Мой ответ Константину

    К сожалению, в средствах общения я сейчас крайне ограничен. Отвечаю с большими опозданиями. Неловко перед моими, пусть, немногочисленными, но такими замечательными, умными, интересными читателями.
Летом обещают-таки провести телефон в наш волчье-медвежий угол. Конец оптико-волоконного кабеля уже торчит в конторе.
И всё равно – не верится.

Но – вернёмся к нашим баранам.

Да, вероятно я, действительно, прошёлся как-то по касательной, до провода не дотронулся. Ведь писал об одном, о прошлом, о делах давно минувших дней, а думал, конечно же, о днях сегодняшних. О том, что в журналистике творится сейчас. Из нормальных газет осталась, наверное, одна «Новая газета». А телевидение – сплошное лицемерие и шутовство. Что останется в воспоминаниях о нынешнем времени? Морда Петросяна?

Ведь я, когда переехал в Россию, весной 98-го, я так россиянам завидовал! Настоящая НЕЗАВИСИМАЯ пресса! По НТВ – «Куклы», Киселёв, Шендерович, Хрюн и Степан. В нашей, Богом забытой, дярёвне – «Эхо Москвы» по местному радио. Казалось, ещё немного, ещё чуть-чуть – и вольётся Россия в цивилизованное европейское содружество!
Ан – нет. Установилась капиталистическая Советская власть и, очищенные клистирными процедурами СМИ, стали в один голос уверять, что народ этому новому строю очень даже рад и хотел бы удовольствие в нём пребывать продлять себе до бесконечности.

Прости, Костя, может, говорю я чего вразрез с твоими убеждениями и в чём-то оскорбляю святые чувства, но – ты же сам начал про оголённый провод…

Знаешь, журналистика была для меня чем-то священным. Говорить правду. Помогать униженным и оскорблённым. Кричать во весь голос: «Тиграм в клетках не докладывают мяса!».
Не поиски жареных фактов. Не погоня за сенсациями. А – каждодневная работа по улучшению окружающей нас жизни.

Позвонила как-то старуха. Выслали ей из Германии посылку, а получить она её никак не может. Частная фирма под разными предлогами отфутболивала бабку. Хамила. Мы поместили в нашей программе телефон этой самой фирмы. Назвали фамилию директора. Обрисовали ситуацию. На фирму обрушился шквал звонков. Возмущённые горожане по телефону называли директору ситуацию своими словами. И слова эти директору настолько не понравились, что посылка мигом нашлась и была старухе доставлена.
Таких случаев было множество. Оголённая теплотрасса, воровство цветных металлов, разбитые дороги, мусор, безобразия в работе коммунальных служб. Из этого и состояла наша работа. Может показаться, что мы занимались мелочами. Да, это не расследование громких убийств и не борьба с террористами. Это - борьба с чиновничьим миром и бюрократией. А кто сказал, что они менее опасны, чем террористы? Но армия их гораздо многочисленней. Они на каждом шагу.
В конце концов, ведь это они прикрыли эту нашу лавочку, «10»…
Можно улыбнуться, но однажды, во время препирательств со своим начальником (ведь тоже – чиновник), я даже сломал палец.

Инцидент случился на студии уже после смерти «10 ». Я готовил очередной выпуск программы «Часы». Позвонила заведующая детским садиком «Крепыш» и срывающимся голосом сообщила, что садик выселяют, что типовое садиковское здание за спиной коллектива продали каким-то толстосумам. Просила о помощи. А у нас всё связано с техникой – машины, операторы.
Я бросился к Жаксылыку Айжанову, который распоряжался техникой, передал ему крик о помощи. Машина стояла во дворе. Операторы играли в домино. Айжанов увидел моё волнение и с удовольствием, которого даже не скрывал, спросил: «А у вас сценарий есть?». Я чуть не потерял дар речи. Оказывается, на все предстоящие наводнения, пожары, автокатастрофы нужно заранее писать сценарии! Указать, где, когда, в каком месте произойдёт трагедия, сколько человек погибнет… И тогда наш уважаемый Жаксылык будет выделять оператора и машину.
Нет, дело, конечно, было не в машине и не в операторе. Рейтинг программы «Часы» не давал спать Жаксылыку Айжановичу, на каждом шагу он, пользуясь положением маленького начальника, старался сунуть нам палку в колесо, а тут нашёл ещё одну приятную возможность подложить свинью.

В сердцах я схватил стул и со всего размаху грохнул его о стол, за которым сидела машинистка. Стул разлетелся в щепки. Машинистка в этот день не смогла продолжать работу – дрожали руки. Вечером Айжанов сказал: «Вы меня хотели убить. И у меня есть свидетели».

Вообще-то, если бы я хотел убить Айжанова, то я бы его убил. А так я в тот день только сломал себе о злосчастный стул палец.

Мне повезло. Удалось позаниматься журналистикой в условиях свободы. В период перестройки и гласности. Короткий промежуток времени в истории страны, который, видимо, уже не повторится.
Ведь я работал на телевидении с 1973 года. Готовил передачи, выходил еженедельно в эфир. Но никто в городе меня не знал. Потому что никто не смотрел местное телевидение. Скучно. В условиях несвободы средства массовой информации выполняют функции средств массовой пропаганды. Они народ воспитывают. Потому что, с точки зрения власти – народ – это неразумное дитя, за которым нужен глаз, да глаз. Постепенно власть приходит к убеждению, что дитя, оказывается, вообще с умственным изъяном – дебилы, дауны, или же просто – лохи. Это когда народу впаривают всякую чушь, когда его на каждом шагу дурят, а он верит. Это когда по телевизору неделями показывают Дубовицкую и Петросяна, а народ покатывается со смеху.

Вот поэтому, сидя у себя в глубокой глубинке, я никак не могу забыть времени, когда свободно писал и говорил. Цензуру упразднили, а самоцензура заключалась в простых заповедях: не призывай к насилию, не оскорбляй национальных, религиозных чувств. Не навреди.
Зритель становится другим, если обращаться к нему на «Вы», если не учить его, а вместе с ним искать истину, сорадоваться ей, вместе учиться. И тогда оказывается, что не лохи они и не дебилы. А замечательные, умные и добрые люди. И это именно они могут построить такое общество, такое государство, в котором не будет ни богатых, ни бедных. А только богатые и счастливые. И к этому государству потянутся и соседние и совсем далёкие страны. Его уже не будут бояться, от него не будут шарахаться.

Распустил я что-то розовые слюни. В патетику ударился.

А сказать хотел вот что. Ладно, подумаешь, где-то там перестал заниматься журналистикой Дунаенко. И вообще – всё это было в Казахстане, и не касается Великой России. Но – в России всё повторяется. И журналисты гораздо более высокого уровня, чем я, оказываются, в лучшем случае, не у дел. В худшем – их просто уничтожают физически.

Вот я думаю: готовят вузы журналистов. А – для чего? Какие ориентиры ставят сейчас перед студентами преподаватели? На кого должны быть похожи будущие журналисты? На Мамонтова? Леонтьева?
Студентов будут учить фене?..

Вот так я, Костя, попытался тебе ответить. Боюсь, что опять много наговорил, а толком ничего не получилось.
С уважением
Александръ Дунаенко.