Повесть. Присяга

                Купол воздухом наполнен               
                И качается слегка
                (слова из марша десантников)
   
   Вчерашний юноша, даже попав в воинскую часть, не сразу становится солдатом, а попадает в некое промежуточное состояние – уже не гражданский, но еще не полноценный воин, присягу ведь не принял. И слова «защищать ее мужественно, умело» это еще не про него. Какой там умело, автомат еще в руках не держал. И чтобы ликвидировать это несоответствие бывший призывник проходит так называемый курс молодого бойца, обычно состоящий из нескольких важных этапов. В десантных войсках, куда мне повезло попасть, это стрельбы, метание боевой гранаты и прыжок с парашютом. Вот об этом я хочу рассказать, строго соблюдая свой принцип, пишу только о том, где я сам действующее лицо или непосредственный очевидец.

    Часть 1. Первые шаги, вернее бега.
   
   Позади трехсуточный (!) поездной маршрут Смоленск – Кайшядорис, это на половине пути между Вильнюсом и Каунасом, семикилометровый пеший ночной марш до сборного пункта, экзамен на тренажере ПТУРС – противотанковый управляемый реактивный снаряд. По совету встреченных старослужащих, успешно «зарыл» его в землю, иначе на учебном поле пришлось бы таскать на себе кроме основного десантного снаряжения еще вьюки со снарядами или пультом управления этим орудием. Позади стрижка «под Котовского» - то есть налысо. Баня, получение формы, и мощных кирзовых сапог, возглас старшины: «45-й, ого, вот растоптал!» Неумелое наматывание портянок, кроме меня.  Я их немало износил в охотничьих сапогах. И вот мы смешные, неуклюжие, сразу ставшие похожими друг на друга, словно сказочные «два молодца, одинаковы с лица», стоим неровным еще строем перед посадкой в автомобили.
   Приехали в часть в город Каунас. Поселили нас в казармах, по легенде построенных во времена Екатерины Великой. Сложенные из красного кирпича трехэтажные здания со стенами такой толщины, что на подоконнике можно было легко разместиться вдвоем. Тыльная сторона казармы выходила на городской проспект имени Винцаса Капсукаса, одного из основателей компартии Литвы. Сейчас, конечно, этот проспект переименован, хорошо хоть не назван в честь какого-то местного фашиста, а по имени литовского писателя прозаика, переводчика Йозанавичуса.
   И вот мы в необмятых, новеньких гимнастерках бродим по отсекам, рассматривая чем-то натертые блестящие полы, аккуратно застеленные двухъярусные кровати, спортинвентарь в дальнем углу третьего отсека – штанги, гири, гантели, шведская стенка и посреди широкого прохода гимнастическая перекладина. Мы тогда еще не подозревали, что это культовое сооружение. Проход под ней без совершения какого-либо спортивного действия приравнивался, чуть ли не к государственному преступлению, и обязательно был наказуем. Правда, не с прямой формулировкой, а чуть позже, а придраться при желании всегда можно.
    Замечаем на стене расписание занятий. ОМП – оружие массового поражения, конечно, политзанятия, строевая, несколько часов физподготовки, а самом низу после ужина вечерняя прогулка. Отлично, решили мы, не все так страшно, раз можно погулять. Наивные! Тем же вечером команда: «Рота, выходи строиться на вечернюю прогулку». Вышли, построились, дошли до плаца и целый час строевой подготовки. Колотили подошвами об асфальт так, что все в мыле, гимнастерки мокрые насквозь, пятки горят, словно их перцем натерли. Вернулись в казарму, а те, кто попал в свой первый наряд, спрашивают, ну что, погуляли? Погуляли…
   И потянулись армейские будни. В шесть ноль – ноль: «Рота, подъем, выходи строиться на физзарядку, форма одежды номер два,»- то есть в любую погоду на ноги сапоги и галифе. Быстрее, быстрее, вперед! Выбегаем на стадион и по команде сержанта в тридцать глоток орем что есть мочи: «На-та-ша-а-а». Считалось, что так мы освобождаем легкие от остатков углекислого газа. Легкая разминка и обязательный кросс три километра на оценку, время по последнему, не уложились на «отлично», в ВДВ других оценок не бывает, значит, будем тренироваться. А затем на «обезьяний» городок. Чего там только нет. Различные брусья и лестницы, скамейки для качания пресса, Качели, совершающие полный оборот и при этом вращающиеся вокруг вертикальной оси, и прочие устройства для сгонки лишнего веса и наращивания мышечной массы. А еще плановые занятия по физо, даже перед сном, после того, как раз пять разденешься, оденешься, и кажется, все, отбой, как бы ни так: «Верхний ярус, достать спинку кровати за головой десять раз, нижний ярус – велосипед». И как вишенка на торте: держать уголок на чемпиона взвода, чемпион в воскресение идет в увольнение. Вот и пыхтишь, держа ноги под углом изо всех сил. Хорошо тем, кто ростом чуть за метр семьдесят, ниже в ВДВ в ту пору не брали, у них ноги короче, но зато мы их в беге делали. Вот такой фитнес, как сейчас говорят, и никакой диеты. Я за две недели целых семь килограмм сбросил. Казалось бы, откуда у восемнадцатилетнего парня лишний вес, ведь у меня и работа была с приличными физическими нагрузками, тем не менее.
    Много еще о чем можно рассказать, но тогда чуть ли не «Война и мир» получится, но, конечно не как у Льва Николаевича, и вряд ли кто захочет читать.

    Часть 2. Попади, попади!
 
   Так звучит сигнал трубы, означающий начало стрельб. Правда, нам, молодым, до этого сигнала было ой как далеко. Сначала изучить автомат, разобрать и собрать его сначала на свету, а потом с завязанными глазами и столько раз, чтобы сделать эти операции автоматически без единой ошибки. Ведь в настоящем бою медленное устранение какой-нибудь неисправности, типа утыкания патрона, запросто может привести к печальным последствиям. Потом многократные упражнения по правильности прицеливания, это когда ты лежишь на животе и прицеливаешься в маленькую мишень, а лежащий рядом сержант с помощью закрепленного на оружии специального устройства с системой зеркал видит, куда ты целишься. Не заваливаешь или утапливаешь мушку относительно прицельной рамки, не дергаешь ли за спусковой крючок при спуске. Многократное снаряжение магазина учебными патронами на скорость, правильность изготовки к стрельбе, положение рук и ног, и много других премудростей стрельбы. Правда эта учеба происходила более полувека назад, и техника обучения и оборудование теперь, наверняка, другое, и война совсем не такая, к чему нас готовили, но автомат остался прежним, все тот, же Калашников.
   Наконец-то командиры решили, что мы достаточно обучены, пора отправляться на стрельбище. Путь до поселка с названием Гарлява, в окрестностях которого проводились стрельбы, был неблизким, порядка двенадцати километров, поэтому подъем был ранним, благо в июне месяце самые короткие ночи и самые длинные дни. Возбуждение, вызванное предстоящим мероприятием, помогло скрасить более чем двухчасовой путь. Будущие «Вильгельмы Тели» и «Робин Гуды» были готовы тотчас разнести все мишени на мелкие щепки, правда, первый стрелял из арбалета, а второй из лука, но все равно, имена этих исторических стрелков стали синонимами меткости.
    Необходимо было выполнить так называемое «Начальное» упражнение, состоящее из двух этапов. На первом надо было тремя одиночными выстрелами поразить грудную мишень с кругами, расположенную в ста метрах, и те, кто получит «хорошо» и «отлично» будут допущены ко второй части упражнения – стрельба шестью патронами, очередями по ростовой фигуре, находящейся уже в двухстах пятидесяти метрах. Все происходит точно по «Наставлению». «Рядовой Петров три боевых патрона получил», «Зарядить» и так далее. Наша смена шесть человек, улеглись на дощатых настилах, пристегнула, снова по команде, магазины, и замерли в ожидании команды на открытие огня. Наконец: «Огонь»! Я до этого никогда не стрелял из автомата, но с двенадцати лет ходил самостоятельно на охоту с отцовой «Тулкой», да и в школе у нас была стрелковая секция и мы чуть ли не каждую неделю лихо палили из мелкашки ТОЗ-2. Мне доводилось и на районные соревнования ездить, правда, там особых лавров не добывал, более девяноста трех очков выбить, никак не удавалось. Так что я был совершенно уверен, что отстреляюсь успешно. Мушку в прорези прицельной планки ни вверх, ни вниз, ни влево, ни вправо и пали себе. Одного не учел, наличие соседей. Только прицелился, как слева и справа бах-бабах, чья-то горячая гильза ударилась о щеку, две другие защелкали по стволу, попробуй тут выстрели прицельно. Но я, быстро оправившись от шока, сосредоточился и трижды выстрелил в мишень. А далее только команды: «Закончить стрельбу. Разрядить оружие. Оружие к осмотру. Оружие за спину. Осмотреть мишени». Дошли, точнее, добежали до мишеней. Мои три пробоины - одна на девять часов, другая на двенадцать, третья на три часа. Двадцать семь очков -«отлично»! «Не мог хоть одну « десятку» сделать»,- не мог не уколоть взводный командир лейтенант по фамилии Шкурупий Анатолий. «В следующий раз», - пообещал я ему.
    Наш поредевший взвод, оказывается, были и такие, кто вообще ни разу в мишень не попал, отправился вторую огневую позицию. Наша, вновь сформированная смена из шести человек заняла очередь на огневой рубеж. Стоим, смотрим, как другие стреляют. Пальба стоит несусветная, все-таки тридцать шесть патронов, но все шесть мишеней никак не хотят падать. Отстреляется смена, а в стройном мишенном ряду лишь два, три прогала, словно выбитые передние зубы. Предвидя подобные результаты, один из солдатиков очередной смены, обращается к старшему на рубеже замполиту Мальцеву (вот имя его я забыл): «Товарищ капитан, автоматы не пристреляны, вот и не попадаем». В ответ замполит: «Дай-ка, сынок свой автомат»,- отходит чуть в сторону, достает из-за голенища сапога снаряженный магазин, пристегивает его и подает команду на вышку: «Дай».
   Послушные фанерные солдаты Урфина Джуса встали во весь рост плечом к плечу. Длинная очередь от бедра, и из шести мишеней уцелело только две. «Держи, сынок и целься лучше»,- сказал Мальченко, возвращая оружие.
    Наконец, и наша смена заняла позицию. Если слева направо, то я четвертый. Стрельба очередями, значит рычаг предохранителя вниз на один щелчок. Вот и мишени замаячили вдалеке, отсчитал свою, прицелился в то место, где женщинам по пояс будет, И мягко нажал на спусковой крючок. Автомат мгновенно выплюнул два патрона, а мне показалось, что штук пять. Моя мишень легла, не задавая лишних вопросов, а остальные стоят как вкопанные. Надо срочно помогать ребятам, решаю я, перевожу на одиночный и сбиваю левую от моей мишень, затем вторую. Сколько у меня осталось патронов не знаю, но на всякий случай прицеливаюсь в правую. Только приложился, как на мою задницу обрушился довольно мощный пинок. «Я тебе постреляю»,- загремел за моей спиной голос замполита. Тем временем мои коллеги сбили две мишени, и только крайняя правая одиноко возвышалась над полем. Снова голос Мальченко: «Добивай, только очередью». Так, так и две пули со скоростью 715 метров в секунду понеслись цели. Мгновение, и над полем стало тихо и пусто.
    Скажете, заливаю, ни капельки, просто я умею это делать, то есть стрелять. Сколько впоследствии довелось переколошматить этих мишеней, наверное, целый полк. Свои, не такие уж редкие стрельбы, показательные выступления, различные соревнования, и никогда мой АКМС – автомат Калашникова, модернизированный специальный, выпуска ноября 1963 года, номер ЕУ 9661 меня не подводил. Как пел Андрей Миронов в «Двенадцати стульях»: «И согласитесь, какая прелесть, мгновенно в яблочко попасть, почти не целясь"

  Часть 3. Крибле, крабле, бумс.
 
     Если это сказочное заклинание из «Снежной королевы» произнести неспеша, то в конце этой фразы раздастся громкое «Бумс»! Этого времени как раз хватит, чтобы замедлитель боевой гранаты догорел до детонатора, и тот инициировал взрыв. И так, я продолжаю рассказ об этапах подготовки воина-десантника до принятия присяги. Мы уже отстрелялись, теперь метание гранаты. Немного технических данных. Ручные граната бывают нескольких типов: наступательные и оборонительные – осколочные, противотанковые, мне знакомы два вида - просто полтора килограмма взрывчатки в корпусе с ручкой и кумулятивная, которая должна лететь к цели головной частью вперед, для обеспечения этого из ее ручки выскакивает маленький парашютик, дымовые, отравляющие, звуко–световые. Наверняка есть еще какие-нибудь другие, мне не приходилось с ними встречаться. А вот с ручной осколочной противопехотной оборонительной Гранатой Ф-1 знаком досконально, так как в последствии, будучи заместителем командира взвода, множество раз во время метания гранат выполнял обязанности начальника пункта боепитания. То есть вынимал гранату зеленого(!) цвета из деревянного ящика, вывинчивал текстолитовую пробку, извлекал из металлической герметичной банки взрыватель УЗРГ, ввинчивал его в гранату и вручал очередному бойцу. Устройство Ф-1 довольно простое. В рифленый корпус из сталистого чугуна залито 60 грамм тротила, вставлен вышеупомянутый взрыватель, снабженный шпилькой с кольцом и предохранительной скобой. При использовании гранаты солдат должен разогнуть усики шпильки, выдернуть ее, потянув с силой за кольцо,  и бросить гранату в сторону противника. О Ф-1 существует множество легенд, особенно любят создавать их киношники. У них при взрыве гранаты в помещении из окон здания вырывается огромный столб дыма и пламени, а при взрыве на поверхности тела врагов разлетаются чуть ли на пять-шесть метров, да и сама граната у них зачастую черного цвета, а в этот цвет красят учебные экземпляры. В действительности все гораздо прозаичнее. Да, граната дает до трех сот мелких осколков, радиус поражения человека которыми шесть-семь метров, и только самые крупные улетают метров на двести, а то и более.
    Я бы еще многое мог бы рассказать о гранатах, но пора остановиться, иначе места не останется для описания моей первой встрече с этим весьма опасным предметом.
    Прибыв на оборудованное место для метания гранат, взводный оставил весь взвод в укрытии, а меня под командованием сержанта отправил в лес. Иду за быстро шагающим младшим командиром и гадаю, что мы в этом лесу забыли, грибам-ягодам еще рано, может сучьев прикажут принести костерок разжечь? Сержант привел меня на развилку лесных дорог, где был вырыт достаточно глубокий окоп с перекрытием, вручил мне каску, достаточно редкий предмет снаряжения в ВДВ в то время, и приказал не допускать никого посторонних в направлении пункта метания гранат. Получив от меня твердое заверение, что я буду нести службу бодро и бдительно, сержант, пообещав смену через час, убыл туда, откуда мы пришли. Оставшись один, я осмотрелся. Слева от меня красовался прекрасный сосновый бор с корабельными соснами, и с серебристым мхом на земле, справа на опушке росли молодые сосенки, словно детишки выскочили из леса погулять. Ветви пушистые, приятной зеленой окраски, на конце каждой веточки мутовка-свежий побег этого года. А запах!
   Заглянул и в свое временное убежище. Вырытый в песке просторный окоп с перекрытием в два наката из тонких сосновых стволиков, укрытых дерном так, что и в пяти метрах не подумаешь, что вблизи окоп. Видно, вырыто давно, песчаные стены кое-где обвалились, на влажном дне прыгало с десяток лягушек разного размера, попавших по неосторожности в этот земляной капкан. Внутренняя обстановка явно проигрывала наружной, поэтому я, не долго думая, уселся на перекрытие, свесил ноги вниз, положил справа от себя каску, макушкой вверх и предался приятным мечтанием. Ничто не нарушало этой июньской лесной идиллии. Ничто не нарушало лесного спокойствия, где-то далеко раздавались негромкие, почти мирные хлопки взрываемых гранат, на пыльной дороге время от времени возникали клубочки пыли, точно также, когда в пыли купаются воробьи.  Так я сидел, греясь на нежарком прибалтийском солнце, размышляя о своей, еще недлинной жизни. Но тут в мой полу спящий мозг проникло следующее обстоятельство – почему клубочки пыли возникают на дороге, а ни одного воробья я так и не увидел? Но его величество случай быстро помог мне разрешить все непонятки. Приличный металлический осколок с визгом ударил в лежащую рядом каску, отскочил рикошетом и с воем улетел в лесную чащу. Ай ай, мгновенно нырнул я в спасительную глубину окопа, натянул каску на голову, хотя в укрытии она уже была не нужна, и, отдышавшись осторожно выглянул наружу. Все как будто осталось прежним, но обстановка явно посуровела. Я собрал пленников лягушачьего племени в каску, выпустил их на свободу и до самого прихода сержанта носа из окопа не высунул.
   Вернул каску, предварительно затерев царапину от осколка, последним из взвода метнул свою гранату, и каждый раз, беря в руки очередную «лимонку», вспоминал тот осколок, который чуть не подтвердил любимую пословицу моего приятеля Евгения - там, где разгильдяй, там и несчастный случай.

 Часть 4. Прыжок.
 
    Готовясь к написанию этой части моего рассказа, залез в Википедию, чтобы избежать тавтологии поискал синонимы к слову «прыжок». И ничего похожего, полностью соответствующему по смыслу и содержанию не отыскал. Смотрите: скачок, скок, нырок, кувырок, кульбит, антраше, ну ничего похожего. Так, что извиняйте, прыжок, так прыжок.
    У Юрия Антонова в одной из песен есть такие слова: «Моряку даны с рожденья две любви земля и море»,- то есть две среды, две стихии – земная твердь и водная среда. Стоит заменить море на небо, вот вам и любовь парашютиста. Почему часть людей, и довольно большая, стремится к неординарным поступкам – ныряют на большую глубину, притом без акваланга, лезут на Эверест без кислородного прибора, прыгают с парашютом? На мой взгляд, это стремление подавить в себе инстинкт самосохранения, ощутить победу над собой, и, получив огромный заряд адреналина, ударить себя в грудь кулаком и прокричать во весь голос: «Я могу»! Но следует признать, что это касается только людей, имеющих право свободного выбора, а армейские прыжки с парашютом, это только часть боевой работы.
    Путь в небо начинается на земле. Финальный аккорд каждого прыжка - это момент покидания борта воздушного судна – маленького АН-2, могучего АН-12 (ИЛ-76 появились позднее), или вертолета, но, сколько дел надо сделать до этого. Это и предпрыжковая подготовка, состоящая из нескольких этапов: многократное спрыгивание с площадки, высотой под два метра – ноги вместе, пятки вместе, ступни параллельно земле, часовые висения в подвесной системе – ветер слева, ветер справа, приземление на лес. Изучение парашюта. Мой первый - перкалевый Д-1-8, весом 19 килограмм и запаска З-1П, весом девять кило. Многоразовая тренировочная укладка парашютов и, наконец, боевая. Заполнен прыжковый лист, парашют опечатан и отправлен на склад ПДС – парашютно-десантной службы.  И, наконец, долгожданная команда: «Старшина, на склад, получать парашюты и снаряжение». С парашютами все ясно, а снаряжение это комбинезоны, матерчатые шлемы и ножи-стропорезы. Утром, ни свет, ни заря небольшая колонна автомашин нашей роты выбралась из городка. Впереди командирский газик, за ним четыре ГАЗ-66 с бойцами, а замыкает трудяга ЗиЛ-164, именуемый в народе «Захар» с аккуратно уложенными парашютами. Если меня спросят, чего больше всего мне хотелось во время службы? Отвечаю, спать и только спать. Десятиминутный перерыв в занятиях, и через минуту все спят. Вот и грузовики были наполнены сплошь спящими солдатами. Никакие резкие повороты, никакие колдобины на дороге не могли помешать богатырскому сну воинов, да и неблизкий путь этому способствовал.
    И вот, наконец, полевой аэродром. Рядком стоят зеленые «кукурузники» АН-2 с большими красными звездами на киле и огромными белыми номерами на фюзеляже, почему-то начинающиеся с нуля. Самолеты прогревают моторы, из выхлопных патрубков со звуком, похожим на выстрелы, вылетают клубы черного дыма. Солнышко только- только начинает показывать свою золотую макушку из-за ближайшего леса, а мы командами по десять человек стоим на линии проверки. Хотя на сегодняшнем прыжке проверять особо нечего, так как парашюты уложены для прыжка с принудительным раскрытием купола. Суть такой укладки состоит в следующем: вытяжная веревка одним концом прикреплена к коушу (мощная петля на вершине чехла, в котором размещается купол парашюта), а второй ее конец, снабженный прочным карабином, после погрузки десантников в самолет, цепляется за специальный трос. При данной схеме раскрытия купола ни прибор автоматического раскрытия, так называемый КАП-3, не устанавливается, и даже вытяжное кольцо, ныне бесполезное, прикреплено к карабинчику на запасном парашюте. При данном прыжке у парашютиста только две задачи: первая, собрав волю в кулак, шагнуть за борт корабля, так принято называть в ВДВ самолеты, и вторая, правильно приземлиться.
     Проверки закончены, и наша десятка занимает места в самолете «по ранжиру и по жиру», то есть самый легкий ныряет в самый дальний угол правой скамейки, а самый тяжелый занимает место на левой, сразу у входа. Механик задвигает дверь, и садится на скамеечку у входа в кабину пилотов. Все, поехали. Самолетик, отчаянно взревев мотором, сначала медленно, а затем все быстрее, подскакивая на кочках, катится по полю. Семьдесят, от силы сто метров пробега, и мы уже в воздухе. Вот технику создал авиаконструктор Антонов, с1947 года эксплуатируется до сих пор, и никак ему замену создать не могут. АН-2 по спирали неторопливо забирается все выше и выше, и вот, наконец, прыжковая на сегодня высота - восемьсот метров. Механик на этот раз откатывает дверь в сторону хвоста и остается там. Место у дверного проема занимает так называемый «выпускающий», зачастую это офицер, или опытный сержант, мне в дальнейшем не один десяток раз приходилось выполнять эту обязанность. Загорается зеленый фонарь, выпускающий делает раскрытой ладонью движение снизу вверх, все встают, карабины вытяжных веревок давно строго однообразно, зацеплены за трос, несколько томительных секунд и вместе с загоревшимся зеленым фонарем в уши ударяет препротивный громогласный звук сирены. Нечто типа кря-я, кря-я, кря-я. Выпускающий убирает руку, загораживающую проем, и солдатики один за другим исчезают за бортом, только шелест развевающихся вне самолета парашютных чехлов напоминает о их принадлежности .
    На том, первом моем прыжке, мне досталось место почти напротив двери, и пока прыгали первые, мне представилась возможность рассмотреть, что же там внизу. А внизу маленькие домики, машинки, совсем мизерные человечки. Долго любоваться этими картинками не пришлось, пора и мне шагнуть в эту пустоту. Два шага вперед, толчок, приличный рывок, и вот он, момент истины! В. Высоцкий, достигнув вершины горы, пел: «Весь мир на ладони, ты счастлив и нем»,- не знаю, по горам не ходил, может быть, и немеешь от восторга, но на прыжках эмоции другие. Приходишь в неописуемый восторг от того, что ты не просто капелька в этом воздушном океане, а могущественный покоритель этой стихии. Хочется петь и одновременно орать во всю глотку, что и делаешь практически стихийно. Вот и несутся с небес восторженные вопли, часто нелитературные, что очень хорошо слышно на земле. Но наказаний не последует, всем понятны эмоции человека, перешагнувшего через свой страх.
    После прыжков прямо на поле торжественное построение, поздравления, вручение значков парашютиста, первая запись в парашютную книжку. В последствии будет еще много различных прыжков, днем и ночью, на воду и на лес, но первый прыжок, это как первая любовь, не забывается никогда.   

   Часть 5 Присяга.
 
 
    Вот и закончился курс молодого бойца, отстрелялись, отбросали, прыгнули. Можно и присягу принимать. Пятьдесят шесть лет назад, тридцатого июня 1968 года я стоял с автоматом на груди, держа в левой руке текст присяги. И хотя я знал его наизусть, я до сих пор его помню, внимательно всматривался в чеканные строки, и, задыхаясь от волнения, произносил: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь»…и далее по тексту. А в конце: «Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».
    Давно уже нет Советского Союза, а есть другая страна, совсем не социалистическая, но это, же моя Родина - Россия. Принятая мною в юности присяга уже не действует, а новую я и миллионы тех, кому за тридцать, в  новой стране не принимали. Считаю, что все совершеннолетние граждане должны принять присягу на верность Российской Федерации, а подрастающее поколение в момент получения паспорта. Прецеденты за рубежом имеются. А всякое отребье, не подписавшее эту присягу или нарушившие ее пусть постигнет суровая кара российского закона.
 
       Александр Косульников      г. Москва,               06.06.2024 г.