85

16 мая 1986 года, утро
Аришка открыла дверь, остановилась на пороге. Самая прекрасная пора – преддверие лета. Яркое солнце, сочная зелень, сотни птичьих голосов. И чёрная – чёрная тоска на сердце.
Выхода нет, но ведь что-то надо придумать. Вчера весь день на это потратила. Начала с утра, казалось, к вечеру главный вопрос будет решён. День длинный, что-нибудь получится.
Главный вопрос – как сделать так, чтобы больше не ходить в школу. И вообще на улицу. Два дня была дома, в основном, лежала на печке. Но бабушка гонит в школу, скоро начнёт подозревать, что что-то неладно. А как тут не подозревать, если все уже, наверное, знают. Значит, и бабушка скоро узнает.
Горячая волна прошла сквозь сердце, как бывало каждый раз, когда Аришка вспоминала… О, какой позор.
Что же делать?
Вчера взяла вилы, залезла на чердак, хотела ногу проколоть. Разулась, выбрала место между большим и указательным пальцем, там костей и хрящей не нащупала, всё мягкое. Нужно было сделать одно резкое движение, но не решилась. Давила медленно. Давила, давила. Острый зубец вил вошёл в плоть на несколько миллиметров, может, на сантиметр. Этого мало. Дальше не протыкается. Нужно резкое движение, но не хватило силы воли.
Вытащила вилы, отложила в сторону. Может, этого достаточно? Вон, в детстве порезала ногу о бутылку, секунда – и на несколько дней обездвижена. Или Олька на ржавый гвоздь наступила и тоже прописала себе постельный режим. Может, и этого достаточно? Пошевелила пальцем. Выдохнула с досадой. Даже почти и не болит. Но, может быть потом разболится, процесс какой-нибудь начнётся. Надо подождать.
Нет, не годится. Или полностью надо проткнуть, или попробовать что-то другое.
Руку сломать. Или ногу. Или рёбра. Да, хоть что-нибудь. Как? Упасть с высоты.
Опять залезла на свой чердак. Там, хоть, никто не видит, там спасающее одиночество, жаль, что там нельзя остаться навсегда, вытащат, как улитку из раковины вытаскивают любопытные детские руки и будут тыкать в неё, беззащитную, палкой, пока не замучают вконец. Уж лучше что-то самой предпринять.
На чердаке две дверки в противоположных концах. Одна «смотрит» в сторону улицы. Туда даже не взглянула, повернула к другой, подальше от улицы, от людей. Люди умеют кислотой смотреть, кислотой говорить, и кислота эта невидимо разъедает Аришку. Кожа словно шматками заворачивается и свисает, или это не кожа, а душа?
Боль такая, что не поймёшь, где болит. И голова, будто чугунная, не соображает.
Открыла чердачную дверку в сторону огорода. Надо отсюда упасть как-то боком, чтобы не на ноги, а то получится – спрыгнула, так ничего не сломается, прыгала много раз. А если боком, может что-то треснет.
Долго сидела – не решалась, потом мешком свалилась. Сразу поняла – ничего, не ушиблась даже. Упала на мягкую землю, как на перину.
И так бездарно прошёл весь вчерашний день.
Бабушка сегодня пристала, иди да иди в школу. Хотела взять портфель и уйти в лес, а потом вернуться, словно из школы. Но это не выход. Надо что-то кардинальное.
Уйти? Куда? Далеко. Куда глаза глядят. Ведь были же в истории бродяги, ходили по белу свету. Вот и она будет.
Оделась, обулась. Не взяла хлеба, воды. Есть не хотелось и, казалось, больше не захочется. Да и не думала об этом.
Уже на выходе увидела бабушку. Сидит на лужке, коз пасёт. Остановилась. А как же бабушка? Что подумает, когда не найдёт её? Испугается, будет искать. Надо написать записку. Но бабушка не умеет читать.
Представила бабушку, в недоумении вертящую бумагу, понимающую, что ничего хорошего в ней нет, но надо прочитать, и идущую к самым неподходящим людям – Окуневым. Ситуация и так неприятная, и ещё усложнится. Но больше в голову ничего не пришло.
Написала: «Бабуш, я ухожу. Не переживай за меня».
Положила на самое видное место. Постояла в сомнениях. Может, убрать? Нет, без записки будет хуже. Оставила.
Вышла на улицу, посмотрела на бабушку долгим взглядом и пошла.
Куда идти – особо не думала, потому что не знала. Но, то ли ноги сами выбрали маршрут, то ли уставшая от тяжёлых думок голова послала какой-то сигнал, свернула Аришка на дорогу, по которой ещё ни разу в жизни не ходила. До большака бегала, а дальше всё было незнакомое, туда и пошла.
Аришка шагала по грунтовой дороге быстро, оставляя позади такой тяжёлый, запутанный год.
А начинался он так весело.