И было Слово

Обитатели учреждения УС 45/0(Х) имели право выписаться, то есть каждые две недели вдобавок к зоновскому положняку* (сечка и пустые щи) можно было приобрести в ларьке пару батонов, пачку маргарина-помазухи*, пакет карамели-стеклях*, махорочный табак и прочие туалетные принадлежности.  При условии, если на лицевом счету осуждённого имелись безналичные деньги. Правда, ту же ларьковую выписку, как посылку-дачку*, колёса*-таблетки, коробок ганжи, петушка-девочку.. Всё можно было купить за лавэ. Администрация зоны строго пресекала подобные рыночные отношения. Найденный на шмоне червонец-дикан карался десятью сутками ШИЗО.
==

В тот четверг как раз была выписка. Весёлое оживление царившее в огороженном колючкой периметре можно было сравнить с днём аванса на заводе. Ни вычетов, ни налога за бездетность.. Витёк отложил томик А.Н. Толстого и потянулся, вспоминая счастливое время. Каждый аванс их спаянный коллектив посещал шашлычную, расположенную недалеко от проходной. Наперчённые до отказа люля-кебаб лихо шли под Семьдесят второй портвейн.
Да, давненько это было. А вот теперь пошёл шестой год, как он отдыхал на нижней шконке  не-к-ночи-будь-упомянутого учреждения. И скащухи*, как контингенту невставшему на путь исправления, на горизонте не брезжилось. Но ничего, ништрос, он и так перекантуется, не сорок первый?!
Кровать его находилась у окна, рядом с «углом», две базы*, шнырь* – всё говорило об определённом статусе их владельца. Иерархия и субординация строго соблюдались в тюремном социуме. Традиции, их надо чтить, если хочешь, чтобы с тобой считались.
Витька вздохнул и опять принялся за Толстого. Надо сказать, что читать книжки, играть в шахматы и пить крепкий чай вместо портвейна он пристрастился на тюрьме. Что ни говори, а пенитенциарная система хоть и со скрипом, но исполняла свою корректирующую функцию. В зону входил гражданин пугавшийся лишь одного вида здания с решётками, а через пятилетку выходил покрытый наколками социопат, которого врядли, чем испугаешь в этой жизни.

Алексей Николаевич был одним из любимым и пока немногих прочитанных авторов. Правда, писал не всегда в тему. «Война и Мир» вообще нудная херня и начинается почему-то по-французски. Был ещё Гоголь Николай Васильевич, тоже про нечистую силу здорово писал. Волосы по плечи, на табло кисляк, а глаза с хитрецой. Видно ушлый змей. По шнобелю маланец, по базару бандеровец. На адвоката с усилка похож, тот на осуждёнке всё касухи* писал в прокурорский надзор. Ну и про кума не забывал, как выяснилось. Теперь на одиннадцатом, в «обиженке».
Хм-м.. Писатель!

Витька только начал повесть «Ибикус или похождение графа Невзорова». Роман полностью захватил его. Весёлые были времена. Красные, белые, зелёные.. Анархисты, тачанки, пулемёты.. Махновщина.. Передел-беспредел. Ну в точности, как сейчас на воле. Вспомнился рассказ библиотечного шныря, зам.ректора иститута торговли, осуждённого за взятки, и Виктор представил лакея докладывающего Толстому, вернувшемуся из-за границы: «Граф, вас просят на собрание домкома» В ломЫ поди после Парижа-то? Хэ-х..

Его литературно-исторический экскурс были прерван топотом сапог, отряд вернулся с промки. Семья * мужиков, жившая через два прохода, обсуждала скромный бюджет и скудный ларьковый ассортимент. Двое работяг, статьи лёгкие, бытовуха, срока небольшие, на одной ноге простоять. Первый Серёга Хохлома засидел двушку, второй Колёк Зверь полтораху. Их жены уставшие от рукоприкладства тут-же после суда развелись с кухонными боксёрами. Прописки были потеряны, сто девяносто восьмая* была написана у них на лбу, полная невзгод и приключений жизнь российского бомжа ждала у ворот шлюза. Преступный мир уже не так манил их своей бесшабашной романтикой, но начинал пугать неясным финалом в теплосети или на койке тубдиспансера. Их крестьянская родОва пёрла наружу. Им просто хотелось жить, как все. Работать, рОстить ребятишек. Блатной уклад зоны они тайно ненавидели. Считали несправедливым, что молодой босяк-отрицала, заплативший за понятия здоровьем и шестимесяным пребыванием в БУРе* неотапливаемом даже зимой, где «день лётный, день нелётный» * спит нанизу, «приподнят» и ходит в «чёрном», как ворА. А они в наглаженных* сапогах и подогнанной серой робе, исправно ишачившие норму, взрослые мужики до звонка будут сайгачить по верхам* По наивной неискушённости делили мир на своих и чужих, путая зону с армией, не понимая, что здесь нет, ни своих, ни чужих. Есть Ты и другие.

--Пампухи спецом не выписал? - сварливо спросил Колёк, заглядывая в листок-выписку.
--Лучше «Примы» больше выпишем - степенно заметил Хохлома: На сигареты что хошь замаклюем.
--А замес* с чем делать? Опять хµй сосать?! В полемическом задоре вырвалось у первого.
Услышав последнюю реплику, Витёк приподнялся на локте и воскликнул:
--Да, вы что-же, судари мои?! Всё ещё оставаясь под впечатлением прочитанного и не полностью вынырнув в нехорошую реальность, прошипел:
-–Чо буровите, черти?! Рамсы попутали?!

Вылетевшее слово, как колибри, трепеща крылышками, зависло между узких коечных проходов. В два прыжка ВиктОр оказался рядом и навис татуированными бицепсами над спорившими.

--Вы чо, демонА?! На дальняк* захотели? – повысил он голос и красноречиво посмотрел в сторону угла, где стоял шкендель Смотрящего*

--Кхм.. Да, бля, вырвалось. Не в кипяток.. Оправдывались присмиревшие любители сладкой воды с карамелью. Первым опомнился Хохлома:
-- Слышь, ВиктОрыч, а чё может банку запарим? Молниеносно меняя тему и немного заискивающе: Есть индюха, только что с кидняка* Со слоном. А?!
Витёк выдержал многозначительную паузу. Предложение от которого невозможно отказаться.
--Двойку можно хапнуть. И смягчившись: В следующий раз за стосом стригите. Так и в блуд влететь недолго.
На тубаре, возникнув из неоткуда, появилась литровая банка. Лопались сверкающие пузырьки, отрываясь от поверхности кипятильника-«машины». Засыпанный чай чёрным снегом падал на дно.
--Правильный чифирок, тусануть пару раз и будет просто яд.
--Миллер! Крикнул Виктор шнырю: Шербет с базы достань и повернувшись: Мы чо бомжы, без сладкого пивАть.
--О, щербет.. Восток-дело тонкое - весело поддакнул Хохлома.
Витёк хмыкнул:
--На строгом чиф с селёдкой гоняют. Восприятие основано на контрасте. Ввернул ВиктОр где-то вычитанное. Он был доволен, запутал фраеров на заварку.
==

1988.