Ворона

 
     Не первую весну встречаю я на берегу этой реки, всякий раз удивляюсь, Тает снег. Вода в реке пребывает, подтапливает берега, прибрежные кусты и кажется вот оно весеннее половодье. Снега в лесу почти не осталось. Болота переполнились и отдали лишнюю воду, но через несколько дней  приходит большая вода с верховьев. Местами обрывистые берега заполняются до краёв, кажется ещё чуть и мутный поток хлынет в лес. Но нет – река меру знает. Если нет дождей, вода начинает уходить почти так же стремительно, как и пребывала.
     Тут и наступает самое время для весенней рыбалки.
     Всё было привычно и знакомо, кроме одной странности. В ту теперь уже далёкую весну я начал замечать, что в лодке в моё отсутствие кто- то хозяйничает. Кусочки хлеба оставленные  для прикормки бесследно исчезают.
      Как - то раз я подошёл к реке тихо. Мелкий дождик шуршал по сухой лесной подстилки и скрадывал шум шагов. Едва показалась лодка, из неё метнулась серая тень, издав при этом возмущённое карканье. Так состоялось наше знакомство. Воришкой, оказывается, была серая ворона. Далеко она не улетела. Села на дерево, нахохлилась и с подозрением посматривала на меня. Теперь я уже сознательно начал оставлять в лодке мелкую рыбку. Случалось, я приходил, а вороны не было, но стоило мне выплыть на речной простор, как она появлялась и летела за мной вдоль берега.
     Мы сближались всё больше и больше. Я кидал ей съестное всё ближе. В конце концов, между нами оставалось буквально два три метра, но на большее её доверия не хватало. Я её понимал, ведь такое бывает и между людьми…
     Через год весной мы опять встретились. Теперь уже как старые знакомые. Она как мне показалось, даже приветственно каркнула. Всё было привычно и знакомо. Я тогда не знал точно, сколько живут вороны. Мне казалось, что долго и я задумался, кто из нас раньше перестанет жить. Грустно мне стало от того, что вот так ранней весной прилетит она на берег, посидит задумчиво на дереве и не дождавшись меня улетит.
     Я так привык к ней, что когда начиналась весенняя рыбалка с нетерпением, ждал встречи.
     Но вот пришла долгожданная весна, а она не прилетела, ни в первый, ни во второй, ни в  третий день…и подумалось мне что она перестала жить. Раньше меня. Порвалась ещё одна ниточка, связывающая меня с миром. Их много этих ниточек, но эта было мне очень дорога. Она связывала меня с лесом, рекой, затопленным половодьем ивняком какой-то особенной интимной связью. Словно бы это всё доверилось,  приняло меня и вобрало в себя как неотъемлемую часть. Порядочно лет прошло с тех пор, а всё ещё помню эту ворону и жалко мне, что нет её больше. Она была талантлива в своём бесстрашии, как бывает, талантлив и человек, нарушающий привычные нормы и стереотипы.
     И вот теперь, сидя на берегу разлившейся весенней реки и изучив немного на досуге воронью жизнь, я подумал что она, возможно, откочевала зимой на юг и приглянулись ей новые места. Тёплые и уютные, где не бывает таких трескучих морозов, и осень приходит позже и весна наступает раньше и пропитание достаётся легче. И  живёт она теперь в вороньем раю. И что ей эти рыбёшки и кусочки хлеба? В них ли счастье? А в чём? Спрашиваю я сам себя. И каково ей там? Вспоминает ли она эту жизнь, холодный и неприветливый северный лес и наши с ней свидания ранней весной на берегу разлившейся реки, когда кажется ещё чуть чуть и она затопит всё вокруг и поплывут по лесу отражаясь в воде лёгкие кучевые облака. Теперь я знаю, что вороны должны возвращаться к местам гнездования, а она не вернулась, но я почему-то верю, что она не перестала жить…