Мечтатели

Покой, тишина и покой. Холодный воздух слегка царапает горло. Телу хорошо. Куртка с неким подобием шерстяного воротника, тёплая фланелевая рубашка, лыжные штаны и старая шапка-ушанка бурого цвета приятно согревают. Невысоко над горизонтом светит ярким фонарём месяц, похожий одновременно и на дольку дыни, и на комочек сахара. Он светит сильно в этот раз, от предметов даже падают слабые тени. Впрочем, они и сами выглядят нереально на этом белом, с лёгкой синевой снеге. Так и кажется, что тронуть их нельзя – тут же рассыплются и пропадут, будто и не было. Три сосны в углу двора почти полностью сбросили налипший во время снегопада снег, и только на самых верхушках оставались тяжёлые белые наросты. А в небе светили звёзды…

Пётр немного потоптался на месте, разнимая затёкшие ноги. Долго, очень долго можно вот так стоять на морозе, смотреть на чистые, острые как иглы звёзды, и думать. О чём? Он и сам не знал. Как-то само собой всё выходило, без его вмешательства.

«Вот бы знать имена этих звёзд. Не для чего-то там, а просто так. Чтобы вечером можно было перебирать их взглядом, как какие-нибудь безделушки в шкатулке. И рассказать кому-нибудь, поделиться этим странным восторгом…»

- Ну, это ты уже далеко зашёл - ответил он собственным мыслям и, прихватив собачью кастрюлю, поторопился домой.

Кочегарка – ещё одно место, где Пётр мог оставаться надолго. Белые, ещё летом отштукатуренные стены, гудящая печка, вешалка с множеством рабочих курток и шапок создавали определённый уют. Когда нужно было приготовить собакам кашу, Пётр брал с собой радио и надолго уединялся в этой сравнительно маленькой комнатке, кроша собакам очистки, мясные обрезки и заваривая в конце концов эту приятно пахнущую массу дроблёнкой. Из радио неслись одна за другой песни. Некоторые Петру не нравились, к другим он был равнодушен. Но когда включали хоть что-нибудь из любимых им песен, Пётр подпевал и был очень доволен.

Здесь он оставил кастрюлю и импровизированный «скафандр». «Товарищ капитан, топливо успешно доставлено к реакторам!», «Поздравляю с выполнением задания, всем звездолётчикам приказываю разойтись!». Когда «звездолётчик» Пётр уже почти полностью «разошёлся» домой, в печке резко провалился уголь. Из всех щелей вылетели облачка дыма.

«Опять придётся газплиту чистить», уже невесело подумал Пётр. Это было самым муторным занятием в доме. Не сложно смести высохшие остатки картофельных очисток и дроблёнки, но сажу приходилось стирать очень долго.

Дома тепло, даже немного жарко. На кухне чайник, закончив разогрев, громко щёлкает выключателем. Кипит вода для макарон. Ими будут завтракать. На ужин же были приготовлены грузинчики, которые уже лежали в тарелках. Достаточно быстро справившись со своей порцией, Пётр помыл за собой посуду и отправился в комнату. Там его ждали самые верные, самые закадычные друзья – книги. В них Пётр погружался с головой. Плыли корабли, летели звездолёты…

…Был двенадцатый час. Ночь скрыла последние намёки на солнечный свет, и темнота была везде одинаковой. Лишь звёзды освещали эту глубокую, как океан, бездну. Девушка сидела на вершине скалы и любовалась этой красотой.

«… И почему ночью принято спать, даже если ещё есть силы и человек не чувствует усталости? Конечно, можно сказать «не устают за день лентяи», но тогда получается, что все поэты, художники и просто мечтатели ничего не делают?.. Но не буду об этом. Жалко, что я одна догадалась залезть на гору – с долины никогда не видно и доли такой красоты. А ведь у нас многие любят звёзды – кто в видеоиграх, кто по телевиденью, а кто и настоящие. Каждый год ко дню космонавтики такие космические проекты делают! Странно, что я их ещё ни разу не заметила смотрящими в небо – ни днём, ни ночью…»

Неожиданно на горизонте забрезжил свет, который через считанные секунды свернулся в небольшую, но яркую звёздочку. Девушка села поудобнее и стала наблюдать за ней. Именно из-за этой звезды она не спала этой ночью. Прошло около года с их первой встречи. Девушка не могла вспомнить в подробностях ту ночь, но в целом, это было не важно. Важно то, что она сохранила то чувство, которое у неё появилось от света этой звезды.

«… Как же она прекрасна. И почему её нет ни в одном звёздном каталоге? Я их все перерыла, даже у настоящего астронома спрашивала, каково её имя. Не знает. Ах, сколько же с той поры воды утекло! Я тогда совсем девчонкой была. Помнится, мечтала где-нибудь у моря купить домик, садик развести. Хорошее время было – беззаботное. Много за год изменилось.… И кто сказал, что звёзды молчат? Ушами не слышу, но чувствую, чувствую, что есть у неё голос. Что же она говорит? Будто поёт что-то. Ну-ка…»

Над долиной разнеслась чистая, спокойная песнь. В ней не было слов, только звуки, но всё затихло, слушая этот невиданный гимн мироздания. Было в ней что-то и от горного эха, и от плеска ручья, и от морского прибоя. Был в ней и крик младенца, и шёпот старика, и прошедшее, и грядущее…

…Девушка давно спала, усыплённая собственными мыслями, а горы, реки, поля и ветры пытались вторить тихому эху той песни. Пытались – и не могли…

- Ты в портфель собрал?

Пётр вернулся в реальность. Это что же, уже одиннадцатый час? Всё, хватит на сегодня. Он нежно погладил книгу по корешку и, не забыв вложить закладку, вернул в шкаф.

«12.01. Ничего примечательного. Вечером смотрел на звёзды. Чудесно». Прямо под этой записью в дневнике Пётр подрисовал звёздочку, тёмно-сиреневым цветом. Сам не знал почему…

Пётр долго не мог заснуть. Перед глазами то и дело вспыхивали яркие образы, более или менее знакомые. Это ещё не сон – это только полсна. Но каждый раз что-нибудь будило, заставляло открыть глаза. Когда подушка в очередной раз ни с того ни с сего стала казаться плоской, он встал. Темнота в комнате была полной, ничего дальше носа точно не рассмотришь. Хорошо, что кровать стоит близко к окну, никуда идти и ничего искать не нужно. Пётр пододвинул штору, протёр глаза и замер. Они внимательно смотрели друг на друга, привыкая к первым ощущениям.

Орион был как всегда при полном облачении. Пояс звёздного человека блестел глубокой синевой.  Правая рука горела алым огнём чувства, эмоции: говоря проще – души великого охотника. Левая светилась холодней и строже, словно замёрзла и покрылась инеем. Она тоже была важна – иначе бы великан сгорел в собственном бесстрашии и восторженном безумии. А вместо лица была вечность, мудрость веков, тишина и покой.

Пётр был проще, намного проще. Так они стояли, стараясь понять, постичь. Но что именно?..

- Счастливого пути, Орион!

Пётр лёг, укрылся по самую шею и проспал до утра – крепко, без снов.