Ни петлички, ни лычки

Я убит подо Ржевом,
Он еще под Москвой.
А. Твардовский

О моих сельчанах-участниках войны, вернувшихся домой с победой, я уже писал, и не один раз. Я писал о них по зову сердца и, конечно же, по роду своих занятий. Работая учителем литературы в сельской школе и по нескольку раз в день проходя мимо памятника павшим в Великой Отечественной войне моим односельчанам, я просто не мог молчать и не писать о той проклятой войне и ее жертвах. Да и потом, когда я переехал жить в город и уже  работал корреспондентом республиканской газеты, тоже писал об участниках войны: я считал это долгом журналиста не только перед своими односельчанами, но и перед всеми ветеранами.
В книге Рабадана Таинова и Раджаба Магомедова «Аул Дибгаши» даны два списка дибгашинцев - участников Великой Отечественной войны: один – с именами живых, вернувшихся домой с победой, и второй – с именами оставшихся лежать на полях сражений. В обоих списках ровно по двадцать восемь имен. В той же книге даны имена дибгашинцев, принимавших участие на трудовом фронте. И их где-то около тридцати  человек.
В нашем маленьком селе (в 40-е годы минувшего века в нем были чуть больше ста домов) не было семьи, которой бы ни коснулась эта война. Из нескольких семей ушли на войну и не вернулись отец и сын, по два - три брата. Да, много близких родственников потеряли на войне горянки-дибгашинки. В книге «Аул Дибгаши» перечисляются их имена. Вот они: «Муталипова Туту потеряла на войне двух братьев, мужа и его брата. Пятеро ее детей остались сиротами. Гасанкадиева Бика потеряла мужа и единственного брата. Магомедова Апай потеряла мужа и четырех двоюродных братьев, трое ее детей тоже остались сиротами. Давудова Хава потеряла двух братьев. Алибекова Кистаман потеряла на войне двух братьев и трех двоюродных братьев. Алигасанова Патимат на войне потеряла мужа, сына и двух братьев. (Этот список можно продолжить)». Они ждали своих отцов и братьев, мужей и сыновей до самых последних дней своей жизни. «А, может, кто вернется? Хотя бы один»,- надеялись они. 
О женщинах из своего села - вдовах войны народный поэт Дагестана Сулейман Рабаданов в стихотворении «Вдовы» пишет так:
Увидев почтальона,
Вы и ныне, как прежде,
До безмолвного стона
Задохнетесь в надежде:
«Может, жив?» -
И готовы
Век надеяться, вдовы.
Это у его матери Бадайла Хамис погибли в той войне племянник и 4 двоюродных брата. Инвалидом вернулся с войны ее старший сын. Значит, поэт писал о том, что видел и хорошо знал.
Ветеранов войны мы приглашали в школу на классные часы, и они рассказывали учащимся о войне. И каждый год в День Победы, 9 Мая, дибгашинцы собирались у памятника в центре села. И здесь ветераны рассказывали нам о своем ратном пути. Как мы любили их слушать! Гордились ими. Они это видели и иногда рассказывали и о том, что не было в их жизни: видимо, надоело им каждый год рассказывать одно и то же. В своих рассказах некоторые из них дошли до того, что «пленили немецких генералов». Детям это нравилось, и потом они долго пересказывали друг другу о подвигах героев-односельчан.
Вот откуда я брал материал для своих статей о дибгашинцах – участниках ВОВ. Да и потом при случайных встречах я много раз просил их рассказать что-нибудь о войне, иногда и записывал.
Учитель нашей школы Маммаев Гаджи Юсупович часто рассказывал нам о боях с бандеровцами в Западной Украине (на войне был бойцом  СМЕРШа). Он же много раз по моей просьбе рассказывал мне лично о своей  встрече с моим будущим отцом, которого  он застал лежащим на носилках на перроне  Харьковского вокзала. «Он весь был в бинтах,- говорил Гаджи Юсупович. – Я его еле узнал». Об этом случае мы с моим учеником Багомедовым Магомедом (по отцу он правнук моего отца, а по матери внук Гаджи Юсуповича) написали рассказ «Бутылка молока и буханка черного хлеба» и заняли призовое место в республиканском конкурсе.
Алибеков Абдулкарим рассказывал о том, как ему одному сдался в плен целый взвод румын, воевавших в войсках вермахта. «Другие тоже просили и их взять с собой, но я испугался и не взял»,- говорил он. Потом школьники младших классов рассказывали, как Абдулкарим взял в плен целый немецкий полк. «И только по ошибке ему не присвоили звания Героя Советского Союза», - говорили они. Однажды я спросил у Абдулкарима о том, достаточно ли хорошо их кормили на войне. Очень удивил меня его ответ. Он сказал: «После боя полевая кухня привозила обед на роту, а в роте-то в живых осталось всего пятьдесят-семьдесят бойцов. Только никто из нас чужого не ел».
Любили рассказывать о своих ратных подвигах Гебеков Арслангирай, Магомедов Рабадан, Рабаданов Мухтар, кавалер двух орденов Славы Сулейманов Али и другие.
Отличная память была у Гасанова Магомеда, кавалера ордена Красной звезды и двух медалей «За отвагу». Он помнил имена всех своих командиров, от  командира отделения до командующего армией. Я помню 70-е годы, когда вышла в печати книга Л.И.Брежнева «Малая земля». Тогда Гасанов Магомед говорил, что не было на Малой земле командира с фамилией Брежнев. «При освобождении Новороссийска 18-й армией командовал генерал Леселидзе, и никакого Брежнева там не было», - говорил он. Я, в то время учитель литературы в средней школе, конечно же, возмущался его ответом и уточнял, что Л.И.Брежнев был начальником политического отдела 18-й армии. «Я Брежнева ни разу не видел, - уже как бы соглашаясь со мной, говорил он, - а генерала Леселидзе видел несколько раз». Вот такой был он человек, двоюродный брат моего отца! Говорил, что медаль «За отвагу» ему дали за «хорошего языка» и показывал рубец на плече от укуса немца, которого он «тащил ночью на спине из вражеского окопа в  наш окоп». Хорошо он рассказывал, правдиво. Когда я спросил у него, какие из себя были немцы, он сказал, что они «были высокие, здоровые и сытые, в атаку шли, засучив рукава, и стреляли от живота». Выражение «стрелять от живота» в первый раз я услышал от него и тогда не подумал о  смысле этих слов. Только потом, когда прочитал в поэме Рождественского «Двести десять шагов» слова «шли и стреляли от живота», я понял, что это значит. Немцы стреляли не целясь, приставив приклад автомата к животу: они не жалели патронов и  автоматной очередью косили наших солдат. Вот, оказывается, что значит «стрелять от живота».
Мой отец Аммаев Раджаб не любил рассказывать о войне. Когда мы спрашивали, где он воевал, называл город Ржев. Ни Москву, ни Сталинград, ни Берлин, а какой-то Ржев. В учебниках истории для средних школ ничего не говорилось о Ржеве. О боях под Ржевом мы знали только из стихотворения Твардовского «Я убит подо Ржевом». Это потом я узнал, что под Ржевом было убито очень много солдат с обеих сторон. Вместо словосочетаний «ржевское сражение» и «ржевская битва» в народе говорилось «ржевская мясорубка». Бои под Ржевом, как сейчас говорят, были самыми кровопролитными за всю историю Великой Отечественной войны.
Как учитель литературы, я знаю, что под Ржевом воевал лейтенантом в будущем известный русский писатель Вячеслав Кондратьев, автор повести «Сашка», по мнению многих, самого правдивого произведения о Великой Отечественной войне. Он там командовал взводом и был ранен. За мужество и героизм, проявленные в бою под Ржевом, Вячеслав Кондратьев был награжден медалью «За отвагу». «Мы залили их реками крови и завалили горами трупов»,- так писал о «ржевской мясорубке» другой русский писатель - Виктор Астафьев. По скупым рассказам моего полуграмотного отца выходило, что он был участником боев под Ржевом. Я до сих пор не понимаю, как он выжил в этом аду.
Однажды я спросил у него: «Скажи, отец, что больше всего пригодилось тебе на войне? Какое оружие самое хорошее?». Он с каким-то непонятным прищуром в глазах посмотрел на меня, потом на брата Магомеда и говорит: «Железная каска и саперная лопата. Лопата-лучшее оружие на войне». «Что!? А автомат, пулемет!?» - вскрикнул мой брат - большевик Магомед. Я же спокойно попросил отца объяснить, почему он маленькую саперную лопату, что солдаты носят на поясе, считает самым нужным оружием на войне.
- Неожиданно в небе появляется немецкий самолет и на бреющем полете начинает по нам стрелять. Развернулся и опять пошел стрелять. Потом опять и опять…  Я не бегу никуда, как делали многие мои товарищи, а сразу вытаскиваю из-за пояса саперную лопату и быстро рою в земле углубление. Лезу туда с каской на голове…. Это одна из самых верных  возможностей остаться в живых. Лопата в рукопашном бою просто не заменима. Понял, большевик? - посмотрел он на Магомеда еще раз.
Но Магомед, я думаю, его не понял. Ему же хотелось, чтобы молодой отец наш поднялся во весь рост и из трехлинейной винтовки образца 1891 года начал стрелять по немецкому самолету. Так Василий Теркин сбывал фашистские самолеты.
Я обо всем этом уже написал и, если можно так выразиться, как бы частично выполнил свой долг перед моими односельчанами – ветеранами войны.
А как мне быть со своим священным долгом перед погибшими в ту войну, защищая Москву, Ленинград, Сталинград, перед теми, кто погиб под Ржевом, чтобы выжил мой будущий отец? Иначе не было бы и  меня. Как мне быть с долгом перед двадцатью восьмью моими односельчанами, не вернувшимися с полей сражений, похороненными в братских могилах и  вовсе не похороненными, «пропавшими без вести»?
И как я могу написать о них, если нет никого, кто мог бы что-нибудь рассказать о погибших? Они же «пропавшие без вести». Просто нет свидетелей их славного конца…. Нам в наследство достались лишь их имена, написанные на мраморной плите на постаменте памятника в центре села. Еще остались двадцать восемь гранитных плит с их именами, красной звездочкой и датой войны в каменных нишах старых домов, откуда ушли на войну мои односельчане. Это народный поэт Дагестана Сулейман Рабаданов своими руками изготовил эти плиты и привез в родное село на 9 Мая. Двадцать восемь мавзолеев в одном маленьком нашем селе.
Двадцать восемь бессмертных имен. Какое совпадение! Двадцать восемь панфиловцев, защищавших Москву от фашистов зимой 1941 года, двадцать восемь дибгашинцев, погибших на войне, и еще двадцать восемь  опять же моих сельчан, вернувшихся с победой домой в 1945 году.  Когда бы ни слышал эту цифру, я вспоминал  слова политрука Василия Клочкова, услышанные мною еще в юношеские годы. Он один из тех двадцати восьми  панфиловцев, погибших, но не пропустивших немецкие танки к столице  нашей Родины.  Его слова мигом облетели нашу огромную страну, они дошли до сердца каждого советского солдата и вдохновили их на новые подвиги. «Велика Россия, но отступать некуда: позади Москва»,- повторял каждый наш воин при каждом новом наступлении врага и стоял насмерть. Враги не взяли Москву: панфиловцы не позволили.
О героях-панфиловцах написаны книги (Ф.Селиванов «Панфиловцы», А.Бек «Волоколамское шоссе» и другие). О них слагают стихи, поют песни, снимают фильмы («28 панфиловцев»). Обессмертили подвиг панфиловцев. Правда, некоторые новые «историки», пришедшие в нашу жизнь вместе с перестройкой,  стараются умалить величие подвига советского солдата в Великой Отечественной войне и по-своему переписать страницы истории, рассказывающие о битве под Москвой. Но у них ничего не выйдет: слишком уж велик был подвиг панфиловцев в защите столицы нашей Родины. Такое не забывается.
Я хорошо помню 1967 год. В том году по решению правления колхоза имени Кирова Дахадаевского района ДАССР в центре села Дибгаши был поставлен памятник павшим в Великой Отечественной войне дибгашинцам. Скульптор-самоучка Курбанов Алигаджи из Кайтага задумал вырезать из цельного камня точно такую фигуру советского солдата, что стояла статуей на постаменте памятника в Трептов парке в Берлине. Только в нашей глыбе не хватило камня для фигуры «девчонки спасенной на руках». И  наш солдат-памятник, как и тот, что в Трептов парке, в правой руке держит огромный меч, которым разрубил фашистскую свастику.
Как я уже говорил выше, каждый год 9 Мая все наши сельчане собираются у памятника. Там с утра стоит почетный караул из учащихся старших классов, а учащиеся младших классов кладут к подножию памятника букеты полевых цветов. После короткого выступления директора школы  школьники читают стихи и поют песни, в которых воспеваются подвиги солдат-победителей…. Только вот в последние годы никто нам больше о своих ратных подвигах не рассказывает, потому что некому: последний дибгашинец-участник войны умер лет десять назад и лишил наших школьников самого интересного во всем праздничном мероприятии.
При каждом удобном случае я стою у памятника и читаю, в который уже раз, список погибших на мраморной плите, вспоминаю данные о них в Книге Памяти. Из всех погибших на войне дибгашинцев только шестеро похоронены в братских могилах. Напротив трех фамилий написано слово «погиб», а рядом с фамилиями девятнадцати из двадцати восьми - «пропал без вести». Девятнадцать без вести пропавших и еще трое со словом «погиб». Итого: двадцать два из двадцати восьми, у которых нигде нет могил.
Один из вернувшихся участников войны (уже не помню кто) рассказывал, как погиб единственный сын своих родителей Гасанкадиев Магомед. «Когда он молился, в него попал вражеский артиллерийский снаряд, и его останки разбросало вверх и в стороны», - рассказывал тот. В Книге Памяти о нем написано: «Гасанкадиев Магомед, 1910 г. р., с. Дибгаши Дахадаевского района. Призван Дахадаевским РВК 7 января 1943г. Пропал без вести».
Вот еще один пример. В Книге Памяти о нем написано так: «Султанов Багомед Султанович, 1920 г.р., с. Дибгаши Дахадаевского района. Призван Дахадаевским РВК 15 февраля 1942 г. Рядовой. Погиб». Какая чушь! Он не рядовой и призван не в 1942 году.
По рассказам его многочисленных родственников и в первую очередь недавно умершей его жены, о Султанове Багомеде известно следующее:
Султанов Багомед Султанович родился в селе Дибгаши в 1920 году. Односельчане называли его и Муллой Багомедом (может быть, носил имя своего предка-муллы). В восемнадцать лет женился. Работал учителем в школе, потом на какой-то должности в районном центре Уркарах. По рассказам жены, Султанов Магомед в 1939 году добровольцем ушел в армию. Воевал в Финскую войну. Перед самой Великой Отечественной войной его близкий родственник Магомедов Закарья получил от него письмо с фотографией (на его гимнастерке петлички старшины). В письме тот писал, что его направляют на Западную границу в город Брест. Рассказывают, что от него получили еще одно письмо уже с другой фотографией, где, как говорят, он был в офицерской форме. Что с ним стало потом, никто не знает…. Тоже пропал без вести.
В прошлом году я спросил у директора Дибгашинской средней школы, сколько фотографий погибших на войне дибгашинцев они носили в День Победы в Бессмертном полку  в районном центре Уркарах. «Мы нашли только пять фотографий погибших», - ответил он. Всего пять фотографий двадцати восьми погибших бойцов! 
У нас в селе живет и работает в школе учитель, кавалер ордена «Знак Почета» Хасбулатов Ази Шихшаевич. Это один из многих дибгашинцев - «детей войны» и единственный сын «пропавшего без вести» красноармейца Шихшаева Хасбулата и единственный племянник Гасанкадиева Магомеда, тоже «пропавшего без вести». Как рассказывала мать Ази Шихшаевича Гасанкадиева Бика, вышедший уже из дома ее муж вернулся за единственной своей фотографией и со словами «она может там пригодиться» взял ее с собой на войну. Может быть, и он вместе со своим двоюродным братом – моим отцом - попал в «ржевскую мясорубку» (их вместе забирали на войну), но не смог оттуда выбраться. В Книге Памяти о нем написано: «Шихшаев Хасбулат; 1911г.р. Призван 1 августа 1941 г. Пропал без вести».
И каждый раз, когда прохожу мимо памятника в родном селе, слышу я, как все девятнадцать пропавших без вести дибгашинцев, как один, говорят мне вслед словами поэта:
И во всем этом мире
До конца его дней
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.