Время любви

С деревенским одногодком Мишкой в числе десяти таких же сорванцов мы вместе пошли в первый класс школы. По длинному и тернистому пути постижения знаний наши попутчики заметно по-отстали, просиживая по два года в одном классе, а некоторые вообще расстались со школой уже в пятом или шестом классах: обязательного среднего образования в стране тогда не было.
Начиная с пятого класса мы ежедневно ходили в Кузайкинскую среднюю школу Альметьевского района, находящуюся в пяти километрах от нашего маленького села Иванаевка. В девятом классе мы сидели с Мишкой за одной партой. Других земляков наших в этом классе уже не было.
Исстари в нашей деревушке просыпались по петушиному крику в ночи, а для окончательной сверки времени, выйдя на крыльцо, глазели на небо: отыскивали «ковшик» Малой Медведицы. По нему сельчане с точностью до одного часа определяли истинное время. Поступали так, естественно, не из-за упрямства: ни электричества, ни телефона, ни часов ни у кого в нашей послевоенной деревне не было.
Жили мы с Мишкой на противоположных концах деревни, и ежедневной практикой в нас выработался почти точный часовой механизм, по сигналу которого мы одновременно выходили из дома по направлению к школе. Прямой дороги в Кузайкино от нас не было, а обходной проселок был километра на два длиннее. В любую погоду мы ходили напрямик. Мишка любил повторять в пути, что одна гипотенуза короче двух катетов. В такой формулировке теорема Пифагора ему почему-то больше нравилась. А шагали мы по полю через овраги и речки по совершенному бездорожью. Иногда нашими ногами успевала натаптываться некоторая видимость тропинки, но ближайшая непогода тут же ее начисто ликвидировала.
В школу мы ходили добросовестно, даже в лютые морозы. В 50-е годы зимы были суровые: в рождественские и крещенские праздники температура воздуха надолго опускалась ниже - 40;С. Учителя давали нам наказ не приходить в школу при такой погоде, но руководствоваться им было очень сложно: ни одного термометра  в нашей деревне не было. Утром, покрутив головой на крыльце и вдохнув в себя воздух на пробу, мы, рискуя пропустить уроки, отправлялись в путь. Приблизившись к школе, подходили к висевшему на ее углу термометру. Нередко ртуть в нем останавливалась на отметках – 43 ;С – 45 ;С и ниже. В таких случаях мы, не заходя в школу и потерев побелевшие щеки, двигались в обратном направлении к родному дому.
Однажды утром, выйдя из дома и шагая полем, я все оглядывался в надежде увидеть догоняющего меня Мишку. Но тщетно. Начались уроки. Я ерзал по парте один – Мишка почему-то не пришел в школу.  Помнится, шел уже второй урок. Роза Григорьевна – учительница по литературе с университетским образованием – посвящала нас в очень «злободневные» события XIX века, описанные А.Островским в драме «Гроза».
Мы вслед за учительницей  промывали косточки зловредной Кабанихе, ее родному братцу и родному сыну Тихону. Клеймили особым позором сыночка, не достойного пламенной любви Катерины. Мы почти хором восхваляли мученицу Катерину и внутренне гордились ею. И если бы была наша воля и хоть какие-то возможности, мы отговорили бы ее от страшного поступка, повлекшего за собой гибель нашей всеобщей любимицы.
И вдруг в классе произошло ЧП, которого никто не только не ожидал, но и подумать о нем не мог. Зачинщиком его оказался я, если не считать, конечно, Мишку. По воле судьбы или рока я на миг оторвался от эпохи А.Островского и бросил взгляд на улицу. Там я увидел мчавшегося в красочных резных санках Мишку. Он предварительно, видимо, настегал лошадку и зачем-то украсил сбрую разноцветными шелковыми лентами. К Мишкиному юмору я попривык с годами, но тут удержаться не мог. Мгновение – ты прекрасно! На весь класс я выговорил: «Мишка за невестой помчался!». Класс в ту же секунду  «взорвался». Все метнулись к окну. Учительница, закрыв лицо руками, стремительной походкой вышла из класса. Почти свадебный Мишка быстро исчез из зоны нашей видимости. Мои одноклассники начали приходить в себя и поняли, что урок сорвался. А я понял и то, что для меня скоро начнется не литературная, а подлинная гроза.
Сказать вслух, да на уроке литературы, что девятиклассник поехал жениться, в 1958 году в деревенской школе означало, быть может, большее, чем то, как если бы кто-то из нынешних городских школьников сказал на уроке, что одноклассница Клава Распутина беременна.
Я до сих пор удивляюсь, откуда у меня все это взялось. Из каких источников вырвалось наружу? Я был без преувеличения лучшим учеником школы – отличником в каждом классе. Меня любили все учителя, и я отвечал им взаимностью. У меня и в мыслях не было никогда хоть чем-то их обидеть. И вот теперь произошло такое.
В класс вскоре пришел завуч Юрий Иванович – наш кумир и всеобщий любимец. Он был и мужем Розы Григорьевны. Выражая явное недовольство, он обратился ко мне: «Коля, объясни, как ты дошел до этого и как додумался?». Помню, я встал, медленно сутулясь, и боялся поднять глаза на любимого мной педагога и человека. Проглотив комок в горле, я смог произнести только два слова: «Не знаю». Думаю, щадя мое самолюбие, он не стал при всех бранить и «воспитывать» меня, но попросил остаться после уроков. Одноклассники  же с одной стороны были довольны моим поведением, а с другой – сочувствовали мне, предвидя педагогический разнос, который предстояло мне заслуженно выдержать впервые.
В конце дня Юрий Иванович пригласил меня в учительскую и тихим своим голосом объявил: «Мы решили снизить тебе отметку по поведению за год и пригласить бабушку на беседу в школу». С этими словами он отпустил меня домой. По дороге я все думал о том, что страшно не само наказание, а томительное ожидание его. Отметка по поведению меня как-то не сильно тревожила, хотя с четверкой по поведению вряд ли можно было тогда поступить даже отличнику в какой-либо вуз. Меня больше озадачивало приглашение бабушки в школу по такому поводу. На родительских собраниях все учителя уважительно к ней относились и благодарили за то усердие, с которым она заботится о нас с сестрой, оставшихся без родителей. (Отец наш погиб на фронте в 1942 году,  а мать умерла от непосильной работы в колхозе, когда мне было 10 лет, а сестре – 12). Когда хоронили маму, я мысленно поклялся ничем не доставлять неприятностей бабушке - моей любимой Акулине Ивановне.
И вот теперь у меня возникла проблема. Я хмурым возвратился домой: всю дорогу переживал из-за того, что бабушке предстоит держать ответ за меня. Бабушка заметила мое настроение и спросила, не заболел ли я. Я ответил, что устал: были трудные уроки.
По сей день я благодарен всем своим учителям. Они не привели в действие ни одно из объявленных мне обещаний. Как настоящие педагоги они понимали  проблемы нашего тогдашнего возраста. Учителя великодушно и, думаю, объективно дали мне светлую путевку в жизнь, выдав аттестат зрелости с отличием и золотую медаль за успехи в учебе и примерное поведение. Никто их об этом не просил. Да и просителей у меня не было.
А что же Мишка? На другой день я расспросил его о том, почему он не пришел в школу. Он объяснил, что приболела его мать Вера Артемьевна, и он выпросил у бригадира лошадь, чтобы отвезти ее в Кузайкинскую больницу (в нашей деревне даже фельдшерского пункта не было). Ему дали лошадку и санки, в которых накануне Перфилов Михаил и в самом деле привез невесту из соседнего села Борискина. Ленты, которыми украшали свадебную процессию, в суматохе забыли в санях. А мой друг, не лишенный чувства юмора, догадался, как их можно использовать и не совсем по назначению. Повод для этого все же был. В Кузайкине на почте работала Светлана, красивая девчонка, только что окончившая школу. Мишка был рослым парнем и заглядывался на девушек постарше себя. В нашем классе все знали, что он не равнодушен к Светлане. Несколько раз он приводил ее на школьные вечера и никому из нас не давал возможности потанцевать с ней. Весь вечер напролет он старался только с ней кружиться в вихре вальса.
И вот в злополучный для меня день Мишке пришла в голову смехотворная идея подкатить к Светлане с репетиционным визитом на коне да с красочными лентами в упряжке.  Но что меня удивляет больше всего? От больницы к почте ведет прямая дорога – деревенский большак. Так нет ведь, не промчался он по нему как гоголевские Хлестаков или Чичиков с ветерком, а взял и отвернул в сторону на параллельную улицу, где стояла наша школа. Что бы он потом мне ни говорил, я не верю, что сделал он это случайно. Мишка, конечно, надеялся, что одноклассники заметят его в разрисованных свадебных санках и оценят его поступок по достоинству. Его надежда, как видите, полностью оправдалась. Вот что делает с нами чудесный возраст, который озаряет прекрасное время – время Любви.
В завершение скажу, что Мишка вовсе не зря тогда репетировал: Светлана стала его женой. Правда, не тогда, а несколько лет спустя.