Месть

Юмористический рассказ о былом
Наконец и в нашем городе выпал самый настоящий снег. Он падал четыре дня. Снежинки бабочками порхали по воздуху и нехотя опускались на припаркованные на дворе автомобили, на асфальт, на одежду спешащих на работу людей. Они не таяли, как бывало до сих пор, а медленно ложились одна на другую, об-разуя пушистый ворсистый белый ковер.
Я все это видел в окно и прежде чем выйти из дома, надел все теплое, что позволял мне мой худой гардероб. А на улице был такой холодный ветер, какой, наверное, бывает только в нашем городе. Он пронизывает твое тело, и ты вздрагиваешь от каждого его порыва. И никакая одежда тебя не спасет, особенно тогда, когда тебе почти 70 и тело твое от одного резкого прикос-новения, кажется, готово рассыпаться на части.
Обычно от дома, где живу, до дома, где работаю, я, не спеша, добираюсь за пятнадцать - семнадцать минут. Сегодня же из-за ненастья вышел в полвосьмого, решив, что трудно будет идти по скользкой дороге.
Поднял воротник пальто, натянул на уши шапку и пошел. Дорога хуже не бывает: пушистый сухой снег, а под ним мерзлый асфальт. Боясь поскользнуться, осторожно, мелкими шагами иду по двору школы № 50. На подходе к школе по утрам пешеходу нужно быть предельно осторожным, потому что именно в это время родители возят в школы своих детей. Много бывает ма-шин на дороге около школы. Подъезжают, разворачиваются, отъ-езжают и сигналят бесконечно. После одной автомобильной ава-рии и трех операций после нее я вздрагиваю от каждого сигнала автомобиля. Наконец, с трудом выбравшись из скопления ма-шин, перехожу на другую сторону улицы.
Впереди еще один переход. Дошел до светофора. Горит зе-леный свет – можно переходить. И невозможно. Невозможно по-тому, что внедорожник, остановившись прямо на переходе, на полкорпуса выходит на широкий проспект. Чтобы перейти узкую улицу, мне надо, обойдя машину спереди, выйти на проспект.
Вспомнив давнишнюю аварию и связанные с ней хлопоты по вос-становлению здоровья, я не стал рисковать и решил подождать до следующего включения зеленого света.
Однако эти передряги на пути совсем не озлобили меня, а, наоборот, рассмешили. И эти снежные пушинки, которые все-таки умудряются попасть на шею, и этот холод не столько от мо-роза, а сколько от холодного ветра, и этот председатель колхоза, зимой стоящий по пояс в пшенице. Все это рассмешило еще больше, и вспомнил я один смешной случай, свидетелем кото-рого был в такую же холодную зиму в горах примерно 40 лет назад.
Тогда я работал учителем в соседнем селе. В Калкнинской восьмилетней школе вместе со мной работали несколько учите-лей из моего села. Утром мы ходили на работу, вечером возвра-щались домой. Семь километров в обе стороны мы считали обя-зательной ежедневной прогулкой.
Самым старшим из нас был Омар Омарович. Правда, очень рано ушел он из жизни. Хороший был человек, пусть Аллах про-стит ему все грехи. Старше нас был и Гамзат Омарович. Он жив, но ушел из школы из-за болезни. Вот об этих двух уважаемых лю-дях я и буду писать в своем маленьком юмористическом рас-сказе.
Хороший народ живет в селении Калкни Дахадаевского района, веселый, гостеприимный, хлебосольный. Большинство из них имеет родственные связи со многими моими сельчанами. И потому жители двух наших аулов вместе веселятся на праздни-ках и горюют в несчастье тоже вместе.
Когда у нас бывали уроки во второй смене или по другой какой-либо причине нам приходилось задерживаться в школе, мы часто обедали у своих товарищей - учителей из самого Кал-кни. Очень часто мы и отказывались от приглашения, придержи-ваясь нравоучения из даргинской пословицы «Пусть без крышки казан, но и собака совесть иметь должна». И потому иногда мы из дома брали с собой что-нибудь на обед: чуду или хлеб с мя-сом, яичками, сыром. Обедали в учительской во время перерыва
между сменами.
Омар Омарович работу учителя физкультуры в восьмилет-ней школе совмещал с должностью секретаря парторганизации в селении Калкни, и потому ему чаще, чем нам, приходилось до конца дня оставаться в том селе. И обеды свои брал он на работу чаще, чем мы. Когда он уходил на пятый или шестой урок в пер-вой смене, его друг и мой близкий родственник Гамзат Омарович быстро находил обеды Омара Омаровича, и мы вместе с другими съедали их. Первые два-три обеда мы съели как бы в шутку, а по-том это вошло в привычку. А Омар Омарович, не то чтобы оби-деться и упрекнуть нас за это, наоборот, делал вид, будто ничего не случилось.
В последнее время Омар Омарович стал приносить кусок сушеного невареного курдюка, зная, что Гамзат Омарович его не ест. Узнав об этом, Гамзат Омарович сказал, что курдюк он будет забирать домой, ибо он является обязательным составляющим такого лакомого блюда, как курзе с начинкой из яичек. Только не знаю я, в самом ли деле Гамзат Омарович так поступал или это было сказано в шутку.
Омар Омарович больше не приносил в учительскую свой обед: прибыв в Калкни, он сначала стал заходить в кабинет парт-кома, оставлял там свой обед, потом приходил в школу, после уроков - опять в свой кабинет и там обедал.
Однако один раз этот слаженный механизм дал сбой. Од-нажды, не войдя в свой кабинет, иначе он опоздал бы на урок, Омар Омарович вбежал в учительскую, повесил плащ на вешалку и, схватив классный журнал, пошел на урок. Гамзат Омарович своим особым чутьем узнал, что тот не успел спрятать обед, по-дошел к плащу и вытащил из кармана толстый газетный сверток (тогда пакетиков не было), развернул и показал нам свежий чу-рек и хороший кусок вареного сушеного мяса. Взял со стола пресс-папье, аккуратно завернул его в газету и обратно в карман плаща.
Поверьте: я хотел остановить товарища и сказать ему, что Омар Омарович может, наконец, обидеться. Я хотел напомнить своим товарищам пример из литературы о том, как, обидевшись друг на друга, стали врагами хорошие друзья – Н.В. Гоголь «По-весть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоро-вичем». И из-за чего? Совершенно случайно Иван Никифорович назвал Ивана Ивановича гусаком. Хотя имена и отчества героев моего рассказа почти схожи с именами и отчествами гоголевских героев, причина ссоры у моих героев, если вдруг поссорятся, ока-жется намного серьезнее.
Но не остановил. Не остановил потому, что не в силах был отказаться от сушеного бараньего ребра с толстым слоем сала, которое Гамзат Омарович положил передо мной. Потом с удо-вольствием съел его с все еще горячим, мне так показалось, кус-ком чурека.
Омар Омарович вернулся с урока, быстро надел плащ и вы-шел из учительской.
Через полчаса он вернулся к нам, постарался сделать вид, как он делал всегда, будто ничего не случилось. А Гамзат Омаро-вич, надо же быть до такой степени наглым, спрашивает: «Что се-годня на обед приготовила тебе жена, Омар Омарович? Чуду из мяса или опять кусок курдюка?». Омар Омарович долго смотрел на него, размышлял, наверное, что с ним делать, а потом… громко рассмеялся.
По тому, как он рассказывал, мы узнали, что случилось в кабинете парткома. Парторг входит внутрь кабинета, закрывает дверь, разворачивает сверток, находит… пресс-папье и… «Шмяк его об пол. Он и рассыпался по кусочкам,- сказал Омар Омаро-вич,- и остался там на полу».
Но Омар Омарович отомстил Гамзату Омаровичу. Да, я вспомнил, как он отомстил тогда, в один холодный снежный день. Больше всего это и рассмешило меня.
Холодная зима была в горах в том году. Три дня безостано-вочно падал снег. В тот день я не успел вовремя выйти из дома, и потому спешил, боясь опоздать на первый урок.
Снег падал так густо и пушинки били в лицо, что я не в со-стоянии был поднять голову и шел, опустив голову и ничего не видя, кроме своих ног. Ходил, никуда не свернув, по автомобиль-ной проселочной дороге. Перевалил через МуцIулли (название местечка между нашими селами). Дальше до самой горы Мик-кала бехI (название горы у самого села Калкни) шла ровная ши-рокая дорога. И немного прояснилось. В сторону Калкни пошли лисица и один человек: это я определил по следам на снегу. Ре-шив узнать, кто это из друзей меня опередил, поднимаю глаза и смотрю вперед. Почти на верху горы, у самого села, вижу Омара Омаровича. Этот великан шел по подъему широкими шагами и прыгал из стороны в сторону, стараясь еще больше удлинить шаги. А за ним, далеко внизу, шел маленький Гамзат Омарович. Он был весь белый от снега. Он не ходил, он падал, и казалось, по-пластунски ползал вверх по горе. «Вях! Что это такое? Один прыгает, как длинноногий лось, другой ползет черепахой,- удив-ляюсь я, видя эту картину.- Откуда взялся здесь второй, следы ведь были одного человека?».
Когда добрался до подножия горы, понял, в чем дело было.
Оказывается, сначала Омар Омарович шел мелкими ша-гами по ровной автомобильной дороге и не оглядывался. За ним - Гамзат Омарович, ставя ноги на следы впереди идущего и бла-годаря всех святых за это. Потому и решил я, что это следы одного человека.
У самой горы Омар Омарович обернулся и понял свою оплошность, которая облегчала товарищу путь. «Что это я де-лаю?!» – вскрикнул он и пошел вверх по горной тропе, ставя ноги широко вперед и в сторону. Гамзат же Омарович, как бы ни ста-рался, никак не попадал на след товарища и проваливался в снег. На верху горы я догнал его. Он уже стоять без поддержки не мог. Когда он встал около печи в учительской, с него потекли ручейки от тающего снега вперемешку с потом.
А Омар Омарович, довольный, рассказывал учителям о том, как отомстил товарищу за украденные и съеденные обеды и кричал на него: «Это все тебе за мои чуду, мясо и курдюк. Это все тебе за пресс-папье!» Но говорил он беззлобно и громко сме-ялся. Такой уж был он человек.
2017 г.