Как перевоспитать мужа

Ненавижу, когда меня обманывают. Мы с Серегой договорились, что никогда не будем друг друга обманывать. Еще когда встречались. А когда расписывались, я даже церемонию остановила, чтобы мы еще раз друг другу принесли клятвы. Руку подняла и сказала:
 — Минуточку, уважаемая, — уважаемая глаза на меня вытаращила и так и осталась стоять.
 — Тонька, ты чего, — мне в спину, мамка шипит, отец за подол дергает, мол, молчи, дура, один тренер стоит рядом, ухмыляется. Он меня знает, если я решила сказать, то скажу: хоть за подол дергайте, хоть шипите, все равно скажу.
 — Антонида Ивановна, — очнулась ведущая в ЗАГСе, — давайте потом вы выскажите свои соображения.
 — Я сейчас, уважаемая, выскажу, — рявкнула я, — соображения мои гораздо важнее, чем ваша хня про семейные корабли и прочее, я даже не слушала, что вы там бубните.
 Ведущая надулась и уткнулась в свою красную папку. Я повернулась и посмотрела на Серегу, теперь уже моего мужа:
 — Только не начинай, — взмолился он.
 — Клянусь своему мужу Сергею, — торжественно и громко начала я, — что с этого дня никогда не буду врать ему: ни малом, ни в большом.
 — Типа ты раньше врала, — прошипела довольно Оксанка, моя свидетельница. — Все знают, что ты дура правдивая, себе в убыток.
 Было видно, что в платье ей неудобно, как и мне. Она легко переступила с ноги на ногу и дернула плечом. Я хихикнула, что сейчас платье подружки по швам разойдется. Но сама сделала то же самое. Сколько можно уже стоять и нудятину слушать. Но традиции, хоть в спорте, хоть в семейной жизни важны. И тоже в ответ бицухой поиграла. Ну а вся это кружевная фигня на мне трещать начала. Оксанка заржала. А тренер строго на нас посмотрел. Мы и заткнулись.
 — Ну? — я посмотрела на мужа.
 Он закатил и сказал скороговоркой:
 — Клянусь своей жене Тоньке, что врать не буду, — поперхнулся и продолжил, — ни в малом, ни в большом.
 Губы поджал и глаза закатил снова. Но сказал ведь. Пусть теперь хоть зазакатывается.
 — По крайней мере постараюсь, — тихо закончил он, не глядя на меня.
 — Ладно, — я приняла его клятвы, — давай там дальше, только побыстрее, — скомандовала я уважаемой.
 — Да вы! — закипятилась она. — Объявляю вас мужем и женой, — сердито вытолкнула из себя самое главное. — Все!
 — Ну вот и отлично. Проживем прекрасно без ваших нотаций.
 Мамка опять на меня зашикала, отец за юбку задергал, а мне уже все равно было, так все чесалось под этими кружевами. И ноги затекли. Еще пять минут, и я каблы эти сама отломаю.
 Тут на нас все с поздравлениями и объятиями набросились, но я не выдержала и заорала:
 — Дайте мне эту шнягу с себя снять, и тогда будем поздравляться.
 Маменька тоже не выдержала и заорала:
 — Тонька, хватить меня бесить! — она бы еще и подзатыльник мне отвесила, но при гостях постеснялась.
 В общем, когда мы до ресторана добрались, я с себя эту кружевную сбрую сняла и костюм спортивный натянула, я расслабилась, вздохнула. Давайте свои поздравления и обнимания.
 — Два бокала шампанского, не больше, — скомандовал мне тренер.
 — Мне и одного хватит, — подмигнула я.
 А через пять лет мне муж мой Серега заявил:
 — Я Тонька, развожусь с тобой.
 — Ага, — сказала я.  — И барахло свое забери, с которым ты женился на мне.
 Он подумал, пересчитал в уме, что в нашей семье его: ушатанная Лада и прописка в квартире родичей, где кроме него прописаны и живут еще старики, сеструха с мужем, и тремя мелкими.
 И передумал.
 — Не смей со мной так! — все равно попытался высказаться.
 — Ты мне клятву дал, Серега, — я сжала зубы. И кулаки. Что б ненароком не треснуть его по голове. — Дал?
 — Ну дал, — подумав, сказал он.
 — А сам все время врешь! — я еще сильнее кулаки сжала.
 — И что? — он отступил. — И что? Все врут.
 — Нет, — тихо, но весомо сказала я. — Я не вру. И ненавижу, когда меня обманывают!
 — Потому что дура, — выпалил муж. — Все врут. И мужья, и жены. Вот нормальные жены особенно врут. Ну, по крайней мере, не сообщают все-все!
 — Нет. Честность — это основа брака.
 — Не нужна мне твоя честность! — заорал он. — И у меня свои радости быть должны! Подумаешь, я вчера с мужиками пиво ходил пить, —он осторожно потрогал фингал под глазом.
 Ну да, я поставила. Я ж КМС по боксу. Предупреждала его, что врать мне нельзя. Не выношу я этого.
 — Ты сказал, что пошел помогать матери, — я потрогала костяшки на кулаке, вроде и не сильно пристукнула вчера, а фингал зачетный.
 — А ты бы пустила меня с мужиками пиво пить? А? — разозлился он.
 Вчера также орал, а что орать, сказал ведь: пошел к матери. Я заехала за ним после тренировки, а его там и не было. Получил за дело.
 Это он у меня первые два года вел себя, как хотел. И говорил мне:
 — Я мужик, я сам знаю, что мне надо. Делаю что хочу.
 Да, говорил. Ну, делай. Делай! Но со мной спорить нельзя. И врать нельзя. Не переношу я этого.
 А еще руками на жену махать тоже не стоит. Он со мной через год супружеской жизни сначала орать на меня начал, а потом попытался стукнуть. Ну я их уложила его. Очнулся утром.
 Плакал потом и говорил, что я его не люблю. А я люблю его. Очень люблю. Но как исправить по-другому — не знаю. Может, подскажете?