Ключник 23

***
   Хмурый помог им дойти почти до набережной. Идти, кстати, стало легче, он уже шел сам, а не висел, перебирая ногами. Может, потому Хмурый и простился с ними, свернув в узкий переулок, уходящий в серый сумрак. Сделал уже несколько шагов и вдруг вернулся:
   - Прости. Я ведь завидовал тебе. Всё время, что тебя знал. Я всегда хотел замки щёлкать так, как это у тебя получается. Ты ж прям как первый солист в театре, а я всё гоп-стоп с налётом через ограбление. Если и при тебе, так на вторых ролях. Смешно, да? Смешно. А, вот хотелось… прям, как дитё. Хотелось – случилось. Желания сбываются. Каждый получает желаемое. Только вот желания мы свои загадываем криво-косо. Потому и подвываем потом, разгребая полученное. Ладно, это уже другой разговор. Увидимся. Не раз ещё увидимся…
   Он посмотрел Хмурому вслед и вспомнил, как он сам тащил его едва живого. Он вспомнил свой последний бой…
   Ночь. Моросящий дождь. Серая громадина «Урала» внезапно подвалившая из темноты к высоченному причалу. Дружинников «Глагола», оказавшихся в расположении «Пересвет» на кратком отдыхе перед переброской куда-то на Запад Империи, подняли «в ружьё», чтобы задействовать в охране стоявшего у причала корабля, но, так и не успели развести по постам. Они толкались у причала, потирая заспанные морды и лениво ругаясь на тему - зачем их выдернули посреди ночи из хоть и убогой, но сухой казармы. Сходни были спущены. Гул двигателей и всеобщее непонимание того, что тут происходит. Одни не понимали, зачем сюда свалился нежданный корабль, другие – зачем их сюда срочно завернули. Над бетоном причала нависала подсвеченная прожектором туша - огромный скоростной транспортник «Урал». Козырь приказал ему ждать внизу, а Кошке и Чубарю - идти с ним, поднялся на причал, направился прямо к сходням, и внезапно начал стрелять в тех, что сопровождали груз на корабле. Чубарь с Кошкой – уложили охрану. И одновременно со стороны внешнего периметра раздались взрывы и застрочили пулеметные очереди. В свете прожекторов он видел, как оттуда бежали люди в черных куртках и штанах. С черными масками на лицах. Ловкие и быстрые чёрные тени, которые забрасывали ручными бомбами посты охраны, караульные и площадки, где хранились мешки и ящики, за которыми мог кто-то укрыться, и заливали пулеметным огнем всё, что ещё шевелилось. И, он понял, что расположение их подверглось внезапному нападению ловкого, умелого и безжалостного противника. И, что Козырь предал Дело, под которое все они подписались. А, Чубарь и Кошка предали ещё и его самого. Козырь, подбежав ближе, окликнул его и приказал идти к сходням. Угостил бы он предателя свинцом, но его самого вдруг ударило и отшвырнуло в сторону. Ящик… его шибанул отброшенный взрывом ящик. Когда пришел в себя - пулеметная стрельба и взрывы уже затихли, не в кого больше было не жалея патронов стрелять. Трещало пламя – ярко полыхала какая-то дощатая постройка неподалеку. Щелкали лишь одиночные выстрелы – очевидно, добивали под ногами тех, что ещё подавали признаки жизни.
   Ему повезло. В который раз уже повезло – приняли за убитого. А, остальные дружинники «Глагола» полегли все, угодив под самый каток атакующих. Хмурый лежал совсем рядом, их накрыло одной бомбой. Но, дела его были совсем плохи - несколько осколков впились в грудь и живот. Он оттащил старого своего подельника за какой-то покосившийся штабель мешков, а сам кривясь от боли в боку, осторожно двинулся на причал к кораблю - борзые ребята убили людей, с которыми он последнее время делил хлеб, воду и кров. Дать им просто так уйти? Ага… сейчас.
   Нападавшие заканчивали погрузку. Козыря, Чубаря и Кошку они ожидаемо расстреляли. У него на глазах. Всех троих. Прямо у корабельных сходней, которые вот-вот должны были начать поднимать. Попросили на секунду чуть в сторону и скосили в кучу. Участь отработанного материала неизменна, и эти черти вряд ли догадывались, что Козырь ещё и замышлял свою игру. Их положили бы в любом случае. Могло бы у них получиться? А, ведь как знать. Переговори с ним Козырь заранее, прими он Козыря предложение - он бы этих козлов первым начал в штабеля укладывать, тут же на причале. Хотя, скорее, Козырю бы ещё за разговором ножом сунул. Потому и хотел тот его втёмную, по ходу дела, попробовать разыграть. И сам же тупо опозорился.
   Кроме финского ножа и револьвера у него сейчас была лишь заряженная короткая двустволка-горизонталка. Коач-ган выделки Тульского завода. Примитивное оружие, которым ему тоже нравилось работать – безотказная штука, целься навскидку поверх курков, картечь своё найдет. С четырёх саженей - нашла и в этот раз: один просто упал кулём на сходнях, второй, выронив оружие, свалился куда-то вниз. Патронташ он протанцевал, когда кувыркался с ящиком в охапку, а потом оттаскивал раненного Хмурого. Оставались ещё два картечных патрона в кармане штормовки, припрятанные как раз на такой случай. Он успел перезарядить дробовик и запрыгнуть на уже оторвавшиеся от причала сходни. Перекатился по ним, и ещё один из нападавших, поспешивший к своему товарищу на помощь - отхватил по полной. В упор. Последний заряд был послан в глубину трюма для острастки. Сходни задирались вверх, занимая своё положение при закрытых люках, и он скользнул на палубу, подобрал диковинное смертоносное оружие – деревянный приклад подобен винтовочному, а короткий ствол закрыт металлическим дырчатым кожухом. Маленький ручной пулемет под пистолетный патрон, немалое количество которых содержалось в прикрепленном сбоку барабане. И у него сейчас оказались две таких трещотки. А на поясах убитых ещё оставались снаряженные барабаны. Первая очередь получилась длинной. Непозволительная роскошь для одного рыла. Но, он всегда быстро учился. И уже следующего противника уложил очередью короткой. В ответ и его самого чиркнуло по касательной в плечо, отчего он только больше рассвирепел.
  Но, у него не было намерений перестреливаться с каждым из разбежавшихся по кораблю тараканов, ему нужны были жизни их всех. Потому он с двух стволов проложил себе дорогу к мостику – он неплохо знал, как устроены подобные гиганты. Его учили многому и хорошо. Он не ошибся – именно тут держали немногочисленных пленных из экипажа. Старший механик, который лежал без сознания на палубе, получив удар прикладом при захвате. Штурман, который сейчас вёл корабль. И один из инженеров, сопровождавших груз – хоть и в сознании, но в прострации. Здесь же были и трое борзых парней, двоих из которых он перещёлкал, навострившись, одиночными выстрелами, а третьего, успевшего выругаться по-английски – от всей души раскатал в решето. Ободрал его тушку от оружия и патронов, и запустил кувырком через высокий порог-комингс вниз по трапу. Следом отправил и остальных двух, на страх заполошно забегавшим по палубам крысам в чёрных куртках. Стволов и патронов теперь было достаточно. Штурман помог ему задраить дверь на мостик. Лёгкую, но прочную. И, казалось уже, что дело сделано. Штурман собрался разворачивать корабль назад, к причалу, но инженер вдруг прекратил нервничать, бледнеть и маяться, неожиданно пришел в себя и порадовал их, сообщив, что в трюме везут «нечто». Оно опасно. Смертельно опасно и чудовищно разрушительно. Это из-за него весь сыр-бор. Оно никак не должно попасть в чьи-бы то ни было руки. И, одному Господу ведомо, что эти черти внизу уже успели с ним сделать. А, если оно сейчас жахнет – от немаленького города, чьи огни ещё видно в иллюминаторах, останутся пепел и расплавленные камни. Потому корабль на всякий случай надо уводить в места безлюдные, а он попробует спуститься в трюм и «принять должные меры». Он тоже знаком с конструкцией корабля и знает, как туда пробраться. И прошептал что-то штурману на ухо, отчего тот изменился лицом, несмотря на и так творившийся вокруг ад. Они открыли какой-то люк в стене у самого пола, инженер осмотрел свой револьвер «велодог», похожий на обмылок, отказался от предложенного «полиса» и уполз в узкий лаз, подсвечивая крошечным фонариком. Штурман увеличил скорость до максимально возможной и ещё раз изменил курс. В дверь время от времени принимались колотить и стрелять, сами получали выстрел-другой для острастки и отваливали. Минуты летели, складываясь в часы. Инженер пропал. Стармех уже не подавал признаков жизни. Они остались вдвоем и всё ещё держали рубку. Черти бесновались на трюмной палубе. Теперь, когда корабль уходил от мест обитаемых, до ближайшей земли было две с лишним тысячи саженей строго вниз, и на чью-то помощь рассчитывать уже не приходилось - было вопросом времени, когда черти, потеряв терпение и страх, навалятся скопом, и задавят их. Но, штурман был спокоен, комментировать свои действия не собирался, и они так и шли, пока где-то позади не заполыхал пожар, и корабль, идущий полным ходом, не замотало с курса на курс, и не потянуло к этой самой земле. А, потом… потом, когда уже и так казалось, что всё кончено, ударило яркое белое пламя, в котором он растворился без остатка…