Заячий психоанализ

Владислав делал пометки в рабочем блокноте в ожидании последнего клиента на сегодняшний день. Стрелки часов показывали четыре минуты восьмого, когда в дверь постучали, и в проёме показалась запыхавшаяся женщина лет сорока восьми.

– Здравствуйте, Владислав Владимирович. Извините за опоздание. Разрешите? – переводя дыхание произнесла она.

– Добрый вечер, Илона Давыдовна! Проходите, – приветливо отозвался он.

Женщина буквально рухнула на кушетку. Вид у неё был уставший и раздражённый. Какое-то время она приходила в себя, стараясь дышать глубоко и медленно. Её грудь вздымалась с каждым вдохом и опускалась с последующим выдохом, в глазах блестел гнев, а рот был так перекошен, будто с губ пыталась сорваться полноценная нецензурная тирада.

Владислав терпеливо ждал, когда она успокоится и начнёт говорить.

– Уххх, отпустило, – наконец выдохнула она. – Теперь можно спокойно рассказывать…

Владислав поддерживающе улыбнулся, отложил блокнот и пододвинулся вперёд, всем своим видом выражая готовность выслушать её.

– Начну с самого начала. Чуть больше недели назад к нам в группу привели мальчика. Его взаимодействие с другими детьми нам сразу не понравилось: он тут же начал отбирать у них игрушки, демонстративно ломал и возвращал обратно, с улыбкой наблюдая, как они расстраиваются и плачут от этого. Я отвела его в сторону и сказала: «Милоша, нельзя так делать. Видишь, как другие детки переживают?» Так знаете, что он сделал? Он тут же скривил рот и начал голосить на весь детский сад, словно я его ударила. Нам еле удалось его успокоить.

После неудачных попыток втянуть его в игру с другими детьми, мы решили оставить его в покое и просто понаблюдать за ним. Пока наш взгляд был направлен на него, он сидел и играл сам с собой, но стоило отвести глаза, как он подбегал к одному ребёнку, затем к другому, чтобы ударить или укусить, и несколько раз ломал собранный ими городок из конструктора. На наши попытки поговорить с ним, он реагировал криком и слезами.

Я не выдержала и пошла побеседовать с заведующей. Рассказала, как ведёт себя «новенький», и попросила связаться с его родителями. Оказалось, что этот новенький – внук одной из высокопоставленных персон нашего города, абсолютно избалованный дедом.

На следующий день с самого утра в нашу группу завезли новые игрушки от «деда», а за ними важно прошествовал «любимчик» этого самого деда. Полдня мы только и делали, что следили за тем, как бы он не обидел других детей. После обеда он отказался спать в общей спальной и сорвал весь сон-час, носясь по группе и не давая спать другим, из-за чего потом дети до самого вечера капризничали.

Нагрузка увеличилась, и нам дали ещё двоих воспитателей, которых специально выделили для «новенького». Он гордо ходил по группе и называл закреплённых за ним воспитателей своими телохранителями, требовал купать его после каждого похода в туалет, и поднимал крик, если что-то вдруг выходило не по «его». 

Я люблю детей, но этот… Даже не представляете, какую злость я испытываю по отношению к нему.

В конце концов ему это всё надоело, и он стал криком добиваться того, чтобы все воспитатели прыгали вокруг него, как зайцы, потому что он решил, что он волк. Понятное дело, что мы отказались, а он до самого вечера, пока его не забрали, сидел и орал в углу, что расскажет деду, и тот заставит нас быть зайцами.
С последующего утра всё и началось…

Илона Давыдовна замолчала, только желваки продолжали играть на её скулах. Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.

– Мы готовились встречать детей, когда в группу зашла заведующая. В её руках мы увидели маски зайцев.

«С сегодняшнего дня вы будете носить эти маски», – сказала она.
«Это вы сейчас так шутите?» – опешила я.
«Нет, просто у мальчика адаптация, и вам какое-то время нужно будет ему подыгрывать», – просто ответила она.

Я задохнулась от возмущения, и мне не хватило воздуха ответить на этот вопиющий эксцесс, но заведующая уже вышла из группы со словами: «И только попробуйте не надеть, уволю».

Как понимаете, пришлось нам надеть эти злосчастные маски, а потом произошло вообще нечто несусветное: в группу вплыло чудо-юдо… в маске волка и со словами «ну, погодите, зайцы». Я от неожиданности даже крякнула. Вы только представьте себе картину всей этой неадекватной ситуации!

Владислав сидел, стараясь не утратить серьёзного выражения лица, хотя внутри уже хохотал как ребёнок, уж очень яркой ему представилась вся эта картина. Между тем Илона Давыдовна продолжала.

– Нет, ну вы только подумайте! От горшка два вершка, а уже такое выдаёт. И вот мы уже неделю скачем перед ним зайцами, а он ходит важно по группе и рычит на нас писклявым голосом.

Два дня назад мы не выдержали и коллегиально обратились к заведующей с просьбой как-то решить это вопиющее недоразумение, вынеся это на комиссию с привлечением «высокопоставленной персоны» и психолога, иначе весь наш коллектив пишет заявление на увольнение. Само собой разумеется, что эта «персона» лично до нас так и не снизошла. Разговор состоялся исключительно телефонный, и непонятно каким образом, в завершении этого разговора, было принято просто сногсшибательное решение…

При этих словах Илона Давыдовна выдержала паузу для интриги и повышения градуса эпической развязки, а затем произнесла:

– Вместо того, чтобы принять решение, что с мальчиком определённо надо поработать психологу, наш новоиспечённый «спонсор», в лице этой персоны, настоял на том, что это нам необходима психологическая поддержка, и он готов полностью взять на себя расходы по посещению психоаналитика для каждого из нас. И вот в итоге я сегодня сижу у вас, а завтра к вам ещё шесть человек назначено, и все наши.

– Ой, – воскликнула она, взглянув на часы, – уже восемь, а у меня ещё семья не кормлена! Можно я побегу?

– Конечно, наш сеанс окончен, но мы с вами ещё не обсудили наш терапевтический сеттинг и ваш личный запрос. Ну что же, сделаем это в следующий раз, – произнёс он поднимаясь с кресла, чтобы проводить Илону Давыдовну до двери.

– Что вы, что вы! – затараторила та в знак протеста. – Я сама найду выход. Всего доброго и до свидания!
 
Владислав всё же проводил до двери посетительницу и затем вернулся обратно в кресло. Задумчиво откинувшись в нём, и потирая указательным пальцем подбородок, он размышлял о том, что с каждым годом человеческие отношения усугубляются и, как бы это цинично не звучало, без работы он не останется.