Четыре шага в бреду Часть 3-3

15   
Хорошо, что теперь у него было кому излить свои шпионско-криминальные проблемы, даже немного поистерить при этом. Стас, как и положено наставнику-гуру-сэнсэю был невозмутим. Вместо того, чтобы поить фабзайца чаем, вышел с ним на улицу, и они сделали большую круговую прогулку через ближайшие девятиэтажки и детсадики, где все хорошо просматривалось на сотню метров.
– Ну и как мне быть, если он просто скажет: отдай Плохиша и будь свободен?
  – А ты бы что хотел услышать? «Казнить не сметь помиловать?»
– Мне же надо сделать так, чтобы кое-кого освободить из-под домашнего ареста. Что потом мне ФСБ прямо на Аникеева наводить?
– То есть ты хотел бы сделать так, чтобы кто-то захотел твоего Табуреткина ликвидировать, а ты бы потом своим новым кураторам его труп предъявил?
– Ну примерно что-нибудь такое, – вынужден был согласиться Алекс.
– То есть чтобы ты еще продолжил эти игрища с твоим арестантом? Чтобы тебя с этого проекта не снимали?
– Кстати, главный знает, что архив мы тоже захватили. И наверняка решит, что я такой пронырливый, обязательно сделаю себе его копию.
– На этот счет можешь не волноваться, я снял не одну, а две копии, вторую даже кое-где предал земле в хорошей упаковке.
– Классно, хоть с этим не буду дергаться. А все-таки…
– В крайнем случае можешь сказать, что у Табуреткина в окружении Аникеева есть свой стукач.
От неожиданности Копылов даже приостановился.
– Некто Щука. Его несколько раз упоминали наши товарищи между собой. Мол, Щука знает о встрече Аникеева с каким-то молодым парнем, которому поручено ловить Табуреткина. Сейчас этот Щука роет землю, дабы узнать твое имя и адрес. Но об этом говорить на самый крайний случай.
– Хорошо. Понял. А что делать с этим дурным Соником? Думаю, это он взорвал соседку Зои. Его вообще нельзя отпускать. И какое будет «правильное решение»?
Несколько шагов они прошли молча.
– Ты читал «Граф Монте-Кристо»?
– Конечно. Что за детский вопрос?
– А обращал внимание, что граф Монте-Кристо мстит врагам не за себя, а за их другие преступления?
– Ну допустим, и что?
– А то, что это самый лучший выход из положения: провести собственное расследование и найти тех, кому эта твоя пара смертельно навредила. Помнишь, как три мушкетера нашли Лильского палача, чтобы казнить Миледи. Вот для чего и нужно иногда читать книги, иначе будешь похож на простодушного голливудского копа, который может мстить лишь за убитого напарника, то есть все равно за себя нежного.
– Ну вот, – расплылся в широкой улыбке Алекс. – Будете еще говорить, что я зря вытащил вас из Тулы. Но в четыре часа включайте железо, и все пишите на диктофон.

16
Если первых две презентации выглядели как два пробных шара и, по сути, были ими, то открытие «Лавки Поэта» претендовало на нечто большее. Во-первых, какой-то разогрев публики уже состоялся, как вживую, так и через «Светлобес» с «Арго-ньюс», сложилось некое количество завсегдатаев, пришедших в Дневное «Арго» уже в третий раз. Во-вторых, размноженная буклетами и интернетом обложка «50 лучших поэтов 2001 года» магнитом притягивала девушек 15-40 лет (есть еще почитательницы Поэзии в русских селениях), да и сторонние пииты-тихушники не прочь были поглазеть на собратьев-выскочек, тем более что было объявлено о присутствии с десяток авторов распиаренного сборника и о денежном призе лучшему из них за лучшее стихотворение. В-третьих, обещан Манифест Дневного Клуба.
Итак, на входе гирлянды шаров, афиша в полтора метра самой книги, корзины с цветами, ковровая дорожка, на подставке железный лавровый венок – все шикарно и скромненько (как князьки и любили). А народ все продолжал идти и идти. Когда поняли, что в Шампанском зале его не разместить, срочно кинулись открывать Театральный зал и искать микрофоны со звукоаппаратурой. В итоге почти все 300 мест были заняты.
Среди публики были замечены фотокорреспонденты, пару медийных персон, пяток специально приехавших из Питера стихотворцев, сэр Майкл явился с целой компанией иностранной диаспоры, Сабина щебетала с Владиком и Вакулой уже как своя, Даниловна возглавляла группу своих коллег по работе, Зоя Гущина издали делала знак Алексу, что его тверское задание ею выполнено. Начало мероприятия, однако, запаздывало, что сильно нервировало Пана Директора – до Филевском парке ему предстояло добрый час добираться. А шум в зале не собирался утихать.
– Так они никогда не угомонятся, надо как-то начинать, – сказал он Жорке, проходя за кулисы. – Звонок в фойе оказывается совсем не работает.
– Да не надо нам звонка. Лара, на тебя вся надежда: убей их, – распорядился младший князек.
И Лара убила: просто вышла на сцену и заиграла на скрипке «Маленькую ночную серенаду». Через минуту зал прислушался и притих. Закончив, Скрипачка, ни слова не говоря, чуть поклонилась и ушла со сцены, на которую выходил уже Алекс. Его трибунная речь особым разнообразием не блистала, была частью взята из монолога перед третейским судом «Арго» (чего хорошему краснобайству пропадать):
– Сегодня мы открываем обновленный Дневной клуб «Арго», не путать с Ночным «Арго», что подаст свой голос после 22.00. Итак, что есть наш Дневной «Арго». Его задача создать особую клубную культуру для молодежи (и для тех, кто молод и в семьдесят лет), чтобы личные связи, возникшие здесь стали одной из основ их будущей деловой, культурной и социальной жизни. Золотую московскую молодежь насчет нашего клуба просим не беспокоиться, наша ставка прежде всего на студенчество из глубинки, на тех, кто хочет взять от Москвы по максимуму. Именно для них и театр, и выставки, и барды с поэтами. И все это чтобы было с минимальными затратами для их смешных стипендий. Чтобы каждое утро такого студента начиналось с просмотра сайта «Арго-ньюс», что там прошло вчера, что будет сегодня и завтра. Девяносто процентов молодежи не имеют интересных тем для беседы – они их получат. Люди читающие книги всегда будут управлять людьми, смотрящими телевизор – они это получат. Любой специалист, не прошедший азы увлечения искусством – однобокое чмо – они и это получат. Сегодня мы не просто открываем «Лавку Поэта», а закладываем основной фундамент нашей деятельности, бросаем вызов равнодушному большинству, утверждаем свой вкус, свои приоритеты, не согласны – давайте спорить, возмущены – доказывайте свое, в крайнем бешенстве – испепелите нас интернетным словом. А о наших практических шагах расскажет креативный продюсер.
Из трех граций ближе всех к сцене сидела Даниловна, по ее строгому взгляду он понял, что по крайней мере ей его речуга зашла. Но еще важнее ему был лик сэра Майкла – тот одобрительно улыбался.
Жорка тоже заранее как следует подготовился:
– Я уже не застал то время, но знаю, что было целое десятилетие, когда поэты собирали стадионы, когда любое поэтическое и прозаическое слово рассматривалось в электронный микроскоп на предмет хулы государственного строя. Теперь этого нет, говори и пиши, что хочешь, но нет и стадионов, и славы на всю шестую часть мира. У меня есть антинаучная теория почему сейчас никто не читает книг. Виноват Антон Павлович Чехов, однажды он издевательски сказал: «Рассказ можно написать про что угодно, хоть про чернильницу». К сожалению, его слова восприняли буквально и принялись строчить тексты про чернильницы. В итоге получилось девяносто процентов ничтожных историй про ничтожных людей. Как сказано в летописи: и стали на малое это великое говорить. В результате сейчас разобраться что есть что в мире литературы и искусства совершенно невозможно, а ужасно хочется. Все творцы разбились на группки со своими премиями и картонными гениями. Ну и мы тоже решили не отставать, не в смысле творений, а в смысле оценки творений. Собираемся организовать в нашем клубе трехпалатный зрительско-читательский парламент: в Интернет-палате народ дает оценку по десятибалльной шкале всему, что у нас происходит, в Присутственной палате выбирается лонг-лист наших мероприятий, в Бюро-палате определяется шорт-лист, а в конце года общим интернет-голосованием выбираем главного лауреата года.
Жорка взял стакан, сделал два глотка и продолжал:
– Сегодня среди нас присутствуют девятнадцать авторов «Лучших поэтов 2001 года». В «Лавку Поэта» завезены двести пятьдесят экземпляров этого сборника. Кто желает может приобрести его, придирчиво просмотреть ее и сам определить лучшее стихотворение. Увы, нашим Бюро уже выбрано такое стихотворение и в конце вечера его автору будет вручена премия в тысячу долларов. То есть это будет пробный шар того, что мы, с вами или без вас, собираемся осуществлять и в дальнейшем. Кстати, совсем не факт, что в конце этого года наше Гран-при будет присуждаться за поэзию или прозу. Если сейчас кто-нибудь обвинит нас, что все это лишь ловкая пиар-кампания по продаже книги, то да, это ловкая пиар-кампания и самые умные из присутствующих могут мудро сохранить свои триста рублей в полной неприкосновенности. Итак, вначале, мы приглашаем вас на Третий этаж в саму «Лавку Поэта», где каждый может купить наш сборник. Потом, кто хочет, может отправиться в библиотеку, чтобы без помех полистать его, кто не хочет приглашаем там же на Третьем этаже посетить нашу Выставку-продажу декоративного оружия, Метательный тир, два видеозала, где сначала будут фильмы про наши питерские мероприятия, потом фильмы, которые обозначены внизу на афише. В восемь ноль-ноль состоится награждение лучшего стихотворения нашего сборника.

17
Пока народ теснясь покидал Театральный зал, Алекс огородами пробирался к черному входу, где его ждала «Волга». В нагрудном кармане пиджака лежала «Нокия», по которой Стас должен был все слышать и записывать. Правда, вряд ли это могло помешать чему-либо радикальному, однако страна хоть узнает про последние моменты своего героя.
На обширной парковке возле парка при их приближении из двух внушительных «Мицубиси-Паджеро» вышли четверо охранников, рассредоточившись по сторонам. Один проводил Алекса к лимузину, открыл заднюю дверцу и тотчас отошел. В салоне сидел Аникеев собственной персоной: загорелый и усталый.
– Я слушаю, – коротко приказал глава «Элиса».
– Недавно посмотрел голливудский фильм, как три человека за два часа классно ограбили банк, а потом всю ночь не могли добраться до аэропорта. Получилось точно про нас с Нилом и Вадимом. Захват Скамейкина прошел на редкость легко и просто, а сейчас вторую неделю я не могу придумать, что с ним делать.
– Какие есть варианты?
– Пустить в расход, продать обиженным олигархам, превратить в овощ, взять к себе на работу.
– Ух ты!.. Что значит взять к себе на работу?
– А почему бы и нет. Кто-то же сказал, что врагов надо держать при себе.
– Тут про тебя такие чудеса рассказывают. Как ты все в своем клубе разруливаешь. И вообще мастер на все руки. Подготовка имеется?
(В изъятом у Лавочкина досье говорилось о его сто четырнадцатой школе, поэтому чего прятаться.)
– Если имеете в виду школу для детей спецназовцев, то конечно. В одиннадцатом классе даже уходить из-под наблюдения учились.
– А потом?
– Потом надо было в военное училище, но я подумал, что офицер это тот, кто посылает солдат на смерть (вообще-то так говорил Хазин) и пошел в гражданский вуз.
– А сейчас солдат посылать на смерть готов?
– Сейчас да, Скамейкин сильно поспособствовал.
Они помолчали.
– А что, если я предложу тебе работу в «Элисе»?
– Как это?! – слегка обалдел Алекс. – В качестве кого?
– В качестве, как ты его назвал? – Скамейкина. Изучая его архив, думаю, понял, чем он занимался, сначала официально, потом рейдерским порядком. Вот и будешь тем же заниматься. Ты, говорят, сам такое предлагал.
– Предлагал в качестве юмора. У вас же есть ваш полковник КГБ?
– Он по этому делу слабо тянет, а ты, думаю, будешь в самый раз. Свой штат, свой бюджет, и чтобы без лишнего шума. Если будешь справляться, то и Клуб покидать не придется. В общем, пару дней подумай, но не тяни, не каждый день такое предложение. 
– А Скамейкин?
– Пока не знаю. Пускай еще посидит на цепи.
– Но ведь кое-кто требует его крови, сами говорили.
– Пускай требует.
– А насчет его архива?
– Держи у себя и никому не показывай. Он тебе самому может понадобиться.
– А что значит свой бюджет?
– Давай свои предложения – рассмотрю.
Говорить больше было не о чем.
– Как фильм назывался? – спросил напоследок Аникеев.
– «Быстрые перемены».

18
В «Арго» они с Захарычем поспели под конец празднества. Помимо привычных развлечений на Третий этаж еще с утра доставили исправное пианино и бильярдный стол, так что полно было и живой музыки, и стука шаров. В самой «Лавке Поэта» было раскуплено и выдано (авторам) почти двести книг. Маханув по бокалу грузинского вина, народ по-хозяйски расположился в Чайном зале, не понадобилось даже бегать в «Пятерочку» – вся водка и закуска у поэтической братии были с собой. Каждый дринк непременно сопровождалась двумя-тремя стихами из книги. Остальной народ тоже не рассеивался, кто-то смотрел по плазме футбол, кто-то баловался ножами и топорами в Метательном тире, кто-то в библиотеке листал старые журналы – все ждали награждения Лучшего стихотворения 2001 года.
Сэра Майкла с помощницей уже не было, но Томас-Оливия заверили князьков, что всё господ британцев вполне устроило (другого ведь и быть не могло). Три грации слегка дулись (опять сгинул куда-то). Зато на месте была Зоя Гущина. Лицо подруги Зацепина требовало немедленной конфиденции. Поэтому трусцой в Директорию и дверь на ключ.
– Ты прямо у нас Фигаро. Днем с собаками не найдешь, – попрекнула она.
Алекс не отреагировал – видел, что ей самой не терпится все рассказать.
– Знала, что ты отменный перец, но твоя невеста еще почище будет. Сказала: просто у нас с Алексом все закончилось. Потом уже под занавес призналась, что ты для нее слишком неподъемная ноша, еще полгода и ей дорога в дурдом. Новый кавалер ее бывший одноклассник, он как-то к вам на «Фазенду» на Новый год приезжал. Закончил какой-то институт, но работает установщиком пластиковых окон с весьма приличным заработком. Свадьба через две недели, потом свадебное путешествие в Париж, турпутевки уже куплены. Вот так живут простые установщики окон и библиотекарши, знай наших. Твой материальный пансион ее ничуть не удивил. Взяла тысячу баксов как должное. Я, признаться, даже немного поплыла от этого. Еще попросила помочь ей с издательством, там собирались издать в одном томе все ее детские заказные новеллы, а неделю назад прислали письмо, что этот проект у них закрыт. Сказала, если сможешь – помоги. Еще попросила прислать все черновики ее книг. На ноутбуке у нее они есть, но там распечатки с ее правками. Еще расспрашивала про дядю Петю и мою взорванную соседку. Ты что, во все это ее посвящал?
– Как-то само получилось. Говорили с ним по-испански, но она все поняла. Я не американский рейнджер, чтобы оберегать подругу от своих личных опасностей.
– Ну вот и не уберег, – со вздохом констатировала Зоя.
– Считаете, что должны были до пенсии идти рука в руку?
– Нет, не считаю. Я вообще не представляю, с кем бы ты мог идти до пенсии.
Дальше продолжать эту тему было уже не интересно.
– Дядю Петю по-прежнему из дома не выпускают?
– В шесть утра разрешили прогулку по парку делать, с охраной разумеется.
– Ну так может давайте похитим его и нарисуем новые документы. Два года назад, как я помню, он собирался в сибирские трапперы. Осуществим его юную мечту.
– Сколько лет, а все мальчишки, – сокрушенно покачала она головой.
Новости о Вере принесли не только облегчение, но и решение проблемы с наследством. А оставлю завещание какое оно есть, – думал он, проводив Зою на такси. То-то народ офигеет. Непременно скажет, что именно Вера была моей Большой любовью.
Три грации в этот вечер продолжали его игнорировать, либо собирались с силами для разящей атаки. Зато коршуном на Копылова издали косился Глотов, мол, не забыл ли ты о встрече в девять вечера с подполковником. Однако выдержать еще один стремный разговор Алекс был уже не в силах. Прикидывал как же увильнуть. Ответ пришел неожиданный: два стакана водки.
Жорка тем временем тащил его вновь на сцену:
– Тебе и объявлять Лауреата, меня заклюют, а ты как жена Цезаря вне подозрений. Вот читай по бумажке.
Ну что ж, взял и прочел, назвал и Лауреата и стихотворение. Текст стихотворения тоже был на бумажке, но его для художественности прочла Лара. После десятисекундной паузы раздались жидкие аплодисменты. Стихотворение действительно было хорошо, даже Алекс, будучи не в ладах с поэзией по-русски, понимал это. Лауреату вручили заветный конверт и тут же взяли под ненавязчивую охрану. Предосторожность оказалась совсем не лишней. В Чайном зале сорокалетнего пиита немедленно пустили по кругу от столика к столику, наливали щедро, с закуской была напряженка, поэтому в одиннадцать вечера Захарыч отвозил его в Болшево и сдавал семье в совершенно расхристанном виде.
Впрочем, сам Алекс тому свидетелем уже не был. Барражируя от столика к столику, он махал дринки водки с размеренностью кассового аппарата – всем молодым и не очень молодым творцам хотелось чокнуться с таким замечательным боссом.
В общем, четыреста грамм водки при намеренном отказе от закуси сделали свое дело – очнулся он уже утром в надушенной и тактильно приятной постели. Сразу подумал о Банкирше, но нет, спальня была знакома. Тут послышался смех, смеялась стоящая в двери с чашкой кофе в красивом халате Даниловна.
– А почему я в трусах? Ты меня что, даже не обесчестила?
– Тебя в том состоянии могли обесчестить только мужики.
Даниловна не без издевки рассказала, как с помощью какого-то парня, которого Алекс называл старлеем, они тащила полубесчувственного Пана Директора из Клуба в ее «Рено», и как потом она уже одна волокла его в свою квартиру.
– И чё, Скрипачка с Банкиршей меня не отбили? – ему стало даже слегка обидно.
– Спасибо Жорке, героически взял их на себя. Я даже не подозревала, что ты можешь так по-пацански назюзюкаться. Ты хоть помнишь, что полночи обнимал унитаз? Кстати, от тебя и сейчас такое амбре, хоть святых выноси.
Про унитаз Алекс помнил, также и про злую физиономия Глотова, заталкивающего его в «Рено». (Ну не шмогла я, не шмогла.)
– Не разберу: мне надо стыдиться вчерашнего или гордиться… Ну, что я наравне с простыми смертными, – пояснил он (вдруг она не поймет).
– Ладно мне с тобой некогда лясы точить. На работу бегу. Ключ не даю, уходя просто захлопнешь дверь.

19
– Мать моя, графиня! – так воспринял Нил весть о предложении Большого Босса. – Ты меня своим карканьем так напугал, что я действительно думал, что тебя могут шлепнуть. А оно вон как!
– Время набирать команду. Ты у меня под номером первым. Клятву верности и перстень целовать будешь?
– Перстень? – спросил Нил в легком замешательстве.
– Так и знал, что итальянские прибамбасы у нас как-то не котируются. Ну?
– А что делать придется?
– Как всегда: убивать, грабить, жестоко пытать. Что, тоже не согласен?
– Тебя не поймешь: когда ты серьезно, когда нет.
– В общем, нам поручено выбивать из денежных мешков долги. В гиперинфляцию насчет выплаты процентов всегда жуткие разногласия, поэтому только горячий утюг и ничего кроме утюга.
– И все на свой страх и риск?
– Правильный вопрос задаешь, – похвалил Алекс. – Значит отдел внутренней безопасности за тобой.
Был еще один щекотливый вопрос, который лучше было решить сразу.
– Сколько тебе в «Элисе» башляют?
Нил чуть замялся от столь лобового вопроса, потом все же выдавил:
– Полторы штуки.
– А у Вадима?
– Думаю, штука, а тебе зачем?
– Мне понравилась пропорция, по которой мы уже решали шкурный вопрос: пятьдесят, двадцать пять и двадцать пять. Как насчет того, чтобы и дальше так?
– Хочешь уравнять меня с Вадимом?
– Хочу, – честно признался Пан Директор.
– А мы что, только втроем будем?
– Не думаю, что втроем. Но хочу, чтобы в нашей троице жаба не пробегала. Насчет обязанностей не беспокойся – у Вадима их будет втрое больше, чем у тебя. Правильно, что не спрашиваешь насчет моей доли. В любой разбойничьей шайке у атамана всегда две доли, по сравнению с другими. Не будем нарушать древние традиции.
– А кроме доли еще что-то будет?
– Первый бонус ты же сам зарыл там, где надо. Думаю, будут и другие.
– Умеешь ты уговаривать, – усмехнулся, сдаваясь, Нил.
– Чтоб я сдох! – Алекс притянул к уху правый кулак.
– Чтоб я сдох! – повторил Нил его жест.
– Кстати, вот тебе листок, напиши всех, кто в службе безопасности «Элис» и пометь кого при случае можно к нам привлечь.
Свернув «Мерседес» к обочине, Нил подложил под лист блокнот Пана Директора и написал девять фамилий и напротив трех из них поставил одобрительные галочки.
– Это все? – список ничего не сказал Алексу.
– Есть еще четыре охранника-водителя, которые возят бухгалтера и замов.
– Их тоже напиши.
Фамилия водителя главбуха была Щукин.
– Но они так себе, – оценил четверку Нил. – В разведку бы я с ними не пошел. У меня к тебе тоже вопрос. Что это за бугай, что живет в твоем «адресе»? Ехал мимо, на балконе его увидел.
– Не хотел вас с ним знакомить, если бы просто с вами расстались. Но раз не расстались, обязательно познакомлю. Если, конечно, он тоже захочет.
– Кто-то из твоих питерских бандосов? – не мог удержаться от вопроса Нил, когда они сворачивали с проспекта на улицу, ведущую к «Ампиру».
– Ну вы же с Валетом отказались участвовать в утилизации сам знаешь кого. Вот и пришлось мне самому озаботиться.
Руки Нила на руле заметно дернулись от такого ответа.
Когда Алекс уже пешим порядком подходил к Клубу, пришла эсэмэска от Стаса:
«На фига ты это сказал. Твой язык уже совсем берегов не знает».

20
Выходя из лифта на этаже, он очень надеялся, что Лара уже в «Арго». Не тут-то было. Энергично занималась в спальне упаковкой своей дорожной сумки.
– Опаньки! – невольно вырвалось у него.
– Не волнуйся, не из-за тебя. Маму в больницу скорая увезла. Срочно улетаю.
Как-то слишком это напоминало бегство в Тверь Веры. Но приглядевшись, он заметил, что часть ее вещей оставалось на полках и вешалках.
– А что с ней?
– В пульмонологию поместили, подробности не знаю.
– Может мне с тобой поехать?
– Спасибо. За эмпатию полный зачет (слово для него было новым и каким-то подковыристым). Нет, серьезно не надо. Жорка уже в курсе, сказал без меня справится, тем более Банкирша на подхвате. Не-не, никакой ревности. Только одна просьба: чтобы в Ампир она ни ногой. Кофе сделай мне пожалуйста.
Он быстренько сварил.
– На, – вручила она ему конверт, присаживаясь к кухонному столу. – Только прочитай и сразу верни, чтобы я могла его уничтожить.
Это было заказанное им любовное письмо, написанное от руки:
«Ты для меня нескончаемый интрижный сериал. Все жду, когда перестанешь подбрасывать в этот костер дрова, а они у тебя почему-то не кончаются. Самое невыносимое – начинаю все чаще чувствовать себя женщиной-гермафродитом, когда твои жеребячьи интересы превалируют над моими собственными интересами. Придумываю дословно и до жеста как ты с другими подругами интимничаешь и даже получаю от этого какое-то мазохистское удовольствие»…
Письмо было не окончено и без подписи.
– Надеюсь, достаточно?
– Не понял только насчет его «вернуть»? Как же через пять лет я смогу им тебя шантажировать?
С полминуты она колебалась.
– Хорошо, можешь оставить себе, только чтобы ни Банкирша, ни москвичка его никак не увидели… Ну а тебе как текст?
– На девять баллов из десяти.
– А почему на девять?
– Буквы кривые и как-то заумно. Мне простому аниматору немного подумать надо. Денежек подкинуть?
– Подкинь.
В бумажнике тугрики и рубли лежали в четырех разных отделениях, он взял из отделения, где были десять «Франклинов».
По домофону позвонил Захарыч. Алекс с Ларой спустились вниз и загрузили ее сумку в багажник «Волги». Объятия и поцелуй в щечку были вполне дружескими, а тайное прикосновение к его причинному месту вполне любовными. (Стало быть, может действительно только больная мама.)
Вернувшись в квартиру, он на скорую руку тоже откушал кофею, принял душ, переоделся и отправился пехом в Клуб.

Поднимаясь по главной лестнице, Алекс коротко хохотнул, когда на площадке Второго этажа Сабина, скрытно передала ему свой почтовый конверт. Пришлось даже свернуть в Директорию дабы прочесть ее послание. Про какие-то чувства там не было ни слова, зато подробно отпечатана на принтере целая программа для «Арго», снабженная витиеватой подписью Банкирши. Мол, наскоки с выставками и презентациями это хорошо, но мало, надо весь Третий этаж, а потом Второй и Первый превратить в большой музей, каждый зал со своим интерьером и названием. Чтобы постоянно было что-то живое, открыть мастерские старых ремесел: гончара с гончарным кругом, ткачиху с ткацким станком, пирожника с русской печью, стеклодува, кружевницу, прядильщицу, резчика по дереву, чеканщика, скульптора, художника-шаржиста. Тут же и дешевый буфет-кафетерий. Чтобы человек приходил не просто на выставку и кино посмотреть, а пропадал бы здесь на весь вечер, и чтобы всегда видел что-то новое. А начать лучше всего с выставки дизайна, чтобы уже сейчас каждый зал имел свой неповторимый облик. (Как позже выяснилось это были подсказки ее папы-банкира.)
Алекс немедленно позвал к себе на ковер Жорку и показал ему письмо Сабины.
– Это что, Банкирша? – удивился тот, прочитав.
– Выдала это за свой любовный месседж.
– Ну все правильно, просекла что твоими трусами можно завладеть только в качестве мощной соратницы. А мои подруги с этими письмами послали меня далеко, далеко. Кстати, классная идея с этим городом мастеров и дизайном. Чего русский человек любит больше всего – так это смотреть на чужую работу. Позор на мою безмозглую голову, что не моя идея. Все считай полную инициацию она у нас прошла. Насчет твоих трусов не знаю, сам это решай. – И довольный своей шуткой, Хазин выскользнул за дверь.
На Третьем этаже, между тем уже был готов очередной хит Дневного Клуба: Выставка «Утро» – 30 заказных картин питерским молодым художникам, подверстанных под одну тему. Все картины были только под номерами, а в углу стояла прозрачная урна, куда посетители должны были бросать свои входные билетики с написанным номером лучшей картины – этакий первый шаг к годовому определению главного Лауреата.
Убедившись, что тут все ладненько, Пан Директор прошествовал в Конференц-зал, где стоял сплошной хохот – главными героями были двое мечников. Одному поступило персональное предложение от одного из зрителей поселиться на подмосковной вилле и за месяц превратить ее хозяина в крутого бойца-поединщика, гонорар: 10 тысяч баксов. Второго «стрельца» с той же целью подрядили на две-три недели парни из Фитнес-центра по 2 тысячи рублей с носа за час занятий. Народ особо потешался над подмосковной виллой: «А нету ли тут голубого интереса»? Чем вгоняли в краску бывшего десантника. Досталось и Жорке – его на вчерашней пьянке и сегодня с утра повторно попросили стать меценатом Объединения поэтов, на базе Клуба с зарплатами двум поэтам (руководителю объединения и секретарю). Вспомнили и про предложение Алексу спонсорства «Арткафе». Обоим мечникам в итоге дали добро на их студии единоборств, а от меценатства и спонсорства пока решили малость воздержаться.
Заговорили и о роялти, часть команды собиралась уезжать в Питер, другая хоть и оставалась, но тоже хотела себе в клювик чего-то положить. Поэтому Пан Директор прямиком направился в кабинет финдиректора и не только выбил из Никиты хорошие авансы для всех питерцев, но и сумел добавить туда и все свои сопутствующие расходы, включая суммы, выданные Ларе и Сабине. Тут же составили платежную ведомость и призвали клубного кассира, вызвав у питерцев законное ликование.
Тут по закону драматического жанра предстоял резкий поворот от самого позитивного состояния к самому негативному. Так оно и вышло. В кулуарах Клуба нарисовался лейтенант Глотов с сердитым взглядом. Откосить уже никак не получалось, поэтому чем быстрей с этим покончить, тем лучше – и Алекс, впрыгнув в «Пежо» лейтенанта покатил на встречу к подполковнику Свиридову, предварительно звякнув Стасу о необходимости сделать запись встречи.

21
В казенно обставленной квартире (явно служебный «адрес» фээсбэшного департамента военной контрразведки) все было приготовлено к допросу: два компьютерных кресла через письменный стол плюс видеокамера на треноге. Не обрадовало и то, что Глотов в квартире не остался. Впрочем, Алекс готов был ко многому: хоть про Зацепина, хоть про МИ-6, хоть про бандосов, хоть про свои таинственные отлучки из «Арго». И все же вопрос Тимофея Сергеича его сразил:
– Какова сумма наследства, полученного тобой из Коста-Рики.
(На лобовой вопрос можно и ответ лобовой.)
  – Полтора лимона зеленых.
– Правильно, хорошо, что не юлишь. А ты в курсе, что все суммы, заработанные нелегалами за кордоном, должны сдаваться в закрома родины?
Наверно надо было ответить: «Это в случае, если они живы-здоровы и возвращаются домой за орденами. А не тогда, когда их из Москвы сдают американцам», но он в ту минуту просто не нашелся, сидел и ждал, что будет дальше.
– Ты наверно думаешь, что если откажешься это делать, то тебя просто выгонят из органов с волчьим билетом и все. Это не совсем так. – Подполковник раскрыл папку, лежащую на столе, и выложил перед Алексом полдюжины снимков Грибаева и Смуги, их отдельно и с семьями, было и совсем недавнее фото юной Ани Грибаевой. – Двойное убийство как ни крути есть двойное убийство.
(Отвращение от шантажа было такое, что совсем не хотелось «юлить».)
– В какой срок я должен сдать эти полтора миллиона? – он попытался сказать это предельно саркастично, но прозвучало достаточно жалко. – Вы же понимаете, что в живом виде их у меня нет.
– У тебя есть «Фазенда», пару бизнесов, куча гостевых квартир, за них и два миллиона насобираешь.
– А если частями по двадцать-тридцать тысяч в месяц. Продавать все сразу будет слишком подозрительно.
– Если можешь по двадцать тысяч, сможешь и по пятьдесят. Это последняя цифра. Первый транш через два дня. Лады?
– Лады, – все в голове Алекса безумно кружилось.
– Тогда все, свободен.
Алекс встал и нетвердо шагнул на выход. Но у двери его мысли вдруг собрались в единый пучок.
– Вы знаете, я во многом живу по законам Голливуда. А по законам Голливуда бороться за личный шкурный интерес западло. Через два дня я приношу первый транш, и вы освобождаете Зацепина, хоть в отставку, хоть как, но он будет в Москве и свободен. Если нет, то десять лет строгого режима мне тоже годится.
– А если пожизненное?
– Если пожизненное, то по Москве пойдет слух, что Лубянка не только сдала матрасникам семью разведчиков-нелегалов, но и расправилась с их сыном.
– Иди уже! – глухо прорычал подполковник.
Ладно, пошел на выход.
– Чё, Свирид хорошо с тебя стружку снял? – спросил Глотов, поджидавший его во дворе возле «Пежо».
Алекс внимательно посмотрел на своего молодого куратора: глаза у того были простодушно-простодушные. Можно было поручиться что о теме разговора он не знает.
– Просто вези и возвращай меня откуда взял.

22
В «Арго» он прибыл по-прежнему оглушенным. Там уже состоялось открытие коллекции «Утро» (впрочем, без прежнего пафоса), и народ загружал вещи в минивэн Бобра и грузовой микроавтобус, не забывая отовариться в «Пятерочке» алкоголем и разнообразной закусью. С питерцами отправлялась еще молодая пара москвичей на недельный пансион в столь распиаренной «Фазенде». К большому облегчению князьков Томас-Оливия тоже уезжали вместе со всеми, освобождая сразу два гостевых номера. Оставшаяся команда сильно не горевала – со спальными местами в «Арго» теперь был полный порядок. Наконец наобнимались-нацеловались, пискнули клаксонами и в путь.
– Ты чего такой припыленный? – подошел к Копылову Хазин. – Еще только шесть часов, давай вдвоем забуримся к Даниловне, она приглашала.
– Езжай один. У меня полный аллес с настроением.
– Да что случилось? Кого убить надо – я готов.
– Ничего страшного, просто немного батарейки сели.
Про батарейки Жорка понимал – сам тоже был на грани нервного истощения.
– На тебя плотоядно поглядывает Банкирша, мне ее отогнать или тебя ей отдать на растерзание?
Алекс поневоле вспомнил слова Лары не пускать Сабину в Ампир – значит, прелюбодеяние в любом другом месте ею вполне допускалось.
– Отдать на растерзание.
Растерзание это, однако, случилось не сразу. Сначала все провожающие поднялись в Конференц-зал, где стараниями Леночки и двух официанток уже была накрыта поляна на десять человек (8 питерцев плюс Леночка и Никита). Два легких тоста с дринками, и Алекс, кивнув Жорке, направился на выход. Сабина гордо шагала рядом.
– Говорят, у тебя суперслужебные апартаменты, – щебетала она. – А хоть одним глазком на них взглянуть можно?
– Лучше в два глазка взглянем на твои, – отвечал он.
Намек ею понят был как надо. Прогулялись до ее Треххатки, поднялись наверх и захотели продолжения банкета. Пока Сабина по мобильнику заказывала в ресторане роскошный ужин, он принял горячую ванну и завернувшись в большое полотенце улегся в спальне на двуспальной кровати.
– Я немного полежу, когда принесут заказ, позовешь меня, – сказал и отрубился.
Проснувшись в три часа ночи, обнаружил ее спящей рядом под другим одеялом и в красивом пеньюаре. Был тронут ее деликатностью, нежно обнял и поцеловал. Она открыла глаза и поцеловала его в ответ. Это была как они позже назвали Ночь Безмолвных Поцелуев. Конечно состоялось и все остальное, но телепатический элемент полностью доминировал, и это было чудесно и незабываемо. В третьем техническом перерыве в девять утра, Сабина слегка приснула, и он без помех по-английски покинул ее.

23
– Попал ты, так попал! – резюмировал в «адресе» Стас визит Алекса к Свириду. – Я все ждал, когда твое непотребное везение закончится, вот оно и закончилось.
– Ну почему он меня совсем не боится?! – не мог взять в толк Копылов. – И моих покойников предъявил, и про разборки с лукачевцами все знает, и про мое разрешение на оружие. Назначу стрелку в лесу и грохну за милую душу.
– Ой-ой-ой, страшный какой. Всех напугал.
– Ну так что мне делать? – приятно было переложить на кого-то принятие решения.
– Не знаю. Надо думать. А в принципе почему ты против. Твой отец сам по себе стал таким умным и предприимчивым? Получил мощное образование и не только военное, а первое правило любого нелегала наращивать и наращивать все свои умения и способности, этому никакой Гарвард не научит. Так что, все по-честному. Тебе самому что, недостаточно дадено? Человеческий мозг чем больше нагружен, тем лучше работает. У тебя хоть один день прошел, чтобы ты о чем-то авантюрном не подумал? Ведь нет же! Поэтому не ной, а включай свою черепушку на полную силу.
– Так мне что, не мочить его? А каждый месяц приносить по пятьдесят кусков? – Алексу хотелось полной ясности.
– Зато у тебя появился весомый повод сказать господину Аникею «да». От матрасников и мелкобритов ушел, от бандитов ушел, от элисцев ушел, теперь попробуй уйти от родного ЧК.
В общем все это было пока напрасным сотрясением воздуха. И все же один полезный совет от капитана Алекс получил: прежде чем торговаться с Аникеем о бюджете и кадрах, выяснить кто и что будет первой мишенью, от этого потом и плясать.
Размяли заодно тему Табуреткина-Скамейкина: что надо делать, чтобы сломать его. И снова эффектная подсказка:
– Ставишь его на узкую табуретку с петлей на шее и на всю ночь уходишь. Даже если до утра достоит, то утром, когда скажешь, что ему еще день стоять, вряд ли выдержит и не запросит пардону.
– А если не достоит? – задумчиво обронил Алекс.
– Ты же хотел, его покарать, чтобы без собственного участия, вот и будет полноценный суицид.
Вроде бы беспроигрышный вариант, но чем дальше Копылов удалялся от «адреса» в сторону Бункера, тем менее желательным он представлялся. (А ну как и согласится клиент на сотрудничество, простит ли он потом ночное стояние на табуретке.) Поэтому поджидая «Джип» Вадима, он все же решил опробовать сперва вариант Б.
Вадим уже знал о сделанном Алексу высочайшем предложении. Дележку роялти: 50-25-25 тоже целиком одобрил. Согласился также быть главным эксом. Но вдруг высказал неожиданное предположение:
– А если потом и тебя и нас с Акелой сольют как слили Скамейкина. Денежные мешки всегда договорятся друг с другом, а мы запросто попадем под раздачу.
Алекса такая догадка еще не посещала.
– Ну вот я знал, что ты только чайником прикидываешься, а на самом деле мозги на месте, – похвалил он, и пока они спускались в Бункер, рассказал о варианте Б.
Сначала они заглянули в камеру Соника-взрывателя. Тот корявым почерком исписал три листа бумаги, которые Алекс просто сунул себе в карман, его больше сейчас интересовали подробности дел Лавочкина по выбиванию денег из должников холдинга «Элис». Устрашенный непонятным застенком уголовник сообщал все, что знал.
Затем они направились к главному сидельцу. Как и ожидалось, писать Табуреткин ничего не стал. Но нам ли быть в печали! Алекс принялся выкладывать на соседнюю двухярусную койку из своей сумки коробку с ампулами, шприц, вату, даже пузырек со спиртом, приговаривая:
– Ну что, Сергей Тарасович, давайте полечимся немного. Для общего, так сказать, оздоровления московского микроклимата.
Вадим тем временем разворачивал бобину широкого скотча, дабы использовать его в виде веревки.
– Кстати, с тебя полста баксов, – это уже к Вадиму. – Ты говорил, что я эти ампулы не достану, а за денюжки все что угодно достать можно.
– Э, э, парни, вы чего? – забеспокоился сиделец. – Мы еще ни о чем с вами не договорились. Быстро только кошки рожаются. Ну, хорош, хорош.
Но Алекс уже набрал шприц из ампулы и даже сбросил с иглы пяток капель. Лавочкин забился на свою нижнюю койку и выставил вперед ноги, собираясь отчаянно сопротивляться. Пришлось Алексу пока шприц отложить и вместе с Вадимом взяться за «пациента». Сработали синхронно: сильный рывок за цепь выдернул Лавочкина с койки на пол, затем ему руки в «замок», один держит, второй обездвиживает лентой скотча.
– Собаки, гниды, паскуды! – благим матом орал сиделец, но звук вряд ли долетал даже до камеры Соника.
– Не надо, стой, остановись, сволочь! – уже когда Алекс снова взялся за шприц.
– Я все напишу!.. Я знаю выход!.. Все, все, буду сотрудничать, буду! – когда Алекс освободил кусочек кожи на плече пленника.
– Нам сотрудничества уже мало, нужен выкуп.
– Будет, будет выкуп. Клянусь.
– Триста тысяч тугриков!
– Будет, будет, триста тысяч.
– А если обманет? – подыграл Вадим.
– Тогда есть вариант с петлей на шее. Как думаешь, простоит двенадцать часов на табуретке с петлей на шее?
– Может и простоит.
– А сутки?
– Не, сутки точно не простоит, – куражистый огонек в глазах Вадима показывал, что ничто палаческое ему не чуждо. Алекс мысленно себя поздравил – кажется он нашел адекватную замену Хазину в криминальных делах.
– Хорошо, – дал он отбой. – Завтра мы приходим и получаем полный письменный отчет и о банде, и о финансах, и о видах сотрудничества.
– А что было в ампулах? – спросил Вадим, когда они уже выходили из Бункера.
– Физраствор для внутримышечных инъекций.

24
По дороге в Клуб Алекс глянул на «Нокию», не отвеченных вызовов почти не было – весь подлунный мир уже усвоил, что отвечать он вряд ли будет. Зато полно было эсэмэсок, среди них полдюжины от Сабины, начиная от «Для тебя ничего не изменилось» и заканчивая «Раз не ответил, значит вечером во МХАТ». Банкирша не удивила – посягательства на его свободу так и следовало ожидать. Чтобы отвлечься, он прямо из «Джипа» сам позвонил Ларе в Питер, спросить, что там с ее мамой. Получил подробный отчет о пятнышке в легких у мамы и что дочери необходимо дать согласие или нет на операцию. Разговор вышел вполне душевным, про московские дела не было сказано ни слова, что его только порадовало – всегда одобрял, когда у любимых женщин была своя отдельная жизнь. Теперь и с Сабиной встречаться было не так проблемно.
Дневное «Арго» привычно работало в собственном автономном режиме, еще два дня назад Жорка с Ларой отвоевали у Фитнес-центра половину Зеркального зала, отдав за это одну из комнат Второго этажа под Дамский тренаж (для дам, стесняющихся перед мужчинами своего телесного изобилия). И теперь рядом с качалками прямо на полу установлен был боксерский ринг, чуть более мелких размеров, чем принято. Рядом висели боксерские груши. В общем готовилось открытие полноценной Боксерской студии. (Не найдется желающих, так и сами помашем кулаками в охотку.)
Каждый из питерцев уже хорошо знал свой маневр, поэтому все делалось легко и непринужденно. Сабина порхала по этажам с особой живостью и огоньком. При виде Алекса едва не заключила его в жаркие объятия, ему с трудом удалось перевести это в обычный дружеский поцелуй, даже за что-то ее похвалить.
– Прошу: на два градуса пониже, – прошипел он ей на ухо.
Сабина кивнула, улыбнулась и отошла. К счастью, в отсутствии Лары и Даниловны ее возбужденность никому (разве что Жорке) не бросалась в глаза.
В три часа красная ленточка была перерезана, и первая пара «стрельцов» (из четырех) вышла на ринг. Через полчаса из зрителей осталась только стайка местных подростков, остальные отправились на Третий этаж по остальным присутствиям.
А Захарыч повез Пана Директора с Банкиршей в театр. От интерьера МХАТа девушка была в полном восторге, Алекс ее удовольствия не разделял, в свою студенческую бытность был здесь раза три. Вдохновленная своей театральной победой Сабина безостановочно сыпала своими идеями по развитию «Арго», он только подшучивал: «В письменном виде, пожалуйста». Отдельно удивило, когда она спросила про Лару: «Ты звонил? Как там ее мама?» Рассказал, как есть и не получил ни одной кривой гримасы.
Со спектаклем им не повезло. Прав был Ивин: матерная лексика завоевывала продвинутые московские подмостки. После первого действия они ушли. Гуляя по улицам, поужинали в неброском ресторане, поймали частника и поехали в ее Треххатку.
Там тоже все было на высшем уровне, вот только рот у девушки совсем не закрывался, выстраивая планы на ближайшие вечера. Стоило, конечно, как-то урезонить ее маниловщину, но он отмалчивался – не хотел портить ей конфетно-букетный период.

25
Весь следующий день у него прошел в разъездах на «Джипе» Вадима. Сначала они прокатились к «Острову Сокровищ». Вадим свою пайку (испросив у Пана Директора разрешения) изъял оттуда неделю назад, теперь была очередь Алекса. Ему пришлось копать в трех местах, прежде чем он нашел свой схрон.
– Будешь перепрятывать или сразу в дело? – поинтересовался надёжа-подельник.
Алекс едва удержался, чтобы не ляпнуть: «На содержание родного гестапо».
– На текущие расходы, – пояснил скромно.
Потом он попал на обед к Аникею в дорогом гламурном ресторане. Впрочем, самого обеда ему не досталось, выпил стакан какого-то морса, поклевал винограда, изложил дело и на выход. Другой назвал бы такую ситуацию унизительной (даже не дали партнерски откушать), но Алекс был только рад выскочить оттуда как можно скорее. Главное, что он сполна получил то, что требовалось: имя премьерного денежного мешка и сумму нужную с него стребовать, полную автономию своих действий (нигде и никак не будет засвидетельствовано, что он штатный сотрудник «Элиса»), обещание, что сия работа не временная, а постоянная. Немного не сошлись лишь в оплате: 15 тысяч в месяц на всю группу вместо запрошенных 30 и 1,5% роялти вместо 3% от вырученных сумм.
Почти было отказано и в технической помощи:
– Все электронные прибамбасы и хату с машинами ты и так получил. Хорошо, пусть Нил звонит мне, а я даю распоряжение полковнику, но не чаще чем раз в месяц.
Договорились, что на следующее утро Нил подойдет в «контору» и получит первые пятнадцать тысяч, а также досье на премьерного клиента.
– И насчет твоего предшественника, – добавил Аникей под конец разговора. – Обиженный им Вагин Лев Борисович сказал, что если Скамейкин вернет двести штук, то сможет ходить не оглядываясь.
Чуть позже в летнее кафе к Алексу с Вадимом подъехал Нил, и они обсудили планов громадьё. «Стеклянные бусы», предложенные Аникеем для парней прозвучали вполне приемлемо, согласились даже пустить на зарплату пока не двенадцать тысяч, а восемь. Зато зацепились за фамилию Премьера, банкира Слонимского, по слухам у него в службе безопасности был целый взвод головорезов. Как с такого что-то стребовать? Значит, нужны еще помощники, может быть даже работать отдельными пятерками, дабы одни рядовые члены, не знали о существовании рядовых членов других пятерок.
– У тебя же в Питере свое охранное агентство, – напомнил Вадим.
– Тогда нам всем троим придется отдать им свои зарплаты. А как насчет включения в ряды пятерок самого Плохиша и его подручных? – невинно обронил Алекс.
– Ни за что? – был категоричен Нил.
– Это постоянно ждать от них какой-то пакости, – согласился с ним Вадим.
– Тогда пока оставляем как есть, – рассудил Алекс.
Следующий рейд его с Вадимом был в Бункер, где Лавочкин вручил им добросовестно написанный отчет, вникать в который у Алекса пока не было времени – предстояла новая встреча со Свиридом в фээсбэшном «адресе».
Подполковник был сама невозмутимость.
– Что, уже? – глазом-алмазом оценил он пухлую сумку Алекса. – Какой хороший мальчик. Ну что, выкладывай, наручники надевать никто не будет. Пока.
Алекс достал из сумки пять приготовленных пачек, но на стол их класть не спешил:
– А как насчет Зацепина?
– Звони, – коротко кивнул Свирид на телефон. Алекс даже не сразу сообразил, кому надо звонить. Хорошо, все три телефона майора входили в список номеров, которые он помнил на память.
«Я как раз тебе собирался звонить, – тотчас откликнулся Зацепин. – Друзья человека только что отчалили. Похоже, я освободился не только от них, но и от своей службы. Теперь точно подамся в охотники-промысловики».
– Я сейчас приеду. – Алекс по столу подвинул пачки зелени Свириду.
«Конечно. Жду. Можешь свой любимый тортик прихватить».
По дороге к дяде Пете Алекса догнал звонок по мобиле от Нила:
«Мой шурин позвонил, надумал Бункер продавать. Завтра в обед сказал покупателя привезет».
Это был настоящий удар под дых.
– А ты нашел дачу, куда можно перебазироваться? Я две недели назад просил.
«Такую чтобы переехать прямо завтра – нет».
– Ладно, будем думать, – сказал Алекс о себе во множественном числе, хотя нет, имел в виду себя и Стаса, а то теперь и Зацепина.

Конец третьей части


Рецензии