Сентиментальная сюита. Письмо семнадцатое

Повесть "Сентиментальная сюита" (продолжение)

                (конец февраля)

                Здравствуй, Алла!

Получил твое письмо и много раз его перечитал. Кажется, заучил наизусть каждую строку. Трудно говорить о самом сокровенном... Все, что ты написала, правильно и справедливо. Нам, действительно, необходимо расстаться. Что я могу тебе дать?.. Неустроенный быт, беспокойный характер и экстремальные условия жизни. Еще, правда, мою любовь... Но так ли это много — моя любовь!?

Ко всему, что тут написал, примешивается чувство горечи и утраты. Тебя мне упрекнуть не в чем. Во всем виноват я сам. Никогда себе не прощу, что когда-то потерял тебя навсегда.

Всю сегодняшнюю ночь думал о своей жизни. Неутешительная картина получается. Работал я честно, с полной отдачей, — чист перед людьми и богом, а вот в личной судьбе порядком напутал. Этой самой "личной жизни" у меня, в сущности, и не было. Хотя жену я вроде устраивал. Моя семейная жизнь текла сама собой, всем заправляла жена. Это где-то верно: семья — забота женщины. Но сейчас я вижу, что попросту был ко всему равнодушен.

Всколыхнуло меня только рождение сына. Переживание собственного отцовства — это я помню отчетливо. Когда жена передала мне из рук в руки крошечное, завернутое в одеяльце существо, и существо это зачмокало и слабо пискнуло — у меня внутри все перевернулось, и я едва не заплакал от прилива нежности. Я смотрел на сморщенное личико младенца и знал, что за этот комочек плоти, не задумываясь, отдам свою жизнь.

И вот мой сын взрослый парень, который не нуждается во мне. Он имеет свою семью и, наверное, я скоро стану дедом. По какому-то всеобщему закону он от меня отдалился  духовно и уехал. Закон этот выверен природой и противиться ему нельзя. Я рад, что мой сын самостоятелен, что на него можно положиться, но в глубине души от этого страдаю.

Отцом я, наверное, был никудышным. Воспитанием детей занималась жена. Я только работал, работал — и считал происходящее вполне нормальным. Думаю теперь, что был не прав; если я хорошо выполнял свой общественный долг, то человеческий долг, долг отцовства — из рук вон плохо. По хозяйству, конечно, помогал и свою мужскую работу нес безропотно. Главного же, воспитания детей, избегал. Никогда не пытался передать им часть своей души, о чем глубоко сожалею сейчас. Да только поздно — дети выросли!

Неужели все кончено, Алла? Неужели так просто распадется наша духовная близость! Это необходимо? Неизбежно?

Опять возвращаюсь к мысли, что ничего не могу тебе дать. Мужчина обязан создать условия, чтобы любимая женщина была счастлива! А я? Бродяга, променявший удобства на идею созидания. Претенциозно звучит — да? И все же сквозь внешнюю дисгармоничность моей жизни и моей судьбы проглядывает высшая гармония, которая дает мне ощущение полезности своего существования на земле.

Я могу похвастаться тем, что построил несколько промышленных объектов, массу жилых домов — и теперь вот прокладываю дорогу. Принесут людям счастье мои создания? Навряд ли. Еще и вступят в конфликт с экологией. Грустно, когда человек произносит о природе много красивых фраз и интенсивно уничтожает ее. Подрубить сук, на котором сидишь — верх человеческой мудрости!

Буду жить, как живется. Работа на износ приносит мне внутреннее удовлетворение, которое без лишних слов заставляет меня быть на передовой линии экономического развития страны. Я плачу за это разладом в семье и личным счастьем. Цена велика, но по-другому не умею.

Вероятно, я не в состоянии сделать женщину счастливой. Прости, что раньше не подумал об этом и возомнил, будто ты... Ладно, сам разберусь!

Прощай, если настаиваешь! Остаться друзьями? Что ж, можно... Только надо пережить мечты, пережить все. Дай мне полгода — я должен привести свои чувства, мысли в относительный порядок. Прощай!

                Твой Александр.
                Теперь уже бывший "твой"...

Продолжение: http://proza.ru/2024/06/08/1642