Свидетель

– Да, чего только не увидишь в столице! Помниться мне, лет десять назад здесь и вовсе ничего не было, а сейчас сияет цветущий мегаполис.
Как ни странно, женщина, ждущая со мной автобус, восклицаний не оценила, лишь брезгливо отвернулась, после того как окатила взглядом с ног до головы. Её можно понять, люди здесь иные, все поголовно величавые эстеты, которых мало чем можно удивить.
Очутившись в большом городе по работе, что, к слову, случается не часто, я сразу направился к гостинице, чтобы расположиться и немного отдохнуть с дороги. Улицы, богатые звучными вывесками, что заманивали похлеще самых красноречивых зазывал, привлекали меня слишком сильно, а потому я ускорил шаг, натянув кепку почти на самые глаза. Известное дело, развлечения – отдушина любого мужчины, но обещание вернуться в трезвости и с тем набором вещей, с которым уезжал, обязывали держаться намеченного плана.
Гостиница не дорогая, но людная, вокруг, то и дело, сновали молодые обсыпанные блеском и надменностью. И как это у столичных жителей выходит эдакая гримаса победоносной заносчивости, да ещё так естественно и неповторимо, словно их с детства обучают держать лицо под правильным углом. Впрочем, чванливость начинает быстро надоедать, да и постоянное движение туда-сюда кружат голову.
Пятиэтажное обшарпанное здание мило краснело на закате. После волокиты с бумажками мне предоставили вполне приличный за такие деньги номер, и, приняв все необходимые процедуры, я надел пижаму, любезно подготовленную женой, и улёгся в чистую до хруста постель. Но пока молодёжь на улице явно не желала мне спокойного сна, я ворочался, словно ужаленный, и ворчал на жену, которой обычно доставалась роль моего покорного слушателя.
Столичная жизнь не затихала с приходом темноты, это я понял ещё в свой прошлый визит, но вот численность групп явно росла вместе с высотой здешних зданий. Шуму было, будто бы весь город боролся с приступами смертельной скуки, и когда моя рука, сжимающая подушку, уже совсем покраснела от напряжения, я резким движением поднялся с кровати и подошёл к окну.
Конечно толпа, и конечно молодёжи, крепкой сильной и здоровой, таким людям не особо хочется предъявлять за неудобства, а потому я, подивившись чудной красоте ночи, приметил близ стоящее кресло и уселся в него, словно на трон. Взгляд, блуждающий впотьмах наткнулся на какой-то журнал, который я схватил, даже не поняв, что на нем изображено, и уткнулся в него, как в самое интересное чтиво. Сколько я так просидел, уставившись в одну страницу, неизвестно, но, пока клевал носом, шумиха за окном стихла, и за стеной в соседнем номере стали слышны странные звуки.
Пару раз склонив голову в борьбе со сном, я подумал, что начинаю бредить, пока скрежет и стук близкой ко мне стены не стал пугающим настолько, что я резко открыл глаза. Но стоило мне вмиг потерять сонливость, как наступило полнейшее беззвучие, вызвав тем самым немалую подозрительность. Я проверил окно, но за ним была лишь пустая улица и надоедливо мерцающий фонарь.
Наконец прогнав тревогу и получив в распоряжение долгожданный покой, впереди я видел только свою прелестную мягкую кровать и предвкушал несколько часов спокойствия перед завтрашней встречей. Но на полпути застыл в онемении, оглушённый царапаньем и криками кого-то за стеной. С одной стороны приятно осознавать, что тебе не померещилось что-то дурное, с другой, лучше бы и вовсе ничего не замечать.
Холодный пот прошёлся по дрожащей спине, пока я, застыв, не нашёл в себе смелости чуть повернуться к виновной стене. Шелест то затихал, то повторялся, а крики сменились мычанием, отчего ноги сделались ватными, а сердце и вовсе, казалось, исчезло.
Может я и сошёл с ума, но готов поклясться, кровать за моей спиной дрожала вместе со мной. Я хотел было присесть на неё, дабы кто-то из нас перестал трястись, но промахнулся и упал прямо на ковёр, что был в полуметре от постели. Голова мутнела и теряла рассудок, словно в страшном кошмаре, я тёр глаза, стараясь нащупать в них реальность, и, кажется, совсем обезумел.
Из грёз меня вернул скрежет на прикроватной тумбе, небольшая лампа с ядовито-ярким светом, которую, пока не включишь, не замечаешь, так как она всегда сливается со здешним интерьером, подрагивала в такт моему сердцебиению и мигала. Её плафон трещал словно снег под ногами, а затем и вовсе разлетелся на миллиард осколков, один из которых чуть не попал мне в глаз. Даже разбитой лампочка стрекотала, а накалённая нить, торчащая из-под осколков, нагревалась до красна и шипела. Я смотрел на неё, боясь выпустить из виду, пока она не поднялась в воздух и не врезалась в дверную раму.
Оконное стекло покрывалось мелкой изморосью будто зимой, и я обратил внимание, что дышу паром, а кончики пальцев немели и кололи. По номеру прошёлся морозный холодок, завлекая в сеть то ли дыма, то ли тумана всё пространство вокруг. Я сидел, вжавшись в угол, как испуганный зверёк, и шевелил лишь пальцами, чтобы вконец не околеть. Кровать от мелкой дрожи перешла в сильную тряску и теперь уже ходила ходуном по всей комнате. Подушки летали в стороны, а мои вещи рвались на моих глазах и швырялись на пол.
Свет то включался, то выключался, а за стеной, со стороны коридора, началась суматоха. Я словно увидел шлюпку, блуждая по волнам несколько недель, и с надеждой на спасение пополз в сторону двери, хрустя осколками. Голоса людей, раздельные и отчётливые, нормальные голоса, влекли меня из непроглядной темноты. Но тут же сменились шагами, и мои движения стали менее уверенными. Из коридора шум перешёл в злополучный номер, и крики сменились рычанием, а скрежет грохотом, но вскоре всё полностью стихло.
Просидев во тьме и дрожи и, что самое страшное, в абсолютном безмолвии, я понял, что мой номер снова стал чётким и светлым, выдавая вакханалию лишь осколками и моим видом. Со стекла сошёл иней, даже фонарь за окном перестал мигать, кровать вернулась на своё место. Что бы это ни было, оно явно закончилось, ну или хотя бы временно затихло. Я поднялся на ноги и недоверчиво осмотрелся, за стеной снова начали бегать, и моё любопытство, вкупе с неверием, что подобное повторится, побудили приоткрыть дверь и заглянуть в соседскую подноготную.
Несколько взрослых мужчин несли почти бездыханное тело молодой девушки, что еле заметно перебирала пальцами какой-то предмет и редко моргала, неестественно широко улыбаясь. Процессию замыкал грузный мужчина в одеянии священнослужителя, его лицо обрюзгшее и безэмоциональное вызывало противоречие, ведь ранее я видел только добродушных и свежих священников. Когда они исчезли из поля зрения, появилась полиция и медики, и все они хаотично ходили туда-сюда, совсем ничего не выражая на лицах. Все сверкало огнями, разрывая барабанные перепонки сиренами.
Наконец долгожданное затишье, коридор и улица под окном будто вымерли, я убрал осколки и спрятал испорченные вещи под кровать. Кое как заснул, и через пару часов, немного проспав, я почистил уцелевшие вещи и отправился на встречу. Что примечательно, работники гостиницы, ровно, как и все люди вокруг, вели себя, словно ничего не произошло, словно это была обычная ночь, а подобное тут вовсе не редкость. Их повседневные улыбки смутили меня, и я постеснялся задать вопрос, всё ещё неуверенный в правдивости произошедшего.
День прошёл насыщенно, и, вернувшись в номер, почти даже забыл о событиях прошлой ночи, я поел и принял душ, приготовил постель и включил телевизор, приютившись на чудом уцелевшем кресле. Каналы вещали о жизни города, показывали старые фильмы и говорили об искусстве, я оставил новости, чтобы под бубнёж диктора благополучно заснуть.
Завершив один репортаж, телевизор принялся показывать гостиницу, в которой я находился, коридор, который я видел ночью, и номер, что соседствовал с моим. Я сделал погромче и откинулся в кресле, не веря глазам.
– Минувшей ночью город поразила новость зверского убийства молодой девушки. По предварительным данным, четверо мужчин и один священник пытали и истязали жертву. Как объясняют свои действия обвиняемые, они проводили обряд изгнания демона из тела потерпевшей по просьбе её матери, что также присутствовала на месте преступления. Все виновники задержаны, полиция обыскала номер, но никаких доказательств присутствия паранормального им найти не удалось. Врачи осмотрели истощённую девушку по прибытии, но спасти её не удалось, а потому задержанным предъявлены обвинения в убийстве тяжёлой степени и грозит смертная казнь.
Я дёрнул палец на пульте, отчего телевизор с щелчком вмиг погас, и комната погрузилась в тягучую тишину со словами, невольно вырвавшимися из моих уст:
– Да, чего только не увидишь в столице...