Палатка

К 2000 году исчезли все палатки с разливным дешёвым пивом, отрада районовских мужиков. Всюду открылись маленькие кафе со столиками, импортным пивом и заоблачными ценами. Осталась на районе одна палатка у 30 го магазина, уютно примкнувшая к хрущевской пятиэтажке. Кружек в ней было мало, перебили или растащили. Пиво наливали и  в  пол литровые банки и в обрезанные молочные пакеты. Но это было совсем не важно для стремящихся поправить здоровье. Ведь если не успеешь, можно и помереть. Очень даже запросто. После вчерашнего- то. Ведь начали ещё на заводе и через проходную шли рогами в землю, ещё Лешку на руках тащили. Потом пили у Лариски, потом в подъезде. Потом во дворе на детской площадке. А сейчас сердце прыгало и билось о ребра, голова болела страшно, подкатывала тошнота, знобило и бросал в пот одновременно и спасти могла только кружка холодного пива. К счастью в ботинке под стелькой была заначенная сотка. Не отдал ведь ее когда Степаныч на коленях просил. Не отдал, молодец. И сейчас только бы доковылять до палатки. Так думал какой нибудь Серёга, Мишка или Степан с НИИТП или с Моссельмаша ковыляя к 30 му магазину.
Кстати постановление окупационного правительства о продажи алкоголя с 11 часов унесло сотни тысяч вовремя неопохмелившихся жизней. Случайно ли приняли такой закон? Нет. Там случайно ничего не бывает. Неслучайные люди там.
Я тоже мечтал о кружке пива. Взять её и повернувшись к полисаднику неторопясь выпить. Смывая холодной горькой влагой суету этого жаркого дня, духоту метро, жару трамвая с включённым как всегда летом отоплением, липкий пот текущий по спине под рубашкой и никому ненужную суету. Потом пойду в тенистый коптевский лес и искупаюсь в прохладном пруду. Потом уже домой.
У палатки толпились мужички. Не много, человек 20,сильно потрепанных жизнью индивидумов. В сандалиях и трениках с отвисшими коленками надетыми под клечатые пиджаки. В выгоревших от солнца картузах и фетровых шляпах.Пузатые дядьки в майка с олимпийскими мишками и чебурашками и с авоськами из которых из мокрых газетных свертков капал рассол. Высохщие плохо одетые женщины, прыщавые подростки в малокозырочках. Все жаждали пива, толкались, лезли в окошко. Вырывая пиво у продавщицы на секунду замирали и поглощали желанный душой и телом напиток, кто быстро, а кто медленно, но все с благоговением, словно это нектар греческий богов, дающий бессмертие.
Только там где палатка притулилась к пятиэтажке с олимпийский спокойствием стояли два мужика, лет по сорок или чуть старше. Они взяли две кружки и поставили их на парапет ожидая когда осядет пиво, чтоб потребовать долива. Никому из жаждущих такое жлобство и в голову бы не пришло. Тут счёт на секунды. Тут надо боль унять. Что же свои страдания в граммы пересчитывать.
Но как же смотрели эти двое на остальных. Сколько самодовольной гордости было в их взглядах. Гордости и презрения к тем кто хватал пиво, погружал нос в пену и громко булькая вливал его в желудок. Ни один граф не смотрел так на простолюдина. Царь батюшка Иван Васильевич, не смотрел так на растрепанных мурз поверженной Казани, как смотрели эти работяги на таких же как они, только мучимых похмельем.
Это был взгляд абсолютного превосходства, исполненный спокойным довольством взгляд сверх человека на покалеченного жука. Такого смешного и противного в своём страдании. И ведь сами же были в таком состоянии. Были. Перед Господом это скажу. Судя по лицам, неухоженной одежде и рваным носкам видневшимся из сандалий. От них отворачивались их самодовольство было слишком ярко написано на их лицах.
Впереди меня, прямо у окошка раздачи стоял Маратка. Районовских старшак в прошлом, герой десантник прошедший Афган, потом, что то крутил с братвой, отсидел и сейчас спокойно жил на районе чем то занимаясь по мелочи. Он принял кружку у продавщицы и отхлебнув глоток выплюнул пиво себе под ноги.
-"Кто торгует, баба Маня или Маринка?" - спросил он.
-"Да Маринка зараза. Недоливает вроде" - откликнулся старик с блестящий сувенирный медалькой на пиджаке.
"Баба Маня пиво разбавляет и глазные капли туда капает" неторопясь проговорил Марат.
"Ага, и стиральный порошок, для пены"-добавил худой подросток с огромным кадыком на тонкой шее.
" А Маринка в пиво просто ссыт" - добавил Марат. :"Я ЭТО пить не буду." - закончил он и медленно перевернул кружку. Пиво потекло на землю.Я подошёл к Марату и демонстративно вылил свою банку.Все смотрели на Марата, не понимая что же делать, - "Она сама вчера сказала, Маринка".Неторопливо произнёс Марат:"Смеялась над вами ещё." И ткнув в меня пальцем веско закончил:"Вот он видел." Я кивнул. Мужички с презрительными взглядами почуяли не доброе, один схватил кружку и потянул к редким усикам.
-"Э нет, нельзя." - твёрдо сказал старик с медалькой.И продолжил:"Опарафинишься"
-"А ему запах Маринкиной шмоньки нравится, " - заржал подросток с кадыком. Румяный толстый весёлый мужик усмехнулся презрительному:"Усы надел, а в обязательных понятия не шаришь, иэх дядя." Мужики из очереди заволновалась, зашумели, поняли, спасение ускользает из-за подлой выходки продавщицы. Никто не пробовал возразить Маратке. Мнение высказали, а начнёшь спорить обсмеют, ославят и пинками прогоняет. Это же быдло коптевское. Кто с ними связываться будет? Это вам не Арбат и даже не Химки-Ховрино, это Коптево. Говорят молодой район, а тут ещё Паустовский после революции кондуктором работал. Бараки тут стояли. После войны в них малины были. Чистили их потом войска НКВД, автоматчиков взводами привозили на полуторках. Зачистили, но не всех. Старики ещё помнят как тут Мустафа блатной закон восстанавливал, да малолеток подтягивал, гвардию себе набирал из сирот и безотцовщины. Сколько их таких было, после войны, сколько на зону ушло. Немногие вернулись. Но те, кто вернулся и устанавливали так сказать общежитейные правила и нормы поведения. Коптево такой район. Завшивлен он был уголовным элементом, как исподнее у дезертира гнидами.Вот и воспитание у подростающего поколения соответственное.Тем везло, кого в армию успевали забрать. Остальные садились. А бараки до семьдесят пятого года стояли.
Румяный толстяк принявший кружку у продашицы выплеснул её ей в окошко. Послышался визг и окошко захлопнулось. Двое работяг с презрительными взглядами родовитых аристократ оставив пиво на парапете пошли прочь опустив головы и поднимая сандалиями пыль. Видно было что денег у них нет и пиво они профукали.
Я хлопнул Марата по плечу:"Пойдём, сечас мужики палатку начнут крушить."
-"Последнюю палатку, но их надо было обломать. " - кивнул Марат.
В 30 ом магазине в полуподвале было современное кафе. Мы сели за столик нам налили немецкого пива из серебристого крана. Марат отхлебнул:"Не то".
-"Да" - я кивнул.
-"Слушай, а откуда в нас такое? Считать себя лучше других из за любой мелочи?"
-"Ты про этих что-ли, Марат.?"
-"Ага,про них, заметил ведь, как они на людей смотрели?".
-"Заметил, я думаю это в нас от обезьян. Желание на пальму повыше залезть, чтоб другим обезьянам на головы срать удобнее было. "
-" Даа.. "-протянул Марат:" Так и живём. "
Потом, помолчал, продолжил.
-" Кулак умер. "
-" Знаю. "-кивнул я.
-" А перед этим Соколенок. "
Я снова кивнул.
" А перед этим Лев Иванович. Когда его качалку закрыли у него инфаркт. Потом сразу второй. И смерть. Такой тренер был. Пол района у него занималось. Он же вроде отца нам. Не пить, не курить, не врать. Со мной так просто никто не говорил. Ни дома, ни в школе. А теперь его нет. Мы уходим, Артём. Наше время прошло, такое быстрое и странное. И мы идём за ним.
Мы вышли и увидели остатки разломанной палатки. Солнце играло на блестяшем баке. Шустрые подростки на халяву заполняли пластиковые бутылки и таскали во двор. Участковый, не пытаясь им помещать, флегматично заполнял протокол.
-"Босота гуляет." - усмехнулся Марат.
-"Ага," - кивнул старик с медалькой. :"Гуляют последний раз. Пива то больше не будет. Не ждите. Из-за двух долбаежиков такую точку прикроют."
-"Марат,ведь это он не о нас?" - спросил я.
-"Да нет, конечно, ты чего? Это он о тех двух дятлах."

Дед был прав. Палатку так и не открыли.