136

А теперь ещё немного погостим в советском деревенском детстве, а потом пойдём дальше, каждый по своей жизненной дорожке.
Аришкина деревня была на самом деле посёлком. Это потому, что в ней был ПМК. Взаимосвязь очевидная или её вообще нет – Аришке неизвестно.
ПМК снаружи выглядело высоким двух или трёхэтажным зданием, а внутри оно на этажи не делилось, было просто высоким.
В раннем Аришкином детстве ПМК был действующим. Там работал её папа. И она несколько раз бывала в его рабочем нутре. Сохранились смутные воспоминания: кругом машины и мужики. Металлический лязг, запах машинного масла, пятна этого масла повсюду, засаленная серо-чёрная одежда рабочих, их крепкие словечки и неожиданный дружный хохот.
Отца здесь уважали, советовались с ним.
По бабушкиным словам, само начальство нередко у него спрашивало «как надо». Начальство не знало, а папка знал. Но, к сожалению, и бабушкиному и, позже, Аришкиному, сам в начальство не стремился, хотя для этого имел все данные. Ну, кроме желания и честолюбия.
Много позже в Лосевке по соседству со взрослой Аришкой жил дядя Виталик – хороший и добрый человек, а потом выяснилось, что в придачу к своим достоинствам, он в своей юности знал Аришкиного отца, они учились вместе. И дядя Виталик много хорошего рассказал Аришке о нём. Особенно удивлялся его умственным способностям.
«Бывало, на уроках Иван скучал, но как только трудный вопрос, задача, которую никто не мог решить, вызывали его. А он, казалось бы, только что спал, но всё решал с ходу. Во умный был».
И Аришке хотелось думать, что частица этих способностей генетически передалась и ей.
А тогда, в детстве, она чувствовала со стороны мужиков к себе симпатию, как к дочери их товарища. И может быть поэтому или вовсе по другой причине, но Аришке всегда казалось, что внутреннему миру мужиков она сочувствовала больше, чем женскому. И считала, что у неё немного мужской склад ума. Хотя, возможно, это лишь ей казалось.
А начальником в ПМК был Сурен Грантович. Его Аришка не помнит, но это имя звучало часто в округе.
Сурен Грантович очень не любил пьяных и всегда выводил их на чистую воду своим методом:
– Пиль? Не пиль? – сурово спрашивал он у подозреваемого.
– Не пил, Сурен Грантович, честное слово, не пил, – мужик приводил тут обычно какие-то свои доводы и доказательства.
– Пиль – не пиль, глаз блестит – пиль, – выносил приговор Сурен Грантович и все доказательства разбивались о его несгибаемую логику.
Потом ПМК закрыли, рабочих стали возить в соседний районный центр, а ПМКовскую территорию начали осваивать дети на том основании, что раз никто не гонит, значит можно и нужно. Не хватало ещё белых пятен и неосвоенных объектов на родной земле.
Внутрь попасть никто не мог по причине закрытых дверей и отсутствия лазеек, а вокруг – пожалуйста.
А вокруг был сад. В нём росли яблони и лежали машинные останки. И в этих останках не было ничего печального, а была возможность для игр. Например, в стоявшем без дела бывшем автобусе можно было сидеть в качестве «какбудтошних» пассажиров и горланить песни, а «какбудтошний» водила руководил этим всем хором и вёз в неведомую даль.
ПМКовский сад привлекал к себе ещё и тем, что там было тихо и безлюдно. Но не всегда.
Один раз Аришка с подружками видели, как бежала через сад тётя Зина в странном состоянии. Аришка сначала подумала, что пьяная, позже сказали – белая горячка. А за ней бежала её дочка Света с какими-то башмаками в руках. Света плакала и уговаривала свою мать обуться.
Аришка узнала, что сумасшествие и белая горячка похожи внешне, но всё же разные вещи. Сумасшествие чаще неизлечимо. Один раз сходят с ума и в него уже не возвращаются.
А белая горячка проходит через несколько часов или дней. Главное, чтобы в этом состоянии человек не натворил чего-нибудь. Вот Света и не давала своей матери натворить.
Тётя Зина слыла красавицей. И сам председатель колхоза Сан Саныч споткнулся о её чары. А Аришка с Андреем этому факту не могли не удивляться. Ну как может быть красавицей такая взрослая тётя. Ей уже, наверное, тридцать лет. Да ещё и полная. Но председатель думал, наверное, по-другому. И его жена, конечно, тоже как-то думала, но была интеллигентной и держала своё мнение при себе. А дети у тёти Зины были красивые. Но в кого им быть красивыми, если не в мамку? Вот и получается, что Аришка с Андреем, оценивая внешние данные тёти Зины, чего-то не учли.
Хотя кто-кто, но Андрей в женской красоте разбирался несомненно. Как-то ему попалась картинка с портретом девушки. И Андрей влюбился в неё. Черноглазая красавица чуть надменно и насмешливо глядела на Андрея и Аришку. Но Андрея это не смущало. Он всем объявил, что она его невеста. Осталось только выяснить как её зовут. Но тут вышла загвоздка, никто не знал, даже сам художник. Поэтому внизу картины так и было написано – «неизвестная». Обратились к последней инстанции, авторитету в этом вопросе – деду Петру. Уж он-то в картинах должен разбираться, недаром все стены у бабушки увешаны ими, как в художественной галерее. Но и он развёл руками. Неизвестная и всё тут.
Единственное, чем он мог помочь, сообщить имя художника, но тут уж Андрей не захотел утруждать себя лишними знаниями. Так и осталась его первая невеста безымянной.
Но логическая цепочка увела слишком рано из ПМКовского сада. А в нём ещё есть парочка интересных штучек. Как-то в саду обнаружили колодец. Вот так бывает, сто раз пройдёшь мимо какого-нибудь места – ничего, а на сто первый – бац – колодец. Деревянный такой. Сверху бревно, на бревне цепь закручена, на цепи ведро, с боку ручка. Дети как увидели колодец, сразу все пить захотели. Ведро в воду плюхнули, стали ручку крутить, цепь на бревно наматывать, ведро доставать. Но так как ручка одна, а желающих её крутить – все, вот и крутили все. А у семи нянек, известное дело, дитё без глаз, вот и упустили ручку, завертелась она с бешенной скоростью и заехала Миле Болотиной в лицо. Хорошо, что всё закончилось благополучно. Ну, синяк не считается за настоящую неприятность.
А вот яблоки в саду были кислые, поэтому там больше сурепкой питались. Травка такая, кто-то её сурепкой назвал. Очищаешь стебель от верхней шкурки и ешь. Тошнит, а всё равно ешь.
А когда Аришка училась в 6 классе соринской школы, всем ученикам дали задание собрать металлолом. И даже устроили какое-то соревнование между группами –классами. Рябиновские оказались в одной команде.
Ох, и натащили они тогда кучу! Тянули из этого сада разные металлические штуковины и складывали недалеко от забора.
Такая инсталляция получилась! Дураку понятно, что они победят. Но никто не торопился всё это добро увозить, чтобы взвесить и объявить победителей. И каждый день, шагая в школу мимо этого рукотворного памятника, девочки и мальчики сначала подсчитывали и прикидывали, точно ли они обогнали соринских ребят, которые тоже неожиданно много наволокли металла, потом уж перестали про это думать, и, наконец, куча исчезла. Бесследно, то бишь, результат этого труда так никто им и не сообщил. Но к тому времени азарт рассосался, поэтому никто особо не горевал.