Мемуары Арамиса Часть 335

Глава 335

Ровно в полдень д’Артаньян явился к Королю.
— Получите приказ, который вы хотели, господин капитан, и можете отправляться на поимку бывшего ваннского епископа, — сказал ему Король, вручая документ со своей подписью. — Вам вменяется в обязанность арестовать беглого государственного преступника и препроводить в Бастилию, всем офицерам, солдатам и государственным чиновникам надлежит помогать вам в этом деле. Вы можете взять с собой до двух десятков мушкетёров, но я не советую вам выезжать с ними в Испанию. Думаю, что достаточно будет взять двух или трёх человек. Прочтите, всё ли в этом документе записано так, как вы хотели для успеха предстоящей вам операции?
Д’Артаньян прочитал документ, в котором было сказано следующее:

«Приказ Короля Франции

Капитану моих мушкетёров господину Шарлю д’Артаньяну надлежит арестовать известного ему государственного преступника и препроводить его в Бастилию, где передать под попечение коменданта Бастилии генерала маркиза де Безмо.
Моим офицерам, солдатам и чиновникам следует содействовать господину д’Артаньяну в этом деле.

Подписано: Людовик. Заверено печатью канцлера Сегье»

— Всё совершенно так, как требуется, Ваше Величество, — ответил капитан, ознакомившись с документом.
— У вас не возникнет оснований сетовать на недостаточность полномочий для неукоснительного исполнения моего приказа? — спросил Людовик.
— Ваше Величество вручили мне совершенно достаточный документ, имея который я неукоснительно исполню приказ Вашего Величества, — ответил д’Артаньян.
— Скажите, капитан, каким образом этот документ поможет вам на территории Испании, куда вы собираетесь с ним направиться для поисков этого беглого государственного преступника? — спросил Король.
— Во-первых, Ваше Величество, с этим приказом я смогу отобрать троих лучших мушкетёров и взять их с собой для исполнения дела, а также надеюсь получить у господина Кольбера деньги на дорожные расходы, о которых отчитаюсь немедленно по возвращении, — ответил д’Артаньян.
— Хорошо, но не слишком там шикуйте, капитан, — ответил Людовик. — Для лучшего выполнения вашей миссии вы не должны выделяться не бедностью, ни богатством, будьте как большинство, как все. Что же «во-вторых»?
— Во-вторых, Ваше Величество, — торжественно произнёс д’Артаньян, почувствовав вдохновение от сознания успеха своей миссии успокоить Короля насчёт Атоса, Портоса и Рауля, — учитывая многолетнюю дружбу наших двух величайших держав в лице двух величайших монархов Европы и христианского мира, как и учитывая теснейшее родство правящих домов Франции и Испании, я надеюсь, что при настоятельнейшей необходимости прибегнуть к помощи властей, этот приказ расположит ко мне не только офицеров и чиновников Франции, но и будет способствовать уважению моей миссии в дружественной нам Испании, так как любовь к Вашему Величеству, которая, несомненно, присутствует в Испании, отразится благостным отблеском и на моей миссии, ведь ваша августейшая супруга является родной сестрой Короля Испании, а ваша драгоценная матушка дважды является его родной тётей.
 — Тогда езжайте, я вас больше не задерживаю! — ответил Король и отпустил д’Артаньяна жестом своей правой руки.
Король решил, что он в достаточной степени усыпил бдительность д’Артаньяна. В этом деле он уже имел достаточный опыт. За час до ареста Фуке он говорил ему всевозможные комплименты, обсуждал планы на будущее, и даже умудрился попросить у него денег и получить их! Людовик прекрасно понимал, что с таким человеком, как д’Артаньян, не следует действовать прямо и необдуманно. Чтобы у д’Артаньяна не было подозрений, Людовик даже не поленился продиктовать и подписать оформленный по всем правилам Приказ.
На этот раз хитрый гасконец попался на удочку Короля. Он посчитал, что дело его удалось, и с лёгким сердцем направился к выходу, но едва он взялся за ручку двери, как Король воскликнул:
— Впрочем, погодите-ка! Мне пришла на ум одна мысль. Перед тем, как вам отправиться на поиски, мы с вами посетим одного человека, который может быть источником весьма ценной информации, которая поможет вам в вашем деле. Вы не возражаете? Потерянное на эту поездку время я тоже вычту из отпущенного вам срока, не волнуйтесь!
— Я к вашим услугам, Ваше Величество! — ответил д’Артаньян. — Я буду рад любой помощи, но зачем же Вашему Величеству утруждать себя поездкой в Бастилию?
— Вы забываете, что именно Фуке сообщил мне, что ваннский епископ вместе с бароном дю Валоном направились в крепость Бель-Иль. Его сведения оказались чрезвычайно точны. Мы попробуем узнать у него дополнительные сведения о тех местах, где епископ может укрыться.
— Зачем же Вашему Величеству утруждать себя? — спросил д’Артаньян. — Я могу и сам поехать и задать этому узнику все вопросы об этом деле, мне нужен лишь приказ о допросе.
— Вы просите у меня одну бумагу за другой, капитан, — со смехом сказал Король, — можно подумать, что вы собираете коллекцию моих приказов! Между тем все остальные просят у меня только должностей повыше и денег побольше. Что касается денег, то эти просьбы с завидной регулярностью поступают даже от всех членов моей семьи!
— Моего жалованья, которое Ваше Величество изволили назначить мне, для меня достаточно, — ответил с достоинством д’Артаньян. — К более высокой должности я не стремлюсь, как я имел честь сообщить Вашему Величеству вчера. Бумаги с подписью Вашего Величества необходимы мне лишь для выполнения приказов Вашего Величества.
— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Король. — Но я всё же поеду. Вы забываете, какое это деликатное дело – то дело, вследствие которого необходимо изолировать бывшего ваннского епископа. Поверьте, д’Артаньян, я вовсе не желаю ему зла! Я даже не унижусь до мести. Но как глава государства, как суверен, монарх, Король, я не могу допустить, чтобы судьба страны зависела от скромности одного француза, находящегося за границей. Это – вопрос чрезвычайной важности. Эта тайна такова, что ради спокойствия государства никакие меры не чрезмерны. Мы можем поместить его, например, в Венсенский замок, где герцог де Бофор превосходно проводил время и, кажется, пребывание там ничуть не повредило ни его здоровью, ни его рассудку, ни даже его весёлости.
«Так я вам и поверил, Ваше Величество! — подумал д’Артаньян. — Но я должен играть эту роль до конца, следует во всём соглашаться с Королём!»
— Ваше милосердие всем известно, Ваше Величество! — солгал д’Артаньян. — Пример примирения с герцогом де Бофором, как и с многими другими грандами, которые вели себя далеко не лучшим образом во время Фронды, показал миру, что Ваше Величество – не только наихристианнейший Король, но ещё и наимилосерднейший!
— Я рад, что вы так точно всё понимаете, д’Артаньян, — сказал Король. — Едем же. Карета готова. Я сам хочу взглянуть на этого арестанта и поговорить с ним. Есть несколько важных вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.
— Я распоряжусь об охране Вашего Величества, — поспешил сказать капитан.
— Я уже обо всём позаботился, капитан! — мягко возразил Король. — Идёмте.
— Но мои мушкетёры…
— Ваши мушкетёры сегодня на учении под руководством старшего лейтенанта д’Арленкура, вашего заместителя, — ответил Король. — Достаточно будет гвардейцев.
— Но столь явное нарушение субординации и этикета, Ваше Величество, — проговорил капитан.
— А мы и едем неофициально, — улыбнулся Людовик. — Поэтому официальная охрана нам ни к чему. Не обязательно объявлять на весь Париж, что Король едет в Бастилию навестить одного из узников. Идёмте.
Капитан поклонился и вышел из покоев, следуя за Королем немного сзади и справа.
Когда д’Артаньян увидел, что у кареты ожидают двадцать гвардейцев, сердце его беспокойно забилось, однако Король беззаботно сказал ему:
— Принимайте командование над моей охраной, капитан!
После этих слов д’Артаньян подбежал к карете и распахнул её дверцу перед Королем. Едва лишь Король поднялся в карету, капитан закрыл дверцу и вскочил на коня, которого ему тотчас подвели.
 — Охрана Короля! — прокричал он привычную команду. — Десять человек со мной впереди кареты, остальные следом за каретой! В Бастилию!
И кавалькада направилась в Бастилию для свидания с господином Фуке.

Когда карета подъехала к Бастилии, Король сказал капитану:
— Оставим карету и гвардейцев здесь у ворот. Я не хочу, чтобы господин де Безмо знал о том, кто его навещает. Я надену маску.
— В таком случае нас не пустят в Бастилию! — удивился капитан.
— Вы забываете, капитан, что у Короля всегда может иметься соответствующий приказ, подписанный Королем! — мягко возразил Людовик и извлёк из-за отворота рукава сложенный вчетверо лист бумаги.
Показав стражнику бумагу так, что д’Артаньян не имел возможности её прочитать, Король, взяв капитана под руку, вошёл в открывшуюся перед ним калитку, после чего эта странная пара поднялась в комнату господина де Безмо.
Не снимая маски, Король положил перед Безмо приказ.
Комендант развернул его, прочитал, после чего низко поклонился и, взяв связку ключей, повёл своих гостей по тюремному коридору.
— Ступайте, голубчик, мы вас догоним! — сказал Король Безмо, после чего тихо обратился к д’Артаньяну. — Господин Капитан, мне бы не хотелось, чтобы вы знали, в какой камере находится человек, к которому мы идём, поэтому позвольте завязать вам глаза.
Капитан почтительно склонил голову, Король достал из кармана повязку и собственноручно завязал глаза д’Артаньяну.
— Ваше Величество, я не вижу, куда мне следует идти, — ответил д’Артаньян, подозревая недоброе.
— Это ничего, идти осталось недолго, — ответил Людовик, — держитесь за мою руку и слушайтесь моих указаний. Здесь две ступеньки вниз. Наклоните голову, чтобы не удариться. Отлично, теперь поворот направо. Теперь сюда. Садитесь, не бойтесь.
 Д’Артаньян сел на ужасно холодную скамью.
— Ещё одна небольшая формальность, господин капитан. Комендант, будьте любезны! — произнес Король, после чего д’Артаньян почувствовал какую-то возню у своих ног и услышал два отчетливых щелчка.
— Благодарю, комендант. Мы вас позовём, — сказал Король.
Едва лишь закрылась входная дверь камеры, как Людовик произнёс:
— Вот и всё, господин капитан, теперь можете снять маску!
Эти слова он произнёс уже с некоторого расстояния.
Д’Артаньян снял с глаз повязку и увидел, что сидит в просторной камере на каменной скамье, причем ноги его прикреплены железными цепями к изножью этой скамьи, так что он мог бы встать или лечь, но не смог бы отойти он неё более чем на полшага. У противоположной стены на расстоянии шести полных шагов на такой же точно скамье сидел другой человек, с той разницей, что не только ноги, но и руки его были охвачены такими же оковами, а на голове у него был надет кожаный мешок.
— Странные приготовления для беседы с этим человеком произвели со мной, — сказал д’Артаньян.
— Вы так полагаете? Неужели? — воскликнул Король с показным удивлением, снимая маску, которую надевал, чтобы не быть узнанным комендантом. — Может быть, эти приготовления не покажутся вам такими уж странными после того, как мы вместе посмотрим, кому именно мы будем задавать наши вопросы про бывшего ваннского епископа? Что же, давайте посмотрим, кто бы это мог быть?
Он двумя пальцами ухватил кожаный мешок и потянул его кверху. К своему ужасу, д’Артаньян увидел меня с кляпом во рту и тугой повязкой на нижней части лица.
— Мы освободим господина бывшего епископа от этих неудобных предметов, — сказал Король, улыбаясь, после чего аккуратно развязал повязку и вытащил кляп из моего рта.
— Проклятье, Арамис, вы…— проговорил д’Артаньян голосом, полным отчаяния.
Должен сказать, что я услышал голос д’Артаньяна и понял о том, что это не предвещает ничего хорошего ни для него, ни для меня. Но я имел пару минут, чтобы собраться с духом и приготовиться к той сцене, которую я описываю здесь. Так что я постарался не падать духом и держаться невозмутимо.
— Д’Артаньян, вы, кажется, не рады меня видеть, — сказал я с лёгкой с грустью. — Простите, дорогой друг, место, действительно, не подходящее для свиданий, но выбор места и обстоятельств сделан не по моей воле, как видите.
— Замолчите вы, два негодяя! — закричал Король, теряя контроль над своими эмоциями. — Вы думали, что сможете бесконечно обманывать меня? Не вышло! Я раскусил вас! Д’Артаньян! Вы отлично знали, что ваш друг не в Испании, а во Франции, и вы не собирались его арестовывать!  А вы, д’Эрбле, наконец-то получите возможность сполна испытать всё то, что довелось испытать мне, вашему Королю, по вашей воле, вследствие вашего гнусного предательства!
— Кажется, Арамис, нам здесь не верят, так что, по всей видимости, нам предстоит провести здесь остаток наших дней, — спокойно сказал д’Артаньян, — Однако, не думаю, что нам будет позволено спокойно состариться.
— Старость – это ужасно! — ответил я. — У нас появился неплохой шанс избежать старости.
— У вас появился отличный шанс сдохнуть здесь друг у друга на глазах, наблюдая мучения друг друга и страдая от того, что вы не можете помочь друг другу, — злобно ответил Людовик. — Попробуйте что-нибудь предпринять, чтобы этому помешать!
— Воля Вашего Величества изложена достаточно ясно, и мы не смеем противиться ей, — спокойно ответил д’Артаньян.
— А ваши приказы, как всегда, исполняются чётко и быстро, — добавил я. — Ведь во Франции Ваше Величество везде у себя дома.
— Тем более здесь, — согласился д’Артаньян, за что удостоился от Короля взгляда, полного ненависти.
— Хватит паясничать! — вскричал Король. — Здесь никто вам не поможет! Видите этот мизинец на левой руке? — обратился Король к Арамису, показывая свою левую ладонь. — Вы посмели нанести мне рану, похищая меня из дома этого подлого предателя Фуке! Вы посмели пролить королевскую кровь! На моей царственной руке по вашей милости осталась отметина, напоминающая мне, что несколько моих подданных осмелились занести руку на своего Короля! Даже когда вас не будет, и ваш прах будут топтать горожане в пригороде Парижа, эта рана будет мне напоминать о моём унижении! В минуты, когда я задавал себе вопрос о том, не слишком ли я жесток по отношению к моим врагам, врагам Франции, заговорщикам, покусившимся на мою свободу, я смотрел на эту рану и вспоминал, что заговорщики посмели пролить королевскую кровь! И я говорил себе, что я не пощажу никого, что причастен к этому преступлению!
— Эту рану вы получили случайно, Ваше Величество, — ответил я, — и я горячо сожалею, что был настолько неловок, что оцарапал вашу руку и пролил несколько капель царственной крови. Но я сожалею лишь об этом.
— Негодяй! — воскликнул Король. — Вы имеете наглость сообщать мне, что не раскаялись в своём злодейском преступлении!
— Я раскаялся в нём под влиянием разговора с Фуке, Ваше Величество, но под влиянием разговора с Вами я понял, что был прав, — ответил я.
— Молчите, Арамис, молчите! — воскликнул д’Артаньян. — Дайте же Королю высказаться, быть может он захочет услышать наши объяснения.
— Ваши объяснения?! — вскричал Король. — Вы полагаете, что какие-то объяснения помогут вам спасти ваши жалкие жизни?!
— Они нужны, прежде всего нам самим, чтобы высказать то, что в нас накопилось, — с достоинством ответил д’Артаньян. — Минуту назад я подумал, что, быть может, они окажутся полезными и для вас, Ваше Величество, но теперь я так не думаю.
— И прекрасно! — ответил Король, успокоившись. — Я тоже не хочу давать вам никаких объяснений. Вас оставят здесь умирать на глазах друг у друга. Вам будут давать питьё, но не будут давать еду. Таким образом, через какое-то время мучения ваши закончатся. Но всё это время каждый из вас будет наблюдать угасание другого. Это мой ответ на насилие, учиненное надо мной вами, господин бывший епископ, и на неповиновение, оказанное мне вами, господин бывший капитан. Я же ухожу, чтобы оставить распоряжения на этот счет.
С этими словами Король надел маску и открыл двери камеры.
— Господин де Безмо! Прошу вас, идите сюда! — воскликнул Король и узники услышали такую знакомую походку коменданта Бастилии, который направлялся к тюремной камере и отстукивая своими кованными сапогами свои ритмичные уверенные шаги.

(Продолжение следует)