2045 поколение растаявших льдин. Ч 9 Общага

Всё происходящее — ВЫМЫСЕЛ, и все совпадения абсолютно случайны.

Это девятая часть книги. Читайте предыдущие части, опубликованные на Прозе.Ру в сборнике «2045: поколение растаявших льдин».

Trigger warning: в книге упоминается зависимость от просмотра порнографии. Если вы или ваши близкие столкнулись с такой проблемой либо же с другим зависимым поведением — вы можете посещать встречи Смарт Рекавери для людей с зависимым поведением и их родственников. Напишите на этот адрес электронной почты, чтобы получить ссылку на встречу smartrecoveryinrussian@gmail.com


Пересвета Яровратовича отправили домой с вещами после смерти Алевтины Кларовны, ведь его услуги сиделки больше не требовались.

За долгое время работы Пересвет Яровратович оброс огромным количеством вещей, которые требовалось разобрать, отсортировать, упаковать. Он в том числе и накапливал вторсырьё для последующей переработки. Устраиваясь на работу, он просил выделить ему кладовку для хранения вторысырья, и Алевтина Кларовна сначала посмеялась над ним, а потом предоставила подходящее помещение.

Таисия Марловна помогала с переездом. Сначала она долго сидела и перебирала мусор, вытаскивая нужные ей пенополистирольные лотки, в которых люди прошлого делали покупки в магазинах. Ещё ей нужны были железные банки и всё, что горит.

В подземном жароубежище был служебный грузовой лифт: он находился примерно в том же месте, где и чёрный ход, по которому Тамер увёл Оюшминальда. Лифт позволил Таисии Марловне опустить велосипед на нужный этаж, чтобы было удобно нагружать.

Поднявшись наверх, она встретила Олега Юрьевича, и стала общаться с ним, параллельно обматываясь охлаждающим костюмом с полностью заряженными аккумуляторами холода:

— Привет, Олег Юрьевич, мы давно не виделись. Как жизнь у вас?
— Отлично живу, Таисия Марловна. Чувствую себя пылью на ботинках гигантского памятника Ильичу. Всё крутится, вертится, а я на стуле сижу и всем услужливо открываю двери.

Таисия Марловна состроила недовольное выражение лица, а потом шёпотом произнесла:

— Олег Юрьевич, вы очень хороший человек. Не позволяйте людям на себе ездить. Ваша задача — служить, а не прислуживаться.

Таисия Марловна демонстративно открыла дверь сама и вытолкала наружу велосипед. Она зажгла сигарету и повезла к себе домой огромный груз лотков и другого вторсырья. Дома она попила воды, пообнималась с Плюшей, выгрузила всё из велосипеда, сходила в душ и переоделась, после чего вернулась обратно.

— Что может быть ужаснее, чем разбирать вещи только что умершего человека?

Таисия Марловна многозначительно промолчала в ответ, посмотрев на Пересвета Яровратовича усталыми глазами. Пересвет Яровратович продолжил говорить, и в интонации его читались скорбь и смирение:

— Правильно. Ничего. Одежда до сих пор пахнет ею. Я отлично знаю её запах. Такое чувство, будто бы она сейчас проснётся и начнёт бухтеть, почему, мол, не постирали. Я богатая старуха, а не шалопайка с улицы… Что-то такое. Она обожала называть себя «богатая старуха», это ведь просто бриллиант тончайшей самоиронии.
— Пересвет Яровратович, мы все когда-нибудь умрём. Она прожила долгую и отличную жизнь. На её похороны собралось много людей.
— Ковыряясь в её вещах, я чувствую себя отвратительным материалистом. Хочется попеременно то картинно рыдать, то в стенку смотреть стеклянными глазами. Как в фильмах показывают. А я вынужден упаковывать мешки, узлы…
— Тюки… Кульки… Моя работа — возиться с подобным. Я постоянно откапываю на свалке вещи умерших людей. Такова жизнь: барахло переживает владельцев. Бери пример с Плюши. Периодически мы находим останки умерших собак. То черепа, то тела в разной стадии разложения. Что же она делает? Сначала обнюхивает, а потом писает на них. Не стоит, не рыдает. Работает носиком, чтобы запомнить запах, а после чего, виляя хвостом, бежит дальше по своим собачьим делам.

Плюшу не пускали в подземное жароубежище, и Таисии Марловне пришлось оставить её дома в одиночестве. Пересвет Яровратович часто слушал истории из собачьей жизни и каждый раз радовался тому, что у него нет собаки.

— Предлагаешь мне пописать на вот это всё?
— Конечно же нет. Я предлагаю мыслить иначе. Ладно, Пересвет Яровратович, ты меня нагрузил до самого верха. Поеду.

Навалив полную корзинку пенополистирольных лотков и другого вторсырья для переработки, Таисия Марловна обвязалась охлаждающим костюмом, поднялась, чтобы отвезти груз к себе домой, а затем вернуться и отвозить вещи Пересвета Яровратовича, которые лежали рядом, завёрнутые в мешки.

— Давай, Таисия Марловна. До встречи. Жду тебя. Спасибо, что помогаешь мне с переездом.
— Спасибо, что заплатил. Хе-хе.
— А разве ты должна делать такую трудную работу бесплатно? Говорят, что в старые времена люди просто заказывали бензиновую машину, и в неё все вещи помещались, и водила совершенно не напрягался. А теперь! Слов нет...
— Я могу Бригитту с верблюдами вызвать — дело пойдёт быстрее.
— Ну уж нет. Не хочу лишний раз связываться с Бригиттой.
— Думай сам, мне всё равно.

Таисия Марловна поднялась наверх и поехала в сторону своего дома. Первым делом она щёлкнула зажигалкой, чтобы поджечь сигарету.

Дома её встретила Плюша, радостно виляя хвостом и прыгая на хозяйку. «Ну чего ты, Плюша, не вали меня с ног огромной своей собачестью». Она небрежно свалила вещи, выпила пару стаканов воды, после чего максимально быстро поехала обратно. «Пересвет Яровратович совершеннейшим образом морально уничтожен. Я просто хочу побыть с ним рядом, отвлечь его от суеты, поговорить о том, о сём».

В последний заход Таисия Марловна и Пересвет Яровратович ехали уже вместе. Он ехал на своём велосипеде: нагрузил корзинку, нагрузил багажник, надел рюкзак на спину, повесил две маленькие сумочки на руль.

Дом Пересвета Яровратовича был довольно маленьким, но уютным. Приехав, они вывалили содержимое велосипедов прямо на пол комнаты, после чего выпили несколько стаканов воды из стенохолодильника. Таисия Марловна была более физически подготовленным человеком и чувствовала себя нормально, тогда как Пересвет Яровратович сильно выдохся, у него кружилась голова и темнело в глазах от жары.

— Посидим чуток или поедем сразу обратно за вещами? Вижу, что тебе хреново. Я могу тебя здесь оставить. Посиди под кондиционером, побалдей, охладись. Справлюсь сама.
— Нет, надо вместе продолжать.

Пересвет Яровратович заплакал. Ему было очень стыдно выглядеть слабаком и нытиком, но эмоции, бившие через край, невозможно было унять. Таисия Марловна предложила:

— Давай чаю налью, а? У тебя зелёный чай есть? Попьём — сходи в душ, переоденься.
— Конечно же есть. Чайные опивки сливай в отдельный контейнер, я потом их второй раз завариваю, чтобы удобрение получалось. Вот он…
— Мы ещё до этой стадии не добрались. Не беги вперёд паровоза.

Пересвет Яровратович пытался переключиться, но получалось откровенно плохо. Таисия Марловна заварила приятно пахнущий зелёный чай в большом френч-прессе и наблюдала за движением воды, листочков заварки и маленьких пузырьков. Прозрачная вода превращалась во вкусный напиток, и этот простой процесс по-своему завораживал.

Они уселись за маленьким столиком и начали пить чай. Зелёный чай — средство, позволяющее пережить жару. Он одновременно заставляет потеть и обладает мочегонными свойствами, чем заставляет организм охлаждаться за счёт собственных ресурсов, выводить излишнее тепло.

Пересвет Яровратович разбавил чай холодной водой и опрокинул чашку практически залпом, после чего направился в душ. Таисия Марловна помылась следом — он выдал ей гостевое полотенце.

Передохнув и переодевшись в чистое (Таисия Марловна носила с собой комплект сменной одежды в рюкзаке), они снова направились к жароубежищу за вещами на велосипедах.

Переезд — дело трудоёмкое. Они закончили только ночью, совершив несколько поездок туда и обратно.

Таисия Марловна пошла домой и свалилась с ног от усталости, забравшись в кровать. Плюша улеглась рядом и начала лизать хозяйке лицо. Она заснула не сразу, потупив какое-то время в интернете. Ей снилось, что она ездит на велосипеде в неком многомерном фрактальном пространстве фиолетово-синего цвета.

Пересвет Яровратович практически мновенно вырубился. Ему снилось, что он попал под сильный ливень, совершенно невозможный в сухих землях Новой Хургады. Невероятная сухость была нормой жизни, поэтому сон воспринимался как нечто фантастическое.

***

Целую неделю Мина Мина беспробудно пил, практически не вставая с кровати. Ему было мучительно больно остаться в одиночестве. Он не брал заказов и не работал, не стирал одежду, ходил только в ближайший магазин. Там покупал самые дешёвые продукты: петрушку, лепёшки, газировку разных видов, чтобы разбавлять ей алкоголь, обрезки червячной колбасы, чипсы и соус из сырного продукта.

Продавщица в ларьке жалостливо смотрела на него, но ей, по большому счёту, было плевать. Из чистого гуманизма она обсчитывала и обвешивала его чуть меньше обычного.

К концу недели ситуация изменилась. Внешний мир начал напоминать Мине о своём существовании. В его неубранной квартире воцарилась вонь, от которой хотелось избавиться, постиранная одежда закончилась. Голуби садились на внешний блок кондиционера, издавая курлыкающие звуки и испражняясь.

До недавнего времени Мина Мина очень много работал и постоянно откладывал деньги. Он снимал квартиру на четвёртом этаже дома, первый этаж которого был переоборудован под стойло для лошадей. Вокруг дома росли деревья, щедро удобряемые навозом.

«Надоело. Надоело. Я так больше не могу. Я работаю курьером много лет, зарабатываю неплохо, деньги откладываю, но это уже третья лошадь, которую пришлось отдать Берте. Я сам виноват: сначала покупаю дешёвых лошадей, привязываюсь к ним, а потом вижу счёт от ветеринара и пишу Берте. Ну кто я после этого? Всё… Хватит».

Мина Мина решил изменить свою жизнь. «Куплю велосипед, буду работать на нём, а не на лошади. И с навозом возиться не надо будет. Я умею ездить на велосипеде, но надо освежить навык, покататься сначала просто по улицам, вспомнить, как это делается, а потом поменять в приложении доставки тип транспорта с лошадиного на велосипедный. И квартиру надо сменить, потому что зачем мне теперь стойло?».

Мина Мина встал с кровати, потянулся, размяв суставы, после чего набил машинку грязным бельём и завёл стирку. «Ну что. Вперёд». Когда машинка пустила воду и начала с шумом вращать одежду, он взял телефон и заблокировал и Берту, и Фариду Азатовну.

***

Стивен Хокинг смог попасть в свою квартиру и нормально выспаться только через сутки. «Спасибо соседям с первого этажа. Дали воды попить и пустили в туалет. Честно говоря, меня запарила такая жизнь. Хочу переехать в место без подобных проблем. А эту квартиру сдам».

Стивен Хокинг засел в интернете и начал искать подходящее для переезда место. После чего написал Марфе Силантьевне. Он всего лишь хотел поговорить:

— Привет. Скажи, ты вот бегаешь в бомбоубежища? Прячешься в них?
— Нет. Такой необходимости нет. Пока что. Ха-ха-ха.
— А у меня есть. И я не могу добиться, чтобы сделали нормальный пандус в бомбоубежище. Я устал ругаться и хочу переехать. Ты не будешь против, если я буду жить с тобой в одном городе?
— Нет, не против. Но лично встречаться с тобой не хочу. Мы общались исключительно через интернет. Я не хочу это менять.
— Хорошо. Это нормально. Меня устраивает.
— Замечательно.
— Смотри, у вас есть подземные жароубежища. Оно же ещё и бомбоубежище. Даже если у вас что-то будет такое… Уххх!… То я хотя бы в убежище пересижу.
— Я живу в частном доме, и бомбоубежище здесь тоже есть. Оно предназначено для выживания двух человек. Заизолировано от жары. Есть запас воды и продуктов, который регулярно обновляется.
— Замечательно. Если не тебе пригодится, то может детям твоим или внукам. Или кому-то, кто лет через сто будет жить в этом домике после тебя. Особенно будет актуально в случае ядерной войны.

Марфа Силантьевна подумала: «Ага, ты приготовишься к ядерной войне, а начнётся холера. От всего не убережёшься». Они продолжили переписку:

— Смотри, а в твоём городе нет подвалов? Может тебе проще будет переехать из района в район?
— Я об этом тоже думал. Я живу в Москве. Это столица России. Атаки беспилотников стали обыденностью. Поэтому всё подвальное жильё подорожало. Подземные гаражи, переходы, магазины перекупили, переоборудовали под убежища. В некоторых домах нет убежищ — там живут самые нищие и опустившиеся люди. Жильё около станций метро, позволяющих прятаться от беспилотников, тоже подорожало. Я не буду продавать свою квартиру — это исключено. Но если я её сдам, то смогу снять себе подземное жильё размером со спичечный коробок. Комнату с соседями в районе, название которого ассоциируется у москвичей с шутками про наркоманов. У некоторых людей от постоянной жизни в тесном подвале едет крыша. Они часто боятся обращаться к психиатру, потому что опасаются недобровольной госпитализации в психбольницу. Поэтому стараются сходить с ума максимально тихо. Жуткое зрелище.
— А государство твоё? Оно помогает тебе?
— Оно даёт мне деньги, да. Пенсию по инвалидности. И другие меры социальной поддержки. Социальная работница приходит. Продают товары со скидкой. Дают бесплатно некоторые лекарства и продукты, путёвки в санаторий, талончики в бассейн. Правда сил идти в бассейн у меня бывает мало. Приходит милая симпатичная сортировщица мусора, которая бесплатно сортирует мой мусор за меня. Если бы я был незрячим, то могли бы дать собаку-поводыря, но их мало, надо долго ждать.
— Ого! Ты перечислил очень много всего. Хорошо у вас там в Москве!
— Только на новую квартиру у государства денег нет. А если бы и были, то они бы потратили их на других инвалидов, которым вообще негде жить. А у меня жильё есть. Просто я устал бегать в бомбоубежище. Для здорового человека никаких проблем нет, если жить в такой квартире как у меня. А для меня есть. Поэтому я хочу сдать свою квартиру в Москве, а самому переехать в твой город, где смогу позволить себе жильё в подземном жароубежище. Приеду на полгодика, посмотрю, пообживусь. А потом, быть может, перееду насовсем.
— Звучит неплохо. Где будешь искать людей, которые снимут твою квартиру?
— В группе поддержки для людей с порнозависимостью. Мой дом начинён техникой по самое не балуйся и идеально приспособлен для просмотра картинок и видео на большом экране. Либо же через чаты для инвалидов. Здесь всё приспособлено для человека, которому нужно кататься по дому на коляске. Но этот человек должен будет понимать, что пандуса в бомбоубежище нет. Инвалиды бывают разные. Если человек пользуется коляской, но может из неё встать и спуститься по небольшой лестнице, то всё вообще отлично. А я вообще никак не могу встать. Совсем.
— Кстати, ты знаешь «нейросетевую бабку»?
— Конечно. Все её знают.
— Она живёт в подземном жароубежище. Именно в том, куда ты переехать хочешь.
— Во дела! Значит точно надо переезжать. Я напишу ей. Только вряд ли дождусь ответа, она слишком популярная и крутая.

Стивен Хокинг задумался. «Я одновременно люблю и ненавижу нейросети. Да, я пользуюсь ими часто, когда слушаю музыку. Смотрю «нейросетевую бабку» и других видеоблогеров. Всякие умные приборчики люблю, когда они считывают мой голос, когда они анализируют мои данные и рисуют красивые графики. Слежу за новинками. Но я ненавижу нейросетевое порно. В нём теряется весь смысл порно. Марфа Силантьевна… она продаёт мне себя. Не своё тело, а своё изображение. Лично для меня это лучше секса и гораздо безопаснее. Она даёт мне. А я беру. Именно это меня и заводит. А нейросеть… Этих людей никогда не существовало. Да, многие люди любят порно, сгенерированное нейросетями. Но у меня оно вызывает только брезгливость. Эффект зловещей долины. Как мысль о сексе с куклой, что-то такое».

— А ты попробуй. Вы же соседями будете. С соседом она познакомиться наверняка захочет.
— Ну не знаю. Ладно, до связи. Я буду думать дальше.
— Пока. Береги себя.

Стивен Хокинг взял в руку телефон и начал заказывать через приложение продукты по акции с доставкой до двери. «О, мой любимый паштет!… Недорого! Беру! Червячный белок, эритритол, глутамат натрия, ксантановая камедь, каррагинан...»


***


Валентина Кларовна попросила Тамера привести ей Оюшминальда в гости, чтобы познакомиться. Тамер предположил, что Валентина Кларовна попросту хочет с ним пококетничать. Ей нравились не только нейросети и компьютерные игрушки, но и сайты знакомств, где она постоянно назначала свидания с молодыми людьми. «Я известна в интернете под ником «Нейросетевая Бабка», посмотри мои видеолекции. Тебе ведь уже есть двадцать лет, да? А мне сто двадцать. Давай пойдём на свидание в виар-вселенной. А если понравится, то встретимся афк».

«АФК» расшифровывается как «away from keyboard». Валентина Кларовна считала, что говорить «in real life» неправильно, нужно говорить «away from keyboard», потому что виртуальный мир тоже является реальной жизнью, и нелепо это отрицать, разделяя жизнь на «реальную» и «нереальную».

Тамер опасался. «С одной стороны, её намерения прозрачны и понятны. Ей хочется подкатить к сочному и свежему молодому человеку. Если он скажет «нет», то она ответит «ладно». И всё. С другой стороны, у него есть гитара. Чем это может обернуться для них? Вряд ли кто-то будет щемить «нейросетевую бабку» — известного интернет-персонажа. Она старая, богатая и популярная, её никто не тронет. Но как она сама относится к гитарам? Я не хочу, чтобы она сдавала его полиции или Корпорации. Чем меньше полиции и Корпорации на пороге, тем мне спокойнее. Я хочу, чтобы он жил в квартирке с шумоизоляцией и помогал мне богатеть. У него скоро потечёт кран, сломается туалет, заклинит стиралку, нужна будет стрижка, доставка еды и мало ли что ещё — хочу на нём заработать».

Тамер решил прощупать почву и зашёл к Валентине Кларовне с очередным мелким поручением:

— Приветствую. Новая порция червячного мороженого уже лежит в твоей морозилке. Новый вкус: тыква и кокос.
— Странное сочетание, но я попробую.
— Скажи, бабуль, а вот ты слышала новости? Музыкантов поймали, которые пытались провести подпольный концерт. Вчинили иск по авторским правам.
— Да, я читала про этот случай. Считаю это глупостью. В начале двадцатых годов нейросетевая музыка и рисование существовали параллельно с человеческими музыкой и рисованием. И никто от этого не умирал. А теперь…
— Бабуль, ты считаешь, что зря преследуют музыкантов?
— Конечно. Надо оставить в покое музыкантов и художников. Ты знаешь, что я поддерживаю «Копилефт»?
— Нет, а что это?

«Вот же вляпался» — подумал Тамер. «У Алевтины Кларовны были любимые темы, чтобы сесть на уши. Похоже, что у этой тоже они есть, только я раньше не попадался. Ну что ж. Извлеку важный для себя урок. Но… Зато… Я теперь знаю, что бабуля нормально относится к музыкантам».

— «Копилефт» — это организация, которая отстаивает права художников и музыкантов. Помогает судиться, выискивает лазейки в авторском праве, собирает деньги на передачи. Мы действуем только в рамках правового поля, не нарушая никаких законов.
— Понял тебя. А не хочешь этими музыкантами заняться?
— В ближайшее время буду изучать их дело. Весьма любопытное.
— Изучай. Раз про них говорили в новостях — значит там что-то нетривиальное.
— Кстати, моя сестра… Она говорила тебе, что получила деньги в наследство, но всем врёт, что надо вставать в шесть утра, чтобы добиться успеха?

Тамер разозлился:

— Нет. Мне она говорила, что надо вставать в пять утра.
— Чтобы ты побольше её просьб успевал выполнить за день?
— Да.

Валентина Кларовна засмеялась добрым заливистым смехом, после чего продолжила говорить:

— Это одна из причин нашей ссоры пятьдесят лет назад. Ей нравится всех обо всём просить, ей вечно что-то надо. А я хочу развлекаться. Мы богатые… Для чего? Чтобы нихрена не делать и балдеть. А она…
— Успокойся, бабуль. Её больше нет в живых.
— Она не ела червяков и умерла первая. Значит надо есть червяков.
— Ну ела. Просто иногда. Не любила. Но могла поесть для разнообразия. Ты-то постоянно ешь червячную еду. И ещё…
— Что ещё?
— «Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах». Это сказал один мой друг. А потом умер через неделю. Вот ты… Может ты завтра умрёшь. Ты же этого не знаешь.
— Хватит разговаривать как «Пацанский цитатник», «Мементо мори», «Бог мне судья» и прочая «Мудрость волков». По состоянию на сегодняшний день… Я победила.

Валентина Кларовна засмеялась во второй раз, но более зловеще. «Надо подсластить пилюлю» — подумал Тамер:

— Бабуль, ну я не со зла. Попробуй, пожалуйста, новое мороженое. Выскажи своё авторитетное мнение. А я пойду. Меня ждут великие дела!
— Давай. До встречи, успешный человек!

Валентина Кларовна надела виар-очки и начала смотреть в них позитивные жизнерадостные мемы, чтобы отвлечься. Проведя за этим занятием примерно час, она пошла в туалет. Ей было очень тяжело передвигаться, ведь старость не радость.

Вернувшись из санузла, она села за компьютер. Дома у неё было невероятное количество техники. Если Алевтина Кларовна тратила деньги на услуги персонального музыканта, которым был Оюшминальд, личный бассейн, прислугу и настоящее мясо, то Валентина Кларовна иначе расставила финансовые приоритеты и обитала в тесном жилище, напоминающем комнату хакера из фильмов. Всюду вились провода, мигали лампочки и сияли светодиодные подсветки, слышался равномерный гул вентиляторов.

В возрасте ста двадцати лет тяжело делать всё самостоятельно. Тамер был единственным органическим помощником Валентины Кларовны — остальное она старалась делать с помощью технических устройств.

Валентина Кларовна была в ссоре с сестрой последние пятьдесят лет. Они жили в одном жароубежище, но практически не разговаривали. Несмотря на это, она с тяжестью переживала утрату. «Моя сестра олицетворяла примерно всё, что я не люблю в людях. И именно этого больше всего не хватает».

И полученное наследство не особо радовало. «Во-первых, у меня денег и так не очень мало, мы с ней получили от родителей весьма мощный стартовый капитал. Жили всегда припеваючи. Во-вторых, мне сто двадцать лет. Я тоже скоро умру, может даже завтра. Тамер прав. Наследство получу, а промотать не успею. Да и на что? У меня уже всё нужное есть, а здоровья и дополнительных лет жизни не купить. В-третьих, я с нетерпением жду, когда приедут внуки. Вот будет умора… Алевтина Кларовна всем затирала, что размножение — это плохо, что детей рожать нельзя. Всё потому что её трое внучков — злые и тупые гадёныши. Она сама с ними не общалась, а уж я тем более старалась всячески их избегать». 

Валентина Кларовна достала червячно-банановое мороженое и начала его кушать. «Вкусненько». Потом она попробовала тыквенно-кокосовое мороженое — ей оно не понравилось. «Скажу Тамеру, что новый вкус мне не нравится. Какой же он смешной… Затирает всем про успешные успехи и делает вид, что сам готовит это мороженое. На самом деле его делает Марина Дарьевна, я знаю её лично и смотрю её видеоблог в Бесконечной ленте. Кого он пытается обмануть? Тяжело обмануть человека, которому сто двадцать лет, который жизнь прожил и многое повидал — это я про себя великолепную».

Валентина Кларовна неудачно повернулась, и у неё закололо в боку. «Пойду прилягу. Надеюсь, что я смогу полежать в кровати, не думая о неминуемом приближении смерти».

Валентина Кларовна полежала пару часов на кровати, слушая в аирподсах нейросетевую оперу «Три человека в цилиндрах, фраках и моноклях делят засохший апельсин посреди пустыни».

После этого Валентина Кларовна села за компьютер. Он был именно компьютером, а не ноутбуком: системный блок с мощным вентилятором, два огромных монитора, геймерская клавиатура с подсветкой и такая же мышка, разноцветные динамики, подставка, на которой висят наушники с микрофоном. Компьютерное кресло на колёсиках было невероятно удобным: оно было изготовлено на заказ с учётом размеров спины Валентины Кларовны.

Она хотела узнать подробности про задержанных недавно музыкантов с инструментами и полезла читать новости. После беглого прочтения она пришла в ужас. «Ого, вот это отбитые люди! У них вообще нет страха! Никаких даже зачатков самосохранения? Они не просто играли — они играли песни Виктора Цоя. Это самое страшное преступление, которое можно совершить в 2045 году. Даже если попытаешься взорвать планету, то наказание будет меньше».

Валентина Кларовна прекрасно помнила историю. На свете всегда было много жадных правообладателей, но хозяева песен Виктора Цоя превзошли всех. Они начали действовать тогда, когда Единой Нейросетевой Корпорации не существовало в природе. Даже родственникам Виктора Цоя запрещали петь и играть его песни. В начале двадцатых годов, когда игра на музыкальных инструментах ещё была легальной, они потребовали удалить подборы аккордов на песни Цоя с сайта для гитаристов.

Но и музыканты тоже отличились. У них была целая группа и огромный набор инструментов: акустическая гитара, электрогитара с усилителем, бас-гитара с усилителем и педалью, барабанная установка (не самодельная, изготовленная из кастрюльных крышек, а настоящая), синтезатор…

Больше всего Валентину Кларовну удивило наличие фортепиано, которое они каким-то образом умудрились дотащить до места проведения концерта. «Где они взяли всё это богатство? На чём они его перевозили? Почему надеялись остаться незамеченными? К сожалению, все эти музыкальные инструменты будут либо варварски уничтожены, либо переданы в музей Единой Нейросетевой Корпорации, где их будут охранять как зеницу ока, лишь бы никто не вздумал чего-нибудь сыграть».

Валентина Кларовна очень расстроилась. «Им будет очень трудно помочь. Они нарушили все законы. Все. Какие только можно. Скорее всего, им выпишут штраф за нарушение авторских прав в несколько миллиардов, потом отнимут всё имущество за долги, а затем за эти же долги посадят в тюрьму на пожизненное заключение. Надо написать ребятам из «Копилефта». Они стопудово в курсе: ничего подобного уже давно не случалось».

Валентина Кларовна откинула спинку кресла, а потом и подставку для ног. Кресло превратилось в шезлонг, в котором она не сидела за компьютером, а лежала. Она решила отдохнуть и закрыла глаза, но внутренний голос не давал расслабиться. «Ты тоже можешь скоро умереть. Тебе надо что-то крутое сделать раньше, чем это произойдёт. Не пытайся обыграть казино».

Валентина Кларовна утомилась. Встав с шезлонга, она выпила капсулу ежовика гребенчатого и запила водой из фильтра. Потом пошла к холодильнику, достала две ампулы, полезла в аптечку. В ней лежали шприцы, вата и спирт.

Она легла на кровать и укололась в мышцу, смешав две ампулы в одном шприце, после чего прижала рукой оспиртованную ватку. Лицо её приняло расслабленное выражение. «Снотворное должно скоро подействовать. Надеюсь, что вырубит надолго. А витаминный комплекс усиливает действие снотворного и снижает побочные эффекты. А ежовик гребенчатый должен помочь увидеть прекрасный сон. Он может быть страшным, но впечатление явно произведёт. Не даст голове заскучать».

Скоро Валентина Кларовна заснула, но сон был на удивление невзрачным.


***

В рабочие дни Арина Дарьевна ночевала в интернате. У неё была своя крошечная комната, больше напоминавшая чулан, но зато с окном, пускай маленьким. Директор свято верил в то, что всем людям необходимо личное пространство, но не мог предоставить ей большего.

Айсулы Любовьевна, Фарида Азатовна и Берта фон Кляйн арендовывали виллу, куда Арина Дарьевна приезжала жить на выходные. Там она не только отдыхала, но и делилась добытой информацией. Все они были членами секретной организации «А1».

Берта фон Кляйн была водительницей многофункционального автомобиля на солнечных батарейках. Она поехала в интернат, где забрала Арину Дарьевну и привезла её на виллу. Там её радостно встретили:

— Привет, дорогая! Созрели манго во дворе. Иди снимай.
— А виноград?
— Пробовали. Зелёный ещё.

Арина Дарьевна сорвала плод манго, после чего зашла в дом и села за огромный стол в большой комнате, которая сочетала в себе роли столовой, гостиной и комнаты для заседаний. Фарида Азатовна разогревала ей обед в микроволновке.

Арина Дарьевна сначала съела огромное манго из сада, после чего набросилась на рисовую кашу с жареными бананами.

Фарида Азатовна, бурча под нос что-то про «злые углеводы», убрала посуду в посудомоечную машину. На стене рядом с блестящим агрегатом висел портрет изобрательницы Жозефины Кокрейн.

После чего четверо участниц «А1» сели за огромный стол и начали заседание. Арина Дарьевна выступила:

— Всем привет. Я была на психиатрической вечеринке. Впечатления незабываемые. Среди гостей были Инна Инновна, Васисуалий Антонинович и Станислав Анатольевич.
— Повеселилась знатно, да?
— Во-первых, Васисуалий Антонинович, похоже, практикует диагностику от балды. Он сам в этом признался. Сильвия Васильевна считает, что он зря записывает детей в нейроотличные.
— Арина Дарьевна, это ни разу не новость. Все врачи порою машут вилами по воде. Особенно психиатры. Самое странное, что эта тактика порой неплохо работает.
— Да, я это знаю и понимаю. Но принять не могу. Каждый раз прихожу в ужас. Ведь я пытаюсь помочь ребёнку, о котором шла речь. Это малыш Абдулла. Его маму зовут Милена Ириновна, она живёт в нашем городе и работает на какой-то низкооплачиваемой работе. Его отец уехал в Гренландию, но по идее должен скоро приехать. У ребёнка сильная зависимость от нейросетевого порно. Он ужасно себя вёл и досаждал окружающим. В интернате он однажды проснулся среди ночи, обкакался, начал реветь, перебудил остальных детишек. Татьяна Галиновна с ними возилась.

Арина Дарьевна ненадолго прервалась, чтобы попить воды, после чего продолжила:

— Слушайте... Это не единственная новость… Ребёнка могут перевести на первый тариф, если кончатся деньги от государства или родителей. Я очень хочу узнать про первый тариф. Что это вообще такое? Я работаю с детьми только второго и третьего тарифа. С ними надо одинаково работать. Второй и третий тариф отличаются только дороговизной питания. А что происходит на первом? Я этого не знаю и считаю, что надо срочнейшим образом это выяснить.

Взяла слово Айсулы Любовьевна:

— Смотри, ты выяснила, что в твоём интернате есть некий первый тариф.
— Да, именно так.
— На него переводят тех детей, за которых больше никто не платит?
— Именно.
— И ты не знаешь о том, что происходит на первом тарифе?
— Да. И очень хочу узнать.
— Ты молодец. Это действительно важно. Мы узнали, что порнозависимых детей на втором и третьем тарифе реально пытаются лечить. Есть данные об успешных случаях. А что происходит на первом тарифе — никто этого не знает. Есть ли вообще шансы у детей, которых перевели на первый тариф?
— Что будем делать, если выяснится, что их не лечат? Что у них нет шансов?
— Как обычно: не будем действовать сгоряча, подтвердим информацию, обсудим всё, разработаем план, тактику и стратегию.
— Хорошо.

Айсулы Любовьевна отвернулась в сторону и начала смотреть в окно. Высказалась Фарида Азатовна:

— Ты много говорила про ребёнка по имени Абдулла. Почему? Мы ведь должны девочек спасать в первую очередь.
— Есть несколько причин. Во-первых, он с самого начала пошёл на контакт. Показывает хороший прогресс. Во-вторых, он подружился с Анжелой, они постоянно вместе. В-третьих, я хочу порадовать его маму.
— Твоя мотивация понятна. Но не захлебнись в излишнем гуманизме. Твои ресурсы ограничены. Сначала надо помогать взрослым женщинам, на втором месте — маленькие девочки, на третьем — маленькие мальчики, на четвёртом — все остальные. Ты привязалась к этому ребёнку. Мысли шире.
— Я помню принципы «А1». Я им верна.

Берта фон Кляйн дополнила:

— Фарида Азатовна, ну не дави ты так на Арину Дарьевну. Она трудится на благо нашей организации и всего женовечества в целом. Борется с порно как может.
— Я не умаляю заслуги Арины Дарьевны. Я просто боюсь, что она слишком усердно помогает мальчику. Который потом вырастет в отвратительного сального мужика.
— До этого момента у нас есть ещё пара десятков лет.

Айсулы Любовьевна снова взяла слово:

— Арина Дарьевна, благодарю тебя за доклад. Теперь мой доклад. Переговоры с Валентиной Кларовной пришли к успеху.
— Серьёзно?
— Да. Только вот она сумасбродная женщина, и в любой момент может выкинуть что угодно. Но в целом она согласна.
— Отлично.

Фарида Азатовна решила вернуться к предыдущей теме разговора:

— А что с Анжелой? Удалось что-то про неё узнать?
— Всё глухо, увы. Она уже давно находится в интернате. Про её родителей не известно ничего, только лишь то, что они решили сделать дочку веганкой с рождения. За неё либо вперёд заплатили, причём очень много, либо кто-то тайно благодетельствует.
— Да, очень странная ситуация. В которой слишком много неувязок. Якобы Анжела «подсела» на онлайн-порно в совершенно крошечном возрасте. А родители сначала заморачивались, с пелёнок кормили её веганской едой, а потом хладнокровно сдали в интернат и бесследно исчезли.

Берта фон Кляйн усмехнулась:

— Сказочная картина.

Арина Дарьевна уточнила:

— За столиком для веганов с рождения сейчас сидит десять человек. Их очень мало относительно всех остальных. У одного ребёнка за этим столиком непереносимость глютена, и поэтому веганская еда ещё и без глютена. Абдуллу туда посадили по ошибке — пускай сидит дальше. Я хорошо знаю всех детей с этого столика и их родителей. У нас отдельный веганский чат. Со всеми, кроме Анжелы, родители общаются. И никто не живёт в интернате так долго как Анжела. Никто. Вообще никто. Обычно детей отправляют на время в интернат, чтобы родители хоть как-то отдохнули, а потом забирают.
— ...и только Анжела сидит безвылазно?
— Именно.

Повисло молчание, но ненадолго. Арина Дарьевна решила сменить тему разговора:

— Вы знаете, что Директор интерната — интерсекс? То есть он не женщина и не мужчина. Я узнала об этом в рамках обмена сплетнями с коллегами.
— Эта информация нам ничего не даёт.
— Ну да. Но я её добыла.
— Это хорошо, что ты работаешь и постоянно разнюхиваешь какие-то новые факты. На десять бесполезных фактов найдётся рано или поздно один полезный.

Айсулы Любовьевна задумалась:

— Нет, эта информация всё же полезна. Ведь кто-то насплетничал, что Директор — интерсекс?
— Именно так. Станислав Анатольевич насплетничал.
— То, что Директор — человек с хромосомными аномалиями, никак на наше дело не влияет. Вопрос в другом. Каким именно образом была получена эта информация? Есть три способа об этом узнать. Первое. Кто-то рассказал. Второе. Получить доступ к его медицинским документам. Третье. Сделать анализы. Для этого нужно получить образец и отнести его в лабораторию, ну не знаю, какашку Директора выловить в туалете. Ты знаешь ответ на этот вопрос?
— Нет, не догадалась спросить, к сожалению.

Берта фон Кляйн залезла в телефон, после чего ответила:

— Анализ на кариотип делается с помощью венозной крови. Какашка тут не поможет. И этот анализ весьма дорогой. И да. Мы все тоже можем быть интерсексами. Ведь никто из нас не сдавал такого анализа, верно?

Фарида Азатовна уточнила:

— В самом деле. Я такого анализа никогда не сдавала. Я бегаю и сдаю кучу других анализов.
— И я тоже…
— И я… Бегаю и анализы сдаю.

Берта фон Кляйн нахмурилась:

— Давайте вернёмся к обсуждению.

Айсулы Любовьевна согласилась:

— Да. Мы узнали, что Директор является интерсексом. Это рассказал Станислав Анатольевич. Откуда он это узнал? Если просто услышал — ерунда, можно забить. Если Станислав Анатольевич усыпил Директора, чтобы взять у него кровь из вены и потратил деньги из своего кармана на анализы в лаборатории — то это говорит о том, что психологу самому нужен психолог. Ну не будет психически здоровый человек подобными делами маяться. Для нас наиболее благоприятный вариант — это утечка данных.
— Чтобы нам тоже что-нибудь из данных утекло.
— Если Станислав Анатольевич смог взломать какую-нибудь базу даннных, получить доступ к закрытым файлам или узнать пароли… Значит и мы должны.

Арина Дарьевна продолжила говорить:

—  Да, я разузнаю поподробнее. Может быть, что выяснится что-нибудь ещё. Кстати… Я чуть было не забыла сказать нечто существенное. К нам в интернат должны привезти новую девочку, которая может быть опасна для окружающих.

Берта фон Кляйн, Айсулы Любовьевна и Фарида Азатовна напряглись:

— Что вы делаете, если ребёнок представляет опасность для других детей?
— На этот счёт есть специальный протокол. Таких детей для начала селят отдельно и только потом выпускают к остальным. Есть отдельные сотрудники, которые с ними работают. Я в их число не вхожу. Татьяна Галиновна входит.
— Хорошо. Следи, чтобы никто не пострадал. И постарайся понять, можно ли помочь этой девочке или нет. Будем действовать по ситуации.

Совещание закончилось, и Арина Дарьевна пошла в свою комнату, чтобы отдыхать, лёжа на кровати и залипая в телефон. Но Бесконечная лента была не в курсе этих планов и выдавила в Арину Дарьевну злорадный пучок кричащих заголовков о катастрофах.

Раздосадованная Арина Дарьевна спешно погасила экран телефона и засунула его под кровать. «Меньше знаешь — крепче спишь» — Арина Дарьевна вспомнила поговорку из детского учебника, после чего не заметила как заснула.

Ей приснилось, что Абдулла стал взрослым и почему-то приходил на могилу Анжелы. Сон этот был трагичным и мрачным, но смазанным и расплывчатым, и по этой причине не показался Арине Дарьевне травмирующим.

Обои в комнате были сиреневого цвета с узором из полосок и цветочков. Над её головой висел вымпел с девизом: «Бороться каждый день за освобождение женовечества». Рядом красовались трое портретов: Симона де Бовуар, Андреа Дворкин, Мария Склодовская-Кюри.

Арина Дарьевна повесила бы больше портретов, но стена была слишком маленькой. Кондиционер, завывая и гудя, работал на полную мощность.

***


Капитан лодки сильно торопился, чем был несколько возмущён Роджер. «Я хотел бы увидеть колыбель белой цивилизации — Европу, Италию, священный Рим! Ну хотя бы одним глазком. Мы плывём на полной скорости из Гибралтара в Суэц по прямой. Но… Я не сильно в обиде, потому что скоро разбогатею. Все члены Великой Цели вместе с Вождём отправятся в путешествие по Европе. Мы будем пировать как римляне и болтать коньяк в пузатом бокале. Аве Цезарь!»

Махмуд тоже был недоволен маршрутом. «Мы поплывём в Суэц мимо Новой Хургады, в которой есть свой морской порт, придётся ехать обратно по суше. Но это не страшно. Нужно приплыть в целости и сохранности — остальное ерунда. Мы миновали регионы, в которых идут боевые действия, нас никто не подбил, не подстрелил, не взорвал. Пускай капитан торопится — если все пассажиры после путешествия выживут, то он заслуживает награды. Люди прошлого заказывали бензиновое такси через специальное приложение. Оно стоило копейки, и некоторые занижали водителям рейтинг за громкое чавкание, недостаточно почтительное открывание двери или же вообще за религию или национальность. Какими мы были дураками!».

Лора Мария решила отдохнуть от жизни на подводной лодке и провести время в Египте. «Я поеду в курортный город Новая Хургада. Там есть консульство наше — на выборы пойду. Заранее записываться не надо, просто прийти на участок и проголосовать. Нашла жильё: комнату на вилле с собственным садом, в котором растут манго, с питанием и уборкой. У них есть автомобиль на солнечных батарейках, они встретят меня в порту и довезут до места. И оно почему-то только для женщин».

Махмуд собирался в Новую Хургаду. Там жили его бывшая жена Милена Ириновна и сын Абдулла. Он планировал жить в квартире жены.

Роджер в процессе путешествия получил новые инструкции от Вождя. Великая Цель нашла ему напарника в Новой Хургаде и рекомендовала ехать туда. Поэтому Роджер спросил Махмуда, не сможет ли его жена сдать ему койку. Попутчики в путешествии на подводной лодке Махмуд и Роджер собирались стать ещё и соседями.

Помимо всего прочего, Роджер ещё и искал самое дешёвое жильё из всех возможных. А Махмуд заверил его, что вряд ли есть более бюджетный вариант, чем квартира Милены.

Махмуд написал Милене Ириновне, но не получил немедленного ответа.


***

Отдел «Стук» в Единой Нейросетевой Корпорации, названный в честь одной из песен Виктора Цоя, занимался поиском музыкантов. Люди и роботы трудились в нём плечом к плечу.

Совещание было в разгаре. Оно проходило с помощью зашифрованного мессенджера Корпорации. Вместо видео у участников на экранах высвечивались нейросетевые мультяшные аватары, в точности повторявшие мимику и движения. Это не только помогало шифроваться, но и экономило сотрудникам нервы.

Разговор был напряжённым:

— Мы потеряли Оюшминальда.
— Потому что вы действовали максимально дурацким и неэффективным способом. Что может быть хуже в 2045 году, чем публичное насилие средь бела дня? Правильно. Ничего. Вы ничего не заслужили и ничего не добились. Вы жалкие ничтожества.
— Хватит ругани. Давайте перейдём к делу.
— Нет. Не хватит. Обычно я не оскорбляю своих сотрудников на совещании. Но лично для вас я это правило готов нарушить. Оюшминальд и вы… Вы друг друга стоите. Он настолько туп, что носит гитару на виду. А вы решили его на улице прямо ограбить. Ну вы даёте… Слов нет…
— Мы обещаем всё исправить.
— Нет. Этим делом займутся другие люди. А вы, пожалуй, будете переведены в другой отдел. В какой — пока что не знаю. Этим займутся кадровики. Всем до связи.

Начальник завершил совещание.

***


Милена Ириновна потихоньку разбиралась в устройстве повседневной жизни на озере Саван: здесь всё очень сильно отличалось от её предыдущего опыта.

В один из первых дней Амал показал Милене Ириновне интернет-кафе. «Смотри, в старые времена люди не ходили со смартфонами как корова с колокольчиком. Они ходили в интернет-кафе. Садились за компьютер, совершали интернетные дела, а потом уходили, передавая компьютер следующему. Вот здесь похожая система. Ты приходишь в интернет-избушку, где либо берёшь свой телефон из сейфа и идёшь в телефонную будку, либо садишься за компьютер. Компьютеры мощные, работают хорошо. Но сначала надо работу поработать, а потом идти сюда».

Милена Ириновна пришла в интернет-избушку, где взяла свой телефон и села в стеклянную кабинку. Она выглядела как телефонная будка из старинных фильмов.

Ей пришло несколько сообщений. Звонил Пересвет Яровратович — много раз. В родительском чате интерната писали, что у Абдуллы всё хорошо. У Махмуда тоже всё было в порядке, он плыл на подводной лодке.

Милена Ириновна перезвонила Пересвету Яровратовичу, и он взял трубку:

— О, привет, как твои дела? Я пытался с тобой связаться, но ты не отвечаешь. Где пропадаешь?
— Работаю теперь на озере Саван, и здесь нет доступа к постоянному интернету.
— Скажи, ты в курсе, что бабушка Аля умерла?
— Нет… Серьёзно?
— Да. Она спокойно умерла во сне, без всяких мучений.
— Понятно. Соболезную её родным и близким.
— Она была одним из старейших людей на нашей планете и помнила очень многое. Мне её не хватает. Её похоронили на кладбище в Новом Рас-Гарибе.
— Как-нибудь заеду её навестить.
— Как дела у твоего сына?
— Воспитатели сообщают, что всё в порядке. Надеюсь, что это правда. Мой бывший муж едет сюда на подводной лодке из Гренландии, но пока не приехал.
— Скажи честно: ты ждёшь Махмуда?

Милена Ириновна задумалась:

— Я чувствую, что всё вышло из-под контроля, что я не могу ни на что повлиять и просто сижу и жду развязки. Будто бы фильм смотрю. Я морально готова к тому, что исход событий может быть какой угодно. Может быть, мне придётся много работать и платить за содержание Абдуллы в интернате. Или же Абдуллу вылечат, и он будет петь в хоре мальчиков-зайчиков. Или папа его повезёт в Гренландию, будет учить из лука стрелять.
— Милена Ириновна, ты нашла себе новую работу. Тебе она нравится?
— Да, это намного лучше того, что было раньше.
— Это хорошо. Я рад за тебя. Ладно, давай. До связи. Рад был тебя услышать. Я скину тебе сообщением координаты бабулиной могилы.
— Взаимно. Пока.

Милена Ириновна повесила трубку. Затем она увидела сообщение от Махмуда. Он плыл на подводной лодке, спрашивал про дела Абдуллы и просил о помощи: его попутчик хотел найти жильё в Египте и пытался узнать, можно ли пожить в квартире Милены Ириновны вместе с Махмудом. «Отличная новость. Да, квартира у меня не ахти, много денег за койку в таком месте не выручишь. Но дополнительный источник дохода не помешает».

Милена ответила: «Да, я могу сдать ему койку. Донеси до него: он ищет САМОЕ ДЕШЁВОЕ ЖИЛЬЁ — правильно????? Так вот: по одёжке протягивай ножки!!!! Если будет требовать уборку и кофе в постель, спрашивать, почему туалет отгорожен занавеской — ответ один. Потому что ТЫ НИЩИЙ, мил человек. СТАНОВИСЬ БОГАЧЕ ИЛИ ЗАТКНИСЬ!!!».

Она повернулась на стуле и решила выйти из телефонной кабинки, но внезапно ощутила сильное желание посидеть в интернете ещё. «Ладно, посмотрю какой-нибудь видосик в Бесконечной ленте».

«Всем привет. Сегодня мы ответим на вопрос: насколько опасны порнозависимые люди? Ставьте лайки, подписывайтесь на канал. Вот с чего я начну: порнозависимыми могут быть как дети, так и взрослые, и это надо рассматривать отдельно. Начнём с другого. Дело в том, что эту опасность очень трудно оценить. Учёные провели множество исследований порнозависимости и у взрослых, и у детей. Результаты противоречивы: среди порнозависимых людей есть как и отъявленные маньяки, которые совершают страшные преступления, так и абсолютно тихие, мирные и безобидные люди, многие из которых уходят с головой в виртуальный мир, стараются ни с кем не общаться и минимально контактируют с окружающими. Среди людей, совершивших преступления и попавших в тюрьму, порнозависимых чуточку больше в сравнении со средним показателем по популяции. Но это ничего не доказывает и ни о чём не говорит. Скорее всего, дело в том, что в тюрьме порнозависимого человека легче выявить...»

Милена переключила видео. «Ерунда какая-то. Вода сплошная. Получается, что нет вообще никакого ответа на вопрос, насколько порно опасно. Это можно было и покороче сказать».

Включилось следующее видео. «Почему запрет на производство и просмотр порно не работает? Сейчас на дворе 2044 год, и многие государства по всему миру пытались решить проблему порнозависимости с помощью запретов на производство и просмотр порно. Спойлер: это ни капельки не помогло и только создало новые проблемы. В Сингапуре за производство порно предусмотрена смертная казнь, и с момента введения этого запрета в 2040 году десять человек были казнены. Наиболее вопиющий случай произошёл с девушкой из Северной Кореи по имени Ми Ча Ёнг. Она смогла сбежать из Северной Кореи, незаконно пересекла границу, жила сначала в России, потом в Японии, затем перебралась в Сингапур. Ей не хватало денег на жизнь, и поэтому она решила заработать проституцией, наказание за которую гораздо более мягкое, нежели чем за порно. Она приехала к своим клиентам: двое мужчин арендовали квартиру-студию площадью шесть квадратных метров. Они занимались сексом, но в какой-то момент в помещение ворвались полицейские (и больно треснулись лбом о низкий потолок). Их всех троих арестовали и обвинили в производстве порно. Выяснилось, что мужчины установили камеру в квартире, чтобы заснять процесс, а женщине ничего об этом не сказали. Правозащитные и феминистские организации по всему миру пытались помочь ей, но без результатов. Двое мужчин и девушка были приговорены к казни. Но на этом их мытарства не закончились. Тюремные охранники сначала изнасиловали девушку впятером, а только потом казнили, и весь процесс сняли на видео. Охранников тюрьмы судили за производство порно, изнасилование, превышение должностных полномочий и тоже приговорили к смерной казни. Восемь человек были казнены за производство порнофильма длительностью около полутора часов. Но вся борьба против порно напрасна: этот жуткий кровавый фильм можно легко найти на просторах даркнета. Некоторые порнозависимые люди специально ищут контент с реальными, а не постановочными изнасилованиями, убийствами, расчленениями, любуются телами погибших в авариях или на войне. И это видео стало настоящим хитом среди подобной публики. К слову, большинство из этих людей живут самой обычной жизнью: работают, спят и едят, они могут жить по соседству с вами».

Милена Ириновна поёжилась, её трясло. «Удивительно липкая грязь. Бесконечная лента пичкает меня леденящими душу материалами. Хватит уже».

Милена Ириновна не досмотрела видео, поставила ему дизлайк, оставила телефон в сейфе и отправилась дальше выкладывать тропинку из камней. «После таких чудесных видеороликов только сильнее хочется работать в месте, изолированном от интернета. Спасибо вам большое. Я гораздо глубже прониклась интернетоненавистническими идеями Гагика».

Милена Ириновна подключила экзоскелет, который с каждым днём становился всё более удобным и привычным, и продолжила таскать камни, выкладывая ровную дорожку. Через пару часов она устала и села передохнуть на один из камней, поверхность которого была тёплой, гладкой и приятной.

К ней подошёл Гагик:

— Приветствую, Милена Ириновна. Я вижу, что ты хорошо справляешься с работой: каменная дорожка уже длинная и красивая.
— Спасибо.
— Ты разобралась с устройством интернет-избушки?
— Я только что оттуда. Позвонила своему коллеге со старой работы, узнала, что бабушка, за которой мы ухаживали, умерла. Её похоронили в Новом Рас-Гарибе.
— Соболезную.
— Я ухаживала за ней, потому что это была моя работа. Это была очень тяжёлая работа для меня. Здесь гораздо спокойнее. Работаю больше, устаю меньше.
— Очень за тебя рад. А сколько лет было бабушке?
— Сто двадцать! Она одна из старейших людей на Земле.
— Вот ведь жизнь у человека!
— Да, она пережила кучу войн, два ковида, переехала сюда из Беларуси. Ну это не единственная новость. Бывший муж спрашивает, могу ли я сдать койку его попутчику по лодке, который решил остановиться в Египте. Я согласилась, потому что всё равно живу сейчас на Саване.
— Это может быть и хорошая идея, и плохая. Жильцы бывают разные. Посмотришь на человека — никогда не угадаешь. Поверь мне! Я повидал многих гостей. Сюда люди приезжают из самых разных краёв.
— А ты сам откуда? Я из Молдовы. Ну ты видел мой паспорт.

Гагик нахмурился.

— Это долгая история. Мир сильно изменился, и дело не только в подъёме воды. Жители Тувалу, которых переселили на подводные лодки, ноют, что их государство полностью затонуло и стёрто с лица Земли. На месте Тувалу из воды торчит пимпочка, живут несколько человек и собачья стая. Но они сохранили государственность, идентичность и язык. Хотя самой страны физически нет на карте.
— С твоей страной тоже что-то случилось?
— Моя страна существовала многие тысячи лет. Жили мы спокойно и никого не трогали. А на мой век выпало «везение». Сначала у нас отняли кусочек, который считался спорной территорией. А потом всю нашу страну завоевали и разделили между собой недружественнные соседние государства. Наши города разрушили, наши деревни сожгли, наши церкви разломали и над святынями надругались. Все топонимы поменяли, чтобы полностью стереть память. Союзники нас бросили, большие и сильные государства нам ничем не помогли. Международные организации в очередной раз выразили глубочайшую озабоченность. Люди разъехались, и негоже их в этом винить, ведь далеко не все готовы биться до конца. Я воевал и был в плену, провёл в тюрьме пять лет, меня били за разговоры на родном языке. Амал, твой начальник… Он был правозащитником и вызволил меня из тюрьмы. Я ездил по разным странам, пока не оказался здесь.

Милена Ириновна растерялась: она не ожидала такого ответа.

— Сочувствую. Это ужасно.
— Да, конечно же. Это ужасно. Ужасно не только то, что моя страна разрушена. Но и то, что я не могу спокойно ответить на вопрос «откуда ты родом» в рамках непринуждённой светской беседы, обмахиваясь веером. Приходится рассказывать людям эту нудную долгую историю. Ладно, я вообще хотел другое спросить. Ты отлично справляешься с дорожкой, она ровная и красивая. Но скоро дорожка закончится. Надо тебе будет что-то другое делать. Я хочу узнать это заранее, чтобы всё спланировать.
— Внимательно слушаю.
— Первое. Умеешь ухаживать за курами?
— Нет. У меня никогда не было ни животных, ни растений никаких, я ничего в этом не смыслю.
— Слушай дальше. Второе — это подготовка музея. Есть только что построенное здание, там голые стены и нет ничего.
— А что это за музей будет?
— Целый музейный комплекс. Музей моей родной страны, музей ретро-техники и музей описательного искусства. Сейчас же нельзя рисовать картины, но никто не запретит вместо картин повесить на стене их описания.
— Задумка интересная. Полагаю, что проект музея очень долгосрочный. То, что ты описал… Здесь работы на несколько лет.
— Именно.
— А ты знаешь Таисию Марловну? Она могла бы тебе помочь с музеем ретро-техники.
— Я её знаю. Она хороший человек и делает много полезных дел, но совершенно не умеет работать в коллективе. Она иногда приезжает сюда с собакой, что-то привозит, что-то увозит.
— Понятно. Мне нравится идея работать на строительстве музея. Только я не особенно что умею.
— Там ничего и не надо уметь. На текущий момент большая часть работы — это таскание всяких штук туда-сюда. Амал говорит, что ты носишь экзоскелет с радостью, что ты поднимаешь тяжёлые камни, что тебе нравится эта работа, что она тебя не раздражает. Я хочу, чтобы все работники были в хорошем расположении духа, чтобы атмосфера приятная была. Люди сюда приезжают отдыхать.
— Да, это так. Я привыкаю к экзоскелету. Только вот что неясно. Почему именно экзоскелет? Неужели нельзя таскать камни более простым и дешёвым способом?
— Несколько причин. Во-первых, не всегда самый очевидный путь решения проблемы действительно правильный. Ты работала сиделкой. Здесь тоже живут пожилые люди и инвалиды, которым нужен уход. Но я не предложил тебе работу сиделкой. Хотя это было очевидно. Я предложил тебе другую работу. Причём даже сам не знаю почему. Интуиция, как-то так. И тебе понравилось. Во-вторых. Амал не только правозащитник и юрист, он ещё и состоит в организации «Энтерпрайз».
— Первый раз слышу про такую организацию.
— Это люди, которые в детстве увлекались научной фантастикой: книжками, фильмами и комиксами про будущее. Их возмутило, что летающих машин, космических кораблей, гигантских боевых роботов на самом деле не существует, что человечество разменялось по мелочам. Поэтому они решили объединиться в «Энтерпрайз».
— Я тоже одно время смотрела много старых фильмов про будущее и смеялась над ними.
— А они не смеялись, они плакали. Они поплакали, а потом решили взять дело в свои руки. Среди них нашлись богачи и ловкачи, учёные и инженеры, ну и просто энтузиасты. Они стали продвигать и изобретать всякие штуки, которые им кажутся крутыми. Один запускает в космос частные ракеты. Другой занимается экзоскелетами — Амал с ним дружит и переписывается. Есть специалисты по летающим ботинкам и летающим доскам.
— Короче говоря, у тебя на Саване собралась разношёрстная весёлая команда по спасению мира, среди которых есть фанаты научной фантастики, пытающиеся воплотить в жизнь чрезмерно оптимистичные выдумки писателей и киношников?
— Именно так.

«Они ничем не отличаются от мальчишек, играющихся с машинками. Правильно говорят, что первые сорок лет детства мужчины самые тяжёлые. С одной стороны, мне хочется смеяться над ними — ей богу, детишки в трусиках. С другой стороны, вот бы Абдулла тоже рисовал чертежи космических кораблей, лазерных пушек и антигравитационных излучателей».

Гагик продолжил:
— Всё. Я не буду тебя отвлекать. Заканчивай с камнями. А завтра будем заниматься музеем, всё тебе в подробностях расскажем.
— Хорошо.

Гагик ушёл, полушёпотом насвистывая какую-то песенку себе под нос, а Милена продолжила заниматься выкладыванием камней.