Уязвимость

Солнце блуждало за сомкнутыми рядами  деревьев, лишь иногда то тут то там мелькая в тёмных лесных расщелинах. Природа оканчивала вечерний сеанс  торжественно и  страстно. Казалось, лес перед самым отходом ко сну  ненадолго ожил. Из чащи грянул сводный птичий хор, и под аккомпанемент барабанного боя присоединившегося к нему  дятла, стал распеваться на все голоса. Пока, наконец, разразившись напоследок тушем, также внезапно не замолчал.
А следом и солнце скользнув в образовавшуюся тишину, точно в канаву, пропало с земных радаров. Уля явственно ощутила момент перехода.

 Возможно это было связано с её сегодняшней необыкновенной чувствительностью к оттенкам внутреннего мира, но также вполне могло оказаться и закономерным продолжением всего мистицизма этого дня.
Девушка до сих пор чувствовала себя оглушённой неким душевным преобразованием.
Она скрестив ноги сидела на траве, и на её коленях приятной тяжестью покоилась голова Олега. Мужчина крепко спал.
 Дневной рейс задержали, и он добрался до дома лишь поздней ночью.  Улю разбудил грохот в их импровизированной прихожей, небольшой пристроечке к веранде, где Олег хранил свои инструменты.
Уля удивилась. Такое шумное появление было характерно скорее для неё, так как сознание девушки часто пребывало в иных мирах, и земное тяготение довольно бесцеремонно возвращало её в материю. По этой причине ноги Ульяны часто бывали в синяках и ссадинах, что однако не очень то волновало последнюю.
Но мужчина передвигался быстро и тихо, ловко лавируя между препятствиями даже в темноте. Потому то в этих ночных суетливых  отзвуках Уля и уловила что-то тревожное, не свойственное обычаю Олега.
Девушка стряхнув остатки вязкого сна, пересекла залитую лунным светом веранду и открыла дверь пристройки. И как только глаза её привыкли к темноте, она различила прислоненную к стене фигуру  своего возлюбленного. Мужчина сидел, закрыв голову руками.
Секунду поколебавшись, Уля решила не зажигать свет, и протиснувшись между чемоданом и ящиками с инструментами, присела рядом с ним. Теперь девушка буквально телом ощущала  усталость и подавленность пришедшего. Его энергия  успела наполнить комнатку какой-то знакомой по давнему прошлому тяжестью, и давление, казалось, всё продолжало возрастать.
Уля нежно прижалась к другу.

-Что случилось? Я ждала тебя только утром…Но как хорошо, что ты вернулся пораньше. Ничего , что ночь…

Слова буквально прорывали тоннели в  замороженном с наступлением ночи сердце, и девушка чувствовала, как её медленно отпускает. Сгустки тяжести рассеивались, и в приоткрытую сквозняком дверь теперь проникал лунный свет. Олег тоже казалось оживал. Он подняв голову, молча сгрёб девушку в охапку. И тут же Уля ощутила такой родной хвойный аромат и исходящее от мужчины тепло.
Она уютно свернулась в его руках и принялась ждать. Уля просто ощущала родное сердцебиение, а также и эхо этого сердцебиения  в собственном сердце. Какое -то время такая сонастройка ещё продолжалась, пока не была прервана словами Олега.

-Я очень устал от всего этого... От того, что нам приходится проходить. Я зол и разочарован

Уля вздохнула.

-Ночь же не длится вечно…По крайней мере я этим себя подбадриваю. А ещё тем, что есть эта удивительная связь душ через время и пространство. Я чувствую в этом освобождение от прошлых ран…просто очень многое приходится освобождать.

Девушка повернула к нему лицо и всмотрелась в затемненные ночью светлые глаза. Олег погладил её по щеке. И эта проявленная нежность кое что ей напомнила. Но мужчина заговорил первый.

-Я так много хотел бы тебе рассказать. Пока мы были в разлуке, я многое понял. Но думаю, лучше поговорить об этом утром. Ведь это потребует смелости и доверия…уязвимости

-Ты прав, я тоже многое поняла... Нужно отдохнуть. Я мечтаю о покое. В этих простых домашних хлопотах , наших детских творческих задумках и вылазках в лес я чувствую себя такой живой!

Олег улыбнулся своим мыслям. Раньше он всегда передвигался по магистралям, отдавая материальному приоритет. Теперь же всё чаще выбирал заросшие тропинки рефлексии. Но подобные исследования душевных чащ порой сильно утомляли, особенно когда он не мог прорваться сквозь какой-нибудь замысловатый бурелом. Требовалось регулярно восстанавливать силы.
Он сильнее стиснул Улю в объятиях, чтобы в очередной раз убедиться, что она не призрак и не плод его фантазии, а живой человек. Хотя девушка часто и повторяла, что проходит те же бурные речные пороги , что и он, всматриваясь в её умиротворённое лицо, ему в это не верилось.
Однажды Олег выразил своё сомнение вслух, на что Уля пожав плечами, ответила:

-Я с детства приучилась проживать всё внутри, не показывая вида. Проявлять во вне свои переживания мне не казалось безопасным…и я до сих пор смываю с лица этот детский грим.
Девушка прислонила свой лоб к его лбу и добавила:

-Поэтому я просто говорю о том, что чувствую…Я не из тех, кто будет бить посуду или сидеть обиженной в углу. Я помещаю свою правду в слова.

Олег усмехнулся.

- Значит, слова и твой меч, и твой щит

- Ага …Но ведь главное в чьих эти орудия руках

Этот разговор позволил Олегу принять какую-то прежде отвергаемую им грань. И сейчас в тесных стенах пристройки происходило нечто похожее. Он видел образ себя, держащего мачете в руках и расчищающего в ночных джунглях тропу.

Оба проснулись поздно. Солнце стояло высоко, и ночной разговор с наступлением дня приобрел какой-то сюрреалистичный окрас. Пусть и беспокойный, но сон всё-таки их заземлил, и друзья снова чувствовали себя обыкновенными детьми природы. С аппетитом позавтракав и прихватив обед с собой, они выдвинулись в новое путешествие.
Олег радуясь возвращающейся к нему легкости, остановился и сжал Улю в объятиях. Затем не сговариваясь, друзья побежали наперегонки к полю, и скоро нырнули друг за другом в солнечное лесное жерло.
День обещал быть просто восхитительным. Накануне в этих местах прошла гроза, и сейчас природа восстанавливала своё кровоснабжение. Кое-где на траве ещё блестели капельки предрассветного пота, и земля казалась рыхлой и влажной.
Время от времени останавливаясь,  молодые люди замирали под лучами летнего солнца. Закрыв глаза, они пытались сонастроиться со своей сердцевиной, пока в какой-то момент Уля не почувствовала, что время словно исчезает. Это было странное переживание, но очень приятное, почти невесомое.
 Она ощущала крепкую ладонь Олега, и какое-то  внутреннее движение, словно оставаясь на месте,  они куда-то шли. И с каждым шагом, сделанным в неизвестность, стиралось их разновременное прошлое. Оно затягивалось, подобно множественным кровоточащим порезам, оставляя на их месте лишь бледный след опыта. Исчезало всё противное их свободолюбивой солнечной природе, ведь именно для подобного исцеления они и были призваны каждый своим родом. И сейчас, наконец, выходили на финишную прямую.

Друзья уже так много приняли в себе и друг друге, спустились в грот и сделали проход на крышу. А теперь позволяли себе побыть просто на земле. С наслаждением исследуя изгибы её теплого материнского тела, ни о чем не думать. Только предвкушать, как вечером будут смотреть в обнимку на не менее родные далёкие звёзды.
А ещё они разговаривали. Но этот разговор так не походил на привычные беседы. В нём не было никаких недоговорённостей, манипуляций, тяжести, желания нравится или быть правыми. Только радость от ощущения душевного тепла и своей причастности к чему-то большему. Эта было огромное чувство благодарности, за то, что им теперь доступна новая мерность бытия.

Их души из раза в раз искали выход в  мерность любви и покоя. И когда после долгих странствий по лесам или прериям разума, им удавалось выйти в самую сердцевину, это всегда походило на чудо. Жизнь в прямом смысле становилась похожей на волшебство, где их неизменными спутниками оказывались вдохновение и удача.
Человеческая привычка к страданию трудноискоренима, но если проявлять настойчивость и терпение, вполне подвластна исцелению.

Уля смотрела на безмятежно спящего Олега и видела его таким, как есть. Она видела и признавала в нём как красоту, так и тень. И это помогало ей принять подобное и в самой себе. Отколотые кусочки души прямо на её глазах возвращались на место. И благодаря этому она снова позволяла себе быть уязвимой, совсем как в детстве.

-Я не слабая…я просто доверяю

Прошептала она себе под нос и тихо рассмеялась. Мужчина, проснувшись,  пошевелился и повернул к ней голову. К её удивлению, Олег совсем не выглядел сонным. Его взгляд был необыкновенно ясным и выразительным. Девушку охватила мелкая дрожь. Она словно смотрелась в зеркало, и в этот раз ей очень нравилось собственное отражение.