Приключения американца в России

     Оговорюсь сразу, никогда не считал американскую нацию тупой в истинном значении этого слова, ибо существование «тупых» наций — это даже не тема для обсуждения, потому как абсурд полный. Впрочем, и Михаил Задорнов в своих знаменитых выступлениях вовсе не имел в виду того, что все без исключения американцы страдают олигофренией или инфантильностью. Просто есть такие понятия, как менталитет, образ жизни и обычаи, которые в русском фольклоре умещаются в одну небезызвестную мудрость о своем уставе и чужом монастыре. И если посмотреть на поведение иноземцев с этой точки зрения, то господин Задорнов, безусловно, прав: «Какие же они все-таки тупые!».
 
     Вашему вниманию представляется подробный отчет о визите одного заокеанского гостя в самый что ни на есть заштатный район Костромской области, который произошел 26 июля 2008 года, печальная повесть о его столкновении с реалиями российского здравоохранения, которое в ту эпоху переживало сразу два этапа в своем неуклонном развитии: упадка и становления. Причём, какой именно из этих этапов тогда преобладал, никто толком сказать не мог. Эта история очень похожа на байку, и тем не менее, все, что изложено ниже, – истинная правда, ибо Вашему покорному слуге довелось быть непосредственным участником всех этих весьма прискорбных и одновременно веселых событий.

     Итак, жил да был на свете некий господин по имени Вова, который ничем от своих сограждан не отличался, если, конечно, не считать того, что ему довелось родиться в колыбели Социалистической Революции городе-герое Ленинграде. Детство у нашего героя было не то, чтобы уж очень безоблачное, но в целом вроде неплохое, как у всех. Студенческие годы тоже пролетели мимо него как-то незаметно, ничем особым его не порадовав, но и в душу не нагадив. В общем, следуя установившейся в советской стране традиции, выпускник ВУЗа Володя уже начал было готовить себя к тому, чтобы всю свою сознательную жизнь тянуть незавидную лямку советского интеллигента, как вдруг на его любимую страну обрушился революционный 1990 год. Непрерывная череда разрушительных катаклизмов, разваливших Союз Нерушимый Республик Свободных и стоивших кому свободы, кому здоровья, а кому и жизни, к нашему герою отнеслась на редкость благосклонно. Бурным течением событий его унесло на далекий Запад и забросило в недоступную для страшной русской смуты, спокойную и сытую Филадельфию, где смышленому русскому парнишке удалось совершить почти невозможное - прийтись там ко двору. Вовчик не только заполучил вожделенный американский паспорт, но и умудрился закончить один из самых престижных местных университетов. Однако этого ему тоже показалось мало, и он решил совершить стремительный прыжок в карьере, попытавшись заполучить высокооплачиваемую должность при Организации Объединенных Наций. Эта контора в ту пору очень сильно нуждалась в русскоговорящих инспекторах, чтобы с их помощью следить за тем, как немытая Россия вычищает со своих складов химическое оружие, и потому, русский американец вновь «пришелся ко двору», не испытав с трудоустройством в ООН никаких проблем. Перебравшись со всей своей семьей в Голландию, поближе к новому месту службы, наш весьма успешный соотечественник на восемнадцатом году своего внедрения в чуждый русскому сердцу Западный Мир надумал вдруг навестить могилу бабушки, к которой с детства питал самые нежные чувства. В этом его трогательном порыве ни с точки зрения американца, ни с точки зрения русского не было ничего необычного и, уж тем более, предосудительного. Вся беда была лишь в том, что могила любимой бабушки располагалась в далекой Костромской Земле, а без малого два десятка лет, проведенных нашим героем в заморских странах, совершенно вычистили из него российскую ментальность, сделав бедолагу абсолютно беззащитным перед суровой российской действительностью.
 
    Расплата за беспечность и излишнюю самоуверенность была скорой и довольно жестокой.

     Началось все с того, что свое прибытие на родину предков Володя отметил довольно умеренным по русским меркам возлиянием в одном из местных баров, сгоряча не сообразив, что бар в русской глубинке, да еще в километре от ближайшего РОВД, да еще в три часа ночи, да еще в выходной день, это вам не филадельфийский паб с его мордастыми «секьюрити» и повсеместным видео-наблюдением. Глотнув из бутылки с надписью «Сделано в Италии» пару бокалов грузинских «фекальных масс», Володя немедленно «поехал» крышей, постепенно, но верно теряя легендарный американский самоконтроль. Через какое-то время он стал замечать, что среди плавающих вокруг него предметов ресторанного обихода попадаются и живые лица славянских девушек, такие родные и такие позабытые. Вспомнив студенческие годы и веселые посиделки с грудастыми однокурсницами в ленинградской пельменной, заморский гость, весьма недвусмысленно, но и не так чтобы уж очень навязчиво, начал предлагать симпатичным мордашкам свое общество. Разумеется, он не забыл при этом, как бы вскользь, помянуть о своих приятельских отношениях с генеральным секретарем ООН, о проклятом химическом оружии и о своем личном вкладе в дело утверждения мира во всем мире, особенно в свете решений последнего саммита Большой Восьмерки. Трудно сказать, были ли на уме у нашего героя пресловутые сексуальные домогательства, но, как выяснилось позже, на Руси Матушке даже к намекам на эти самые домогательства относятся куда более щепетильно, чем в законопослушной Америке. Некие молодые господа, которые перед походом в ночной кабак галстуков не надели только потому, что не привыкли, ибо в леспромхозе носить галстуки им техника безопасности не позволяла, предложили американскому фраеру честное русское «один-на-один» с тем, чтобы на свежем воздухе утрясти с ним все спорные вопросы при помощи старой как мир схемы «трое на одного, и, чтоб, обязательно ногами». «Тет-а-тет» закончился коллективным затаптыванием бездыханного американского тела в раскисшее от проливных дождей российское нечерноземье в сочетании с бурным негодованием по поводу грязных домогательств этого козла безрогого к невинным «герлам», оказавшимся в три часа ночи в баре исключительно из-за того, что идти им бедным было некуда, так как ближайший пансион для благородных девиц располагался в паре сотен километров от места событий и был закрыт еще в 1917 году революционными матросами. Дальше – больше. Когда благородные господа без галстуков получили, наконец, от псевдоамериканца требуемую сатисфакцию, они обратили внимание на то, что его бездыханное тело действительно выглядит как-то уж очень бездыханно. Немедленно протрезвев, господа вызвали бригаду «Скорой Помощи», которая, надо отдать ей должное, прибыла на поле битвы весьма оперативно, после чего вместе с фельдшером сопроводили бренные останки заморского гостя в ЦРБ.

     В больницу бренные останки прибыли в полном сознании и в отличном расположении духа, даже не смотря на открытый перелом костей правой голени, потерянный сотовый телефон, национализированную кем-то кредитную карточку и бесследно испарившиеся 15 тысяч рублей. Еще заплетающимся от грузинских «фекалий» языком пациент тут же доложил дежурному врачу свои анкетные данные, чем поверг последнего в полнейшее замешательство, ибо узнать в этом всклокоченном комке грязи американского политика было абсолютно невозможно. Естественное желание доктора, не теряя ни минуты, накачать странного пациента аминазином, так как с такой формой алкогольного психоза ему в своей практике сталкиваться еще не доводилось, к великому сожалению самого доктора пришлось вскоре забыть. От немедленного погружения в сладкий медикаментозный омут грез и сновидений господина с разбитым носом и сломанной ногой спасло неожиданное появление откуда-то из кучи грязного белья документа с фотографией, печатями и ненашенскими буквами, удостоверившего всех присутствующих в том, что к своему алкогольному психозу пациент готовился долго и тщательно и не где-нибудь, а в Филадельфии и Голландии. Первым результатом превращения грязного бомжа в американского политика стало поспешное отступление господ без галстуков, переросшее потом в их повальное бегство куда-то в сторону горизонта. Вторым результатом этого же необычайно громкого для здешних мест события стало прибытие в ЦРБ всего личного состава РОВД с последующим прочесыванием близлежащих улиц в поисках банды международных террористов, долгое время скрывавших свой звериный лик под маской работников леспромхоза. К счастью, задержание главаря банды «черных лесопилов» обошлось без стрельбы.
 
     Меж тем, неунывающий американец продолжал свободно, как привык у себя в Филадельфии, изливать людям в белых халатах свое мнение по поводу всего происходящего, по-детски искренно удивляясь тому непонятному, что в буквальном смысле окружало его со всех сторон. Вначале он был удивлен тем, что обязанности дежурного врача в травматологическом отделении, куда его должны были привезти, выполняет районный психиатр. Потом он долго не мог въехать в то, что в данном «Муниципальном Учреждении Здравоохранения» травматологического отделения нет вовсе, а соответственно, нет и ни одного опытного травматолога, но зато там есть энное количество узких специалистов и врачей первичного звена, которые лечат абсолютно всё и абсолютно всех. Затем он был сильно обескуражен сообщением о том, что Ядерно-Магнитно-Резонансную Томографию ему никто делать не собирается, в виду того, что поступление этого прибора в ЦРБ ожидается не ранее 2147 года, хотя в областном центре он, возможно, появится уже в 2050 году. После этого раздосадованному гостю из Голландии ничего не оставалось, как согласиться с мнением дежурного врача, что господин Рентген свою Нобелевскую премию получил не за красивые глаза, и что на рентгеновском аппарате перелом костей голени можно рассмотреть не хуже, чем на томографе.
 
     В этот момент в ЦРБ прибыл, наконец, заспанный хирург, который оперативно ознакомился со снимками американской ноги, осмотрел пострадавшего и долго не мог поверить в то, что действительно имеет дело с американцем. На вопрос сонного, но даже и в полудреме патриотически-настроенного доктора - «Вы русский?» - гость из-за рубежа сообщил - «Я американец русского происхождения» - чем крайне неосторожно настроил против себя всех присутствующих, забыв очевидно, что именно им предстоит врачевать его покореженную ногу. После этого наглого заявления психиатр с хирургом пришли к общему заключению, что велико-американскому шовинисту из Филадельфии следует в отместку за натовские бомбежки Белграда сломать и вторую ногу, о чем тут же и было доложено самому агрессору. К черному медицинскому юмору господин из ООН отнесся крайне серьезно, живо заявив, что лично он за бомбежки ответственности не несет, и вообще очень хорошо относится к сербам, и даже несколько месяцев стажировался в одной из клиник разгромленного его соотечественниками Белграда. Угрюмо заметив, что такие приколы вообще в духе янки, медики занялись приведением американского политика в рабочее состояние. Сообщение об открытом оскольчатом переломе обеих костей правой голени и о неизбежном в данном случае хирургическом вмешательстве американец воспринял стоически, заявив, что его страховка покроет все. На замечание хирурга о том, что он тоже был в Турции, и что тамошние страховки покроют разве что крестик из пластыря на ссадине, американец резонно заметил, что страховка русского туриста в Турции и страховой полис сотрудника аппарата ООН в Голландии это все-таки не одно и то же.
 
     О том, как врачевали американца в русской районной больнице, можно было бы снять весьма поучительный фильм под названием «Почему война с Россией не сулит Америке ничего, кроме сплошных неприятностей». Сначала пациенту из Голландии было предложено разрезать брюки, дабы не потревожить сломанную ногу при их стягивании. Русский при этом обычно машет рукой и говорит: «Режьте на хрен, другие куплю». Истинный же американец, пусть даже и русского происхождения, дорожит своим достоянием как никто и ради него готов пойти на любые мучения. Гневно заявив – «Я их за сто евро купил!» - он велел снимать брюки прямо так и потом терпеливо скрипел зубами все то время, пока медсестры пытались с максимальной осторожностью стащить с его задницы его достояние. В самый разгар этой весьма болезненной процедуры из широких штанин американца неожиданно для всех вывалилась похищенная злоумышленниками сумма в 15 тысяч «уже не очень деревянных», а затем - и драгоценная кредитная карточка, которая своим неожиданным появлением вызвала у страдальца бурю крайне полезных в его состоянии положительных эмоций. Сотовый телефон, кстати говоря, тоже обнаружился довольно быстро, что лишний раз подтвердило правоту русских медиков, которые с самого начала уверенно заявили, что наш человек, затоптав кого-нибудь в грязь из-за бабы, шариться у затоптанного по карманам не станет. Появление же вслед за деньгами маленького пакетика с презервативом заставило нашего героя густо покраснеть, а всем присутствующим подбросило лишний повод сомневаться в честности его намерений по отношению к малолетним школьницам, совершенно случайно посетившим бар в три часа ночи и чуть было не ставшим жертвами американо-голландского маньяка из ООН.

     Когда объект врачевания был, наконец, оголен, наш американец заметил вдруг за спинами медсестер хирурга со шприцем в руках. На вопрос доктора – «Вы новокаин переносите?» - он поспешил заметить, что лично он предпочитает лидокаин, на что тут же услышал – «Я не спрашиваю - что вы предпочитаете, я спрашиваю - вы новокаин переносите?» Выслушав с кислой миной на лице краткую лекцию о том, что в российском цээрбэшном здравоохранении новокаин – главный и универсальный анестетик, американец как-то сразу сник и без особого энтузиазма признал, что и новокаин он тоже переносит. Как и следовало ожидать, русский новокаин на американскую ногу не подействовал вовсе. Под оглушительные вопли «Щет!» и «Мазе фак!» хирург наложил страдальцу два шва на рану, после чего сообщил, что сейчас он наложит на поврежденную ногу гипсовую лангету, так как в ЦРБ американца все равно оперировать некому, но, если он желает, ему могут вытянуть ногу при помощи гири, а этого добра в России навалом. Вова из Филадельфии, который к этому времени уже окончательно протрезвел, довольно быстро согласился с тем, что ему же будет лучше, если его прооперируют где-нибудь в Европе, а про русских врачей он потом обязательно напишет статью в газете о том, как они голыми руками самоотверженно спасают людей от смерти.

     В этот момент к телу страдальца подтянулся целый сонм дознавателей из РОВД, дабы по горячим следам раскрыть небывалое по свой дерзости и цинизму преступление. Когда пострадавшему сообщили о том, что его окровавленные и перепачканные грязью шмотки будут временно изъяты на экспертизу, он тут же сильно засомневался в том, что после этой процедуры вообще когда-нибудь увидит свои драгоценные штаны, ради которых претерпел столько мук. На полнейшее нежелание голландского американца сотрудничать с российским следствием психиатр довольно сурово заметил, что здесь, «за железным занавесом», ему - не Филадельфия и не Амстердам, и что, если в России люди в погонах требуют отдать штаны, их таки придется отдать. Бедолага в это немедленно поверил и потом, с тоской наблюдая за тем, как его штаны за сто евро упаковываются в полиэтилен, возражать уже не пытался.
 
     Вообще, Задорнов прав, шутить с американцами на русский лад не стоит, они поверят всему, что вы им скажете, и все примут за чистую монету.
 
     О том, как милиционеры пытались найти в американском паспорте штамп с голландской или хотя бы филадельфийской пропиской и интересовались, сколько букв «л» следует писать в слове «Голландия», лучше опустим. Их служба действительно и опасна, и трудна. Расскажем лучше о том, как американского сотрудника ООН госпитализировали в русское хирургическое отделение.
 
     На второй этаж больницы Вову Филадельфийского несли на тех же носилках, на каких он был доставлен в ЦРБ прямо с поля его беспощадной схватки с русскими патриотами, той самой схватки, что была проиграна американцем ввиду численного и морального превосходства противника. При этом американцу деликатно не сообщили о том, что на этих самых носилках в ЦРБ носят абсолютно всех, включая и покойников, и что стерилизация этого транспортного средства обычно осуществляется в ближайшем пруду с лягушками, и в этом нет ничего плохого, ибо давно известно, что лягушки в грязной воде жить не могут, а значит, пруд стерилен. На резонный вопрос, почему его тащат по лестнице, а не везут на лифте, американцу с грустью в голосе поведали, что вообще-то лифт в проект больницы был изначально заложен, но именно на него денег и не хватило. Недоумение иностранца по поводу того, почему медики несколько минут корячатся в тесном коридоре, разворачивая носилки головой вперед, вместо того чтобы нести его вперед ногами, российской стороной было решено оставить без комментариев. Так же, без каких-либо комментариев, был оставлен и наглый буржуйский вопрос: «А у вас есть частные апартаменты?». Мстительное желание медсестер хирургического отделения затащить буржуя-империалиста в палату, где русский дедуля с гангреной ноги - тоже, кстати, правой – дожидался неминуемой ампутации, решительно пресек дежурный травматолог-психиатр, заявивший, что у России с ООН отношения, конечно же, непростые, но не до такой же степени. Американца сгрузили в пустую палату на громадную железную кровать, произведенную советской тяжелой промышленностью в тысяча девятьсот …страшно подумать каком году, после чего оставили, наконец, в покое. Вдогонку своим спасителям он еще успел крикнуть, что больничную пищу принимать не станет и просит лишь принести ему кипяченой воды. На это русские медики сочли необходимым тут же заметить, что заявление высокого гостя было сделано явно необдуманно, ибо в ЦРБ пищу готовят из натуральных продуктов, и что местные колхозники те продукты даже пестицидами не обрабатывают, ибо пестициды дорого стоят, а колбасу из генно-модифицированной говядины ему в этих стенах увидеть и вовсе не грозит, как, впрочем, и любую другую колбасу тоже. Что же касательно до кипяченой воды, то она набирается в чайник прямо из-под крана, и ее здесь пьют все от мала до велика, и даже, не всегда кипятят, хотя в ней присутствует вся таблица Менделеева, особенно в той ее части, что посвящена тяжелым металлам. После этого, приняв угрюмое молчание американца за его согласие с приведенными выше доводами, российская сторона разошлась по отделениям, оставив пациента один на один с его невеселыми мыслями.
 
     Наконец-то, израненный в боях с «черными лесопилами» американский политик получил возможность отдохнуть и в полном одиночестве оценить все, что с ним произошло за последние несколько часов. Довольно скоро он выяснил, что его одиночество действительно полное, ибо сигнальная кнопка на стене рядом с кроватью ему ничем помочь не может, так как с пультом на посту дежурной сестры она давно уже не связана, а сам пульт выполняет функции полочки, на которой очень неплохо смотрится ваза с букетом цветов от благодарных пациентов. И это было тем более прискорбно, что у бедолаги нежданно-негаданно вдруг возникли весьма определенные физиологические потребности, самостоятельное удовлетворение которых было сильно затруднено в виду здоровенной гипсовой лангеты на правой ноге. Стоявшее рядом с его кроватью судно, в простонародье именуемое «уткой», было приспособлено исключительно для приема жидкостей, и принять в себя еще и твёрдости не могло из-за небольшого диаметра горловины. Твёрдости меж тем все настойчивее начали проситься наружу, ибо непредусмотрительный американец перед своим втаптыванием в русское Нечерноземье успел весьма плотно покушать, а чуть позже согласился еще и больничную пищу попробовать. Воспользоваться своим голосовым аппаратом и поступить так, как в таких случаях обычно поступают россияне, проорав на все отделение: «Сестра, судно!», он не решился, ибо откуда же ему бедолаге было знать, что за «железным занавесом» такое глоткодрательство вовсе даже ненаказуемо. Бедному иноземцу пришлось самому искать выход из, казалось бы, безвыходного положения. Как истинный ковбой, он его очень быстро нашел. Не помню кто, но, кажется, все тот же Задорнов советовал американцам поглощать пищу вместе с целлофаном, дабы усовершенствовать способ утилизации их испражнений. Если это так, то я обращусь непосредственно к нему. Уважаемый Михаил Николаевич, Царствие Вам Небесное, ваша удивительная прозорливость не знала границ. Да, вот именно так наш американец и поступил, «упаковав» свои испражнения в целлофановый пакет с ручками. Правда, герметичности ему при этом добиться не удалось. Когда неприятный запах начал распространяться по всему отделению и привлек, наконец, к себе внимание среднего медперсонала, целлофановый пакет с ручками и с горячим памятником внутри него немедленно стал объектом всеобщего повышенного внимания. При этом будем надеяться, что гомерический хохот пару часов сотрясавший священные своды районной больницы бедный американец на свой счет не принял. Лично мне его попросту жаль. Попробуйте представить себя на его месте, и вам тоже станет не до веселья. Окажись любой из нас в больнице на территории какого-нибудь там Нигера или Мозамбика, и у нас возникнут те же затруднения с непонятками и незнанием местных обычаев.
 
     Ну и напоследок: о том, как загипсованного американца грузили на поезд до Санкт-Петербурга. Любящая жена нашего героя, узнав о злоключениях супруга, сумела организовать его госпитализацию в одну из клиник «Русской Венеции», и сердобольным медикам из районной ЦРБ теперь оставалось только погрузить страдальца в поезд и помахать ему на прощание ветошью. Когда начались приготовления к транспортировке, возникли новые затруднения, связанные с взаимным недопониманием. Удивленному американцу долго не могли втолковать, что его выгодное предложение продать ему «утку» с целью облегчения естественных отправлений в условиях движущегося по неровным российским путям поезда невыполнимо, ввиду того, что данное устройство поступило в больницу сразу по окончании ее строительства и других поступлений уже не ожидается, а следовательно, если «утка» уплывет на запад, другим больным станет некуда писать. Следующие проблемы у высокого гостя и у сопровождающих его лиц возникли уже на перроне местной железнодорожной станции. В виду малозначительности и самой станции и всех окрестных населенных пунктов большинство поездов проходили там, не останавливаясь и не снижая скорости, а те, что все же притормаживали, задерживались у перрона всего на пару минут. Поэтому господина с гипсом во избежание очередных непредвиденных затруднений следовало выгрузить из машины как можно ближе к тому месту, где должен был остановиться вагон номер 8, в котором для него и для его спутника было забронировано отдельное купе. А теперь давайте еще раз вспомним то, в какой стране мы с Вами живем. В этой без преувеличения Великой Стране таким мелочам, как нумерация вагонов, никто и никогда особого значения не придавал и придавать не будет. Поэтому, когда вагон номер 8, оказавшийся в составе чуть ли не первым, со свистом промчался мимо всей честной кампании и усвистал куда-то в конец перрона, это не удивило никого кроме американца. Впрочем, его то, как раз, очередная проблема касалась меньше всего, он сидел на носилках, и тащить центнер иноземного мяса вдогонку за стремительно уходящим восьмым вагоном ему не пришлось. Словно шведы под Полтавой, что некогда вынесли своего раненного в ногу короля из-под огня русских пушек, русские мужики на глазах у всего состава потащили загипсованного американца вслед за восьмым вагоном. Отчаянно пыхтя, багровея лицами и сигнализируя проводнице, чтобы та как можно дольше удерживала поезд на месте, они доперли загипсованного ооновца до его вагона и, отпихнув перепуганную проводницу в сторону, неизвестно каким макаром втиснули подвывающего от боли американца в узкие двери. При этом у него немедленно отобрали больничные костыли, которые он также безуспешно, как и в истории с «уткой», пытался у медиков выкупить. До своего купе страдальцу пришлось потом прыгать на здоровой ноге.
 
     Поезд дал гудок, и на этом контакты местных жителей с американской дипломатией закончились. Теперь нам всем оставалось лишь ждать, чем завершится следствие, и какой вердикт вынесет суд. Сам американец, кстати говоря, просил никого не наказывать. Неплохой был мужик, веселый, говорливый, добродушный, но тупо-о-о-ой!

    PS: Ну, в общем, посадили парня на два года. Отсидел один за всех. Правда, и отпустили его раньше "звонка". Всё-таки с империалистом воевал, а не со своими. Короче, легко отделался. У него ведь этот янки был не первым. А если верить характеристикам, то и последним тоже не станет. Вот так у нас на Руси и повелось: погулял мужик с дружбанами одну ночь как следует (или как не следует), а дальше - похмелье длиною в полтора года.
 
    А у американца всё «Окей»! Оперировали его дома, в Филадельфии. Страдалец долго ходил с костылями. Выздоровление шло крайне медленно. Америка, конечно же, - сверхдержава, но даже и ей не под силу вот так вот запросто взять да и вылечить русский оскольчатый перелом сразу двух американских костей. Так что уничтожение химического оружия в кокой-то степени нам тогда удалось притормозить. Одним инспектором на Западе стало меньше.

    Но самое интересное во всей этой истории это то, что случись Вове Филадельфийскому заявиться на могилу бабушки сейчас, когда главный террорист Костромской Земли откинулся с зоны, они вновь встретятся в том же баре, в тоже время и в той же кампании и напьются на пару. Именно таким видится будущее этих двоих местному весьма мудрому в житейском плане сельскому народонаселению. Ибо какая же может быть вендетта, когда столько водки еще не выпито.