Мэри

Она любила запах краски, словно волшебный аромат, который наполнял её сердце вдохновением и дикой любовью. Каждый раз, когда она открывала тюбик с краской, мир вокруг переставал существовать, а перед ней стоял чистый холст, жаждущий её внимания. Экстаз живописи. Разговаривая с холстом на языке своего удовольствия жаждала, когда картина задышит, словно оживёт.

Кисть — её оружие.

Погружаясь в процесс создания картины, она забывала обо всем на свете, лишь была сосредоточена только на том, что перед ней — на сочетании цветов, на игре света и тени, на магии момента, который она хотела запечатлеть на холсте. Американо с лимоном, сигарета, инструментальная музыка на фоне, собраны волосы в пучок, джинсовый комбинезон, надетый на нижнее бельё — её атмосфера творчества. Отдельная комната, как небольшое творческое пространство, где каждый предмет пропитан этой атмосферой созидания. Капли краски повсюду словно маленький творческий беспорядок и это вдохновляло её. Она обожала смывать краску с тела после своих творений под горячим душем.

Её кисть становилась продолжением сердца, передавала через неё свои эмоции, мысли, мечты. Она смешивала мгновения с красками, создавая удивительные образы, словно рождая новую реальность. Каждая капля краски на холсте была отпечатком её души, каждый мазок являлся голосом, который ласкал сердце зрителя её картин.

Это её картины души и сердца.

Для неё творчество было способом раскрыть свою внутреннюю гармонию и поделиться внутренним миром с другими. В её картинах звучала мелодия моря, а иногда и любви, также женской красоты, нежности и мудрости. Её искусство было способом перенести зрителя в мир чудес, где каждый момент оживал и звучал собственной мелодией.
Она любила говорить:
Прикоснись к картине, словно к моей душе, и ты увидишь, как картина заговорит с тобой. Забирай кусочек моей души. Я дарю тебе его.

Картина «Ночное дыхание моря» — номинант на премию Айвазовского, раскрыла характер автора, показав какой бывает её состояние, как бушующее море в грозу. Сила природы, что может разрушить и в то же время невозможно манит своей мощностью. Упрямая, дерзкая, стойкая. Женщина — смесь стихий, которую порой невозможно предсказать, словно капризная погода. Сегодня она спокойное море, что ласкает тихими волнами, а завтра — буря, где волны накрывают с головой.

Её имя Мэри.

Мэри — истинный символ изящества и силы, словно непоколебимая гора, неувядаемый цветок в цветущем саду. Её красота ошеломляет, её грация поражает, её мудрость – бесподобна. Она — свирепая львица и нежная цветущая лиана одновременно, воплощение гармонии и мощи. И пусть все эстеты падут к её ногам, погруженные в изумление и восхищение перед этим великолепием.

Мэри открыла свою галерею душевного искусства, в которой были представлены две выставки, посвящённые внутренним природам художницы, что неразрывны и полностью противоположны. Смешивание чувств в палитре эмоций.
Первая: «Изощрённое декаденство» — преобладающий оттенок мрачной вульгарности. Эстетика Боли, с которой исключительно на «Вы».
Вторая: «Майский ренессанс» — светлые оттенки доброты и теплоты, где вечный Май цветёт на улицах Любви. Сеется счастье и вырастают гипсофилы в душе.

В своей галерее Мэри создавала авторские подарочные букеты. Центр города на углу перекрёстка небольшой улицы — творческое пространство, где она собирала уникальные наборы для художника в виде потрясающего букета. Каждый элемент этого букета — заботливо упакован с любовью и страстью к искусству.
Мэри — человек искусства, что преданно посвятил свою жизнь любимому делу.

У этой женщины были зелёные глаза — это два волшебных изумруда, устремившие свой взгляд прямо в глубины души. У них загадочный свет, словно таинственный лесной бес, прячущий в своих глубинах сокровенные тайны. Их цвет менялся под разным светом: то становятся ярко-зеленым, как свежая летняя листва, то преображаются в темные глубины, напоминая таинственные воды озера в сумеречных лучах заката. Когда я смотрел в её глаза, то ощущал запах скошенной травы, леса после дождя. Я безмерно обожал эти глаза. Глаза любимой женщины.

Искрящиеся зеленые глаза этой темноволосой женщины среднего роста словно окно в мир чувств и страстей, сквозь которое можно заглянуть на самое доношко души и увидеть скрытые желания и мечты. Их взгляд способен был окутать  ласковым теплом, словно летний ветерок, или же пронзить до самых костей холодной ясностью, напоминая хрупкое февральское утро.



Мэри — таинство, покрытое художественной краской.



— Ты дописал свою коллекцию картин?
— тихо спросил детский голос.
— Эта коллекция бесконечна, — игриво ответил мужчина.
— Что же дальше будет?
— О, милая. Всё только начинается. Мэри встретит свою любовь.
— Эта будет серия новых картин, дедушка?
— Абсолютно верно. Я хотел бы посвятить этому всю оставшуюся жизнь.


Мы познакомились с этой женщиной много лет назад, но... Тишина накрыла комнату, но слышны были падения слёз, как разбитое стекло.

Тогда юная невероятно талантливая художница и безумно красивая покорила моё сердце навсегда. Её звали Мария, но я стал называть её Мэри. Так родился её псевдоним. У нас завязались отношения, после того, как однажды наши глаза встретились на одной выставке. Биение сердце тогда я будто запомнил на всю жизнь, когда я приблизился к ней и осмелился заговорить. Холодный пот побежал струей по спине. Я заволновался. Приятное волнение подкашивало ноги. Это сбивало меня с толку и, казалось, подарило невнятную речь. Так мы и познакомились.

В наших отношениях было всё: взаимопонимание, забота, дружба и любовь. Самая настоящая любовь. Мы часами могли разговаривать. Обсуждали даже мелочи. Я в ней тонул по ночам и воскрешал наутро. И мне всё казалось, что не может быть такого счастья. Чистого, безмерного. За поворотом я всё ждал какой-то подвох. И уверенно считал, что у любви есть конец. Но всё шло своим чередом довольно ровно. Мы поженились, родили дочь, я помог Мэри открыть собственную галерею картин. Но счастье не может быть вечным…

Я как сейчас помню день, когда гроза с проливным дождём обрушились на город и новость, что полоснула ножом по сердцу. У Мэри диагностировали рак. И я не помню больше светлых дней и забыл, что такое солнце. Оно утонуло в моих глазах. Да, я остался жить. Но «жить» это абсолютно неверное слово. Я остался существовать. Вместе с Мэри умер и я.


— Папа, дочка, идете ужинать, — послышался женский голос.
— Идём Машенька, завтра у твоей мамы выставка, надо бы лечь пораньше после ужина.


У настоящей любви нет конца.