Полуночная охота

Я не ошибусь, если скажу, что один из моих друзей, а именно Салих, был самым нужным человеком на охоте на кого бы то ни было: зайца, лису, кабана…, особенно на барсука. Это не в том смысле, что он самый меткий стрелок. Нет. Я даже не знаю, хорошо ли он стреляет. На охоте, кроме стрельбы, тоже есть много чего, что нужно уметь хорошо делать. Я расскажу один случай, где на ночной охоте на барсука он показал себя не хуже  специально обученной норной собаки. 
Однажды осенней ночью мы долго сидели на засаде, поджидая барсука (нас попросили достать свежий барсучий жир для человека с больными легкими). Салих сидел на корточках на скале над входом в нору. Я же стоял поодаль: у барсука бывают и запасные входы–выходы из норы. Мы ждали его выхода с вечерней зари до полуночи. Раздался выстрел. Но подраненный барсук успел обратно забежать в нору. Это Салих допустил ошибку: нельзя стрелять в барсука около норы, а надо подождать, пока он на порядочное расстояние отойдет. «Как же он оплошал? С ним такое раньше не бывало»,- сразу подумал я. «Видимо, устал ждать», - сам собой нашелся ответ.
Я уже решил, что не достанем зверя из глубокой норы под скалой. Салих же, недолго думая, включил карманный фонарь, лег на живот и  залез в нору. Я даже испугался, что он там застрянет. «Я вижу барсука, он ранен, тяжело дышит и смотрит на меня, - раздался оттуда его голос.- Другого выхода из норы нет, и мы его вытащим». Через некоторое время он задом вылез из норы и, ничего мне не сказав, пошел в сторону соседнего с нами села  (мы были далеко от родного села). Я же остался около норы и ждал: а вдруг…
Через полчаса друг мой вернулся с двумя сплетенными меж собой длинными сухими прутьями. Это он взял их из старой изгороди на окраине села Бускри, где он в то время работал учителем. Поверьте: мне такая мысль никогда бы в голову не пришла. Он опять почти влез в нору, долго крутил прутья, цепляя за шерсть на шкуре подранка, и скоро вытащил его живого. Мы зарезали его, сопровождая словами «Аллаху акбар!». А потом, вдвоем взяв за передние лапы, долго несли  домой, волоча по земле. Ну и жирный был зверь. И его жиру хватило на нескольких больных.
Когда я писал этот рассказ, я вспомнил Тихона Щербатого из романа «Война и мир» Льва Толстого. «Когда надо было сделать что-нибудь особенно трудное, все указывали на Тихона», - пишет Толстой, имея в виду своего героя – партизана из отряда Денисова. Тихон не боялся никакой работы. По ночам он уходил из отряда и добывал все, что было необходимо для общего дела. Он по заказу командира приводил любого «языка» - француза с кляпом во рту. И еще Толстой говорит, что особенностью Тихона является «способность не падать духом ни при каких обстоятельствах».
Все сказанное великим писателем целиком подходит к моему другу. Последнее предложение из предыдущего абзаца ко мне тоже имеет отношение, как и к Салиху. Мы никогда духом не падали. Возвращаясь с охоты без трофеев после того, как  прошли пешком не менее пятидесяти километров по ущельям и горам, мы клялись больше не ходить на охоту. Однако и опять шли. Охота - это болезнь, настоящая мужская болезнь! И мужчина, однажды заболевший ею, будет болеть всю жизнь.
На охоте Салих - незаменимый человек. Он все умеет  делать. Никто так быстро не разведет костер, как Салих. Ему разницы нет, в открытой всем ветрам степи ли или высоко в горах это делать. Он может развести костер и на снегу. Быстро наломает дров на огонь. Быстрее, чем заправский чабан с барана, сдерет шкуру с любого убитого зверя. Приготовит отличное блюдо из его мяса. Он может  сымитировать писк полевой мыши и подозвать на ружейный выстрел самого хитрого зверя  – лисицу с расстояния в километр. На охоте Салих никогда не ленится. Он пойдет туда, куда пошлет его старший на охоте. Он до тех пор будет  стоять на номере зимой при 20-градусном морозе, пока его не позовут. Это человек спортивного телосложения, хотя активным спортом никогда не занимался. Свои мышцы он оттачивал ежедневным тяжелым физическим трудом.
И еще наш Салих - мастер по всем строительным  специальностям. Он  каменщик и плотник, арматурщик и бетонщик, маляр и штукатур. В быту  Салих похож и на другого толстовского героя из того же романа – Платона Каратаева: тот тоже все умел делать. Однажды  Салих мне говорил, что единственное, что не умеет делать, это сплести корзину из ивовых и ореховых прутков. Это было давно, и я думаю, что Салих уже научился плести чIап (на нашем языке так называют эту корзину).
Двадцать пять лет проработав в школе учителем географии, он ушел из школы и уехал в город. Строил здесь двухэтажные дома на одну и две семьи и выгодно продавал их. Считаю, что поступил он правильно, расставшись со школой. Мне бы тоже последовать тогда его примеру, но я ничего не умел делать, кроме как учить  детей. Конечно, сегодня и Салих не строит дома, но на охоту, даже с ночевкой, пойдет с превеликим удовольствием. Я же и это не могу делать из-за болезней. Теперь я хожу на охоту дома: лежа на диване,  каждый вечер смотрю передачи об охоте по каналам «Охотник и рыболов» и «Дикая охота».
Все хорошо в моем друге Салихе, если бы не его привычка разыгрывать друзей, что он много лет подряд, зная мою доверчивость, делает и со мной. Много примеров тому мог бы я привести, но ограничусь одним, тем, что случилось год назад здесь, в городе.
Звонит мне Салих и говорит, что он находится на охоте вместе с моими бывшими учениками-охотниками. Они же его племянники. «Это серьезные ребята,- думаю я,- и сейчас на охоту не пойдут: не сезон». И не верю ему. Такое он делал со мной и раньше, звонил из дома или от своих племянников, а говорил, что он находится на охоте или на рыбалке с ночевкой на берегу Сулака. Чтобы быть более убедительным, называл рыбу, из которой будто бы варили уху, и перечислял рыбаков, сидящих вокруг костра. 
Вот и на этот раз говорит, что находится на псовой охоте на кабана в таком-то месте. Я не верю и ссылаюсь на то, что там не бывает кабанов. «И охотничьих собак у них нет», - решил я и выключил телефон. Через два часа он звонит опять. Я слышу громкий лай нескольких охотничьих собак и мысленно представляю себе картину охоты: несколько собак окружили раненого кабана и кусают его. Слышу голос своего друга: «Уймите, наконец, собак и прирежьте зверя». Как после этого не поверить человеку!
Я тоже кричу в телефон и советую не мучить зверя и прирезать его. А в это время Салих, оказывается, сидел со своими племянниками – охотниками в ресторане «Пицца-ха!». Они включили видео с псовой охотой, кем-то и когда-то посланное им по ватсапу. Салих еще и реплики бросал. Я же слушал по телефону-фонарику их запись и решил, что они точно на охоте. Вот так он и разыгрывает меня. То же самое он может повторить еще и еще раз, и я поверю. Такой я человек.