Гурман

(Фантастический детектив, философия. Многие персонажи, включая автора, реальны, фамилии большинства из них изменены)

 С этим делом всё было ясно как божий день. Сергей вёл его с самого начала, с момента выезда на место преступления.

...Вызов поступил четыре дня назад в то время, когда все сотрудники отдела по расследованию особо важных дел, забыв о работе, высыпали на улицу и бурно обсуждали непонятную вспышку где-то в районе Турабьево или Красной Байдарки. Сергей немедленно выехал, так и не узнав, что там произошло. К его удивлению, улицы Костромы были почти пусты, и до Индустриальной он долетел буквально за несколько минут.

За пределами зоны, ограждённой сигнальной лентой, скопилась приличная толпа зевак. Задержанный в наручниках с окровавленными руками и физиономией уже находился в полицейском УАЗе, накрытое полиэтиленом тело — на тротуаре метрах в пяти от машины. Несколько гражданских, очевидно, свидетели столпились возле сотрудников полиции Второго отдела, прибывших на место преступления через несколько минут после его совершения.

— Товарищ капитан, ждали вас, ничего не трогали. Вон, даже недоеденный кусок печени на том же месте валяется. Ну, я имею в виду печень жертвы.

Сергей кивнул сопровождавшему его судмеду:

— Петрович, приступай. И давай-ка я тоже гляну, а потом опрошу свидетелей.

Они подошли к телу. Для Сергея осмотр жертв давно стал рутиной, но здесь было нечто особенное. Разодранный живот, вывороченные наружу внутренности, разбросанные по асфальту петли кишок. Похоже, все эти манипуляции потрошитель совершал в лихорадочной спешке, словно его кто-то или что-то подгоняло. Да и по показаниям многочисленных свидетелей преступник на глазах у всех как одержимый неожиданно набросился на жертву безо всякого на то основания.

Потом были допросы, на которых задержанный Гафуров вёл себя очень странно. Он не мог... или не хотел давать какие-либо пояснения по существу преступления и всячески открещивался от деяния, совершённого на глазах десятков людей. При этом постоянно твердил:

— Я повторяю, меня зовут Анатолий Евгеньевич Якушкин.

Конечно, какими бы абсурдными не казались показания задержанного, их следовало проработать. Пусть и формально. Сергей выехал по обозначенному Гафуровым адресу.

Дверь открыл лысоватый мужичонка средних лет. Капитан представился и показал удостоверение:

— Добрый день! Я бы хотел увидеть Анатолия Евгеньевича Якушкина.

— Да, это я.

— Вы не могли бы предъявить документы?

— Да, да, конечно. Вы проходите, сейчас принесу.

Сергей зашёл в квартиру и огляделся. Обычная квартира, скромная обстановка. Подошёл Якушкин и протянул паспорт. Капитан внимательно изучил документ и вернул хозяину:

— Анатолий Евгеньевич, вы в курсе вчерашнего убийства в Давыдовском?

— Да, что-то слышал краем уха. И, если не ошибаюсь, в новостях об этом передавали.

— А Вы знакомы с Гафуровым Рамилем Фаритовичем?

Посмотрев на предъявленное Сергеем фото задержанного, Якушкин на пару мгновений чуть закатил глаза, словно пытаясь вспомнить, и пожал плечами:

— Вы знаете, не припоминаю.

— Что ж, спасибо. Прошу Вас не покидать город в ближайшую неделю.

— А что, у Вас какие-то вопросы ко мне?

— Нет, нет, это чистая формальность.

Что и следовало ожидать! То, что задержанный знал имя и адрес одного из жителей Костромы, ни о чём не говорило. Мало ли как он получил эту информацию?

Несмотря на весь букет улик, оставалась неясной одна из важнейших сторон преступления — субъективная. Сергею не давало покоя отсутствие мотива. Хотя какой может быть мотив, когда налицо явные проявления психического расстройства. Да, налицо! Но по заключению судебно-психиатрической экспертизы задержанный признан вменяемым и психическое расстройство у него не выявлено. Капитан не видел и второго неотъемлемого признака субъективной стороны — цели. И установить её по характеру отношения задержанного к содеянному не представлялось возможным, поскольку вину он отрицал.

Рационализм и аналитический подход к делу зачастую очень помогали Сергею в работе при решении психологических головоломок. Но отнюдь не способствовали созданию семьи. В свои двадцать восемь Сергей оставался холостяком. Не сказать, что он мордой не вышел или обладал скверным характером. Нет, напротив. Он старался держать себя в форме, периодически, но без особого фанатизма посещая тренажёрный зал. Подтянутый молодой офицер Следственного Комитета пользовался вниманием дам и охотно шёл на контакт, но после недели-другой близкого общения ему становилось невыносимо скучно. Быть может, ему просто не довелось пока найти особь, способную не только борщом накормить и в постели попроказничать, но и общаться с ним на одном языке в промежутках между удовлетворением столь важных, но не всеобъемлющих нужд полноценного человека. ...Иногда называемого «разумным».

Вот и сейчас, приводя в порядок документы для передачи в прокуратуру, Сергей невольно возвращался к одной и той же мысли: «Психически нормальный человек убивает другого человека только ради того, чтобы отожрать у него кусок печени? Должно же это иметь хоть какое-то рациональное объяснение!»

Исполненные сомнений раздумья капитана нарушил Миша Марков, его коллега и давний приятель:

— Серёга, тебя Пузан вызывает.

Это шутливое прозвище, ни в коей мере не оскорбительное, закрепилось за руководителем отдела, полковником Александром Андреевичем Обрядовым. Коллеги ценили его за профессионализм и человеческие качества, и в этом «наш Пузан» из уст подчинённых можно было уловить тёплые, уважительные интонации.

Сергей кивнул, отложил документы и отправился к начальнику.

— Товарищ полковник, здравия желаю! Разрешите войти?

Пузан оторвался от бумаг и поверх очков бросил взгляд на вошедшего:

— А, Сергей. Ты проходи, проходи, садись. Документы для прокуратуры подготовил?

— Да, практически всё готово. Ну, быть может, ещё часок-другой и...

— Ты погоди, погоди, не гони лошадей! С передачей дела в прокуратуру придётся повременить.

Сергей даже немного растерялся:

— Александр Андреевич, я Вас не понимаю. Дело яйца выеденного не стоит. Всё и так очевидно: взят с поличным, руки и вся морда в крови, анализ содержимого желудка на ДНК жертвы, около десятка свидетелей. А то, что он не признаёт вину и этот его лепет, что «я не я, и хата не моя» ...

— Сергей, Сергей, вот какое дело. Открылись новые обстоятельства. Только что звонили из Москвы, у них аналогичный случай. Даже не аналогичный, а полностью идентичный. Ко всему прочему, задержанный — наш, костромич. И всё то же самое: нападение в толпе на глазах у всех, развороченный живот, обглоданная печень. Даже можно было бы говорить о серии, но в обоих случаях у нас неопровержимые улики против двух разных людей. Такая вот петрушка.

Полковник вздохнул и продолжил:

— Поэтому собирайся. Берёшь с собой все материалы по нашему костромскому делу, берёшь под белы рученьки старшего лейтенанта Маркова, и дуете с ним в Москву. Там тебя коллеги ждут не дождутся, чтобы сопоставить детали обоих преступлений. Автобус у нас в 22.10, и времени у тебя — вагон.

— Александр Андреевич, я уж лучше на своей машине. Мало ли чего. Да и там, в Москве, ни от кого зависеть не будем.

— Давай, давай, и не забудь потом чеки за бензин в бухгалтерию представить.

* * *
Добравшись до МКАД, Сергей набрал номер московских коллег:

— Рустам Мансурович, здравия желаю, это капитан Акулов из Костромы. Мы в Москве, можете организовать нам встречу с задержанным?

— Сергей Николаевич, добрый день! Ждём Вас с нетерпением. Не хотите сначала отдохнуть с дороги? Номер в гостинице на Вас и старшего лейтенанта Маркова забронирован.

— Нет-нет, спасибо, давайте сначала переговорим с задержанным.

— Да, конечно. Вас встретит старший лейтенант Загорецкий Алексей Никифорович, он занимается этим делом. Ну, а адрес у Вас есть.

— Отлично, скоро будем.

Костромских следаков встретил молодой человек спортивного телосложения. Бросив взгляд на две четвёрки на номере, он сразу подошёл к машине. Дождавшись, пока гости выйдут, представился.

Сергей в ответ протянул руку:

— Ну, будем знакомы! Капитан Акулов Сергей Николаевич.

И кивнул в сторону Маркова:

— Старший лейтенант Марков Михаил Александрович — хоть и не комсомолец, но спортсмен — любому Вин Дизелю фору даст.

— Серёга, да ладно тебе, — смутился Михаил.

Капитан похлопал по плечу Маркова и снова обратился к Загорецкому:

— Надо же, а я Вас представлял как убелённого сединами тёртого калача.

Старлей улыбнулся:

— И что так?

— Да как услышал Никифорович, так сразу и образ сложился. И давай-ка всё-таки без формальностей, просто по имени.

— Ноу проблемс! Ну что, готовы пообщаться с нашим ценителем фуа-гры? Наверное, ждёт не дождётся с кем бы ещё поделиться своими вкусовыми пристрастиями.

— Да неужели? Наш костромской Гафуров как-то не очень к этому расположен. Что ж, послушаем вашего. Давай, Лёха, веди.

Костромичи проследовали за Загорецким. Подойдя к комнате для допросов, Сергей остановился:

— Мишань, ты пообщайся пока с Никифорычем, войди в курс дела. А я помурыжу задержанного.

Зайдя в комнату, Сергей на мгновенье растерялся от неожиданности, но тут же взял себя в руки. Перед ним сидел Якушкин, тот самый, на которого указывал находящийся под следствием Гафуров! Тот самый, которого капитан навещал в ходе следствия в Костроме по, казалось бы, бредовому заявлению костромского потрошителя.

Сергей недоумевал: как так, ему даже не удосужились сообщить фамилию задержанного в Москве. ...Или всё-таки сообщили, но он сам не обратил на это внимание, как на несущественную на тот момент информацию?

Якушкин поднял глаза на капитана. В них не отразилось ни проблеска удивления или волнения.

— Анатолий Евгеньевич, Вы меня не помните?

— А должен? — безразличным голосом ответил вопросом на вопрос Якушкин. — И опять какой-то там Анатолий Евгеньевич!

— Разве Вы не помните нашу встречу в Костроме?

Якушкин взорвался:

— Да за@бали уже своей Костромой! Сколько раз можно говорить, что я ни разу в жизни не был в вашей сраной Костроме! Я — коренной москвич, Владимир Иванович Штейнгель!

Сергей вздрогнул. «Снова ссылка на лицо, вроде бы, непричастное к преступлению. Это не может быть случайностью! Нужно срочно найти этого самого Штейнгеля! А Якушкин и так никуда уже не денется, им можно будет и позже заняться. Очевидно, что с него толку что с козла-Гафурова молока».

Капитан дал распоряжение увести заключённого и поспешно вернулся к коллегам.

— Никифорыч, у нас есть информация по Штейнгелю? Ну прописка, место проживания, место работы.

— Да, как только этот упырь, — старлей кивнул в сторону комнаты для допросов, — упомянул Штейнгеля, мы сразу его пробили.

— Выезжали по месту жительства?

— Да нет, Вас дожидались...

— Срочно выезжаем.

Штейнгель проживал в том же районе, поэтому дорога до его квартиры много времени не заняла. Дверь открыла молодая привлекательная женщина. Сергей предъявил удостоверение и представил своих спутников.

— Здесь проживает гражданин Штейнгель Владимир Иванович?

— Да.

— Кем Вы ему приходитесь?

— Жена.

— Ольга Петровна, когда в последний раз Вы видели своего мужа?

— О, вы даже имя моё знаете! — удивилась хозяйка. — А видела вчера утром, когда он уходил на работу. Он вечером собирался в командировку в Иркутск, но должен был заехать домой, чтобы собраться. Так и не заехал. И не позвонил, а его телефон не отвечает. Ночью я ходила в полицию, написала заявление... и никакого ответа. Что мне делать?

— Ольга Петровна, постарайтесь не волноваться. Теперь, помимо полиции, этим вопросом занимается и Следственный Комитет. Будем держать Вас в курсе.

Выйдя из квартиры, Сергей сразу обратился к Загорецкому:

— Никифорыч, срочно даём ориентировку на Штейнгеля. Нужно отправить запросы в аэропорты, на ж/д и автовокзалы. Жопой чувствую, в Москве его уже нет.

— Однако, Серёга, чувствительный у тебя орган, прямо-таки инструмент истинного профессионала. Давно калибровал?

— Ты не подъ@бывай, лучше звони в отдел. Пока доберёмся, может, уже какая-то информация поступит.

— Уже звоню, не беспокойся!

И действительно, в ответ на запрос Следственного Комитета поступила информация о том, что гражданин Штейнгель В. И. был зарегистрирован на рейс Москва-Иркутск, вылетевший поздно вечером в день совершения преступления. Узнав об этом по возвращении в отдел, Сергей сразу же озадачил Загорецкого:

— Никифорыч, поручи, пожалуйста, кому-нибудь заняться билетами до Иркутска для нас с Мишаней. На какой-нибудь ночной рейс, чтобы в разумное время на месте быть. И свяжись с нашими ребятами в Иркутске, пусть установят, где остановился этот Штейнгель, но пока ничего не предпринимают. А мы с Мишаней двигаем в гостиницу. Надо бы для снятия напряга грамм по сто принять и, быть может, на пару часиков кости бросить. Не присоединишься?

— К чему — кости бросить?

— Да нет, на грудь принять.

— Не, мужики, спасибо! Уж извините, не употребляю. А вы езжайте, билетами я сам займусь и отзвоню, как будет информация.

* * *
Войдя в номер, Сергей сразу плюхнулся на диван и повернулся к Маркову:

— Мишань, ты пока разливай, а я телевизор включу — глянем, что там в мире творится.

Пощёлкал кнопками пульта и остановился на одном из информационных каналов:

«А сейчас новость, которая взбудоражила учёных всей планеты. Как вы помните, мы уже рассказывали о падении метеорита на автостоянку Костромского калориферного завода. Только что поступила новая информация. Как оказалось, химический состав гостя с небес уникален и содержит два новых элемента, отсутствующих в таблице Менделеева. Помимо этого, учёными были обнаружены следы неизвестных науке органических соединений. Напомню вам о самом первом репортаже с места события пять дней назад».

Кадр сменился, и Сергей увидел материал, показанный в день падения метеорита:

«Перед нами Вадим Тимофеевич Привалов — один из руководителей Калориферного завода. На стоянке именно его автомобиль пострадал от небесного гостя. Вадим Тимофеевич, что Вы можете нам рассказать?

— Да, пожалуй, ничего. Мы с Игорем Николаевичем — это наш поставщик, вот он, рядом со мной, в тот момент находились на территории завода. И вот это всё...

Камера переместилась вслед за движением руки героя репортажа в сторону развороченного автомобиля.

— ...Увидели уже после.

— А Вы не обратили внимание на что-то необычное?

— Необычное? Моя машина в хламину, в салоне — обломок непонятно чего, вокруг груда осколков и какое-то крошево. А больше ничего необыч...»

Сергей выключил телевизор. Он в который раз вспомнил день совершения первого преступления. Сразу после его выезда на Индустриальную по костромскому телевидению вышел экстренный выпуск новостей о падении метеорита на автостоянку возле Калориферного завода. Это удивительное событие взбудоражило весь город, заставив забыть про житейские мелочи и политические дебаты на центральных каналах. Какая Америка, какая Украина? Это всё далеко, а тут такое дело! Костромичи приникли к экранам телевизоров в ожидании свежих новостей...

Что-то как будто подталкивало его к выводу. Но к какому? В голову ничего не лезло, помимо какого-то мистического бреда. «А что, может, самое первое преступление как-то связано с этим метеоритом? Ну, п@зданулась эта по@бень, и у Гафурова сразу крышу снесло? ...Н-да, насмотришься всякой пиндосовской х@еты, а потом на каждом шагу чудятся маньяки, оборотни, вампиры или инопланетяне. Ладно, нужно искать какое-то рациональное зерно».

Но от поисков рационального зерна его отвлёк Марков:

— Серёг, чего ты там застыл? Давай за успех нашего безнадёжного!

— А кто бы возражал?

Они чокнулись, Сергей опрокинул рюмку, выдохнул и повернулся к Маркову:

— Мишань, ну а ты сам-то что обо всём этом думаешь?

— О чём именно?

— О метеорите! Вот с чего бы Гафурову в тот же день человеческую печёнку жрать? А потом вся эта цепочка футболистов-амнезистов.

Марков поджал губы и качнул головой:

— Ну-у, ...а может, это у Калориферного космический корабль разбился. А сами «зелёные» успели катапультироваться и ну испускать свои флюиды по Костроме.

— Вот и мне подобная хрень в голову лезет. Но мы ж с тобой не будем инопланетян ловить. ...А представляешь, поймаем. Так нас же и самих в психушку упекут.

Дальнейшему погружению в эзотерику помешал телефонный звонок. Звонил Загорецкий:

— Серёга, есть билеты на 0.55, рейс SU-1562, в Иркутске будет в 11.45. Пойдёт?

— Отлично. Хоть в самолёте отоспимся после всей этой мышиной возни. Берём!

— ОК! Тогда я вас и подброшу до Шереметьево. Заезжаю в половине одиннадцатого, будьте готовы.

— Никифорыч, да не дёргайся ты, мы такси вызовем.

— Мужики, не беспокойтесь, мне совсем не в напряг.

— Ладно, спасибо, дружище, ждём.

* * *
В Иркутске самолёт приземлился по расписанию. В зале прилёта костромских спецов дожидались иркутские коллеги. По их информации, Штейнгель остановился в гостинице «Ангара», но в настоящий момент отсутствовал.

Сергей долго не раздумывал:

— Ну что, мужики, давайте плясать от гостиницы. Ничего другого в голову не приходит.

Подъехав к гостинице, Сергей и Михаил сразу направились к стойке регистрации. Приветливая миловидная администратор сразу узнала Штейнгеля по показанному ей фото:

— Да, я его помню, где-то сразу после девяти утра он заказывал такси до Листвянки. Сейчас посмотрю в журнале точное время.

— Спасибо, девушка, Вы очень любезны, нам этого достаточно.

Отойдя от стойки, Михаил заметил:

— Смотри-ка, а наш путешественник как-то даже и не заметает следы. Что-то непохоже, что он пытается скрыться или чего-то опасается.

— Да, странно всё это. Вообще — всё! Пойдем узнаем у коллег, что это за Листвянка и с чем её едят.

Подойдя к ожидающим их у автомобиля коллегам, Сергей поинтересовался:

— Мужики, а до Листвянки далеко?

— Да нет, — ответил один из них. — Это ближайший населённый пункт на берегу Байкала, всего 68 км. На машине — меньше часа езды.

— Ну что, подбросите?

— Без вопросов!

Сергей впервые в жизни был в Прибайкалье и с интересом рассматривал пейзажи за окном автомобиля. Лента Байкальского тракта то ныряла в тайгу, то подбиралась почти вплотную к Ангаре. Невольно возникало сравнение с Волгой в районе Костромы, и из двух дам госпожа Ангара представлялась куда более строптивой.

При подъезде к Листвянке перед глазами Сергея открылся зачаровывающий вид на Байкал и исток Ангары.

— Ой, мужики, а что это за камень торчит прямо посреди Ангары? Или это уже Байкал?

— Это Шаман-камень. Можно считать его границей между Байкалом и Ангарой. И камушек не простой. По одной из легенд, его бросил Байкал вдогонку своей дочери Ангаре, когда она слиняла к своему возлюбленному — Енисею. А вот другая легенда — это уже по нашему профилю. На этот камень сажали на ночь подозреваемого, а к утру смотрели — ежели тот остался на камне, да ещё и живой, значит, невиновен. Типа детектора лжи, и ни прокуратуры тебе, ни суда. Удобно и без особых хлопот!

— Н-да, куда ни глянь, везде мистика! Что в нашем деле, что вокруг. Видать, неспроста нас сюда затащило.

— Угу, такие уж у нас места. ...Ну вот, приехали. Въезжаем в Листвянку. Какие будут вводные?

Сергей почти не задумывался:

— А где здесь может быть скопление людей?

— Да тут никогда особо много народа не бывает. ...Ну если только на рыбном рынке.

Капитан сразу заинтересовался:

— А давай-ка заглянем, заодно и омульком разживёмся!

— Да вот, уже и подъехали, — ответил водитель и направил машину к павильону «Шаурма» непосредственно у входа на рынок.

Не успели оперативники выйти из машины, как с территории рынка раздались истеричные вопли, переросшие через пару мгновений в беспорядочный гвалт. Из ворот сбоку от павильона повалили посетители и продавцы. Кто-то держался за голову, кто-то на бегу неразборчиво кричал и указывал рукой назад. Сергей и сопровождающая его группа бросились внутрь, расталкивая обезумевших встречных.

Представшая перед их глазами картина не удивила оригинальностью. Между рядами лежало тело, около него на корточках сидел тщедушный Штейнгель и с наслаждением пожирал вырванную из чрева жертвы печень.

— Бле-ать, опозда-а-али! — воскликнул в сердцах один из оперативников.

Гурман отвлёкся от трапезы, поднял глаза на Сергея и поймал его взгляд. Капитан почувствовал головокружение, сравнимое скорее с водоворотом, затягивающим в бездонный омут чуждого разума. Не было сил противостоять потоку сознания сидящего на корточках существа в человеческом обличье. В ответ на тщетные попытки Сергея разорвать связующую их нить незримая струна издала душераздирающе фальшивый звук «ре» мало отличимый от «ля-бемоль». Возникло ощущение мерзкого копошения в мозгу, словно кто-то запустил в него руки и отжимает как постиранное бельё. Пространство потеряло очертания. Сергею показалось, что неведомая сила оторвала его от земли и перебросила с одного места на другое. Помутнение отступило, и на смену сомнений последних дней пришло прозрение! И понимание того, почему прямо перед собой он видит... самого себя!

Завладевшее его телом существо чуть отвело взгляд, разорвав дьявольскую связь, и обратилось к сидящему на корточках капитану в обличье Штейнгеля:

— Ну что, Сергей Николаевич... Да-а, что-то я совсем в последние дни заработался, разволновался — сам к себе обращаюсь!

И с ехидной усмешкой продолжило:

— Ну и что же Вы, Владимир Иванович, безобразничаете тут на глазах у всех. Озорник Вы наш! Или, быть может, скажете, что Вас как-то по-иному величают?

— Да пошёл ты на х@й!

— Ой, какие мы нелюбезные! Мишань, забираем озорника.

Сергей даже не пытался сопротивляться или что-то доказывать, понимая, насколько это бесполезно. «Нужно оценить ситуацию и попытаться найти выход...»
 
* * *
Для полного понимания Сергею явно не хватало информации. Теперь он знал, что за всеми преступлениями стоит один исполнитель, обладающий уникальной способностью. Но формально по всем канонам уголовно-процессуального делопроизводства, по всем буквам закона налицо три подозреваемых, и никакой суд не вправе допустить иную интерпретацию. Капитана это даже забавляло, несмотря на его незавидное положение и на повисшие в воздухе вопросы: всё-таки что это за существо, связано ли оно с падением метеорита в Костроме, каковы его планы? Сергей продолжал ломать голову и выстраивать гипотезы, когда дверь камеры открылась, и пред ним предстало это самое «нечто» в его обличье.

— Ну и как Вы тут, Владимир Иванович? Быть может, есть какие-либо претензии или пожелания? ...А я к Вам с предложением. Разумным предложением. Могу организовать для Вас нужное заключение судебно-психиатрической экспертизы. И никаких Вам забот и жизненных проблем: поспал, поел, пообщался с новыми друзьями, поиграл с ними в настольные игры, погулял, снова поел-поспал. Лафа! От Вас лишь требуется не нести всякую чушь и пытаться что-то доказать, а просто признать, мол, какие-то голоса в голове нашептали или бес попутал.

Существо усмехнулось.

Сергей решил проверить свои догадки и перевёл тему:

— Это ты что ль бес? И какие ж у тебя планы? Будешь в моём теле дожидаться очередного космического корабля со своими сородичами?

— Вы о чём? Какой космический корабль? Для перемещений в пространстве нам не нужны космические корабли, наше тело приспособлено к существованию в межзвёздном пространстве. Вот скажите, и что же мне было делать, когда оно пришло в негодность около вашего чёртового Калориферного завода? Наше сознание в свободном состоянии ощущает себя не очень комфортно, ему требуется телесная оболочка. Тут и подвернулся этот ваш Гафуров, пришлось у него позаимствовать. Но есть и ещё один момент. Для предупреждения деструкции некоторых важных функций нашего сознания требуются определённые органические соединения. Их запас был в моей оболочке, но что с ней произошло, сами знаете. А в этом секторе галактики эти соединения есть только в вашей печени. Вот вы разводите коров, свиней, кур, ну то, что вы называете «скотиной». И что вы с ними делаете? Вот-вот. А вы для меня — та же скотина. И кто бы мог подумать, что эта скотина начнёт за мной охотиться и доставлять дискомфорт? Придётся быть поаккуратнее.

Сергей мог бы принять подобную логику как представитель некой отвлечённой разумной расы. Но он не мог согласиться с ней будучи Хомо Сапиенсом, тем более, сотрудником Следственного Комитета России.

У перевёртыша зазвонил телефон. Он отошёл чуть в сторону, сказал пару слов и снова повернулся к капитану:

— Ладно, что-то я с Вами разговорился, пора и честь знать. Вот, вызывают в Управление для отчёта. А Вы подумайте! И соглашайтесь, не то загремите по полной. Мне это пофигу, но почему-то о Вас беспокоюсь. И счастливо оставаться, пока можете повыть на Луну степным волком.

Он развернулся и вышел.

Но его последние слова почему-то сбили Сергея с толку. Несмотря на все проблемы, его разум зацепился за это упоминание о «степном волке». И он вспомнил. Где-то неделю назад он в который раз перечитал «Степного волка» Германа Гессе, а в качестве закладки использовал стодолларовую купюру и благополучно забыл про это. Где он её только не искал! И только сейчас вспомнил, что и саму книгу тоже забыл вытащить из портфеля, когда выезжал в командировку.

«Хотя, какие сто баксов? О чём я думаю? Нужно думать, как разрулить эту безысходную ситуацию. Нужно поговорить с Марковым и попытаться убедить его. Но как? Как? ...Да! Есть идея!».

Выждав минут десять, чтобы быть уверенным, что вежливая тварь покинула здание, Сергей забарабанил в дверь:

— Дежурный! Срочно вызовите следователя Маркова, я готов дать показания!

После нескольких попыток дежурный, наконец, откликнулся, нехотя выслушал Сергея, выматерился и, плюнув на ходу в его сторону, не спеша удалился от камеры.

Спустя некоторое время появился Марков.

— Мишаня, я должен объяснить тебе, что на самом деле происходит.

Маркова аж передёрнуло:

— Гражданин Штейнгель, убедительная просьба обращаться ко мне на «вы».

— Вы уж извините, но мне не остаётся ничего иного, как привести единственное доказательство, которое приходит в голову. ...Помнишь, в «Славянском» на моём последнем дне рождения ты прилично перебрал?

— Откуда ты знаешь? — сам того не осознавая, перешёл на «ты» Марков.

И раздражённо выпалил:

— Ну перебрал и перебрал, с кем не бывает?

— Угу! Но ты перебрал до такой степени, что не мог уже себя контролировать. ...Ну пёрнул и ненароком обосрался.

Об этом досадном конфузе кроме самого оплошавшего Маркова и Сергея не знал никто. Марков покраснел и опустил глаза, но тут же спохватился:

— Об этом знали только мы с Серёгой. ...Серёга, так это действительно ты? Но как такое может быть?

— Знаешь, в последние дни я был близок к разгадке. Но я материалист. Потому и не мог принять гипотезу, противоречащую общепринятым взглядам. Ну, допустить, что сознание материально. Ведь оказалось, этот перевёртыш способен не только существовать без тела, но и фокусы с подменой разума проделывать. И он не только мысли читает, он всю твою душу наизнанку выворачивает. Я думаю, он снимает что-то вроде текущего слепка сознания, поэтому без проблем входит в образ. Главное, не смотреть ему в глаза, как я понял, только так он и способен в тебя залезть.

— Серёга, так это же мысль! Прямо-таки как у Гоголя получается — не смотреть ему в глаза! А ведь так мы его и обезвредить сможем!

— Слушай, Мишань, ты гений! А я об этом как-то и не подумал. Дай-ка, пошевелю извилинами.

— А чего тут шевелить! Вырубить его и глаза завязать. Вот скоро вернётся из Управления, я его и зах@ярю.

— Мишань, а со мной-то что делать? Знаешь, как-то мне не очень комфортно ощущать себя Штейнгелем.

— Чего-нибудь придумаем по ходу дела. И давай-ка, я распоряжусь доставить тебя в кабинет, что предоставили нам иркутяне. Твоё присутствие отвлечёт этого ублюдка, и мне будет проще его вырубить. И для виду наручники с тебя снимать не будем.

Марков развернулся к двери камеры:

— Дежурный!

Сергей перебил:

— Погодь! Давай-ка на всякий случай для подстраховки заготовим контрольный вопрос. Я тут вспомнил одну вещь уже после ухода этого упыря, поэтому думаю, он будет не в теме.

Сергей рассказал историю про сто баксов и добавил:

— Ну это так, на всякий случай, если понадобится распознать «кто из ху». И кстати, это лишнее подтверждение тому, что я — это я.

— ОК, принято! — ответил Михаил и повторно вызвал дежурного.

* * *
Возвращения перевёртыша долго ждать не пришлось. Войдя в кабинет, он сразу же обратил внимание на сидящего на стуле Сергея-Штейнгеля в наручниках:

— А это чмо чего тут делает?

Михаил, не глядя на вошедшего, уверенным тоном доложил:

— Сказал, что готов дать показания, но только в твоём присутствии. Вот сидим, тебя дожидаемся.

Перевёртыш рассмеялся:

— И какие же, интересно, показания? А я даже могу догадываться. Наверное, что он не Штейнгель, а кто-то иной? ...Или нет, что бес попутал!

Он подошёл к Сергею и чуть наклонился, пытаясь поймать его взгляд. Капитан отвёл глаза.

— Ну и что же мы отворачиваемся? Уж говори, чмо, коль...

Довести свою мысль до конца ему не позволил нанесённый Михаилом резкий удар ребром ладони в боковую сторону шеи. Перевёртыш обмяк и растянулся на полу. Михаил подтащил его к стулу и усадил. Зафиксировал руки нелюдя наручниками к спинке стула и только было собрался завязать ему глаза заготовленными заранее спортивными брюками, как тот пришёл в себя:

— Мишаня, ты что творишь? Или ты поверил тому, что это чмо наплело?

Сергей дёрнулся, непроизвольно бросил на него взгляд и понял, что сделал это напрасно! Перед глазами поплыло, он снова ощутил безобразное копошение в своём мозгу, потерю ориентации и пространственный скачок. ...И увидел перед собой Штейнгеля в наручниках. Тот не спеша встал со стула и начал нарезать круги вокруг Маркова, пытаясь поймать его взгляд.

«Так значит, я снова в своём теле, но прикованный к стулу! Ну попал так и попал!»

Михаил же почему-то замер в недоумении, не глядя ни на того, ни на другого.

Сергей выпалил:

— Миха, ни на кого не смотри! Эта тварь снова сделала обмен! Контрольный вопрос Штейнгелю от капитана Акулова!

Растерянный Михаил заторможено произнёс:

— Сергей... или Штейнгель, ...где сто баксов, которые ты не можешь найти последнюю неделю?

Существо, что сидело в Штейнгеле, язвительно улыбнулось его губами и произнесло чуть ли не снисходительным тоном:

— Мишаня, ну да, я потерял сто баксов и долго не мог их найти. Но недавно вспомнил, что использовал купюру в качестве закладки.

Перевёртыш кивнул в сторону письменного стола:

— Вон, на столе «Степной волк», пролистни, там и найдёшь. И смотри-ка, это ЧМО пытается хитрить!

Сергей похолодел. Он сам себя и подставил! Ведь тварь только что покопалась в его мозгу и знала ответ! «Ну думай, думай! Должно же быть какое-то решение! Вспоминай то, чего не было на поверхности сознания!»

Михаил же ещё больше растерялся. Его очень смущало это «чмо». Сергей, которого он знал много лет, как-то между прочим обмолвился, что ненавидит это слово. А тут оно прозвучало уже четыре раза и прозвучало из разных уст.

Но тут Сергей вспомнил! Когда они с Михаилом листали «Степного волка» и обнаружили купюру в книге, он непроизвольно обратил внимание на её серийный номер. И сейчас вспомнил три последние цифры. Да, он не помнил весь номер, но он помнил три последние цифры!

Сергей выпалил скороговоркой:

— Мишань, пусть скажет последние три цифры серийного номера купюры!

Марков подошёл к столу, раскрыл книгу, достал купюру, покрутил её в руках.

Было видно, что теперь уже лже-Штейнгель растерялся. И пробормотал, тщетно пытаясь придать голосу уверенность:

— Ну что за чушь, какие цифры? И чего это чмо плетёт? Кто будет помнить серийный номер?..

Сергей торжественно с расстановкой произнёс:

— Три, девять, семь!

Михаил резко сорвался с места и не глядя бросился на перевёртыша. Тот увернулся и попытался забежать за письменный стол. Но куда там! Для тренированного Михаила не составило труда следующим же движением выловить за шкирку тщедушную тушку Штейнгеля.

Прихватив те же спортивные брюки, он усадил извивающегося выродка на стул, всё ещё тёплый от его же тела, и прижал коленом. После чего легко разорвал брюки на две части и притянул существо к стулу одной половинкой, а второй завязал ему глаза. И лишь после этого облегчённо выдохнул:

— Слава богу, разобрались...

Сергей заметил:

— Разобрались и что? С этим-то чего делать будем? Ну сдадим его с пометкой не снимать повязку. А вдруг случайно снимут или он сам сорвёт и снова понеслось-поехало? ...Да, кстати, меня-то освободить нет желания?

Михаил снял с Сергея наручники и предложил:

— Может, утилизировать его?

— Ага, а не получится как с его пепелацем в Костроме? Вылетит из останков Штейнгеля и ну тебе искать очередного Гафурова. ...Да и после разговора с ним у меня сложилось впечатление, что он чуть ли не бессмертен.

Неожиданно объект обсуждения подал голос:

— Эй вы, там! Я обнаружил в вашем лексиконе такие понятия как «смерть», «бог» и до сих пор не уловил их значение. Какой смысл в употреблении слов, которые ничего в себе не несут? Или это то, что вы называете то ли метафорой, то ли аллегорией? И ещё один момент, который я не понял. Неужели для всех этих коров, коз, свиней, да и для вас самих так критично функционирование именно тех телесных оболочек, в которых вы пребываете?

Офицеры переглянулись, и Сергей проронил:

— Вот-вот... Парниша сказал, что смерти вроде как и нет. Так что давай думать! ...И налей-ка, что ли!

(продолжение возможно)