Мой парижский кузен

Я зову Жака бушменом: он родился в "маки".
Maquis - непроходимые заросли кустарника. Иногда очень красивого и ароматного: дрок, например, тоже "маки". Здесь на картинке - сицилийский дрок, иллюстрация к статье Маки из Википедии. Как плотно все закручено в судьбе: дрок - главный аромат весны, золотой контур галилейских серпантинов. Сицилия, заселенная в древности отважными родосскими мореходами - и ежегодные потоки пасхальных и рождественских поздравлений: Жаку во Францию и друзьям на Родос.
Маки, дрок, узелки судьбы.

Маки - звали партизан французского Сопротивления.
Жак, мой седьмая-вода-на-киселе кузен, родился в маки в 1943.
Мой дед и его бабка были двоюродными.
Жак сам про себя говорит: chien de cour, дворняга, смесь кровей и конфессий, мама - иудейка, папа - гугенот.

Молоденькая беременная бабушка, потерявшая мужа, бежала из Екатеринослава через всю Европу от резни Гражданской войны. В Германии родила дочку и продолжала бежать - до самого Парижа, где осела. Работала, растила дочку, дружила с соседями. И тут пришли немцы.

Папа - парижанин, сын булочника: его cher Pere всю жизнь среди ночи вставал к печи, чтобы на рассвете были готовы свежие франзольки. Chere Mere продавала выпечку, вела счета, растила сына, дружила с соседями.

Мальчик-гугенот полюбил девочку-иудейку, и черта с два что-то бы из этого вышло, но тут пришли немцы.

Немцы велели всем евреям явиться в полицейские участки. Жакова юная еще-не-мама и крепкая моложавая еще-не-бабушка пришли в участок - и их заперли. Юный еще-не-папа прибежал к зарешеченному окну и долго шептался с подружкой. А потом перекрестился и вошел в участок. Там он стал клятвопреступником - поклялся на Библии, что его милая приняла христианство. И другой закон преступил - положил на стол дежурному ажану с холеными усиками пачку сбережений - все, что скопил на бухгалтерские курсы. Девушку отпустили. Только девушку, без матери. Потому что девушка на вопрос, христианка ли она, покраснела, кивнула и заплакала. А упрямая мать сжала губы и отвернулась.

Умный cher Pere дал молодым на дорогу все деньги из кассы и отеческое благословение. Плачущая Chere Mere увязала большой узел круассанов, франзолек и сухарей, экономно насушенных на год вперед, и надела на шею еще-не-невестке крестильный крестик единственного сына. Мать пошла стелить на ночь, отец ее остановил и чуть не пинками выгнал молодых в ночь: чтоб духу вашего не было в Париже, пока не уберутся последние боши.

Наутро пришли немцы, разобрались с идейно неустойчивыми французскими полицейскими, конфисковали булочную добрых Pere и Mere, а их самих заперли в каталажке. Упрямую иудейку отправили в Дранси с компании ей подобных. Больше молодые родителей не видели. Жак вырос без бабушек и деда.

Я к тому, что не все французы помогали немцам. И не все в Сопротивлении были евреями.