И мы те же медведи

Эх, старость, старость…
Задумав написать свои «Охотничьи рассказы», призывающие, как уже говорил однажды, охранять природу, я должен был обязательно написать рассказ о моем соседе, друге и тоже охотнике. Как же иначе?
Поверьте: иногда очень трудно бывает начать писать, как говорится, «муза не приходит». Так вот и со мной в случае с Асадуллой (так зовут соседа) было то же самое: никак не мог начать. Обязательно нужен был какой-нибудь повод, толчок.
И толчком стало следующее. В один из дней, когда я вернулся  домой после работы, супруга включает свой телефон и велит слушать. Я слушаю и слышу песню, исполняемую красивым мужским голосом под старинный даргинский мотив. У нас такие песни поют за праздничным столом в кругу друзей. Обычно, при исполнении таких песен, слушатели иногда выкрикивают с места, желая здоровья певцу. Но здесь никто не кричал, все слушали затаив дыхание. 
Жена, объясняя, как к нам попала песня, говорит, что ее по ватсапу прислала наша соседка. Потом она спрашивает меня: «Ты знаешь, кто это поет?». Из-за плохого слуха что ли, но мне показалось, что песню исполняют на другом, сиргинском, диалекте нашего родного языка. И я вспомнил человека, который бы мог так петь, и отвечаю: «Это Япон-Запир из Кубачи. Только он один может так петь». «Да нет же, - возражает супруга. - Не надо тебе искать певца в Кубачи или в Карбачимахи, откуда родом твой Япон, ищи в своем селе, среди наших соседей. Ну-ка, послушай еще раз».  И она опять включает телефон.
Я опять слушаю, зачарованный, и вспоминаю своих поющих соседей. «Не Сулейман ли это Алиев? Нет. Он хорошо поет, но это не он. У него совсем другая манера петь. Гамзат? Расул? Нет, Нет! Кто же тогда?» И вдруг слышу, как поющему Асадулле аккомпанируют….. Как вы думаете, кто? Ни за что не догадаетесь, если не скажу. Я же ясно слышу, как своему поющему хозяину подпевает со двора его снежно-белый ишак по кличке Сергий.
Как я мог забыть голос соседа и друга! Он же пел на свадьбах моих сыновей. Сколько раз мы с ним вместе пели русские песни! Когда он пел  «Этот День Побе-бе-ды-ы по-по-рохом пропа-ах-ах», создавалось впечатление, будто и он сам участник Великой  Отечественной войны и военные тяготы испытал на себе. Так прочувственно он пел!
Конечно, я его узнал. Это пел мой ближайший сосед, охотник и мой  друг Асадулла Гасанов. Я еще вспомнил, как его и его младшего брата Расулгаджи, моего ровесника, в молодости приглашали петь на различных увеселительных мероприятиях. Они пели дуэтом, а иногда втроем с двоюродным братом Гаджиали.
- Неужели забыл ты, как он пел на свадьбе нашего сына Раджаба? Вспомни, как месяц назад наша невестка Раисат включила видеозапись свадьбы. Там Асадулла пел и танцевал одновременно. Как ты мог забыть его голос? Вы с ним во время праздников по несколько часов пели русские песни. Неужели ты все это забыл?- спрашивала меня супруга.
Разве один мой сосед пел на свадьбах детей моих? Ныне покойные брат мой Саид и Боря-Бахмуд? И другие, живые и уже мертвые мои  сельчане, родные и знакомые. В горах на свадьбах поют все. И свадьбы играют по целым неделям. Это здесь в городе свадьбы длятся лишь два-три часа. И поют на них артисты. И ничего не слышно из-за громкой музыки. И разве сравнить свадьбу, сыгранную в городе, со свадьбой в горном ауле?
«Когда же он спел эту песню, и кто ее записал? - думаю я, уже уверенный в том, что поет именно мой сосед. - Тогда же и телефонов мобильных не было». Потом решил: да какое это имеет значение, кто и когда исполнил эту песню. Главное в том, что она напомнила мне о соседе. И спасибо Хамис за то, что послала ее нам. И песня эта явилась тем толчком, что побудил меня написать об Асадулле.
Мы с Асадуллой дружим с моих юношеских лет, хотя он старше меня. Моим ровесником является его младший брат Расулгаджи. Помню я, как, будучи водителем в городе Южно-Сухокумск, Асадулла привозил мне в подарок вошедшие тогда в моду брюки-джинсы. 
Еще тогда мы с ним вместе на охоту ходили. Однажды Асадулла из Южносухокумска привез мне щенка охотничьей гончей породы. Щенку было всего восемь месяцев, но он еще тогда был красавец с прекрасными данными охотничьего пса. Мы с Асадуллой дали ему грозную кличку Пират и водили его на охоту с первых же дней его появления у нас. В нем сразу проявился древний инстинкт своих сородичей. Хотя у нас до и после него были охотничьи собаки с кличкой Пират, наверное, в целой округе не было столь умного  пса, как тот наш Пират. Он и является одним из главных героев моих охотничьих рассказов.
Потом я построил себе дом рядом с домом Асадуллы, в самом краю села, на скалах над ущельем. Я, наверное, решил, что мне удобнее будет ходить на охоту оттуда: никто не увидит, как выхожу и как возвращаюсь. Вот тут-то наша дружба еще крепче стала.
Сосед мой месяц работал, а следующий месяц у него бывали отгулы. Он, как мне сам рассказывал, был в прекрасных отношениях с сухокумскими охотниками, и потому у нас всегда достаточно бывало  картечи и дроби  любого размера (они сами их отливали). Асадулла привозил их мешками (имею в виду рукавицы, полные дроби), и мы давали ее и другим охотникам из соседних сел. Да еще Асадулла каждому из нас подарил металлические формы, чтобы мы сами могли отливать пули и крупную картечь.
Часто мой сосед договаривался со сменщиком, и его отгулы совпадали с осенними и зимними школьными  каникулами. Тогда мы ходили на охоту почти каждый день: я работал учителем и в каникулярное время мог позволить себе ходить на охоту каждый день.
Разве только дробь и картечь привозил нам мой сосед и друг? Нет же. Он из своего рабочего поселка привозил колбасу. В горах в аулах тогда колбасы не было. Это сейчас везде колбасы появились, какие хочешь. Но это разве колбасы по сравнению с теми, что были раньше? Нынешние колбасы землей пахнут и такие же жесткие, как земля в летний зной.
Будучи студентом ДГУ, я жил в студенческом общежитии, что по улице Батырая. Иногда в выходные дни мы позволяли себе сходить в кино. Вот возвращаемся мы поздно ночью после кино из кинотеатра «Дружба». Там на углу улиц Дахадаева и Ленина до одиннадцати часов ночи работал дежурный продовольственный магазин. Заходим туда и берем на троих буханку серого хлеба за 16 копеек и триста граммов колбасы ценой 1 руб. 60 копеек за килограмм.  И все это съедаем по дороге домой.
Ну и была колбаса ценой в 1 руб. 60 копеек за килограмм! Средней толщины, с белыми небольшими кусочками сала. И такая она приятная была на вкус! Именно вот такую колбасу из своего рабочего городка привозил Асадулла. Помню я, как он однажды накануне Нового года привез пятнадцать килограммов такой колбасы! Мы семь дней подряд килограммами брали ее на охоту.
На охоте мы в большинстве случаях никого не убивали. После плотного обеда даргинским чуду и колбасой, напившись родниковой студеной воды, я почти всегда говорил примерно такие слова: «Продолжим охоту там-то и там-то, добудем по зайцу и по пять куропаток, и марш домой». «Так и сделаем», - говорил Асадулла и улыбался. Гебек же удивленно смотрел на нас, качал головой (видимо, считал нас ненормальными) и говорил: «Да, да, добудете вы «по пять куропаток»!
Асадулла  после десятичасовой ходьбы по глубокому снегу в горах никому не давал знать , что он устал. И после того, как я на обратном пути выговаривал уже ставшие дежурными слова «в жизни больше не пойду на охоту», он все смотрел на меня и улыбался: наверное, он видел, как я и в следующее воскресное утро стою с Пиратом и с вещмешком за спиной у его ворот.
Поверьте мне: когда мы зимним вечером, уставшие, возвращались домой, Асадулла, собираясь, как он говорил, снять усталость, залезал в огромный железный бак, полный воды (Этот бак и сейчас стоит на перекрестке дорог перед родником за нашим селом). Потом одевался и шел со мной домой, говоря, что вода освежила его.
Вот такие мы были в наши молодые годы, сосед мой и я. Кто мы сейчас, после нескольких хирургических вмешательств на тела? Старые телеги. Эх, старость, старость!

Как мы делили шкуру неубитого медведя
В газетной статье невозможно поведать обо всем, что случилось с нами на охоте, пока мы были молоды и здоровы. Потому я решил рассказать лишь об одном маленьком, но, по моему мнению, интересном случае.
Несколько лет назад в нашей школе работал математиком молодой человек из соседнего села по имени Куса Рабадан. Вот однажды он мне говорит: «На днях в лесу за нашим селением дровосеки видели медведя. Не сможете ли вы с соседом своим пойти со мной добыть его, ибо он уже задрал несколько коров моих односельчан». «Почему не можем? – решили мы. – Ваших коров спасем, заодно и редкий трофей добудем. Что может быть для охотника трофея ценнее медвежьей шкуры?».
В субботу после моих уроков в первой смене (У Рабадана в субботу уроков не было) мы с Асадуллой отправляемся в лес за селение Гунакари. Конечно же, мы не забыли взять с собой все, что полагается для обмывки столь ценного трофея. В Гунакари к нам присоединился и сам Рабадан. Оказалось, что и он взял все необходимое для той же цели. Я до сих пор не пойму, почему мы так уверены были в удачной охоте. И моя Лада была с нами ( у меня была молодая гончая с такой кличкой).
Это был прекрасный день поздней осени. Чистое светло-голубое высокое небо и солнце, не очень яркое. И грело оно мало, не так, как летом и  весной. В это время года рано поутру вместо росы на траве бывает иней. А в лесу под деревьями земля бывает устлана красивым разноцветным ковром. В такие дни у нас в горах в школах проводят экскурсию «Золотая осень». Из школы мы выходим на природу после первого урока, решив, что иней растаял.
Вот и во время охоты была такая же славная погода. Спускаемся по лесу, по дороге срывая с кустарников спелые ягоды и съедая на ходу. Дошли до огромного орехового дерева, одиноко стоящего на небольшой равнине над глубоким ущельем. Внизу на спуске в камнях было несколько старинных зернохранилищ когда-то живших здесь людей. Вот здесь и стоим, обсуждая, что предпринять.
По рассказам дровосеков, медведя они видели под пещерой Чянгуя на той стороне ущелья. 
Когда собаку пустили вниз в ущелье, я, взяв на себя обязанности егеря, говорю друзьям:
- На охоте на медведя нужно быть предельно осторожным. В охотничьей литературе описываются случаи, когда медведь-шатун нападает  на человека из засады. Будьте, пожалуйста, внимательными. Если говорить о трофеях, конечно же, самый ценный трофей это умело снятая и со знанием дела отделанная шкура медведя. Дорого ценится и медвежий желчный пузырь. Я как-то читал в журнале «Охота и охотничье хозяйство», что за медвежью желчь в Гонконге дают большие деньги. Мясо медведя съедобное, - завершил я свое нравоучение.
- Когда я был подростком, на летних пастбищах колхоза пас коров. Иногда к нам на стойбище заходил очень известный в тех краях охотник Акай из селения Гулди Кайтагского района. По рассказам тамошних людей, много зверей добыл Акай в жизни: кабанов, медведей и волков. Говорили, что волков он даже живыми в село приводил.
Я сам лично слышал, как он говорил, что медведя легче убить, чем кабана. Я не знаю, прав ли он был, но слышал, как он это говорил. Так-то, друзья мои, не бойтесь. Сегодня здесь в лесу мы съедим шашлыки из печени медведя. А как будем делить трофеи, я сейчас скажу. Убившему медведя достанется его шкура, мясо разделим поровну, а желчный пузырь мы просто подарим нашему сегодняшнему егерю. У него много друзей, они помогут ему до Гонконга добраться, - сказал Асадулла то ли в шутку, то ли всерьез. 
- Как говорят русские, - сказал Куса Рабадан, - мы уже делим шкуру неубитого медведя. Осталось только обмыть (тогда он любил всякие обмывки). 
Пока мы обсуждали, как что сделать, в ущелье залаяла Лада. Асадулла сразу прыгнул со скалы и побежал вниз. «Или он снимет с медведя шкуру, или медведь с него, - сказал Рабадан как-то безучастно ко всему, что там происходило. - Нам вниз бежать незачем: шкура уже досталась Асадулле. Желчный пузырь, как говорил наш друг, пусть будет твоим. Я уже думаю о том, как отнесу домой треть медвежьей туши. Давай, выберем место, где костер развести».
Я уже не помню, сколько времени мы стояли, держа ружья наготове. Собачий лай стал раздаваться все ближе и ближе. Медведь мог выйти и на нас.  Это давало возможность и нам стать обладателем ценного трофея.
Но не так-то было.  Скоро между нами прошелестели два хвоста: это  пробежали вверх лисица и Лада. И никто из нас не успел выстрелить в лисицу, наверное, потому, что друг мой в мыслях уже ел шашлык из медвежьей печени, а я в далеком Гонконге продавал медвежий желчный пузырь.
Через полчаса лай перестал до нас доходить: видимо, лиса ушла за гору в сторону села Калкни. Скоро  и Асадулла поднялся к нам, уставший, и предложил развести костер рядом на опушке леса. Что мы и сделали.  За поздним обедом мы, обмывающие нашу неудачную охоту, не заметили, как стало темнеть и туманом заволокло лес. Когда заметили это, было уже поздно. К тому времени вернулась и Лада, и часть из остатков ужина мы отдали ей. Собрались и решили выбраться из леса и…  не смогли: тропа, ведущая из леса, проходила над скалами, а в кромешной мгле мы могли сорваться со скалы. Потому не стали рисковать. И это был единственный правильный наш поступок за тот день. Нам пришлось вернуться опять на то же место, заново развести костер и продолжить обмывать воображаемые трофеи.
Теперь не берусь я сказать о том, что бы с нами стало в ту ночь в осеннем лесу, не будь рядом нашего опытного товарища Асадуллы. А дело было вот так.
- Эту ночь нам придется провести здесь в лесу. Как вы почувствовали сами, уже холодно, а к утру будет еще холоднее. И потому, друзья мои хорошие, костер должен гореть до утра. И чтобы это сделать, мы по очереди должны будем дежурить. Сейчас наломаем веток на запас, чтобы до утра хватило. Двое будем спать около костра, а один дежурить будет. Сейчас десять часов, и дежурить буду я. В час ночи разбужу Рабадана, а в четыре часа утра он разбудит Мурада. В семь часов рассветает. Каждому по три часа дежурства. Думаю, время дежурства, как и охотничьи трофеи, я разделил правильно,- говорит на правах старшего по возрасту Асадулла.
Вот так и сделали. Только из случившегося в ту ночь помню я следующее. Меня разбудили около четырех часов утра. Помню, как я несколько раз подкладывал дрова в костер. И еще помню  (было еще темно), как проснулся я от жара в спине. С треском горели свежие ветки: Асадулла ломал их и бросал на костер. Рабадан спал рядом.
Когда уже совсем рассвело, наш старший товарищ рассказал о ночном происшествии с ним и начал так:
- А теперь, дорогие друзья, расскажу о том, почему мне пришлось дежурить и в не свою очередь. Я тоже бы спал положенные мне часы, если бы не лизнули мне в лицо чем-то мягким и теплым. Лизнули второй и третий раз. Я еще почувствовал дыхание. Уже проснулся и подумал, что пришел мой последний час. Я вспомнил, как рассказывал тот охотник из Гулди о том, что медведь сразу не ест задранное животное, а закапывает его в землю на некоторое время. И жду…. Лизнули опять, и я медленно открываю один глаз, потом второй. О Аллах! Пронесло. Лизала меня наша Лада! Я сел, притянул ее к себе и стал целовать, приговаривая: «Ладушка моя, Лада! Дай-ка, я тебя поцелую, дорогая моя». Было еще темно, костер еле горел, вы оба спали. Может быть, кто-то был здесь и смотрел на нас выжидающе, - говорил он, вовсе не собираясь остановиться.
- И Лада, видя, что пользы от нас не будет, стала будить тебя, как бывшего пограничника,- завершил я за него.
После этого случая мы навсегда отказались от охоты на медведя. Я на охоте в  двух случаях мог выстрелить в медведя, но не стал это делать. Считаю, что правильно поступил. Теперь мы с другом, старые и больные, больше походим на медведей, чем на людей. Те же обвисшие животы, уставшие кривые, как у кавалеристов, ноги и качающаяся из стороны в сторону походка.