Неоклассиtsiзм

      | (Самообман)

Самоложь или самообман -
Это мой грозовой туман,
Это тисовых рощ тишь,
Где последней зарёй спишь.
Это мой боевой стяг,
Если кОней в намет баскак!
Если строй дуловых вежд
(Это будет моя флешь)
На меня обернут вдруг! -
Это вросший в плечо друг,
Это мой вороной конь,
Если, шашкой махнув, - огонь! -
Если, трензель стянув, - пли! -
На лихие взметя дыбы,
Или пальник орлом, как ферт,
За резной занеся лафет,
По команде твоей - залп! -
За крутой, как зенит эскарп,
За навесы седых варниц,
Под палимый лучом шпиц,
На разорванный мой острог
Изливается ядер столп,
Кипяченые смол кади
На доспехи и на грудИ.
Это, если с косой глад
Высекает любой сад,
Если каждую ночь обстрел
По эбеновым лбам стен.
Это, если, раздав слов,
Перебили моих послов,
Это, если родной брат -
Чуть заря - за чужой штандарт!
Это, если в восьмой балл
Стимфалийским пером шквал,
А я в лодке с одним веслом,
С потемнелым моим крестом.
Это сдержанный мой курок,
Когда самый мой враг у ног,
Когда, долу упав на рожь,
Под кителью он ищет нож.
Когда младший мой, кровный брат
Под иранскую скань булат
Надо мной занесёт верхом -
Я надеюсь последним сном! -
Когда веер, впитавший яд,
Меня дева просит подать,
Когда тлелую плоть петли
Обвернут о плечи мои,
Когда ворон, толкнув забор,
Не дослушав мой приговор,
Во все горло рванет - Кар! -
И взметет в городской мар,
А потом пролетит весь,
И рейтар, уроня - цельсь! -
Точно ворон, вздыбя клюв, -
Чуть в карман, - оправя чуп,
Из кармана уж раз - туман! -
А под вороном - лоп! - курган -
То туман моей самолжи -
Нессыхающий мой инжир,
И уж верю я: там он - мой -
С царской подписью голубой!


            || (May name)
Меня называй Смех,
Зови меня Смех-смерть,
Но, если на смерть бег -
Зови меня Смех-верфь,
Зови меня Смех-путь,
Зови меня Смех-вдох,
Но, если на вдох - ртуть, -
Зови меня Смех-волхв.
Меня называй Сглаз,
Зови меня Сглаз-долой,
Но, если долой страсть, -
Зови меня Сглаз-стой,
Зови меня Сглаз-грязь,
Зови меня Сглаз-прочь,
И, если не слеп, князь,
Зови меня Сглаз-ночь!
Меня называй Рос,
Зови меня Рос-грош,
Но, если твой грош - торс, -
Зови меня Рос-кош,
Зови меня Рос-плен,
Зови меня Рос-персть,
Но, если ты рос-тлен, -
Зови меня Рос-ферзь.
Меня называй Глух!
Зови меня Глух-и-нем,
Но, если ты плуг слуг, -
Зови меня Плуг-гемм,
Зови меня Плуг-рук,
Зови меня Плуг-душ,
Но, коли твой чорт - друг, -
Зови меня Не-ворушь!


       ||| (***)

Я скучаю по снежному городу,
Он в пяти годах от Москвы.
Мне там было тепло по холоду
По ночам по дворам идти.

От Москвы...
Мне добраться совсем не дорого,
Этот город - он бывший мой,
Но теперь я дошла до нового -
У меня другой!
У Невы...

На Неве!..
Я узнала его, я вспомнила...
Я была здесь уже... во сне?..
Здесь темнее крыла вороньего
Переливы в кривой воде.

А мне...
Подчиняться течению нравится
В этих вечных восходах волн,
Как ползут они, преклоняются
И не думают - ни о ком...

И мы плыли вдвоём - счастливые...
Это был как - круиз в челне...
Под мостами и их Иридами
Кто-то правил, а мы в корме
Правили...

Там в толпе...
На каком-то мосту я видела -
Человек за ограду стал,
Он как будто мою фамилию,
Мое имя ещё кричал.
И руками махал
Во тьме...

Ненормальный! - он в воду бросился...
Он кричал мне сойти, не плыть!
Что он видел все связи, сросшиеся
В помутневших набегов нить.

Он разбился, конечно... замертво.
Он... мне снился вчера всю ночь.
Его все там хватали за руки
На мосту... и ещё шёл дождь.

И с каким-то ударом молнии
Я взглянула ему в глаза.
Я его еле-еле вспомнила,
Ничего я не поняла...

Это был человек из города,
Что в шести годах от Москвы.
Это с ним мне было идти
По дворам... по ночам...
Не холодно...


          Аля

В окна школы лист ореховый
Бьется с ветром плывшем издали
На ковёр с утра к директору
Алексиду спешно вызвали

И скрестивши ножки смуглые
Под подолом юбки плисовой
Алексида долго слушала
Морок саги деректриссовой


        ~ Ли ~

Нынче день ни холодный ни жаркий.
Где Тебе такой день найти?
Нынче воздух безумно сладкий
Побоялся качать цветки.

В нем цветут вьюговые амбры,
Он бывает порой, как Ты,
Но сегодня под светом лампы
Он цветные таит огни.

Его зов не похож на птичий,
Он скользнёт в голубой дали,
В нем, быть может, чуть-чуть отличий
С Твоим именем... не правда ли?

Он, быть может, так мало схожий
С Твоей линиею плечей
О другой рассказать сможет -
Заключённой в тюрьме ночей.

Он, быть может, шумит наивно
И смешит Твоих глаз игру.
Он с Тобой, но ему не видно
Часовых поясов пургу.

Он вздыхает таким же взмахом
Над затенью столиц Европ,
Как на сводах Балийских храмов
И среди Нассауских троп.

Он вздохнёт и повсюду в мире,
Где Ты нежный обронишь шаг.
Может Ты его слышишь ныне,
Остуженной весной дыша?

Знай же: он мне всех див чудесней,
Что так ярко в Тебе зажгли
Боги смерти и боги чести,
Он, как имя Твоё... слышишь ли?

       ***
Если б сердце мое стопить
В океанах Твоих путешествий,
Как бы легче огни ловить!
Мне бы стало от зорей вешних...


       Погребённый

Если в тугих ночных потёмках,
Быть может, добрый христианин
По доброволью за щебёнкой
Ваш славный прах похоронит,

В тот час, когда девицы-звезды
Сомкнут усталые глаза,
И пауков заботят гнезда,
А мать-змею - её семья;

Вы здесь услышите за год
Своей главою осуждённой
И вой волков, и плач их скорбный,

И уморённых гладом ведьм,
И стариков развратных тень, 
И воровской да чёрный сход. 



        МузЫка

РАНы сухой побелки,
Страшен ваш поздний плач!
К гипсовым жилам лепки
Давно не подходит врач.

И падают слезы кРАНа,
Но нечего им точить.
Откуда ж у РАН бумага? -
На ранах стерильный бинт.

На краске заметны шрамы,
И трещин сухих не счесть.
Давно уже лечат РАНы
Спасением народных средств.

И бинтик у них, по правде,
Поведал бы вам Луну,
Но в РАНах не кровь Данте -
И бинтик у ран в спирту.

И как ни прекрасна плитка!..
В поэзии статных стен.
В квартиру скрепит калитка,
Где РАНы ползут от Вен.

В калитку стучит кто-то,
На ком-то врачебный плащ.
Эх, ранам бы нужен доктор,
А здесь вот всего лишь врач.

А врач - его ж черт знает!
Убийственно он ревнив.
Глядишь, запоёт романы
Да сядет писать детектив.

Нет - РАНам таких не надо!
За это им ткнут на УК.
Не даром в оконных рамах
Была с топором рука.

Но к гипсовым жилам лепки
Уж сам не пойдёт врач -
Так в ранах сухой побелки
Ему показался плач.

      
           Люси

Мои друзья, когда меня не станет,
Вы посадите иву надо мной.
Так я люблю, когда листву она срывает,
Надевши бледность с драгоценною росой;
Да будет тень её лучистой полосой
На той земле, где сон меня застанет.

Однажды ввечеру она со мной была,
Склонялась головой, но не играла,
Глаза смежая, светлою рукой облокотясь на фортепиано.
И звуки, не похожие на ропот, постукивали тихо о крыла -
То был Зефир и, издали скользя по чакану,
Боялся соловьев встревожить не в пору.
Есть наслаждение в согревшихся ночах,
Что окружали нас цветочной чашей:
Каштанов сад и древний дубов взмах,
Под колыбелью ветвей слезы разбросавших.
Мы слушали ту ночь, окно приотворя,
Были близки весенние дыхания;
Бесшумны ветры и одни поля;
Одни, как мы в пятнадцать и туманны.
Я рассмотрел Люси. - светловолоса, кожа млечно-бела.
Нет мягче глаз, нет чище, чем у ней
Во всех глубинах лазорева неба.
И я одну её любил среди людей.
Но я любовь мою дарил ей, как сестре,
Настолько кротки были чары её все!
И для молчанье я к ней руку протянул:
До ней во сне - чарующей и грустной,
И весь порыв души её уснувшей,
О сколько горя с сердца он смахнул!
Мне дали знаки счастья и покоя
Весна лица и сердце молодое.
И вот луна в безоблачном сиянии
Протяжно сбросила серебряную сеть.
И вдруг Люси проснулася нечаянно,
С улыбкой тысяч лун, и стала петь.
....
....

       Маленькая Роза

Нет глаз у лоз таких чудных роз -
Разве что - глаз святых...
Я для тебя бы поднять их смог,
Сорвать их для глаз твоих.
Жалко, пчела их пропустит -
Уж бабочку им не отвлечь,
Спешащую с дальней дороги, -
Чтоб на их бархат лечь -
Только лишь пташка вскрикнет -
Лишь ветра коснётся пядь -
Ах, розочки, - как легко вам...
Таким как вы умирать!

      
        Gypsy melody

Что ж ты сидишь, цыган?..
Брови печально свёл.
Там вороной караван
В степь без тебя ушёл!

Ах, же вставай, цыган,
Ах, амулет-то твой
Кто-то с груди сорвал...
Что же ты спал хмельной?!

Ты ж укради, цыган,
Ай, укради коней!
Но догони, догоняй!
Тот караван огней...

Слышала я, цыган,
Мне доверяй одной,
Хоть ты ещё и пьян
Тот караван ночной

Ох, не простой!
Ах, не простой!
Ты ж погоняй, цыган,
Не стой!

Думаешь чист туман?
Думаешь звон зеркал?
Думаешь там купец
Звёздами шёл в Иран?

Думаешь там ларец
Да из шёлков наряд?
Думаешь тот купец
Реками шёл в Багдад?

Ах, не стекло шумит!
Ах, омрачён покров!
То караван убийц,
То караван воров!

Ты ж помолись, цыган,
Мне ли тебя стращать!
Вспомни-ка жизнь, буян,
Нам ли чего терять?!

Слушай ещё, цыган,
То была пыль пустынь,
Знаю, их вождь Яран
Царский шатёр пленил.

Что тебе шёлк, цыган?
Что тебе блеск камней?
Ты-то ещё не видал
Дочки царя очей! 

Крепче поводья, друг,
Слушай же бой в груди,
Между песчаных пург
Вьются Ее кудри.

Глаз Ее ночь черна,
Кожи атлас румян,
Вздохами грудь полна,
Словно цветёт шафран.

Ой, ты, цыган, цыган,
Добрый с тобою конь!
Ты ж удила ударь,
Сердце царевны тронь. 

Я по тебя, цыган,
Много ночей хожу,
Часто по вечерам
Рядом с тобой сижу.

Видела я твой шрам,
Слышала, как поешь!
Только заветных ран -
Прячешь да не даёшь!

Слышала я, цыган,
Слезы в твоём шатре,
Видела, как считал
Луны в календаре,

Видела, как из глаз -
Что не слеза, - то свет!
И как он далёк от нас,
Словно следы комет!

А потому, мой ром,
Хоть ты и вор воров,
С этим святым огнём
Ты не страшись врагов!

      ***

Мне кажется, так недавно
Была наша с Вами встреча
В каком-то безумном месте,
Похожем на древний бал.

Вы в шерсти из Рас-аль-Хайма
Среди догоравших печек
С фигурным значком на перстне,
Наполнив хмельной пиал.

Жемчужная леди лета,
Я Ваш не забуду веер:
О, как Вы могли им прятать!
Ваш северной Лизы взор.

Простите меня за это -
За то, что не Ян Вермеер,
Но даже гадания святок
Мне скучны с чудесных пор!

Когда Вы из рук нечаянно
Ланфанский аркан кокетства
Растерянно отпустили
От яшмы восточных глаз.

Я Вас увидал случайно,
Отдав в крепостные сердце,
В отличие от России -
Туда не дошёл указ.

Я помню лесные скрипки
С смычками парадных веток -
Все в смокинговых жакетах
По моде соседних царств,

И губ Ваших две улыбки,
И дам в дорогих корсетах.
И вы мне: "как будто где-то
Уже я встречала вас."

Куда я смотрел - не знаю,
Забыв своё раболепство,
Я был, как один из князей,
Наверное, ослеплён.

Но помню, как я вручаю
В живой перламутр детства -
Под ленточкой вен завязан,
Роялями утончён -

Подарок из Ваших кистей,
Симфонию белых тонов
Разломленный лаком туфель
О Боже мой!.. - веер Ваш.

А Вы лишь смахнули листья 
С навечно цветных пионов
И рассмеялись в муфту ль
Иль страусовый плюмаж.

Вы мне говорили строго
И мимо глядели - женско,
Что вам ещё никогда так
Абсурдно не помогал

Почти незнакомый кто-то
Откуда-то... неизвестно,
На крыльях из-под тетрадок
Прибывший на званый бал.

Тугие узлы одежды,
Пока вы, идя, дышали,
Ложились при каждом вдохе
Все ближе к живой груди,

И, руку мне дав небрежно,
Вы в обморок вдруг упали,
В чарующей суматохе
Раскинув свои кудри.

        Царь Ольхи

Кто это мчится меж Ночи и Вьюг?
Первый - не молод, другой же - юн.
Мальчика держит Отец в руках,
Прижав его крепче и ближе взяв. 

-Сынок, почему твой так жуток взгляд?
-Папа, ты видишь?.. взгляни назад.
Кроны.. Корона и Хвост, вон там?
-Да нет же, - только Туман.

-Мой сладкий, мой мальчик, пойдёшь за мной!?
Так много Игрушек в моей Лесной.
От цвета на Пляже в глазах рябит,
В листву тебя Мама моя нарядит.

-Папуля, папуля! и ты не слыхал?!..
Как Хвойный Царевич мне мягко шептал?
-Чи-чи-чи-чи, тише, ну что ты, сынок!
В засохших листочках шуршит ветерок.

-Ну, хочешь, мой птенчик, со мною пойти?..
Господь наградил меня лишь дочерьми...
Они хороводят ночные кружки,
Закружат, заглушат, запляшут, - пошли!

-Папочка, папа! Ну видишь ты, вон! -
Дочки Царевича там за холмом.
-Я вижу, хороший мой, - это Луны
Лишь серые Веки на поле легли.

-Тебя заласкаю.. о, чудный какой!
Теперь не спрошу уже.. слышишь - ты мой!
-Пожалуйста.. папа.. он тронул, здесь!
Царевич Хвои... болит... он есть!..

Отец от Испуга и лошадь бьет,
Ребёнка в руках его бьет озноб,
Домчался до Дома - с трудом, без сил,
В руках его мёртвый ребёнок был.



        Phантазии v стиле Фриды Кало

Нерасшифрованная актрэса . . .
Ещё никому не удалось понять -
Ее места -
В том, что Часы начинают идти вспять

Порою, вспять идут головы ,
Пятерки бегут в поддельный дневник.
Небо небережно делит поровну
В блестках тающий Черновик.

Блистательно ходит по многоточию
Находчиво выточенный Алмаз . . .
Чтобы увидеть Себя воочию
Ждут миллионы - одних Глаз.

Целые цели и годы кружатся
Головы, головы кружатся
Выпивая бессмертный дым,
Вишни, Морозы, какие ещё жемчужины?
Жертвой завещаны,
Задеты спешащей попутчицей
На переулке
Случайных длин.

История сядет с Нею
Рядом -
За ближним столиком,
Поглядит в Ее сторону
Взглядом,
Завидуя как Себе:
«Черта с 2! -
Я б хотела с таким Нарядом
Показаться Белой Луне».

Выпуская Ямайский дух,
Обернётся и вспомнит Что-то:
Светофоры и взгляды ,
И сама потеряет каблук.

Она скажет: «Ты всего лишь актрэса!
Я таких ведь немало - отдала синеглазой Земле..
Но хотела, чтоб их место
Разгадали в одной руке».
 


       Фантазии в стиле Фриды 2

Я болею, не скучая,
Я жалею - ни о ком. 
Я любви - не понимаю,
Я с причиной - не знаком.
Просыпаюсь и мечтаю
О годах, которых нет,
Ненавижу их и знаю,
Что назад дороги нет... 
Я их время - отрицаю,
Я в них каждого виню.
Я себя в них презираю,
Я их счастья - не пойму.

Я портреты пролистаю -
Я все вспомню, словно въявь,
Не болею, но скучаю.
Я, наверно, был не прав,
Я, похоже, заблудился
В этом лучшем из миров.
Мне, быть может, только снился
Звон цветных колоколов, 
Я, наверно, только модус
В этом дьявольском бреду.
Я в материю не верю,
я сознание не люблю.
Я пьянею лишь от мыслей,
Забываюсь от ума,
Мне поэтова слезинка -
Как бубонная чума,
Философская остринка
Как парфянская стрела!
Начертали черти в Дельфах:
Слушай, брат, познай себя!
Я ругаю свои мысли
За невыпитую ширь,
Мои чувства потускнели
Как предзаревная синь.

Я пытался научиться,
Я решился - разлюбить, 
Обещал и не разбился,
Обещать - ещё не жить.
Обещать - ещё не грезить,
Отвернуться - не забыть,
Отрекаться - значит верить,
Что возможно все простить. 

Я пишу здесь эти строки
Просто так - не от чего,
Мою кровь с коротких пальцев
Белым сенсором прожгло.
Мне пора - его не видеть,
Я хочу - скорей заснуть,
Я хочу - опять увидеть
Облаков цветную муть.
Я хочу стезей обратной
Поле хлебное пройти,
Я хочу игру заката
видеть на льняной груди....

       Фантазии в стиле Фриды Кало 3

Меня зовут Кирова Маша.
На улице бьет дождь.
Но в детском саду нашем
Меня сейчас не найдёшь...

Но прямо за нашим садом
Есть маленький серый лес
И там с шалашом рядом -
Чудное из чудных мест...

И есть у меня мальчик,
Которого звать Артем.
Мы часто, когда плачем,
Дpyг с другом сидим вдвоём;

Вот я и сейчас тоже
Сижу тут его и жду,
Мне холодно, но все же
Слабее я с ним дрожу...

Дрожу, но ведь мне и страшно!
Я знаю сейчас опять
У нас воспитатель Даша
Маме меня ругать

Станет по телефону
С ног и до головы...
Ох, будет же мне дома!
Но скоро уже грибы

Артем принесёт в карманах,
Прищурит один свой глаз
И, прежде чем сядет рядом,
Спросит ещё сто раз:

Маша, ну, Маша, Маш!
Из садика или из танцев,
Ну кто тебе нравится, Маш?
И будет опять улыбаться... 

Отстань, - говорю ему, - хи!
Садись, я жуков поймала,
Не хочешь?.. ну ладно - ты!
Я знаешь, как долго ждала...

И он мне, даря траву,
Грибы и пучок ромашек,
Ответит, что я ему
Давно уже нравлюсь также.

И после смущенных слов,
Как будто читая мысли!
Мы сядем глядеть жуков,
Я - в куртке его, как джинсы,

А он со своей рукой,
Обнявши меня за плечи...
У них там в саду отбой,
А нам тут поёт кузнечик...

У них мой Артем молчит,
А здесь говорит так просто:
Как много у нас причин
Похожими быть на взрослых. 

И вырасти поскорей!
И взяться в мужья и жены,
Тогда без пятнадцати семь
Никто уже нас, должно бы,

Не стал забирать домой,
Когда мы одни гуляем,
Его - помогать фасоль
Варить; ну а в нашем зале

Мне нужно на танцах быть,
Уже за станком... не скрою:
Нас будут там палкой бить -
Пластмассовой кочергою.

И, свой показав синяк,
С Артёмом я тихо плачу; 
Я знаю, что мой - пустяк,
И он, отдавая сдачу,

В ответ получил больней,
Сама я видала - в драке!
И прячет его теперь 
Под горлом своей рубахи.   

И, с сада придя домой,
Я маме открою честно,
Что я и Артем со мной
Хотим быть жених с невестой.

Что Ваня с ума сошёл
И звал его утром драться,
И тот все равно пошёл,
Когда я его остаться

Просила, играя с ним,
А он меня не послушал;
И хоть он не победил -
Он лучший, он самый лучший!
 
Он рядом со мной сидел,
Когда брали кровь из пальца,
И что-то сказать сумел,
Чтоб мне перестать бояться.

Он мне по утрам звонил,
Когда я спала немного,
И ты до обеда с ним
Болтала два выходного.

И мама ответит мне,
Что друг мой хороший мальчик,
Хоть рано о женихе
Он мне размышлять назначил.

Но странно ее понять...
В каком это смысле рано!
Нет, ты же мне дай сказать:
Вот знаю, вернётся папа,

И ты будешь с ним весь день
Так долго, как ты скучала,
Я видела твой портфель,
Где ты его рисовала...

Но мама застынет вдруг...
Как будто совсем замёрзла:
Я буду готовить суп, -
Она говорит серьёзно, -

Но нет же, наверно, борщ...
И, взявши головку лука,
Порежет её и - прочь!
К себе убежит без звука...

На кухне сгорит обед.
Она прибежит, рыдая,
Болит голова - в ответ,
Дыхание своё теряя,

Промолвит, уйдя назад,
Закроется молча в спальне.
И звуки замрут опять,
Замрут за её дыханием.

У двери её слова
Стою и слежу, дрожу я:
Ах, Маша, иди сюда...
Дай я тебя поцелую...


      Phaнтаzии в стиле Фриды Кало <Funf>

"Отчего ты тут бродишь, рыцарь?
Отчего ты один и без дел?
Тут осока над озером блекнет,
Соловей здесь давно не пел.

Отчего ты тут бродишь, бедный?
Чем измучен и чем огорчён?
Тут амбары давно закрыты,
Урожай так давно отцвёл.

Вот чела твоего лилии -
Все в слезах и больном поту, -
Тёплых щёк твоих алые розы
Увядают, ах, жди беду."

Я встретил девушку в лугу,
Она красы была полна, как сказка,
И нежных глаз ее и кудрей долготу
Сопровождала глаз пугливая опаска.

Чудесным волосам её я подарил венок,
Но что подарки? И обручья и цветочный пояс?
Ее подарок был дороже моего -
То взгляд любви был и волшебный возглас.

И на бредущем бережно коне
Она сидела, ослепляя мои очи,
И иногда склонялася ко мне
И пела сказки, как в арабской ночи.

Она нашла мне сахарных корней
И дикий мёд с небесною росою
И языком невиданным и странным
Сказала: Я любви к тебе не скрою.

И под таинственный ушёл я с ней навес,
И вздох её пылал, из глаз катились слезы.
Я поцелуями глаза те осыпал,
Чтоб их закрыть, как завязи мимозы.

Она баюкала меня, и на пороге сна
Беду я мнил и чувствовал всем сердцем -
Холодный холм, о, ледяной тот холм -
Последний сон обрёл я с этим местом.

Я видел мертвых королей и их принцесс,
И души войска - все остыло бледны;
И был их крик: теперь и ты 
От той безжалостной красы
на веки пленный.

Я видел жажду в их устах и их сердцах,
В ужасном зове было предречение;
И я проснулся на холме на ледяном
В бесцветной тени тихом заточении.

Вот от этого здесь и брожу я,
оттого я один и без дела,
А ведь здесь соловей никогда [не пел] (не жу-жу),
И осока над озером поредела.