Не та невестка

– Да кто ты такая? Что представляешь из себя?
Серафима Ильинична зло смотрела на Катю. Она ненавидела эту наглую, как она сама считала, проходимку, без семьи, без рода-племени.
У Кати действительно не было родителей. Ее воспитывала бабушка, простая деревенская женщина, которая когда-то давно была учительницей. Да такой, что в классе у нее было учеников-то человек десять, но все были разного возраста. И все в одном классе от первого до восьмого. Клавдии Ивановне приходилось учить одновременно каждого, соответственно возрасту. То есть один был в восьмом классе, уже пости выпускник, двое – в шестом, кто-то в пятом и так далее. Клавдия Ивановна умела переключаться с одного возраста на другой. И у нее это неплохо получалось.
Так она и жила. Потом война. Муж Клавдии Ивановны погиб в первые дни этой проклятой войны. Осталась она с ребенком на руках, Катиной мамой. Трудно было. И голод, и холод, и невзгоды всякие. Но бабушка Кати все перенесла. Дочка ее Таня выросла, вышла замуж. Родилась Катенька. Но не дожили молодые родители до совершеннолетия Кати.
В то непростое послевоенное время стали по деревням шнырять бандиты всякие. И в один из дней появились такие и в их деревне. На свою беду, в доме оставалась Таня, мама маленькой совсем Катеньки, Она поняла, кто появился на их дворе и успела дочку спрятать, заперев ее в чулане. Благо, Катенька была ребенком спокойным и не выдала себя ни плачем, ни чем, чтобы могло навлечь на нее внимание бандитов.
Вечером отец, придя с работы, увидел страшную картину: на полу лежала его любимая жена Танечка без признаков жизни. В доме все было перевернуто вверх дном. Бандиты искали ценности. Но так ничего и не нашли. И в порыве ярости расправились с молодой женщиной.
Пелена застлала глаза Егору. Он схватил топор и кинулся на улицу, надеясь найти этих тва*ей. В это время домой вернулась и Клавдия Ивановна. Увидев дочь, она едва не упала в обморок. Но вспомнила про Катю и кинулась искать ее. Маленькая Катя лежала в чулане и покряхтывала. Бабушка и услышала это ее кряхтение.
Егор с того самого вечера в доме больше не появился. Позже нашли его тело в реке. Говорили, что нашел он тех отморозков и вступил с ними в неравную схватку, в которой и погиб.
Так бабушка осталась совсем одна с маленьким ребенком на руках.
Когда Катя подросла, Бабушка переехала с ней в поселок городского типа. Тогда они как раз стали расти, как грибы после дождя.
Вот в одном из таких поселков они и обосновались. Катя пошла в школу. Училась очень хорошо. Бабушка помогала в учебе. Не сказать, чтоб они жили богато, но недостатка ни в чем не испытывали. Летом все со своего огорода, а зимой выручали заготовки, сделанные своими руками опять же с того самого огорода.
Так помаленьку и продвигалась их жизнь. Катя выросла, окончила десятилетку и по настоянию бабушки уехала в город учиться дальше.
Там-то и встретила Катя свою первую любовь. Павел ей сразу понравился. И она украдкой поглядывала на него. И однажды он подошел к ней.
– Привет. Меня Павлом зовут. А тебя? – сказал он, смущенно глядя на нее.
– Катя, – она тоже смутилась, не ожидая, что он к ней подойдет.
– Ты на каком факультете? – спросил он.
– Педиатрический.
– Педиатр, значит. А я будущий стоматолог. Ты сейчас куда?
– Домой, – ответила Катя.
– Провожу?
Катя кивнула. Они шли по весенним улицам, вдыхая аромат цветущей сирени. И молчали.
Прошло несколько месяцев. Катя и Павел влюбились друг в друга. Павел к тому времени уже знал, что Катя не местная, приехала из поселка и снимает здесь комнату у какой-то старушки.
Они встречались и учились. Но однажды Павел сказал ей, что хочет познакомить ее со своей мамой.
– Ты только не смущайся. Мама у меня хоть и строгая, но справедливая и добрая. Ты не бойся ее. Договорились?
– Нет, Паш. Я так не могу. Давай позже. Осталось учиться еще чуть-чуть.
Но Павел настоял.
И вот настал тот день, когда он привел Катю в свой дом.
– Мам, познакомься, это Катя, – улыбаясь, представил он маме свою возлюбленную
– Очень приятно, – сказала Серафима Ильинична, делая ударение на первое слово.
Катя стояла у порога и смотрела испуганно на маму Павла.
– Ну проходите, раз пришли. Павлик, приглашай гостью.
Павел помог Кате раздеться и повел в гостиную. Стол был накрыт, как в ресторане.
– Павлик, приглашай Катеньку за стол. Что же ты в самом деле? – сказала Серафима Ильинична.
– Павел отодвинул стул и Катя села.
– Павлик, ухаживай за Катенькой.
Катя смущенно взяла вилку. Серафима Ильинична смотрела на нее внимательно. Катя аккуратно разрезала кусочек мяса и положила его в рот. Девала она медленно, поглядывая на маму Павла. Вилка у нее была в левой руке, а нож в правой, как и полагается. У нее это так ловко получалось, что Серафима Ильинична на миг задержала на этом свой взгляд.
– А вот рыбку попробуйте, Катенька. Она исключительно вкусная получилась сегодня.
– Спасибо, – ответила Катя и взяла вилку, предназначенную для рыбы.
Серафима Ильинична многозначительно посмотрела на сына.
– Кхм… Мы так и не выпили за знакомство, – сказала она, поднимая бокал.
– Я не могу, – сказала Катя.
– Почему? – изумленно спросила серафима Ильинична. Больны?
– Нет. Просто я никогда не пила вино.
– Аа, ну ничего страшного. Все когда–то бывает в первый раз, – сказала Серафима Ильинична и подняла бокал. – За знакомство.
Катя неохотно взяла бокал. Пригубив немного, она поставила бокал и посмотрела на Серафиму Ильиничну.
– Павлик, принеси, пожалуйста пирог. Я испекла изумительный пирог с брусникой. Вы любите пироги? – обратилась она к Кате.
– Да, люблю. Мы с бабушкой каждые выходные пекли пироги. И каждый раз разные.
Павел ушел на кухню
– А кто ваши родители, Катенька? – спросила Серафима Ильинична.
– У меня нет родителей. Меня бабушка воспитала.
– Вот как? А где же родители?
– Они погибли, когда мне еще не было года.
– А позвольте узнать, при каких обстоятельствах они погибли?
Катя опустила глаза и тут в гостиную вошел с пирогом на подносе Павел.
– Мама, я потом тебе все расскажу, – сказал Павел, ставя пирог на стол. – Мама у меня прокурор, поэтому задает такие вопросы.
Катя посмотрела на Серафиму Ильиничну с интересом.
– Павел… прекрати немедленно, – сделала вид мама, что это ее смущает. – Кате не интересно это.
– Но почему, мама? Тебе же интересно, кто родители Кати, верно?
– Павел, помоги мне с чаем. Извините, – встала из-за стола мама.
– Я могу помочь, – встала Катя.
– Я попросила сына, – властно сказала Серафима Ильинична и строго посмотрела на Павла.
Они вышли из комнаты, а Катя принялась осматриваться. Убранство гостиной было изысканным. Дорогая мебель, картины на стенах, скорее всего, подлинники, хрустальная люстра. На стене старинные часы с маятником. На полу ковер ручной работы.
А в это время на кухне происходило следующее.
Серафима Ильинична прикрыла дверь и посмотрела строго на сына.
– Ты понимаешь вообще, что ты делаешь? – зашипела она.
– Ты что, мама? Катя моя девушка, которую я люблю.
– А она тебя? Она тебя любит? Это же лимитчица. Ты это понимаешь? Ей нужна прописка и жилье. Вот что ей от тебя нужно.
– Мама, что ты такое говоришь? Катя порядочная девушка. Она учится на педиатра. Представляешь, у нас будет свой детский врач. Не страшно будет за твоих внуков.
– Чтоо? Каких внуков? Что ты такое говоришь? – Серафима Ильинична захлебывалась от ярости. Ее колотило.
Сын никогда не видел такою свою маму. Он испуганно смотрел на нее и не понимал. Не хотел понимать. Как она может вот так говорить о его Кате?
– Мама, прекрати немедленно. Иначе…
– Что иначе? – Серафима Ильинична уперла руки в бока.
– Иначе я уйду из дома, – резко сказал Павел и посмотрел на мать выразительно.
Серафима Ильинична потеряла дар речи. Она только открывала беззвучно рот, как рыба и размахивала руками.
Серафима Ильинична поняла, что с сыном надо не так разговаривать. Она решила подойти к этому вопросу с хитростью. И ей такая возможность предоставилась с той стороны, с какой она и сама никак не ожидала.
Однажды ей позвонил один давний знакомый, который в настоящее время занимал высокий пост.
– Серафима Ильинична, как ваше драгоценное здоровье? – сказал он своим своеобразным баритоном.
– Геннадий Трофимыч, рада услышать вас. Как сами? – умиленным голосом проворковала Серафима Ильинична.
– Вашими молитвами, дорогая Серафима Ильинична. У меня к вам небольшая просьба. Мы могли бы с вами встретиться и поговорить, так сказать, тет-а-тет?
–Я с удовольствием, Геннадий Трофимыч. На предмет чего будет разговор?
– Я скажу вам при встрече, если вы не возражаете.
– Хорошо.
– У вас когда свободное время?
– Для вас найдется, – она полистала настольный перекидной календарик. – Скажем, завтра часиков в двенадцать. Устроит?
– Превосходно. Значит, в 12 я заеду за вами, и мы пообедаем в каком-нибудь ресторанчике. Вы не против?
– Я не против, Геннадий Трофимыч.
– Значит, договорились, Серафима Ильинична. До завтра.
Серафима Ильинична положила трубку стационарного телефона и подумала, с чего бы это у такого человека к ней какие-то вопросы. Но рассуждать уже было поздно и она решила, что все завтра и узнается.
Она знала этого человека давно, еще когда Павлик был совсем маленьким. У них даже чуть было не завязались отношения. Но Серафима узнала вовремя, что он женат и у него растет дочь. Ей такие отношения были ни к чему. В то время она работала в Министерстве юстиции простым дознавателем. И Гена был еще не Геннадием Трофимычем.
И вот сейчас, спустя столько лет он объявился.
Она, естественно, знала о нем все. Или почти все. Несколько раз она видела его в экране телевизора. Удивлялась такому его взлету и каждый раз давала себе слово, что обязательно завяжет, вернее продолжит знакомство с ним. Но только вот как это сделать, придумать никак не могла.
И вот он сам ей позвонил. Неожиданно и с каким-то своим интересом.
Она не знала, какой у такого человека к ней вопрос, но понимала, что важный. Иначе бы он к ней не обратился.
На следующий день они уже сидели за столиком друг напротив друга.
– Фима, – сказала Геннадий, – можно тебя так называть по старой памяти? Хотя бы сегодня…
Он смотрел на нее, а она не видела в нем больше того влюбленного красивого молодого мужчину, в которого когда-то до безумия тоже была влюблена, пока не узнала, что у него семья.
– Можно, отчего же нельзя, Геша, – сказала она и улыбнулась. – Однако, у тебя какое-то дело ко мне.
– А просто так разве я не могу с тобой встретиться? Насколько мне известно, ты так и не вышла замуж.
– Была… была замужем. Но… – она смотрела на него и улыбалась.
– Неужели никак не могла меня забыть?
– Отчасти, – сказала она, но про себя подумала, что на кой ты сдался такой хороший.
Но она была женщиной продуманной и решила подыграть ему. Вдруг пригодится еще.
– А я остался один, Фима. Дочь живет отдельно. Жена покинула меня и этот мир два года назад, – вздохнул Геннадий Трофимыч. – У тебя сын. Как он?
– Заканчивает медицинский, – с гордостью ответила Серафима Ильинична.
– А моя в Лондоне училась. Да только толку никакого. Приехала вот. Изъявила желание пожить отдельно. Дескать, взрослая уже.
– Понятно, – сказала Серафима.
Они обедали и разговаривали, когда ей позвонил Павел.
– Мама, что ты сказала Кате? Немедленно говори. Я не могу ее найти. Ее нигде нет.
– Павлик, что за тон? Я не могу сейчас говорить. Давай дома поговорим.
– Я не приду домой, пока ты мне е скажешь, что ты сказала Кате.
– Все успокойся. Я не намерена сейчас все это слушать, – сказала Серафима и отключила вызов. – Извини, Геннадий Трофимыч, сын не доволен.
– Понимаю, о чем речь. Невестка не ко двору.
– Да какая там невестка? Так, лимитчица. Все сюда прутся, будто столица резиновая.
Собеседник Серафимы только усмехнулся. Она тоже была не коренной москвичкой. Но Серафима, видать, не принимала это на свой счет и забыла.
– Знаешь, может нам объединить усилия? – вдруг сказал он. – У меня дочь, у тебя сын. А? – он смотрел на нее и ждал, что она на это ответит.
– Ты серьезно? – спросила она. Хотя сама уже давно все решила. Он еще даже не думал об этом, а она уже все расставила по своим местам.
– Вполне, – ответил он. – Что им маяться в одиночестве? А мы друг друга знаем. И не пожелаем нашим детям плохого. Это была бы неплохая партия. Как ты считаешь?
– Считаю, что ты прав. Как всегда, – добавила она. – Но у тебя же ко мне какое-то дело было?
– Было, Фима. Вот это дело у меня и было. Я давно присматриваю за тобой. Вижу, как ты работаешь, как вообще живешь. И сын у тебя хороший. Да и мы с тобой могли бы возобновить, так сказать, былое. Я ведь не переставал все эти годы думать о тебе.
Серафима Ильинична смотрела на бывшего возлюбленного и ни один мускул ее тела не дрогнул и не затрепетал. Этот человек ей был абсолютно безразличен. Но предложение насчет детей ее очень даже заинтриговало. Было бы неплохо отвадить Павла от этой деревенщины.
И она уже придумала план, как это сделает. Она хитро улыбнулась. Это не ускользнуло от Геннадия Трофимыча.
– Раз ты улыбаешься, Фима, я смею предположить, что ты что-то придумала.
– Да, Геша, придумала. Как, говоришь, звать твою дочку?
– Лиза.
– Красивое имя. Ну что ж, Геннадий Трофимыч, по рукам. Будем объединять наших детей в крепкий союз молодой семьи. Только у меня один вопрос. Зачем ты обратился именно ко мне? В твоем окружении достаточно кандидатов в зятья, я думаю. При таком-то положении тестя всяк был бы рад стать зятем.
– У меня свой корыстный интерес. И я его уже озвучил, если ты помнишь. И позволю себе спросить тебя, ты согласна?
– Давай отложим наш вопрос на потом. После того, как решим вопрос с детьми. Хорошо?
– Согласен. Тогда позвони мне сразу, как только у тебя появится план. А сейчас я отвезу тебя.
Серафима Ильинична была крайне довольна этой встречей. Она решила, что если все получится, в чем она и не сомневалась, то можно будет и самой войти в эту семью. Тем более, что Геннадий сам предлагает ей это в открытую.
Она решила действовать незамедлительно. Для этого надо поговорить с сыном и заставить его поверить в то, что она не против Кати. А он сказал, Катя исчезла. И это к лучшему. Она набрала номер сына.
– Сынок, Я не могла с тобой тогда разговаривать, у меня было совещание.
– Выносили вердикт по поводу очередного взяточника? – язвительно спросил Павел.
– Ты можешь хамить матери, но прошу хотя выслушать меня.
– Мама, давай дома поговорим.
– Хорошо, сынок, – сказала Серафима и осталась довольна разговором. Она поняла, что сын будет дома и никуда не уйдет. По крайней мере сегодня.
Теперь надо позвонить Геннадию и договориться о встрече с его дочерью.
– Гена, я все решила, – сказала она по телефону.
– У тебя уже есть стратегический план действий? – засмеялся он. – Я в этом и не сомневался. Ты быстро ориентируешься.
– Нам надо встретиться всем вместе. Можно так, словно встретимся случайно.
– Да, так будет лучше, – согласился Геннадий.
– Давай в выходной в ресторане. Я попрошу сына пригласить меня в ресторан, якобы для разговора. Ну, я придумаю что, да как. А ты пригласи свою дочь. И там, якобы невзначай мы увидим друг друга.
– Что ж, план неплохой, мне нравится, – сказал Геннадий. – Тогда до субботы. В пятницу я тебе позвоню и обсудим детали.
– Павлик, я так устаю на работе. Хочется как-то отдохнуть. Ты мог бы составить мне компанию? – вкрадчиво спросила сына Серафима Ильинична.
– Ну мы и так видимся с тобой, мама, каждый день. Разве не так?
– Так-то оно так, сынок. Мне бы хотелось в ресторан сходить. Может быть, вместе сходим? Одной как-то не совсем прилично.
– Ну… хорошо. Когда?
– Ну хотя бы в эти выходные. У тебя будет время?
– Наверное, да, – ответил Павел.
– Вот и хорошо. Тогда я планирую и надеюсь на тебя.
– Ну я же сказал, хорошо, мама.
В пятницу ей позвонил Геннадий Трофимыч.
– Ну что, Фима, дела наши с тобой не откладываются? Я договорился с Лизой. Она согласна.
– У меня тоже все хорошо.
– Тогда я заказываю столики?
– Заказывай, Геша.
В субботу вечером Серафима Ильинична с сыном вошли в ресторан и заняли место за своим столиком. Серафима Ильинична сразу заметила за соседним столиком Геннадия с дочкой. Лиза была ослепительно красива. Белокурые вьющиеся волосы обрамляли кукольное лицо, отчего она казалась действительно живой куколкой. И одета была соответственно. На ней было голубое нежное платье с открытыми плечами.
До поры родители делали вид, что не замечают друг друга. Пока не заиграла мелодичная музыка.
– Павел, пригласи какую-нибудь девушку на танец.
– Мама, я не хочу танцевать. Ты зачем меня сюда притащила?
– Имей приличие, Павел. Не устраивай мне сцен хотя бы здесь.
– Разрешите пригласить вашу даму на танец, – у их столика стоял Геннадий Трофимыч и смотрел на Павла
Серафима Ильинична подняла голову.
– Геннадий Трофимыч? – изумленно проговорила она.
– Серафима? – тоже сделал удивленный вид мужчина. – Вот так встреча.
Он посмотрел вопросительно на Павла.
– Да, пожалуйста, – ответил Павел. – Потанцуй, мама.
– Мама? – еще больше удивился Геннадий.
Серафима подала руку Геннадию и поднялась. Они прошли в центр зала. Павел смотрел в свою тарелку и вспоминал Катю, когда к нему подошла Лиза.
– Вы скучаете? – спросила она.
– Нет, с чего вы взяли?
– Ну я смотрю, грустный такой. А я здесь с папой. Хорошо они смотрятся, правда? – Лиза кивнула в сторону танцующих.
– Кто они? – сухо спросил Павел.
– Ну родители наши.
– Откуда вы знаете, что это моя мама?
– Ну как же? – удивленно вскинула бровки Лиза, но в это время музыка закончилась и к столику подошли родители.
– Вы уже познакомились? – спросил Геннадий. – Разрешите присоединиться к вам в таком случае?
– Да, пожалуйста. Павел, ты ведь не против?
– Не против, – ответил Павел.
– Это Геннадий Трофимыч, мой давний знакомый, – представила Серафима. – Это сын мой Павел.
– Да, я уже понял, – ответил Геннадий. – Лизонька, вы уже познакомились, я вижу.
Дальше продолжился разговор ни о чем. Павел так ни разу и не потанцевал с Лизой. Зато мать с отцом Лизы танцевали и танцевали. Лиза болтала без умолку, отчего произвела впечатление глупенькой наивной девчонки, которые Павла никогда не интересовали, несмотря на ослепительную красоту.
По домам разъехались, как и приехали. Никто никого не провожал. Так было задумано родителями.
Катя вернулась от бабушки. Она навещала ее, не сказав об этом Павлу. Поэтому Павел не мог найти ее. Катя все рассказала бабушке о нем, о его маме.
– Ты не переживай, внученька. Если он по-настоящему тебя любит, то не будет слушать свою маму, а поступит как мужчина. Ты же сама говоришь, что он за тебя заступается и не дает в обиду.
– Бабушка, что мне с ребенком делать?
– А что в таком случае делают? – улыбнулась бабушка. – Я прабабушкой стану. Неужели дожила? Спасибо тебе.
– Ну что ты? Не смейся, – улыбнулась Катя.
– Ничего. Воспитаем. Тебя ж вон воспитала. Одна. А тут мы вдвоем с тобой. Да и еще Павел твой.
Катя, успокоенная словами бабушки, ждала звонка Павла. Но тот все не звонил. Она тоже не звонила первая. Но вечером ей пришло сообщение от Павла, что он ждет ее в воскресенье утром у себя дома. Катя удивилась такому сообщению, но очень обрадовалась.
А в доме Павла разыгрывалась очередная сцена спектакля, который придумала Серафима вместе с Геннадием.
В субботу к ним в гости пришли Геннадий и Лиза.
Они поужинали, и Геннадий взял гитару, которую увидел у дивана.
– Играешь? – спросил он у Павла.
– Иногда, – ответил Павел.
– Сыграй, Геша. Я помню, как ты играл в молодости у костра. А ты помнишь?
– Такое не забывается, – сказал Геннадий, перебирая струны.
– Я на минутку, – сказала Серафима и упорхнула на кухню.
И вскоре вернулась с подносом, на котором стояли стаканы с соком. Она поставила поднос и внимательно смотрела, кто какой стакан возьмет. И когда все разобрали стаканы, а Павел взял именно тот, который предназначался ему, она с облегчением вздохнула и заметно повеселела.
А утром Павел проснулся в постели с Лизой.
– Ты как здесь? – отшатнулся он от нее и натянул на себя одеяло.
Она томно потянулась и посмотрела на него с удивлением.
– Я? А кто мне ночью в любви признавался?
– Чтоо? Что ты несешь? Я… тебе… в любви?
Он быстро вскочил и обнаружил, что на нем ничего нет из одежды, даже нижнего белья.
Он наспех оделся.
– Мама?
Но дома, как оказалось, они были с Лизой одни. Павел пошел в ванную. А через некоторое время в дверь позвонили. Открыла дверь Лиза. В рубашке Павла она стояла перед Катей вся такая красивая.
– Вам кого? – спросила Лиза.
– А… Павел…
А Павел вышел из ванной, укутавшись полотенцем. Увидев Катю, он так обрадовался и тут же смутился.
– Катя, я тебе сейчас все объясню.
Но Катя уже выскочила на улицу. Слезы душили ее. Обида и боль захлестнули так, что она, не разбирая дороги, мчалась вперед. Заскрежетали тормоза машины, и Катя увидела склоненное над собой лицо молодого мужчины.
Он взял ее на руки и усадил в машину. Дальше Катя увидела, что она в больнице.
– Вот и славно, – сказала пожилая медсестра. – Пришла в себя, уже хорошо. Сейчас к тебе придет доктор.
Но вместо доктора в палату вошел молодой красивый мужчина. Катя вспомнила, что это его лицо она увидела тогда на дороге.
– Как вы? – тихо спросил он.
Катя не ответила. Она отвернулась к окну и заплакала.
– Больно, да? – снова осторожно спросил он.
Но в это время вошел доктор.
– Вадим, ты выйди пока, – сказал молодой доктор. – А мы посмотрим пациентку нашу. Как вы себя чувствуете?
– Вадим? Это он меня сбил? – вместо ответа спросила Катя.
– Вы сами бросились под колеса. Вадим хороший человек. Я сейчас вас осмотрю и потом вы сможете с ним поговорить.
– О чем мне с ним говорить? – отвернулась Катя.
– Ну-ну… не надо так реагировать. Все у вас в порядке. И ребеночек ваш тоже чувствует себя хорошо. И у вас нет никаких повреждений, за исключением нескольких ушибов. Ангел Хранитель у вас хороший. Могло быть гораздо хуже.
Сообщение о ребенке успокоило Катю. Она улыбнулась.
– Вот так-то лучше, – сказал доктор. – У вас есть муж?
Катя посмотрела на него, раскрыв глаза.
– Я к тому, что кому позвонить? Кто вас заберет отсюда? – сказал доктор.
– Я сама, – ответила Катя.
– Понятно. Значит, Вадим вас и отвезет домой.
– Я же сказала, что сама. Не надо никакого вашего Вадима.
– Хорошо, хорошо. Тогда вызовите такси. Вам сейчас нельзя оставаться одной. Пока нельзя. О ребенке подумайте. Мало ли что на дороге. Так что не возражайте и слушайте совет доктора, – он улыбнулся, и Катя не смогла сдержать своей улыбки. – Вот так-то лучше.
Он вышел, и Катя услышала, как он разговаривает с кем-то. О чем разговор, было не понятно.
А разговаривал доктор со своим другом Вадимом.
– Похоже, что никого у нее нет. С тобой она ехать не хочет. Надо вызвать такси.
– Как это не хочет? Я поговорю с ней?
– Поговори, но девушка с характером.
Вадим вошел в палату.
– Катя, выслушайте меня, – начал он.
Она смотрела на него, а видела перед собой Павла. Она улыбнулась, но тут же снова стала серьезной.
– Вы себя не корите. Я сама виновата, – сказала она.
– Для начала меня зовут Вадим. И я отвезу вас домой. Не возражайте. Я все равно вас отвезу, – твердо сказал он.
– А когда мне можно отсюда уйти?
– Док сказал, что хоть прямо сейчас.
Через двадцать минут они уже ехали в машине, и Вадим рассказывал Кате о себе.
Катя весело смеялась над рассказами Вадима. Он оказался такой разговорчивый и смешной. Работал он тоже врачом, как и его друг доктор.
– А как зовут вашего друга? – спросила Катя.
– Михаилом. Михал Петрович Ковригин.
– А вас как величать?
– Да просто Вадим.
– Ну что, просто Вадим, спасибо, что подвезли. В гости не зову. Муж строгий.
– Понятно, – сказал Вадим. – Тогда всего вам хорошего. Будьте осторожны на дороге.
Она скрылась в подъезде, а он еще долго стоял, пока не увидел ее в окошке. Теперь он знал, где она живет.
– Мама, я не ожидал от тебя такого, – перешел на крик Павел. – Зачем все это?
– Не кричи на мать, – строго посмотрела на сына Серафима Ильинична.
– Все. С меня хватит. Я собираю вещи, мама.
– И где ты будешь жить?
– С Катей. Она снимает квартиру. Будем там жить.
– Погоди. А Лиза? Ты поступаешь непорядочно.
– Я непорядочно? Мама, я Катю люблю. Ты это понимаешь?
– Я понимаю, сынок. Но зачем же из дома уходить?
– Потому что не могу я так больше. Ты устраиваешь какой-то спектакль с этой куклой. Зачем она мне? Она же тупая, как… У нее совсем нет мозгов.
– Не говори так о дочери моего знакомого. Ты знаешь, какой он человек? Он устроит тебя в такую клинику, куда ты сам никогда не попадешь. Даже если у тебя будет красный диплом.
– Ма-ма… ну при чем здесь красный диплом? При чем здесь престижная клиника? Мне без Кати ничего не нужно, как ты этого не понимаешь? Катя мой человек. Мой! Пойми ты наконец.
Серафима Ильинична схватилась за сердце и со стоном осела на пол.
– Что? Что с тобой, мама? Опять сердце? Я сейчас вызову скорую.
Серафима Ильинична сидела на полу, держась за сердце и ничего не говорила.
Скорая приехала быстро. Павел ждал в гостиной. Когда из маминой комнаты вышел доктор.
– Вашей матушке необходим покой. Никаких волнений. Состояние, близкое к инфаркту.
– А…
– Только покой, – повторил доктор. – И никаких волнений.
Он ушел, а Павел сел в кресло.
– Павлик, – послышался из спальни голос матери.
Павел нехотя встал с кресла и направился к ней.
– Павлик, – слабым голосом сказала мать, – принеси мне водички.
Павел сходил на кухню, принес стакан воды.
– Посиди со мной, сынок… Я долго думала… Ладно, приводи сюда Катю свою. Попробуем жить вместе.
Павел не ожидал услышать такое от своей матери и на минуту оцепенел. Но потом обрадовался.
– Тогда я за Катей? – радостно спросил он.
– Я так и знала. Тебе наплевать на мать. Бегом бежишь к ней. Никуда она от тебя не денется. Завтра сходишь. А сегодня побудь со мной, – она взяла его за руку.
Павел сел на краешек кровати. В нем все кипело от радости. Ему трудно было усидеть на месте. Но мама права. Нельзя ее оставлять одну в таком состоянии.
Когда мать заснула, он осторожно вышел из ее комнаты, взял телефон и решил обрадовать Катю. Но телефон Кати был вне зоны доступа.
Катя в это время ехала в поселок к бабушке. Она взяла академический отпуск и решила пожить у нее.
Шло время. У Кати подходил срок. Она ждала дочку.
А в доме Павла снова разыгралась очередная сцена.
– Павел, нам надо с тобой серьезно поговорить. Ты знаешь о том, что Лиза ждет ребенка?
– А я при чем?
– Как при чем? Павел, ты меня слышишь.
– Мама, я тебя прекрасно слышу. Лиза ждет ребенка. При чем здесь я?
– Но она ждет ребенка от тебя.
– Мама, ты что? Мы с ней даже не встречаемся.
– Но, видимо, хватило и одной ночи для этого, – ответила мать. – Так бывает, сынок.
– Бред какой-то, – усмехнулся Павел.
– Павел, Геннадий Трофимыч мне уже звонил.
– И что? Заставит меня жениться на ней? – он снова усмехнулся.
– А ты не ухмыляйся, сынок. Будешь смеяться, когда он устроит нам хорошую в кавычках жизнь. Да, да. Я не шучу. А он тем более не шутит. Лиза его единственная дочь. И он не позволит так над ним шутить.
– Хорошо, мама, что я теперь должен сделать? Неужели ты в самом деле думаешь, что я женюсь на этой Лизе? Недалекой дурочке без мозгов.
– Не смей так говорить о Лизе. Она очень хорошая и порядочная девушка.
– Мама, ты-то откуда знаешь? Порядочная девушка не прыгнула бы в первый день знакомства в кровать незнакомого, по сути, мужчины.
Павел вдруг посмотрел на мать подозрительно.
– Постой-ка… А не ты ли подсунула мне ее? Не твоих ли рук это все дело с рестораном, с этой встречей у нас дома? А, мама? Молчишь. Значит, я прав. И с Катей тоже ты подстроила. Подставила меня. И я, как идиот, повелся. Предстал перед ней во всей красе, полным чмом. Оой, какой же я дурак, – он схватился за голову.
Серафима Ильинична смотрела на сына и не понимала его. Ей нужна была своя выгода. Лишь бы не эта деревенская девка. И она, Серафима, пойдет до конца. Она сделает все для своего сыночка, чтобы видеть его счастливым. Но она еще не знала, до чего все это дойдет. Что она не сделает своего сына счастливым, а поломает ему всю жизнь. И не только ему. Своей настойчивостью и вероломством она только все испортит. Пока она этого не хотела понимать и шла напролом.
Павел искал Катю повсюду. Но никак не мог ее найти. Он понимал, что на этот раз, если не найдет Катю, мать его сломает. Ему так нужна была Катя.
А Катя жила у бабушки в поселке и старалась не думать о нем.
– Ты, Катенька, не убивайся по нему. Ты сейчас должна думать о ребеночке. Он не должен чувствовать твою тревогу и твои переживания. Иначе будет беспокойным и измучит тебя. Дети чувствуют мать свою еще находясь там, в животике. Мама радостная и ребеночек будет спокойненьким. Подумай над этим.
Катя и думала. Она разговаривала с малышом, гладя себя по животу. Рассказывала ему, еще не родившемуся, сказки. Успокаивала и пела колыбельные, сама же и засыпала под них.
Бабушка только вздыхала, видя внучку, изо всех сил старающуюся быть спокойной. Она прекрасно понимала всю горечь ее обиды и страдания. Но сейчас главное – быть очень и очень спокойной и уравновешенной.
– Как назовем, бабушка? – спрашивала Катя, держа ладони поверх живота.
– Рано еще об этом думать, внучка. Вот появится на свет, тогда и подумаем.
Так и шли день за днем. И вот наступил тот день, когда Катю увезли в поселковую больницу. Девочка родилась здоровенькая и крепенькая.
– Счастливая ты мамаша, – сказала аккушерка. – Легкие роды. Дай тебе Бог здоровья, чтобы вырастить красавицу дочку счастливой.
– Спасибо вам, тетя Глаша, – отвечала Катя.
– Вот теперь и имя можно придумать, – сказала бабушка, глядя на правнучку.
– А я давно придумала, – с улыбкой ответила Катя. – Назовем ее Танечкой, как маму мою звали.
– А что? Хорошее имя, – сказала бабушка и отвернулась, утирая краешком фартука глаза. Она вспомнила свою дочь. Пожалуй, такой же был возраст, как и у Кати сейчас, у дочки, когда она не по своей воле покинула этот мир.
– Прости, бабушка, – подошла к ней сзади и обняла за плечи Катя, уткнувшись в ее плечо.
Бабушка, не оборачиваясь, похлопала ее по руке.
– Все в порядке, внучка. Все в порядке.
*****
Павел проснулся от того, что во сне услышал голос Кати. Она звала его. Еще ему послышался плач младенца. В это время появилась на свет его дочь. Но он не знал об этом. Он даже не знал, что Катя ждала ребенка от него.
Сердце его бешено стучало, когда он зашел на кухню попить воды.
– Что ты так рано поднялся, сынок, – спросила мать, стоявшая в дверях.
– Не спится, – ответил он глухо, ставя стакан на стол с такой силой, что тот раскололся.
– Ты что? – подскочила мать к столу. – Поранился?
– Нет, все в порядке, – сказал Павел и пошел к себе.
А вечером к ним заявилась Лиза.
– Меня отец из дома выгнал, сказала она.
– Выгнал? – переспросила Серафима.
Она не понимала, как он мог ее выгнать из ее же дома, но промолчала.
– Проходи, Лиза, – сказала Серафима. – Сынок, у нас гостья.
Павел не подавал голоса. Он закрылся в своей комнате.
– Проходи, – повторила Серафима, приглашая Лизу.
Та прошла в гостиную и уселась в кресло, положив ногу на ногу.
– Я поживу у вас? – спросила Лиза.
Серафима не знала, что ответить. И снова позвала сына, постучав к нему в дверь.
– Что вам от меня надо? – спросил Павел и зло посмотрел на Лизу. Он ненавидел ее все больше и больше. – Я могу побыть один?
Лиза положила ладонь на живот.
– А он так не считает, – сказала она. – У него должны быть оба родителя.
И тут Павел заметил слегка округлившийся живот Лизы. Для Серафимы, казалось, это не было неожиданностью. Хоть она и говорила на днях Павлу об этом, но явного признака этого даже она не могла ожидать. Она многозначительно посмотрела на сына.
– Лиза, что ты от меня хочешь? Ты уверена, что это мой ребенок?
– А чей же еще? Серафима Ильинична, я не потерплю такого оскорбления в свой адрес. Я немедленно позвоню папе, – в голосе Лизы послышались слезливые нотки.
– Лизонька успокойся, – подошла к ней Серафима. – Павел сей же час успокоится и извинится. Да, сынок?
– Извини, – бросил Павел и прошел на кухню.
Лиза и Серафима переглянулись.
– Я сейчас все улажу, – шепотом сказала Серафима, наклонясь над Лизой.
– Сынок, надо что-то решать, – сказала мать, войдя в кухню.
Павел стоял у окна со стаканом, в котором был сок.
– Ты видел ее? Она действительно ждет ребенка.
Павел повернулся к матери и посмотрел ей в глаза.
– Я не верю, мама, что это я виной этому.
– И тем не менее, сынок, факт на лицо.
– Хорошо. Давай сделаем экспертизу, – выпалил он.
– Вот родится и сделаем.
*****
Прошел еще месяц. Павел и Лиза сыграли свадьбу. Лиза жила у Павла и Серафимы. С каждым днем она вела себя так, будто она хозяйка в этом доме.
Серафима уже и сама была не рада такому ее поведению.
– Лиза, может вы переедете в твою квартиру? – спросила Серафима как-то невестку.
– Мне здесь нравится, – ответила та.
На это Серафима только вздыхала и уходила в свою комнату. С Павлом у Лизы ничего не клеилось. Он не делил с ней постель, а уходил спать в гостиную.
Однажды среди ночи он встал и пошел попить водички. На кухне у окна перед открытой форточкой стояла Лиза с бокалом вина и курила.
– Ты что делаешь? – подскочил к ней Павел.
Лиза едва увернулась.
– Охренел? – крикнула она.
На шум прибежала Серафима.
– Что у вас здесь происходит?
– Полюбуйся, мама, что вытворяет твоя любимая невестка, – крикнул Павел, показывая на Лизу.
– Имею право, – с вызовом сказала Лиза и осушила бокал.
– Лиза, тебе же нельзя, – испуганно сказала Серафима.
– Да? Уж кому-кому, а вам-то доподлинно известно, что можно, – сказала Лиза, глядя на свекровь.
Павел ничего не понимал. Он смотрел то на мать, то на Лизу.
– Да нет никакого ребенка, – крикнула Лиза. – И не было никогда. Ясно тебе?
Павел укоризненно посмотрел на мать и вышел из кухни.
А через три дня он был в военкомате.
Лиза вернулась в свою квартиру, а Серафима Ильинична осталась одна.
– Геннадий Трофимыч, у меня беда, – плакала в трубку Серафима Ильинична.
– И ты мне говоришь, что у тебя беда? А мне тогда кому жаловаться? Выгнали дочку с позором. И ты еще смеешь звонить мне?
В трубке послышались короткие гудки. Серафима Ильинична уткнулась в подушку. Сколько она так проплакала, неизвестно, только очнулась от звонка.
– Что у тебя случилось, Фима? – уже миролюбивым голосом спросил Геннадий.
– Павлик в армию собирается.
– В армию? Ну пусть сходит, может мужиком станет. А то распустил, понимаешь, нюни.
– Но он не сможет там, – рыдала Серафима.
– Ну откуда же ты знаешь, женщина? Армия и не таких мужиками делала. Там же дисциплина. Не умеешь – научим, не захочешь – заставим. А? Каково? От меня-то чего хочешь?
– Помоги, Геннадий Трофимыч, – умоляюще сказала Серафима Ильинична, всхлипывая.
– Чем же я могу помочь? Я не генерал какой.
– Ну ты же все можешь. У тебя связи.
– Ну ты конкретно-то чего хочешь? Чтобы не взяли твоего сына? Или в какие элитные войска определили? – не понятно было, то ли смеется Геннадий, то ли говорит всерьез.
– Не знаю я… – Серафима заплакала.
– Ты там давай успокойся. Я чего-нибудь придумаю, – обнадежил Геннадий Трофимыч.
Серафима перестала плакать, веря своего старому приятелю. А Геннадий ухмыльнулся и подумал: «Как же… только лыжи смажу… Ты дочку мою опозорила, а я помогай тебе, дура». Он не стал сжигать мосты. А вдруг понадобится прокурор в лице Серафимы.
Геннадий Трофимович любил свою взбалмошную дочь. Отправив ее учиться в Лондон, он даже не думал, что та не учиться там будет, а бесцельно прожигать время, пока не промотает все деньги, которые у нее были, естественно, не свои, а папины.
И вот, вернувшись из-за границы, она и тут не хотела браться за ум. Отец не знал, что с ней делать. И вот вспомнил свою давнюю знакомую, когда-то любившую его, Серафиму. Навел справки и узнал, что она на хорошем счету, прокурор. И есть у нее сын, будущий стоматолог. Хорошая партия для его дочки. Так все и получилось, как он задумал, но драгоценная его дочка снова все испортила. Вернулась к нему в дом. В тот день он вернулся домой рано и застал дочь как раз в то время, когда она вернулась.
Бросив накладную подушку, которая имитировала ее животик, на диван, она зло посмотрела на отца.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего не случилось. Выгнали меня.
– Как выгнали? И даже это не помогло? – кивнул он на брошенную накладную подушку.
– Он на всю голову отмороженный вместе со своей мамашей.
– Даже тут не смогла нормально себя показать. Наверняка, сама накосячила.
– Не хочу я замуж. Не надо мне это. И вообще… Не вмешивайся в мою жизнь, папа, – крикнула Лиза и убежала в свою комнату.
Отец пожал плечами. Что тут скажешь? Взрослая, дальше пусть принимает решение сама. Он задумался. Ведь все у нее есть, даже квартира своя. Чего не хватает?
Геннадий тяжело вздохнул и направился в свою комнату.
Серафима Ильинична ждала звонка Геннадия. Она то и дело брала телефон, думая, что вдруг не услышала звонка. Но звонка не было. Она подошла к бару и достала фужер. Подумала, потом фужер поставила и взяла рюмку. Хрустальная рюмка играла радугой от попавшего на нее солнечного лучика.
Серафима подняла ее на уровень глаз и улыбнулась. Вот так действует солнечный свет и на людей. Светит солнце и на душе приятно, она так же светится, как эта рюмка. Но стоит скрыться солнышку, как сразу и на душе становится пасмурно.
Серафима Ильинична достала бутылку дорогой водки. Налила, посмотрела на наполненную рюмку и залпом выпила. Сморщилась и снова налила.
Зазвонил телефон. Она метнулась к столу. Но звонок был с работы.
– Серафима Ильинична, у вас сегодня заседание в два часа. Вы не забыли? – голос секретаря был встревоженным.
Конечно же она обо всем забыла. У нее в голове был только Павел.
– Сынок, – она опустилась на диван и снова заплакала. – Зачем ты так со мной поступаешь? Что я делаю не так?
Она разговаривала сама с собой, будто перед ней сидел ее сын.
Ей было невдомек, что она своим вторжением в дела сына, портит не только его жизнь, но и свою тоже. Лучше бы свою жизнь наладила, а сын разберется сам, как ему лучше. Но она этого не хотела понимать. И сейчас сидела на диване, тупо глядя на пустую рюмку. Потом вдруг размахнулась и кинула с силой эту рюмку о стену. Рюмка разбилась на мелкие кусочки.
– Вот и моя жизнь так же разобьется и даже по кусочкам не соберешь, – сказала она и истерично засмеялась. – А работа не волк. Пошли все…
Она подошла к бару. Достала низкий граненый тоже хрустальный стакан и налила виски.
*****
Проше год. Танечка подросла и стала такой хорошенькой, похожей на Павла. Катя смотрела на дочку и вспоминала любимого. Она понимала, что пришлась не ко двору его маме, не ему. Она знала, что он любил ее и любит. Интересно, как сейчас он живет со своей Лизой? Наверное, тоже есть дети.
– О чем задумалась, Катенька? – подошла к ней бабушка.
– Да так, бабулечка, – ответила Катя, улыбаясь.
– Я могу с Танечкой посидеть, а ты съезди в город, – сказала бабушка.
– Зачем мне в город?
– В институт съезди. Узнай, что, да как.
Катя поняла, что хотела сказать бабушка. Она видела, как Катя до сих пор думает о своем Павле. Но Катя не хотела видеть его. Зачем? Пусть живет своей жизнью. Если бы хотел, то нашел бы ее. Ведь столько времени прошло, а он даже и не думал искать.
Бабушка вздохнула и пошла в сад. Маленькая Таня смотрела на маму, словно понимала ее чувства.
– Ну что, солнышко ты мое? – сказала Катя дочке. – Не надо нам никого, да? Сами с усами.
Танечка засмеялась. Детский смех раздавался далеко по поселку. Она была подвижная, несмотря на то, что пухленькая. На ножки встала в восемь месяцев, а в девять уже пошла.
Неожиданно Катю окликнули. Она повернулась на голос и увидела, что у калитки стоит Вадим.
– Вы? Как вы меня нашли? – подошла к нему Катя с дочкой на руках.
– Я не вовремя, – смущенно ответил Вадим, смотря по сторонам.
– Почему? – спросила Катя. – Вы как здесь?
– Услышал звонкий детский смех, решил подойти поближе, а тут вы, – сказал Вадим.
– А так вы не ко мне… – разочарованно сказала Катя.
Вадим не стал говорить, что именно ее он и искал и вот нашел. Он все ждал, что вот сейчас на крыльцо выйдет муж Кати. И его присутствие здесь может как-то скомпрометировать Катю. Но никто не выходил.
Важим уже стал думать, что нет никакого мужа, как Катя сказала:
– Ну раз не к нам, тогда мы пойдем. У нас еще дел много. Да, солнышко? – сказала Катя и чмокнула Танечку в щечку.
– До свидания, Катя. Надеюсь, мы с вами еще увидимся, – сказал Вадим и пошел к машине, которую оставил у следующего дома.
– Кто это, Катюша? – бабушка так тихо и незаметно подошла, что Катя вздрогнула.
– Бабушка, ты напугала меня. Это мой знакомый.
– Я так и подумала. На Павла вроде не похож. Но опять же… смотришь на фотокарточку, вроде один человек, а на самом деле совсем другой.
– Как это, бабушка? – засмеялась Катя.
– Да ладно, – махнула бабушка рукой. – Мелю сама не знаю, что. А так-то мужчина не плохой. Ты бы присмотрелась к нему. Катя.
– Бабушка…
– Молчу.
Бабушка ушла снова в сад, а Катя вошла в дом. Надо было кормить дочку.
На следующий день Вадим пришел снова.
– Кать, в город не хотите съездить? На выходные. В парк сходим.
– Вы приглашаете? – сощурилась Катя.
– Да. Дочку с собой возьмите. Фотосессию сделаем.
– А что? Идея хорошая. Давайте. А вы когда в город?
– НУ давайте завтра и поедем, если вы не против, – предложил он.
Катя обрадовалась, как ребенок, только не запрыгала и не захлопала в ладоши, хотя ей очень хотелось.
– Тогда я заеду завтра за вами к обеду и поедем, да?
– Давайте, только не поздно будет к обеду? Пока погуляем, пока…
– Вы не беспокойтесь. Я отвезу вас обратно. А можно даже на следующий день.
– Нет, лучше завтра же вернуться.
– Договорились. Как скажете, Катя, – он улыбнулся, а Катя сразу вспомнила Павла.
Улыбка Вадима напомнила ей о нем. Он ведь стоматолог. Наверное, уже работает.
Часов в десять следующего утра Вадим уже стоял возле дома Кати. Катя будто ждала его, вышла тотчас. Бабушка тоже вышла на крыльцо проводить внучку и правнучку.
Вадим вышел из машины и подошел к крыльцу.
– Меня Вадимом зовут, – сказал он бабушке.
– Клавдия Ивановна.
– Клавдия Ивановна, вы не переживайте. Я привезу ваших девочек завтра вечером.
Я предлагаю сначала позавтракать, а уж потом и в путь, – предложила бабушка.
Вадим посмотрел на Катю.
– Бабушка, мы в городе позавтракаем. Правда, Вадим? – ей не терпелось уже ехать.
– С Богом тогда поезжайте, дети. Только прошу вас, поосторожнее на дороге…
– Все будет хорошо.
Они сели в машину.
– Только кресла у меня нет для Танечки, – сказала Катя.
– Обойдемся без него.
– А если остановят?
– Кто? – засмеялся Вадим, повернувшись к Кате.
– Вы навели обо мне справки? – вдруг спросила Катя, когда они уже выехали на трассу.
– Почему вы так решили?
– Вчера вы были не уверены, озирались по сторонам. Думали, что скажет муж. А сегодня уверены и решительны.
– Вы такая проницательная и умная. Большая редкость в наше время.
– Эти два качества?
– Три. Три качества. Вы еще и красивая.
– Вы меня смущаете, Вадим. А как поживает ваш друг доктор Ковригин?
– Мишка-то? Да нормально поживает. Можем заехать к нему, проведать.
– Нет, не стоит. Неудобно, да и зачем отвлекать человека от работы?
– А мы не будем отвлекать. Мы чисто поблагодарить, – улыбнулся Вадим.
– Ну если только за этим, – согласилась Катя.
Танечка мирно посапывала у нее на коленях.
Вскоре они приехали в город. Погода была отличная.
– Предлагаю вначале позавтракать, – сказал Вадим.
Они подъехали к кафе. Танечка проснулась и смотрела вокруг с интересом. Ее красивые большие глаза в пушистых ресницах казались такими умными и серьезными. А когда она начинала смеяться, они загорались веселыми огонечками. Удивительным ребенком росла Танечка. Все говорили, что такие дети рождаются только по великой любви. И Катя всякий раз, глядя на дочку, видела в ней своего Павла. Вот и сейчас она задумалась, глядя на нее.
Вадим стоял у раскрытой дверки машины и ждал, когда Катя вернется в себя.
Народу в кафе было немного. Они сидели за столиком напротив входа у окна. Катя поглядывала в окно, словно ждала кого-то. Глаза ее были грустными. Вадим не знал, как ее развеселить и взял за руку.
– Кать, о чем задумалась?
Катя посмотрела на Вадима и улыбнулась. И в это время в дверях кафе появился он. Катя от неожиданности даже открыла рот.
Павел окинул взглядом помещение и увидел Катю. Он рванулся к ней, но тут же резко развернулся и быстро вышел из кафе.
Вадим все это видел и рванулся вслед за Павлом. Но быстро вернулся и развел руками.
Катя закрыла глаза и из них выкатилась слеза.
Павел не ожидал увидеть Катю в этом кафе. А когда увидел, сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Но Катя вышла замуж и у нее ребенок. Он раздумывал всего лишь мгновение и решил не мешать счастью любимой. Он видел, как мужчина смотрел на нее и гладил руку. Этого Павел не мог вынести.
Выскочив на улицу, он прыгнул в свою машину и умчался. Глаза застилала пелена обиды, горечи и так и несостоявшейся встречи с Катей.
Он вел машину и не разбирая дороги. Встречный машины сигналили ему, но он не реагировал никак. Наконец он остановил машину на обочине и вышел.
Сколько же он совершил ошибок? Он сел на траву прямо на обочине. Что делать дальше, он не знал. Вернувшись домой из армии, он дал себе слово обязательно во что бы то ни стало разыскать Катю. Для этого он серьезно поговорит с матерью. Она, наверняка, натворив столько дел, знает, где Катя.
Но придя домой, он застал ужасающую картину. Все вещи лежали как попало, на столе в гостиной стояли пустые бутылки, какая-то еда, чкть ли не из консервных банок. Мать лежала на диване и спала. От нее несло перегаром.
Павел сел на пол возле дивана.
– Мама, мама, что же ты наделала? Зачем все это?
Мать, услышав знакомый голос, медленно встала. На нее было невозможно смотреть. Помятое лицо, всклокоченные волосы, обезумевшие пьяные газа.
– Павлик? Это ты?.. Щас, погоди… – она медленно поднялась с дивана и, качаясь, побрела к столу. Подняв одну за одной пустые бутылки, она подошла к бару. Распахнула дверцу, оттуда посыпалась посуда. Она опустила глаза на пол на разбившуюся посуду и махнула рукой.
– Сынок, ты вернулся, – она смотрела на сына и пыталась улыбнуться. Но этого ей не удалось, и она заплакала, опустившись на пол. Она рыдала. Павел подошел к матери.
– Мама, что с тобой? Поднимайся. Я помогу тебе.
Он поднял мать, усадил на диван.
– Павлик, – она смотрела на сына, попыталась погладить его волосы.
– Мама, объясни, что с тобой? Как твоя работа? Что произошло?
– Сынок, мать твоя дура. Прости меня. Прости, сынок.
Она плакала, слезы катились ручьем, а Павел ничего не понимал. Он тупо смотрел в одну точку и сам готов был расплакаться. Он уже пожалел, что оставил мать одну на целый год.
Так всегда бывает. Беда не приходит одна. Если он сейчас не найдет Катю, зачем тогда вообще жить?
Так он думал, в тот день, когда вернулся.
И сейчас увидел Катю. И еще раз убедился в том, пришла беда, отворяй ворота. Что же делать? Маму надо лечить. А Кате он желает только счастья.
Павел решительно тряхнул головой, встал и сел за руль. Надо быть осторожнее на дороге. Ведь машина не его. Он одолжил ее у друга, однокурсника Олега. На время. Он хотел найти Катю.
Подъехав к дому Олега, он позвонил ему.
– Привет, Олег. Забери машину, – сказал он.
Олег вышел.
– А что так быстро? Ты же вроде сказал, что на пару недель, – сказал Олег, здороваясь за руку.
– Обстоятельства изменились, дружище.
– Нашел?
– Нет. И не буду.
– Не дрейф, все наладится, – сказал Олег, а сам с опаской смотрел на друга. – Знаешь, Пашка, я тебя не узнаю. Ты после армии стал какой-то другой.
– Злой?
– Да не злой, а строже что ли. Случилось чего? Или…
– Или, – ответил Павел. – Бывай.
И он пошел в сторону остановки. Олег еще постоял, глядя ему вслед.
Серафима Ильинична очнулась дома одна. Она осознала, что вернулся сын и надо брать себя в руки. Негоже ему видеть мать в таком состоянии. За все время службы он ни разу не позвонил матери. Так и не дождавшись от него весточки, она стала все чаще прикладываться к рюмке. Видно, сильно сын обижен на мать, что даже не хочет знать, как она без него.
Собравшись с духом, Серафима Ильинична принялась за уборку. Она выкинула все бутылки, даже те, которые были еще на половину полные.
Приняв душ, она привела себя в порядок. И стала выглядеть не хуже, когда еще работала прокурором. За систематические прогулы ее уволили. Оставшись без работы, без поддержки, она быстро просадила все свои сбережения. И сейчас, сидя перед зеркалом, она корила себя за слабость и за то, что была несправедлива к сыну.
«Катя… Надо помочь разыскать ему Катю. И я помогу», – сказала она сама себе.
Однажды совершенно случайно она встретила в магазине Лизу. Та сделала вид, что не узнала ее.
– Лиза, – окликнула Серафима Ильинична.
Лиза обернулась, но не стала делать вид, что рада ей или только что увидела.
– Лиза, как ты? Как твой отец? – спросила Серафима Ильинична.
– Неплохо. А вы, я вижу, изменились. И не в лучшую сторону, – ответила Лиза, как всегда, язвительно.
– Ну ты зато все такая же, – сказала Серафима Ильинична. – Замужем?
– Ваше какое дело?
– Ясно, – сказала Серафима Ильинична и пошла прочь от этой самовлюбленной эгоистичной, как верно говорил Павел, дуры.
Серафима Ильинична решила позвонить Геннадию.
– Слушаю, – сухо ответил тот.
– Геннадий Трофимыч, здравствуй, – сказала Серафима Ильинична. У меня сын вернулся из армии.
– Поздравляю, – снова сухо ответил Геннадий.
– Я тогда от тебя так и не дождалась звонка. Думала, ты поможешь.
Наступила пауза.
– А чем я тогда мог помочь? Раз он сам решил, то, что мог бы я? Единственное, что попросил, чтобы далеко не отправляли. Он разве тебе не сказал?
– Нет, не сказал. Он вообще не писал мне и не звонил весь год. Так ты все же, получается, помог, замолвил слово. Спасибо тебе, Геша.
– Ну, а ты? Взяла себя в руки? Наслышан я о тебе, Фима.
– Наслышан? Чего ж тогда спрашиваешь?
– Ты мне не чужая все-таки.
–Что ж ты не навестил меня, не поинтересовался, как я? А мне было так плохо.
– Это все из-за того, что ты сама загоняешь себя в угол. Сыну не даешь жизни, себе не позволяешь ничего. Зациклилась на сыне и все остальное побоку. Ты на себя взгляни и начни жить своей жизнью. А ты н пусть живет своей.
– То-то я вижу, ты так и живешь бобылем, тоже свет клином на дочке.
– Не трожь Лизу, Фима. Она без матери свое совершеннолетие встретила. Мы с тобой в этом отношении разные. Я не слежу за ней и не держу возле себя.
– Ну-ну, нашел чем гордиться, Геша. Ладно. Спасибо тебе еще раз за Павла. Не забуду твоей доброты.
– Обращайся, Фима, если что будет нужно.
Серафима Ильинична долго прокручивала слова Геннадия – «…чтобы далеко не отправили». Только сейчас она поняла, что могла вообще больше не увидеть своего единственного сына. Она заплакала.
В это время Павел зашел в квартиру. Серафима быстро утерла слезы.
– Маам, что я вижу? – он вошел в гостиную и развел руками. – Все чисто, все убрано, пахнет чем-то вкусным. Спасибо, мама.
– Ну что ты, сынок? Все, как и должно быть в нормальной семье. Отныне у нас все будет по-твоему, сынок.
– Не понял, мама.
– Я не стану больше препятствовать тебе в твоей жизни. Знаешь, я многое поняла. Прости меня… если сможешь…
Она встала и подошла к сыну. Он обнял мать.
– И ты меня прости, мама, – сказал он.
– Я помогу тебе, сынок, найти Катю. У меня остались связи.
– Не надо, мама, – ответил Павел и нахмурился.
– Почему?
– Она замужем и у нее есть ребенок.
Серафима Ильинична закусила губу. Она поняла, что натворила.
– Прости меня, сынок, – повторила она и подошла к окну.
Чтобы не заплакать, она распахнула окно и вдохнула свежий, пахнущий травой, воздух.
– Дождь будет, – сказала она.
– Почему ты так решила? Вон какой солнечный день.
– Запахи обострились. Чувствуешь?
– Да. Какая же ты у меня умная, мама.
– Да тут большого ума не надо. Испокон веков так было. Природа она ведь тоже живая.
Павел смотрел на мать и не узнавал ее. Как она изменилась. Не внешне. Мышление у нее стало совсем другим. Вот и Катю хотела помочь найти. Только все надо делать вовремя. А теперь уже поздно. И даже не запрыгнешь в последний вагон. Поезд-то давно далеко ушел.
Катя, увидев, Павла, никак не могла успокоиться. А Вадим чувствовал себя виноватым.
– Катя, это отец Танечки? – спросил он.
Катя кивнула.
– Хотите я помогу вам?
– Как и чем? – она подняла на него глаза.
Танечка почувствовала, что мама нервничает, закряхтела.
– Что, солнышко мое? Дискомфортно тебе, да? Все будет у нас хорошо, моя милая.
Вадим смотрел на них и ему так хотелось обнять их обеих, таких милых и уже им любимых.
– Так чем вы можете мне помочь, Вадим?
– Я найду его и все объясню. Он, наверняка, подумал не то. Расценил все по-своему.
– Не надо никого искать, Вадим. Пусть все остается по-прежнему. Он женат. У него тоже, скорее всего, есть дети.
– Вот как. В таком случае я предлагаю эту помощь вам с дочкой.
Катя вопросительно на него посмотрела.
– Вы не ослышались, Катя. Вы мне сразу понравились. У дочки отец должен быть. Я буду для Танечки хорошим отцом.
Он смотрел на Катю влюбленными глазами. Катя опустила голову. Потом снова подняла глаза на Вадима.
– Спасибо, Вадим, но мы сами. Я не готова к отношениям. Мне нужно время.
– Я подожду, Катя. Буду ждать, сколько нужно.
– Не надо, Вадим. Устраивайте свою жизнь без нас. Зачем вам обуза? Я еще не доучилась. Академический заканчивается.
– Я знаю, Катя. Я все про вас знаю.
Катя снова посмотрела на него удивленно.
– Вадим, я уже не хочу ни в какой парк. Отвезите нас, пожалуйста, домой.
Вадим не стал уговаривать ее. Он понимал ее состояние. Он и сам, наверное, поступил бы так же. Не до развлечений. У нее сейчас сумбур в голове из-за этой встречи.
– Хорошо, Катя, отвезу. Давайте только позавтракаем все-таки.
– Да, вы завтракайте, я подожду.
– А вы?
– Я не хочу.
– Но вы же хотели.
– Да, но сейчас не хочу.
– Выпейте хоть кофе.
– Я не люблю кофе.
– Вы знаете, я тоже, – улыбнулся он. – Хотя кофе полезно даже тем, у кого давление. Да-да, вы, как будущий врач, должны об этом знать.
– Моим пациентам не грозит это. Они же у меня будут маленькими, – она тоже улыбнулась, глядя на дочку.
– Тогда я тоже не буду. Поехали.
Дорога назад казалась такой долгой, вопреки всему. Обычно, когда едешь из дома, то дорога длиннее кажется, чем когда возвращаешься.
Катя смотрела в окно и думала о Павле. А за окном мелькали деревья, проносились поля, поросшие цветами. Солнце светило в окно, отчего Катя прищурилась.
Танечка заснула и мирно посапывала. Длинные черные реснички слегка подрагивали время от времени. Она улыбалась во сне. И вдруг засмеялась. Но еще спала. Бабушка говорит, что, когда ребенок во сне смеется, это Ангелы с ним играют.
Катя улыбнулась, глядя на дочку.
– Мое счастье, – сказала она вслух.
Вадим поглядывал на них в зеркало и так ему хотелось снова обнять их.
– Как вы быстро вернулись, – встретила бабушка их у калитки. – Что-то случилось?
Бабушка переводила взгляд с внучки на Вадима.
– Ничего не сучилось, бабушка. Просто захотелось домой, – грустно ответила Катя.
– Ты просто так ничего не делаешь, – вздохнула бабушка. – Видно, что-то случилось. Ну, слава Богу, живы и здоровы. Остальное ерунда. Перемелется и мука будет. Проходите в дом.
– Я, пожалуй, поеду, – сказал Вадим, поглядывая на Катю.
– Нет уж, милок, никуда ты не поедешь, пока не накормлю. Вижу, что так и не поели, голодные оба. Проходите в дом.
– Да, Вадим, пойдемте, – сказала Катя.
Танечка давно проснулась и крутила в ручонке мамину кудряшку, норовя затащить ее в свой ротик.
– Вон и Танюшка кушать хочет, – сказала бабушка. – Сейчас волосы твои все съест. Слава Богу, что хоть она спокойная. Не доставляет хлопот.
Они вошли в дом. Вадим сразу отметил чистоту и порядок. Запахло выпечкой и свежестью деревенского дома. Бабушка недавно вымыла пол.
– Сейчас я вас накормлю. Поставила пирог. Он скоро будет готов уже. Вы, Вадим, если хотите, посмотрите альбом. Там очень интересные Катины фотокарточки.
– Ба, ну ты чего? Не интересно Вадиму это.
– Нет, почему? Я с удовольствием посмотрю, Клавдия Ивановна, – сказал Вадим.
Бабушка принесла старый альбом, и Вадим стал смотреть снимки.
*****
Серафима Ильинична обещала сыну найти Катю и начала действовать. Она достала свою записную книжку. Нашла нужный номер.
– Антон Петрович, узнал?
– Серафима Ильинична, твой голос ни с чьим другим не спутаешь, – ответил Антон Петрович. – Но ты ведь позвонила не из праздного любопытства, какова моя жизнь?
– Как ты живешь, Антоша? – все-таки спросила она.
– Нормально живу, Серафима Ильинична. Что у тебя стряслось?
– Можешь мне одного человечка найти?
– Вот так я и знал. Даже расстроился, – засмеялся Антон Петрович.
– Вернее девушку.
– Конечно, для тебя, Серафима Ильинична, сделаем все. Давай ФИО.
– Только ФИО я не знаю. Фамилия и имя устроит?
– Ну, как тебе сказать? Сама знаешь, сложновато будет, но нет не решаемых вопросов. Говори.
Серафима Ильинична назвала фамилию и имя Кати.
– Ну что ж, фамилия редкая. Попробуем пробить. Жди звонка.
– Жду, Антоша, жду.
Через полчаса Антон Петрович сообщил пять адресов с похожими данными.
– Только так, Серафима Ильинична. С отчеством было бы проще. Как сама поживаешь? Сын как? Он уже вовсю лечит зубки народу?
– Нет, Антон Петрович, не лечит пока. В армию сходил, доучится и тогда уже будет лечить.
– В армию? Во как! Похвально. Ну, привет ему передавай. Если что, я на связи.
Серафима Ильинична распределила адреса по порядку и начала с самого ближайшего.
Но там оказалась не та Катя. На втором адресе тоже была не та, а какая-то пожилая тетка. Во втором адресе никого не было дома. И В четвертом тоже оказалась не та Катя.
Серафима Ильинична решила на завтра пойти еще раз по тому адресу, где никого не было дома. А пока она стала готовить ужин сыну.
Павел пришел домой поздно. От него пахло бензином.
– Павлик, что это за запах? – спросила мать.
– Я устроился на работу в автосервис, мама.
– А как же учеба?
– Буду работать и учится на вечернем. Я же не могу сидеть у тебя на шее.
– Нет, сынок. Это невозможно. У тебя должны быть руки…
– Что руки, мама?
– Ну посмотри на свои руки.
Павел покрутил перед собой ладони.
– Руки как руки, мама.
– Но ты же будущий хирург-стоматолог, Павел. Разве ты не понимаешь, что у тебя должны быть безупречные руки.
– Мама, но я же н вечно буду работать в сервисе. Поработаю полгодика и найду другую работу. Чистую, как ты говоришь.
Серафима Ильинична, помня о прошлом негативном опыте, решила не перечить сыну. Она надеялась, что найдет Катю и та повлияет на него.
Но и на том адресе Кати не оказалось вообще.
– Антон Петрович, я снова к тебе с просьбой.
– Что такое, Серафима Ильинична? Не нашли свою Катю?
– Не нашла. Я все адреса обошла. Все пять.
– А она точно прописана в городе? – спросил Антон Петрович.
– Вот этого я не знаю, – произнесла Серафима Ильинична.
– Ну вот… Как же мы найдем ее?
– Она жила с бабушкой в каком-то поселке недалеко от города. Может, она там прописана?
– Ну давай поищем по близлежащим поселкам. Жди звонка.
– Я на тебя надеюсь, Антоша. Ты не представляешь себе, как мне нужна эта девушка.
– Не переживай так. Найдем, – ответил Антон Петрович.
Весь вечер Серафима Петровна ждала звонка. Но позвонил Антон Петрович только к полудню следующего дня. И поскольку Серафима Ильинична знала. что она дома одна, сын на работе, то говорила по телефону открыто, ни от кого не прячась и на таясь. Она уже почти закончила разговор, как услышала за спиной:
– Мама, ты опять?
Серафима вздрогнула и чуть не выронила телефон. Она обернулась к сыну и нелепо улыбнулась.
– Сынок, а ты почему не на работе?
– Не увиливай от ответа, мама. Сначала ты мне ответь, зачем ты ищешь Катю?
– Я вовсе не Катю…
– А кого тогда?
– Сынок, ну да, я ищу Катю. Я вас разлучила, я вас и помирю.
– Если ты помнишь, мы с Катей не ругались. Она просто исчезла.
– Вот… вот и найдем сейчас.
– Не надо, мама. Поздно искать ее. Она замужем и у нее ребенок. Я видел их на днях в кафе.
Серафима Ильинична, не ожидавшая такого, без сил опустилась на диван.
– Как же так, сынок? Как же так?
– Вот так, мама. Но ты себя не вини. Во всем виноват я сам. Ты ни в чем не виновата.
Серафима Ильинична ничего не ответила. А через пару минут у нее зазвонил телефон.
Как ни старалась Серафима Ильинична, а Павел все равно уперся и не хотел искать Катю. Но мать все равно чувствовала, что с Катей что-то не так. Не могла она выйти замуж. Она ведь так любила ее сына. А он, похоже, ее до сих пор любит.
Эх, Серафима, Серафима, что же ты наделала? Разрубила счастье сына пополам острым своим языком и норовом. Надо было пройти тот путь, который ей пришлось преодолеть, чтобы осознать простые человеческие истины.
Она решительно взяла телефон.
– Антон Петрович, это опять я. Продиктуй мне еще разок адрес той Кати, которая прописана в поселке… Как его? Забыла название.
– Приветствую, Серафима Ильинична. Записывай, а то опять забудешь.
– Запомню, Антоша, – сказала Серафима Ильинична. – Но ты мне скинь сообщением на всякий случай.
– Хорошо. Сейчас скину.
Получив сообщение с адресом, Серафима Ильинична решила ничего не говорить сыну и утренним рейсом уже ехала в поселок, где предположительно жила Катя. А то, что она увидит там Катю, Серафима Ильинична не сомневалась. У нее почему-то была уверенность в этом.
Но увы. Там жила Катя, но не та. Серафима Ильинична впала в отчаяние. Она взяла билет на вечерний автобус и бродила по поселку бесцельно, раздумывая, что же все-таки ей делать. Где искать Катю? А может она в самом деле живет в городе и с мужем?
Серафима Ильинична во что бы то ни стало все равно решила найти ее и хотя бы поговорить, повиниться перед ней. Она устало присела на скамеечку в парке и смотрела по сторонам.
– Доброго здоровьица, – присела рядом какая-то женщина. – А я смотрю, вы не нашенская. Я своих-то почти всех знаю. Давно здесь живу. Почитай, с самого рождения.
– Так вроде такой большой поселок. Как же можно всех знать? – спросила Серафима Ильинична.
– Знаю, – ответила упрямо женщина. – Вот вы к кому приехали?
– Девушку одну ищу. Катей звать.
– А фамилия как у этой Кати?
– Звонарева.
– Так есть такая у нас. Девка огонь. Палец в рот не клади.
– Нет, не та. Была я уже у нее.
– Однофамилица, значит, – сказала женщина.
Вдруг она встрепенулась.
– Погоди-ка… А ведь есть Звонаревы в соседнем поселке… Точно. Вот есть ли у них Катя, не знаю. А то, что Звонаревы – это точно.
Женщина смотрела на Серафиму Ильиничну с превосходством, скрестив руки на груди.
– А как называется поселок?
– Раменское.
– Что ж, спасибо вам. А как туда добраться?
– Так автобусом. Как же еще-то? – удивилась женщина. – Они ходют каждый час. Маршрутки, ага.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила Серафима Ильинична женщину еще раз и встала со скамейки.
– Автовокзал там, – махнула рукой в сторону женщина.
– Спасибо, я знаю.
Серафима Ильинична заспешила к автостанции. Она старалась успеть на ближайший автобус.
Через сорок минут она была уже в том поселке. Но где искать адрес Кати, если она еще есть здесь.
Но не зря Серафима Ильинична была прокурором. Она знала, как. Спросив у прохожего, как пройти к участковому, она направилась прямо туда, куда ей сказали.
– Добрый день, – сказала она, войдя в комнату, где находился участковый.
Кабинетом эту комнату назвать было нельзя. Она была маленькая, квадратов восемь. Небольшой стол, за которым сидел мужчина средних лет, стоял у самого окна. Окно было открыто и у стола еще стоял вентилятор. Он работал, отчего создавался сквозняк после каждого дуновения ветерка.
Участковый поднял глаза.
– Вы ко мне? По какому поводу?
Приблизившись к столу, Серафима Ильинична, в упор посмотрела на него.
– Вы должны мне помочь, товарищ участковый.
– Чем я могу помочь? И что у вас случилось?
– Я приезжая. Ищу девушку по имени Катя. Фамилия у нее Звонарева. Катя Звонарева.
– Паспорт у вас при себе имеется? – участковый смотрел на Серафиму Ильиничну с подозрением.
– А как же? Документы всегда при мне, – она вытащила из сумочки свой паспорт и подала участковому. Тот внимательно его изучил, пролистав каждую страницу.
– С какой целью интересуетесь, уважаемая Серафима Ильинична, гражданкой Звонаревой?
– Поговорить с ней хочу. Она моя давняя знакомая.
– Знакомая, говорите? А что ж тогда вы адреса ее не знаете?
Он смотрела на Серафиму Ильиничну, словно сканировал.
– Вы мне поможете? Вы обязаны помогать населению.
– Помогу, если вы скажете, для чего вам понадобилась Екатерина Звонарева.
– Да сказала же я вам уже, – в отчаянии заломила руку Серафима Ильинична.
Но видя, что участковый не пробиваем, она набрала номер Антона.
– Антон Петрович, я, кажется, нашла Катю. Да… Нет, не по тому адресу, который ты дал. В другом поселке, в соседнем. Случайно совершенно. Только у меня возникла проблема… Какая? Да вот тут местная власть в лице участкового не желает мне помогать.
Она протянула трубку участковому. Тот, с опаской глядя на нее, взял из ее рук телефон.
– Участковый Кузьменко слушает… Да, товарищ полковник… Слушаюсь…
Он вернул телефон Серафиме Ильиничне со словами:
– Что ж вы сразу не сказали?
Серафима Ильинична ничего не ответила, только сердито посмотрела на него.
– Пойдемте, провожу, – сказал он, выходя из-за стола.
К дому Кати они подошли быстро. На крыльце сидела бабушка и играла с маленькой девочкой.
– Клавдия Ивановна, – окликнул ее участковый.
– Аюшки, Петро. Ты ко мне? – спросила бабушка и взяла девочку на руки.
– Катерина дома?
– Да где ж ей быть? Дома, – ответила бабушка. – Катенька…
На крыльцо вышла Катя. Увидев Серафиму Ильиничну. Она сделала шаг назад. Потом подбежала к ней.
– Что случилось, Серафима Ильинична? Что с Павлом? – она схватила ее за руку и смотрела в глаза.
Серафимы из глаз покатились слезы. Она хотела встать пред Катей на колени, но та вовремя удержала ее.
– Что вы? Зачем?
– Прости меня, дочка, – губы Серафимы Ильиничны дрожали, а слезы застилали глаза и щеки были мокрые от них.
Катя трясла ее за плечи и все спрашивала:
– Что с Павлом? Не молчите, пожалуйста.
– Все хорошо, Катенька, с ним. Я приехала поговорить с тобой и покаяться, попросить у тебя прощение, – сказала она, взяв себя в руки.
– Да что вы такое говорите? За что прощение?
– Да как же? Я, только я виновата в том, что вы теперь не вместе. Ты замужем, дочка вон какая растет.
– Но ведь Павел женат. Или… – Катя смотрела на Серафиму Ильиничну с какой-то, только ей понятной, надеждой.
Участковый Петро и бабушка с Танечкой на руках смотрели на них во все глаза и ничего не понимали. Наконец, бабушка подошла поближе.
– Что же мы стоим на всеобщее обозрение? Катенька, зови гостью в дом.
– Да. Давайте пройдем в дом и там спокойно поговорим, – сказала Катя.
– А тебе, Петро, спасибо, – сказала бабушка.
– Да я-то что? – растерялся участковый.
– Может пройдешь чайку с пирогами попробуешь? – предложила бабушка.
Но Петро отказался и пошел восвояси.
– А где же твой муж, Катя? – спросила Серафима Ильинична, увидев, что они в доме одни и никаким мужчиной здесь не пахнет. Нет мужской одежды, обуви.
– Нет у меня мужа, – ответила Катя.
– А ребенок?
– Одни мы с Танечкой.
Катя взяла дочку на руки. Серафима Ильинична пригляделась.
– Не может быть, – вдруг сказала она. – Павлик… Это же вылитый Павлик, Катя. Детка… Неужели?
Она схватила Катину руку и заплакала.
Катя обняла ее и тоже всхлипнула.
– Ну вот, сейчас потоп будет, – подошла к ним бабушка и забрала Танечку у Кати.
– А Павел тебя до сих пор любит, Катенька, – произнесла Серафима Ильинична.
Она рассказала все, что с ней и сыном произошло за этот год. Они проговорили до поздней ночи. Уже стало светать, когда они легли отдохнуть.
А утром бабушка провожала их троих на автобус.
Павел, увидев Катю, опешил. Он не верил своим глазам.
– Сынок, – кинулась к нему мама. Я обещала тебе, что найду Катю. Вот она. И не одна, а с твоей дочкой Танечкой.
Павел не знал, радоваться ему или от этой радости плакать. Он бросился к Кате.
Танечка, сидевшая на руках Серафимы Ильиничны, смотрела на них, словно все понимала. Павел подошел к ней и взял на руки.
– Доченька моя. Девчонки мои дорогие. Мама, как же я рад. Спасибо!
С этого момента жизнь их только расцвела.
Через два года Катя уже работала в районной поликлинике. А Павел все-таки выучился на дневном, работая по вечерам в клинике дежурным медбратом.
Теперь он стоматолог, а Катя лечит детишек. Они вместе счастливы. И ждут второго ребенка.
Вот так жизнь покрутила наших героев. Но они, несмотря на все перипетии, остались вместе.