Мемуары Арамиса Часть 328

Глава 328

— Д’Артаньян, что вы думаете о двух наших вылазках в крепости? — спросил Портос, наконец, чтобы нарушить тягостное молчание.
— То же самое, что и о вылазках де Бофора и Рауля, — ответил д’Артаньян. — Не стоит посылать человека туда, куда можно послать пулю! И не стоит отправлять группу солдат туда, куда можно отправить пяток пушечных ядер! Вы же видите, чем это оканчивается. Добро бы, Рауль погиб, защищая территорию Франции от нашествия турок. Но здесь, в Средиземном море, идёт война между Османской империей и Испанией за обладание стратегически важными крепостями на побережьях и на островах.  Османская империя всё равно не победит, но и не проиграет. То же самое можно сказать и про Испанию. Обе эти державы всё равно останутся тут и будут продолжать воевать друг с другом, пока не установится равновесие сил, пусть даже очень шаткое. И знаете, что мне не нравится больше всего?
— Гибель Атоса и Рауля, — ответил Портос.
— Конечно, это так, дорогой Портос, но я имел в виду совсем иное! — продолжал д’Артаньян. — Мне не нравится, что французы ввязались в бой за интересы Испании! И вот ещё что мне не нравится в связи с этим. Во-первых, то, что Арамис уже очень долго живёт в Испании, и не просто живёт там, а, как я узнал совершенно случайно, он имеет весьма большое влияние на Короля Испании! Я знаю, что вся история интриг между высшей знатью Франции и монархами Испании полна загадок и личных отношений, в которых почему-то всегда всплывает имя герцогини де Шеврёз! И вот теперь, когда Франция кровью своих солдат решает проблемы Испании, мне хочется увидеться с герцогиней де Шеврёз и спросить её, почему это происходит, и нет ли и здесь следов её влияния?
— Герцогиня, кажется, уже довольно стара и полностью отошла от дел, — ответил Портос.
— Она не старше нас с вами, Портос, — ответил д’Артаньян. — И она, кажется, до сих пор имеет какое-то влияние на Королеву-Мать, влияние которой на Его Величество всё ещё сохраняется в каких-то мелочах.
— Разве гибель сотен и, возможно, тысяч солдат за интересы Испании – это мелочь? — спросил Портос.
— Для Королевы Анны, безусловно, мелочь, — ответил д’Артаньян. — Не забывайте, что она – Испанка, и что нынешний Король Испании – её племянник, и брат молодой Королевы Франции.
— Итак, это дело семейное, интересы двух монархий, за которые должны проливать кровь простые дворяне, а также солдаты, чьи жизни и вовсе никто не считает, — подытожил Портос. — А когда было иначе? И вы сказали: «во-первых», но не сказали: «во-вторых».
— Во-вторых, дорогой Портос, мне не нравится, ещё больше, чем монархи Испании, в этой войне заинтересованы иезуиты, поставившие своей целью распространение католичества как можно шире, что подтверждается тем, что на остров приезжал иезуит с предложениями применить отраву против турков, — ответил д’Артаньян. — В-третьих, мне не нравится, что наш дорогой Арамис, находящийся в Испании, также связан с Министерством иностранных дел Испании, с герцогиней де Шеврёз и с Орденом Иезуитов, что для того, чтобы вспомнить о нашем дорогом Арамисе, у нас на острове было слишком много причин.
— Вы подозреваете, д’Артаньян, что участие Франции в этой войне против Османской империи — это результат происков Арамиса? — удивился Портос.
— Если бы я всего лишь подозревал это, я бы не высказал этого вслух, — задумчиво ответил д’Артаньян. — Нет, дорогой Портос, я не подозреваю этого! Я это знаю!

Читатель мой! Вы ждёте, что я буду комментировать этот текст? Увы, ты ошибся! Если ты, мой уважаемый читатель, когда-нибудь даже и сможешь прочитать этот текст, вопреки тому, что я приложу все усилия, чтобы этого никогда не случилось, и случиться это сможет лишь в случае моей внезапной смерти, которая остановит эту рукопись, быть может, в самом неожиданном месте, то и в этом случае ты не прочитаешь ни подтверждения, ни опровержения мной этого подозрения моего друга. Я оставлю это без комментариев.


— Я в отчаянии, что мы не смогли похоронить Рауля, — сказал вдруг Портос.
— Во многих войнах многие солдаты так и остаются не похороненными, — изрёк д’Артаньян. — Быть может позже, когда и если наступит мир, останки всех воинов будут похоронены по обычаям и традициям их веры. Во всяком случае, если верно то, что сказали о гибели Рауля, его в траншее, где беднягу придавило пушкой, которую, вероятно, он же сам и взорвал. На следующий день в результате обоюдных обстрелов траншею и вовсе засыпало землёй. Если бы мы отбили эту территорию, его, безусловно, откопали бы. Но думается мне, что на его могиле водружен вполне достойный его мужества памятник. О такой гибели и о таком надгробном памятнике любой солдат может лишь мечтать, хотя, конечно, не в том возрасте, в каком она пришла к бедному Раулю.
— Про меня ведь тоже думали, что я придавлен камнем насмерть, — напомнил Портос. — Может ли случиться, что Рауль всё-таки жив?
— Они видели часть тела несчастного юноши, его ноги, — напомнил д’Артаньян. — Пушка слишком тяжела, так что его тело, безусловно, раздавлено.
— Но точно ли это был он? — не унимался Портос. — Может быть он пропал, или попал в плен? Ведь герцога де Бофора не нашли среди тел убитых, он считается пропавшим, и нельзя исключать, что он просто был взят в плен.
— Нам сообщили, что Атос узнал свою шпагу, которая лежала рядом с трупом Рауля, — ответил д’Артаньян. Разве можно предположить, что Рауль расстался со своей шпагой во время сражения? Несомненно, шпага была в руках того человека, который был придавлен пушкой.
— Каков же дальнейший план ваших действий? — поинтересовался Портос.
— Мне приказано в течение месяца арестовать четверых самых дорогих мне людей или же, если это окажется невозможным, то собрать сведения обо всех вас, четверых, объясняющие причину невозможности ареста, — сказал д’Артаньян. — Невозможность ареста можно было бы оправдать только смертью тех, кто подлежал аресту. Если я этого не сделаю в указанный срок, все вы, а также и я, будем считаться государственными преступниками, нас не просто арестуют, но и, по всей вероятности, казнят. А также публично опозорят наши имена, лишат дворянства, наша собственность поступит в казну. Только и всего.
— Не слишком привлекательный вариант, — охарактеризовал ситуацию Портос. — А какие альтернативы?
— Не слишком радостные, — ответил д’Артаньян. — Если бы я смог доказать Его Величеству, что все вы четверо погибли, он не стал бы преследовать покойников. Я надеялся сфабриковать эти доказательства, или, по крайней мере, предупредить всех вас, чтобы вы все покинули Францию как можно скорее, прихватив с собой все деньги, какие можно быстро собрать.
— Арамис уже давно покинул Францию, в отношении меня, кажется, уже давно распространился слух о том, что я погиб, а Атос и Рауль не стали бы скрываться от правосудия, ведь они, в отличие от меня и Арамиса, ни в чём не виновны перед Королём, — возразил Портос. — Вы же знаете Атоса! Если бы он услышал, что Король собирается его арестовать, он потребовал бы личной встречи, чтобы иметь возможность оправдаться. Он сам явился бы в Париж, и потребовал бы этого же самого от Рауля.
— Я надеялся что-то придумать при встрече, — ответил д’Артаньян. — Во всяком случае, что-то же я должен был делать! Бездействие хуже всего, хуже даже действия без чёткого плана, при условии, что ситуация тщательно обдумывается по мере того, как обстоятельства меняются. Как видите, судьба не предоставила мне никакой возможности вмешаться в судьбу Рауля и Атоса.
— А в отношении нас ведь ничего не изменилось! — безмятежно добавил Портос. — Арамис по-прежнему в Испании, а меня по-прежнему считают погибшим.
— В этом вы ошибаетесь, дорогой друг, — возразил д’Артаньян. — Вас уже не считаю погибшим, поскольку вы слишком ярко привлекли внимание слишком многих людей к своей живописной персоне, а, кроме того, мы с вами повидались, а за мной, как оказалось, велась тайная слежка. Так что вас снова разыскивают, и я обязан арестовать вас или привести доказательства вашей гибели. Поскольку арестовывать вас я не собираюсь, нам придётся снова инсценировать вашу смерть, или же я должен постараться доказать, что в Лионе я встретил не вас, а чрезвычайно похожего на вас человека. У вас есть на примете люди, похожие телосложением на вас?
— Если говорить о толщине тела, не принимая в расчёт моего роста, то мой управляющий Мустон располнел так, что моя одежда приходится ему впору, — ответил Портос. — Но он заметно ниже меня ростом, а также не обладает моей силой.
— Подбить его сапоги высокими каблуками, надеть на него высокую шляпу и постараться убедить Короля, что сыщики ошиблись при описании его роста? — с сомнением задумчиво проговорил д’Артаньян. — Не слишком-то надёжный вариант, но в качестве запасного годится. А как быть с Арамисом?
— Он же в Испании, следовательно, в безопасности! — напомнил Портос.
— Он на территории, подконтрольной Франции, следовательно, он в опасности, — возразил д’Артаньян. — Я убеждён, что он также, как и мы, направился в Кандию. Это не территория Франции, но там расположены войска нашего Короля, так что там его вполне можно арестовать, если такой приказ поступит, а он поступит на имя маршала Грамона, который передаст распоряжение своему сыну, графу де Гишу. И тогда Арамис будет арестован.
— Не лучше ли нам было дождаться Арамиса, если мы знали, что он явится туда же? — спросил Портос.
— Не лучше, дорогой Портос, вовсе не лучше, — возразил д’Артаньян. — Лучше не позволить стрелку выстрелить, чем ловить пулю перед сердцем жертвы. Судьба Арамиса решается не в Кандии, а в Париже. Если Арамис управляет политикой Испании и частично – политикой Франции, Королю выгодней заключить с ним мир, чем воевать. Необходимо объяснить это Его Величеству.
— Что ж, поскольку Атоса и Рауля не вернёшь, а в отношении меня и Арамиса решение найдено, вы, как мне кажется, выполните поручение Его Величества с честью? — спросил Портос. — Всем нам пятерым не угрожает больше позор и казнь, а вам, вероятно, полагается даже ещё и награда?
— Лучше бы вы мне не напоминали об этом, Портос! — воскликнул д’Артаньян с некоторой ожесточённостью, чего за ним никто никогда не замечал. — Никогда бы не подумал, сколько ненависти может у меня вызвать мысль о получении маршальского жезла!
— То же самое подумал и я о титуле герцога, когда понял, что мне он не светит, — ответил Портос и подмигнул.
— Меня приводит в бешенство как раз противоположная мысль. Есть все основания полагать, дорогой Портос, что этот жезл преследует меня и будет мне насильно вручен, чтобы я его зашвырнул в море! — ответил д’Артаньян.
— Зачем же швыряться такими великолепными предметами? — удивился Портос. — Ведь это знак королевского уважения и чрезвычайно высокой власти.
— За каждое удовольствие, Портос, приходится платить свою цену, — возразил д’Артаньян. — Есть такие, цена которых заранее известна и оплачивается предварительно, а за другие, которые иногда называются бесплатными, приходится расплачиваться такой ценой, которая показалась бы чрезмерной, если бы её назвали сразу. Причём, расплачиваться, порой приходится всю жизнь! Так вот цена, которую мне навязывается за этот проклятый маршальский жезл меня чрезвычайно не устраивает!
— Так не платите её, д’Артаньян, и вы не получите этот жезл, который начал раздражать вас прежде, чем вы его получили! — ответил Портос.
— Чёртова Фортуна решила заплатить эту цену без моего согласия! — ответил д’Артаньян. — И хотя я никогда не поднимаю руку на женщин, кроме тех случаев, когда они сами об этом просят, если бы эта дрянная греческая девка, называемая Фортуной, появилась здесь и сейчас, клянусь, я вколотил бы её в землю по самую маковку! Я не приму маршальский жезл из рук Короля, потому что я всегда буду видеть на нём кровь Атоса и Рауля.
— Вы получили известие о том, что часть условий, которые перед вами поставлены, исполнились сами собой, — задумчиво проговорил Портос.
— Именно, Портос, именно! —крикнул д’Артаньян. — Чёрт побери, это какой-то злой рок! Это не может быть случайностью! Слышите ли вы меня, Портос! Король велит мне привести доказательства их смерти, после чего оба погибли незадолго до моего прибытия к ним! Я усматриваю в этом чей-то жестокий заговор. Таких случайностей не бывает.
Портос нежно сжал в своих объятьях д’Артаньяна, прижимая его к своему сердцу.
— Мы должны покориться Судьбе, — сказал он. — Я и сам переживаю, не могу описать как. Ей-Богу, лучше бы мне было навеки сгинуть в пещере Локмария, чем узнать о таком несчастье, д’Артаньян, Мы с вами – бывалые вояки и в любой момент готовы предстать перед Всевышним, но юный Рауль был ещё так молод! А граф, ведь он его так любил! Если бы хотя бы Атос умер на полчаса раньше Рауля, ему не довелось бы испытать такой горечи, какую он испытал, узнав о его гибели!
— Эта любовь к сыну его и сгубила, — вздохнул капитан. — Мне сказали, что граф, узнав о гибели Рауля, принял на следующую ночь яд.
— Это большой грех, но я его не осуждаю, — сказал Портос. — Однако, граф не такой человек, чтобы умирать такой смертью. Я бы ожидал, что он пойдёт в атаку на следующий день, или встанет во весь рост на крепостной стене с мушкетом в руке.
— Чёрт побери, вы правы, Портос! — воскликнул д’Артаньян. — Такие люди, как граф де Ла Фер, не принимают яд по собственной воле. Здесь какая-то тайна. Думаю, что его отравили шпионы Кольбера!
— В таком случае мы едем в Париж, чтобы убить Кольбера и всех его шпионов, — просто ответил Портос.
— Портос, вам нельзя показываться в Париже! — воскликнул д’Артаньян.
— А вы попробуйте меня остановить! — отозвался гигант. — Когда дело зашло до того, чтобы отомстить Кольберу за моего друга и его сына, нет такой силы, которая остановит меня.
— Кольбер, Кольбер, чёртов Кольбер! — воскликнул д’Артаньян. — Портос, мы не едем в Париж.
— Как же так? — удивился барон. — Разве мы не собираемся отомстить Кольберу?
— Послушайте, Портос, мы отомстим тому человеку, который является истинным виновником смерти наших друзей! — воскликнул д’Артаньян. — Мне надоело прятать своих друзей и добывать свидетельства об их смерти, фальшивые или подлинные! Мы едем в Пиньероль!

(Продолжение следует)