быть дома. Время - ещё только полдень, спешить было некуда, и он петлял по городу местами, так или иначе связанными с запавшими в память событиями. Дорога к родному крыльцу получилась длинная и путаная. Вдобавок, из маршрутки, в которую удачно запрыгнул, его вынесли вместе с толпой, и возвращаться назад в так заполнившийся салон не хотелось. Таки шел никуда не торопясь, петляя волей Хаоса.
   Почти у дома, когда он шел по тротуару, неизвестно в какие времена обсаженному справа и слева кустами акаций и шиповника – со стороны облюбованного собачниками газона раздался женский вскрик и хриплое собачье тявканье. Пётр притормозил – там происходила какая-то возня. Нехорошая возня, похоже. Он решительно протиснулся через облезшие заросли – какой-то человек в черных штанах и тёмно-серой куртке с накинутым на голову капюшоном избивал женщину. Вернее – пытался. Очевидно, первый нанесённый им удар не оказался фатальным и теперь женщина сопротивлялась, не давая ни схватить себя, ни нанести решительный удар, и больше уже не кричала – не до этого было. Ещё на человеке повис кокер-спаниель, тоже уже молчавший – он вцепился в штанину и, скорее висел, чем стоял на разъезжающихся лапах.
   - Оставь бабу, козёл! – заорал Пётр. Между ними было метров десять. Женщина упала на колени, человек уже примерился ударить её чем-то в замахнувшейся руке, но Пётр бросился вперёд, и тогда этот чёрт пинком отбросил трепавшую его собаку и швырнул то, что было в руке - в Петра. Мелькнуло его лицо в массивных очках. Пётр не сумел увернуться и, уже отбивая, понял, что это был камень. Бесформенный кусок бетона. Боли вроде и не почувствовал, но рука была теперь в крови. Может его, может – женщины. На секунду-другую он остановился, а, урод припустил прочь, целясь между кустами. Женщина сидела в траве, держась руками за голову, по лицу текла кровь, руки её тоже были в крови, но смерть ей похоже не грозила, собака лежала и такое впечатление, что её дела как раз были плохи, а Пётр рванул за убегавшим. Хорошо рванул, с пониманием, что сейчас догонит гада, только у куста…  забыл… совсем забыл, что сюда закатывают «гольф», а, чтобы никто не покусился на святое «место парковки» этот грёбаный старый жлоб с первого подъезда натянул проволоку. Пётр запоздало дёрнулся, но за правую ногу точно схватили, и он с размаху полетел носом в землю с ощущением, что ему оторвали ступню. Выругался, на кураже поднялся было на четвереньки, и кто-то навалился на него сверху.
   - Лежать, гадина! Полицию вызывайте.
   - Скорую лучше женщине вызовите. – Пётр осмотрелся, возле него стояли двое, вслед на нападавшим не побежал никто, и он понял, что время упущено, догнать этого гада сейчас не смогут.
   - Без тебя разберёмся... Бля!.. – один из парней навернулся там же, где и Пётр: – Какая сволочь тут проволоку натянула.
   - Та, что машину паркует. Не трогай! – осадил Пётр, видя намерение парня выдернуть из земли колышки с проволокой. – Эта сука старая достала всех уже со своим паркингом. На него и так заявлений написали херову гору, может хоть сейчас допрыгается, козёл вонючий…
   Ногу прострелила боль, на какое-то время Пётр точно выпал из окружающего пространства-времени, а когда вернулся - людей вокруг оказалось неожиданно много. За ветвями замигали синие огни – скорая или полиция. Оказалось – и те, и другие. Возле женщины появились двое врачей. К сидевшему на траве Петру подошел офицер с погонами лейтенанта. Задал несколько вопросов, предложил пройти к машине. Пётр поднялся, и, хромая, пошёл. Навстречу вдруг вылетел Роман Донцов. Взвинченный и запыхавшийся:
   - Ты как? Живой?
   - Ногу покалечил.
   - Твою ж мать. Прости, Сергеич… не успели. Чуть-чуть не успели… Не взяли мы его.