Голос

Сегодняшняя ночь снова принесла психоделические, гриппозные кошмары, хотя повышенной температуры не было и в помине. Вероятно, тому причиной было чрезмерное количество спиртного и не только, выпитого прошлым вечером. Что ж еще? Продрав слипшиеся глаза поутру он, как обычно бывало в таких случаях, помнил только то, что его зовут Руслан, и он работает вахтером на заводе, а в холодильнике, возможно, осталось дешевое пиво из местной разливухи, по цвету всегда напоминающее застоявшуюся мочу. Ах, да, время года – вроде весна, век – двадцать первый. По поводу весны все же присутствовали некие сомнения, так как ноги, сброшенные с кровати, оказались, по ощущениям, на чем-то, напоминающем лед. В комнате было жутко холодно, словно минуту назад в ней побывал как минимум Король ночи, а как максимум – сама Смерть. Градусник, печально висевший с внешней стороны приоткрытого окна, констатировал ноль градусов по Цельсию, а на подоконнике, бесстыдно сверкая своей неуместной белизной, лежал свежий снег. Руслан мотнул головой, будто сбрасывая с нее галлюцинацию, и перевел взгляд на настенный календарь. Май. Снег. Снег в мае. Что-то не сходилось. Хотел поразмыслить, где видел нечто подобное, но махнул рукой и поплелся, зевая, на кухню, где с отвращением поморщился от представшей перед его взором картины: в раковине скопилась гора грязной посуды, на липком полу лежали темные пластиковые бутылки и пакеты с мусором, а на стол было мерзко смотреть: хаотично разбросанные остатки вчерашней незамысловатой еды, россыпь окурков с пеплом, полупустые пластиковые стаканы, а над всем этим гордо возвышалась недопитая бутылка водки. Рвотный позыв булькнул где-то глубоко внутри, но был быстро подавлен усилием воли. В целом, удивляться было нечему, ведь в этой квартире уже давно чувствовался дефицит элементарного домашнего уюта, который породило долгое отсутствие заботливых женских рук. Конечно, женские руки здесь бывали время от времени, но притрагивались они вовсе не к порядку и чистоте. Руслан почувствовал нарастающий пульс головной боли и поблагодарил про себя небеса за то, что сегодня выходной. Как в сказке, скрипнула дверь холодильника, выставив напоказ его скудное нутро. Ну, хоть пиво на месте. Половина полторашки была неторопливо высосана - вот и весь завтрак чемпиона. Жизнь постепенно стала наливаться красками, а дом уже не казался таким грязным и неухоженным. Мысли вырвались из пут анабиоза и поползли, потекли по черепной коробке. Вышел на балкон, завернувшись в одеяло и выкурил сигарету, дрожа то ли от холода, то ли от сходящего на нет похмелья.
Примерно таков был привычный распорядок утра второго выходного, которых всего было два (в силу сменного графика). Между первым и вторым всегда присутствовал контраст: первый был полон энергии, ярок и скоротечен, а второй – просто никакой. Руслан только и делал в эти дни, что пытался сбежать от своей ненавистной работы, реальности, жизни, но эта троица неумолимо настигала его каждый раз, когда он на момент выныривал из трясины, судорожно пытаясь схватить ртом хоть немного свободы. И снова по кругу. Почесавшись, он осознал, что не принимал душ эти два дня. Зашел в ванную и застыл у заляпанного зеркала. Перед ним стоял среднего роста человек с угрюмым выражением лица. Не сказать, что он был уродлив, но и красавцем не назовешь. Среднестатистический россиянин, рабочий класс. Его “лук” состоял из растянутых трусов и застиранной футболки с невзрачным принтом и парой дырок, из-под которой выпирало так называемое “пивное” брюшко. Своими тонкими конечностями, покрытыми редким темным волосом, он напоминал огромного мутировавшего паука-инвалида, так как у здорового их было бы вдвое больше. Блестящая залысина, круги под глазами, кривая спина с небольшим горбом на загривке – все это дополняло образ и создавало впечатление, что этот доходяга либо чем-то болен, либо напрочь лишен уважения к себе. Что-то щелкнуло в мозгу, и часть воспоминаний выплыла на поверхность из загаженного омута памяти. Вчера был его день рождения, который в очередной раз был проведен с друзьями-собутыльниками, забытый, будто старый резиновый мячик, закатившийся за пыльный диван. Отражение в зеркале обреченно вздохнуло. Совсем не так оно хотело выглядеть в свои тридцать два.
 
На проходной появились первые люди, торопившиеся в свои скучающие в пустоте квартиры. Всегда интересно было наблюдать, как меняются их внешний вид и настроение относительно начала трудового дня: к вечеру их лица становились живее и будто бы румянее, словно закатывающееся солнце отдавало им свое тепло на ночное хранение, чтобы снова отнять ранним утром. Периодически посвистывал металлодетектор, перекликаясь со скрипом древних турникетов и входных дверей. Завод был построен еще в Советском Союзе, и все здесь было пропитано его мертвым духом и прахом. Руслан и не заметил, как людской поток прервался, оставив его одного в полной тишине и вечернем сумраке. Оставалось лишь пережить ночь – самый тягостный отрезок смены. Именно тогда его одолевал морок непрекращающихся размышлений, усугубляемый одиночеством и недосыпом. Ночные обходы – отдельное удовольствие. Шатаешься в темноте, валясь с ног, и рыщешь в поисках жизни вокруг, словно голодный зомби. По возвращении сегодня, как и всегда, полагался двухчасовой отдых. Такая малость, но какое несет спасение. Руслан скинул берцы и распластался на стуле в своей скрипучей каморке, засиженной мухами и затерянной где-то в отдаленном уголке на территории предприятия. По закону подлости, сон улетучился, как только был пересечен её порог. Что он здесь делает? Как докатился до такого? Разве этого он хотел и об этом ли мечтал всю жизнь? Картинки в голове сменяли одна другую, ускоряясь. Каждый раз одно и то же, невыносимо. Именно в такие моменты жизнь Руслана бесстыдно оголялась и демонстрировала ему все свои похабные уродства, пока он наблюдал за ней в бинокль или микроскоп, не в силах оторвать глаза от этого безобразия. Хотелось провалиться под землю, зарыться в могилу, потерять рассудок. Но самым страшным было ощущение бессилия и беспомощности. Он не знал, что с этим делать, а может не хотел знать, как и не хотел делать.
Громкий стук в дверь вырвал его из дремотного оцепенения. Руслан наспех обулся, не шнуруясь, и дернул щеколду, распознав в безликом силуэте, обрамленном свечением фонаря над дверным проемом, своего начальника смены, Ивана Георгиевича. Силуэт выждал театральную паузу и молча вошел внутрь. Свет настольной лампы раскрыл его черты: это был мужчина за сорок пять, с тяжелым взглядом и густыми усами, вышедшими из моды уже как лет тридцать. Внешность у него была неприятная и даже немного отталкивающая. Судя по всему, власть в этом маленьком мирке питала его эго и придавала значимости и солидности его увядающему мужскому началу. Руслан не любил находиться с ним наедине, а тем более вести светские беседы. Честно признаться, он его ненавидел, но никогда этого не показывал, потому что не имел на это права. По крайней мере, ему так казалось. Но затянувшееся напряженное молчание итак не сулило приятельских разговоров по душам.
- Ну и какого хера ты не отвечаешь по связи?
К горлу подкатил ком. Каждый раз, когда с ним общались в таком ключе, он не мог ничего возразить и противопоставить. Лишь таращился в пол, ненавидя себя за безропотность.
- Я не слышал, чтобы вы связывались, Иван Георгиевич.
- Уши свои прочисти. Ты меня за дебила держишь или что? Работать вместо тебя кто должен, пока ты на массу давишь? Я?!
Последняя часть гневной тирады была жирно выделена и подчеркнута визгом, который сделал голос вещающего на один момент писклявым, словно у пятиклассницы. Это немного развеселило Руслана.
- Ты еще и лыбишься? Штраф десять процентов от зарплаты. Еще один такой залет – пойдешь писать заявление по собственному.
Руслан ни капли не расстроился. Сам он принять подобное решение был не в силах, но, если бы ему пришлось уволиться “по собственному желанию”, все разрешилось бы само собой. Это облегчало ношу и давало успокоение. Гори все огнем. Ему все равно никогда не хватало решимости плыть против течения судьбы, поэтому он лег на мутную воду и доверился потоку, оттолкнувшись от илистого дна.
 
Летняя гроза застала Руслана врасплох, когда он торопливо возвращался в свое жилище из супермаркета со звенящим стеклотарой пакетом. Тяжелые массивные капли одна за одной плюхались на асфальт, незаметно превращаясь в сплошную стену из воды, а блестящая дорога под ногами, слишком часто освещаемая вспышками белого света, напоминала танцпол в лучах стробоскопа. До пункта назначения оставалось около семи минут, но капюшон толстовки уже насквозь пропитался влагой и только усугублял ощущения, которые испытывает промокший до нитки человек. Путь лежал мимо строящейся многоэтажки, нелепо возвышающейся над кучкой “хрущевок” и “сталинок”, будто нерадивый парикмахер оставил на макушке у клиента длинный торчащий волос в процессе стрижки под единичку. Руслан уже не обходил лужи, а хлюпал напролом, как обычно погрузившись в свои мрачные думы. Беспричинная тревога посещала его далеко не в первый раз за этот месяц. После оглушительного раската грома, разорвавшегося словно тонна пластида, брошенного в небо, он поймал себя на навязчивой мысли, что боится быть убитым молнией, а также всего, что последует далее. Попробовал представить или предугадать примерное развитие событий и свои чувства, если подобный абсурд когда-нибудь произойдет, но это не вызвало у него ни интереса, ни тем более восторга. Он старался никогда не думать о смерти. С малого детства смерть казалась ему чем-то далеким, чем-то, что по предварительному приглашению приходит к каким-то чужим людям, как к себе домой, нетерпеливо и по-хозяйски стуча в дверь, пока жильцы в панике утрамбовывают свои заранее подготовленные чемоданы всем, что они успели насобирать за долгие годы, и присаживаются “на дорожку” перед увлекательным путешествием, стуча зубами то ли от холода, то ли от животного ужаса. Тем не менее, в рай и ад он не верил за ненадобностью. Его душу уже ничего не могло ни спасти, ни наказать. Даже он сам. Но несмотря на все, сегодня должен был случиться ничем не примечательный одинокий вечер. Быть может, и не совсем одинокий, если за друзей считать телевизор и бутылку в руке.
Сладостно предвкушая предстоящее отключение от реальности, Руслан ускорил шаг, но его внимание вдруг привлекло одно явление. Внезапный порыв ветра обломил довольно крупную ветвь в одиночестве стоящего у детской площадки клена, которая печально повисла на куске толстой коры и проводах, будто цепляясь за жизнь из последних сил. Сколько подобных гроз, ветров и прочих испытаний она превозмогла за долгий миг, отведенный ей на этом свете, теряя свои разноцветные листья сквозь тонкие и упругие пальцы? Руслан завороженно наблюдал за этой борьбой, полной драмы, величия и навязчивых ассоциаций, проходя мимо и оборачиваясь, но в один момент все резко затихло и накрылось темнотой, будто кто-то наверху выключил свет, беззвучно хлопнув по переключателю. Больше не было ни грозы, ни молний, ни клена, ни многоэтажки: лишь сплошная безмолвная пустота. Руслану стало не по себе. Он попытался крикнуть, но звук, вышедший из его рта, утонул в черном тумане без единого намека на ответное эхо. В ушах зазвенело. Неизвестно, сколько прошло времени, но тут одна подмеченная деталь наконец напугала его по-настоящему: он понял, что не может разглядеть свои руки и ноги. Будто голова отделилась от тела и улетела куда-то в космос в надежде найти себе применение хотя бы там, но растерялась и заплутала в межпланетном пространстве. Вскоре мрак стал рассеиваться вместе со страхами Руслана. Удивительно, но, казалось, что никогда в жизни ему не было так хорошо и спокойно. Из деталей, раскрывающихся постепенно, собиралась реалистичная картина, будто кто-то подбирал и складывал разбросанные на полу кусочки пазла. На ней виднелись знакомые места: вот родная школа, в которой он отучился девять лет, за ней – футбольное поле и турники. Неподалеку стоял его старый панельный дом. Над ним угрожающе навис строительный кран, стрелой повернутый к злополучной многоэтажке. Руслан смотрел на все это будто бы сверху, как в компьютерной игре-стратегии, пролетая над картой местности. Он даже захотел сделать характерное движение пальцем, чтобы прокрутить колесико мыши вперед для увеличения масштаба, но вспомнил, что рук то у него и нет. Тем не менее, изображение приближалось само собой. В скоплении людей у дороги между стройкой и детской площадкой он заметил знакомый клен с рваной культей вместо ветки, которая теперь обреченно лежала на чьем-то помятом авто, запутавшаяся в рваных проводах. Люди вокруг суетились и размахивали руками, что-то выкрикивая. Руслан присмотрелся и, к своему удивлению, увидел себя же со стороны, распластанным на асфальте. Руки и ноги были целы и на месте, что нельзя было сказать о голове: она треснула, словно яичная скорлупа, а рядом с ней лежал виновник данного происшествия – расколотый кирпич, так не вовремя свалившийся откуда-то с небес или строительных лесов, словно недавно прошедший ливень. Вряд ли это было заказное убийство – такое показывают только в комедиях. Да и кому он нужен был, чтобы его убивать? Несчастный случай, только и всего. Руслан вдруг все понял. Он даже не расстроился. Может ему все это снится, и скоро утро разбудит его в прокуренной квартире, заваленной хламом и мусором. А может это все происходит на самом деле, и просыпаться больше не нужно. Спи, сколько влезет, теперь только выходные. Фантомная голова Руслана равнодушно отвернулась от своего бездыханного тела и взглянула в небо. Лучи багрового заката из-за уходящих туч залили все вокруг теплотой, добавив насыщенности в цвета. Лужа рядом с трупом была окрашена то ли его кровью, то ли этим красным небесным светом.
 
Видение не планировало исчезать. В погасшие окна квартир ломились яркие звезды, а Руслан, точнее то, что от него осталось, продолжал ждать чего-то или кого-то, задумчиво нарезая воздушные круги по двору. От дневного происшествия не осталось и следа. Мир продолжал жить как ни в чем не бывало, сладко потягиваясь и ворочаясь во сне в предвкушении нового завтра. “Какое циничное безразличие, - задумался Руслан, - живешь себе, радуешься, растешь, развиваешься, достигаешь успехов, а потом раз, и тебя нет. И всем все равно, и все живут дальше. Был героем, королем, императором, центром Вселенной – стал кормом для червей и удобрением для цветов. В чем тогда смысл?”
- Да неужели! Ты серьезно об этом сейчас думаешь?
Руслан вздрогнул от неожиданности. Незнакомый голос громко прозвучал у него в ушах, будто в них были встроены динамики.
- Кто это? – тихим голосом спросил он.
- А ты как думаешь? Ладно, даю подсказку – не бог и не дьявол.
Неизвестный собеседник явно получал удовольствие от этого странного диалога и искренне валял дурака. Озорная улыбка считывалась в его колких репликах.
- Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
- Потому что могу и умею! Но ты сейчас об этом не переживай. Ответь мне лучше сам, а что умеешь ты?
Этот вопрос загнал Руслана в тупик. Сходу найти подходящие ответы он не смог.
- Ожидаемо, - задумчиво пробубнил голос. – А хотел бы научиться?
- Чему именно?
- Забудь. Мне срочно нужно тебе кое-что показать. Приготовься!
Не успел Руслан открыть рот, как его поглотил вихрь образов, кружась будто смерч, сливающийся в единую пеструю массу, и унес куда-то прочь. Полет продолжался не более минуты. Руслан, усмехнувшись про себя, представил, как откроет глаза и увидит дорогу из желтых кирпичей, но вместо этого оказался на обочине широкой автомагистрали где-то в окрестностях Москвы. Это стало понятно по едва различимым вдали силуэтам знакомых башен и шпилей высоток, которые часто показывали по ТВ, когда речь заходила об этом большом мегаполисе-муравейнике. Видимо, наступил час-пик, так как поток машин не замедлялся ни на долю секунды, а от загазованного воздуха можно было прикуривать.
- Как думаешь, зачем я привел тебя сюда? - с хитринкой поинтересовался голос в голове.
- Понятия не имею. Мне здесь не нравится.
- И не должно. Как думаешь, тебя кто-то видит? Понаблюдай, будь так добр.
Он стал всматриваться в лобовые стекла проезжающих автомобилей. По большей части лица людей за рулем были сосредоточенными и напряженными. До него никому не было дела. Руслан немного потерял счет часам, поэтому было неясно, куда спешили все эти люди: на работу или домой.
- Правильно думаешь. Как ты уже заметил, всем на тебя насрать. На мертвого тем более. – Руслану послышался в голосе несдержанный смешок. – Как видишь, жизнь может продолжаться и без тебя. Неприятно это осознавать, не правда ли?
Руслан действительно ощутил некую смесь обиды, разочарования и тоски. Безостановочное движение мира не нуждалось в его участии. На что может повлиять песчинка в пустыне, капля в океане, травинка в поле? Все происходило будто по инерции в этом механизме, заведенном, словно механические часы или кружащийся волчок, миллионы лет назад. Сколько еще должно пройти времени, чтобы его неумолимый ход прервался? В данный момент, в данную секунду в эту жизнь приходили и уходили тысячи душ, лишь мимолетными всполохами искр напоминая о своем существовании, будущем или прошлом.
- А теперь ответь мне, поменялось бы что-то, если бы ты был жив и стоял на этом же самом месте, например, со спущенными портками?
Теперь таинственный собеседник уже откровенно хохотал. Руслану такая ситуация, пусть и гипотетическая, пришлась не по нраву, но он попробовал её визуализировать и прожить. Ему виделось, как на огромной скорости мимо его одинокого оголенного зада пролетают эти бренные несчастные тела, придавленные к креслам своими будничными проблемами, страхами и комплексами. В нескольких случаях из ста кто-то любопытно поворачивал голову, не сбавляя скорости. То ли с облегчением, то ли с грустью Руслан осознал, что кроме своих задниц ничьи другие их не заботят. Получается, всю свою жизнь он думал и беспокоился о том, чего на самом деле нет и быть не может. Ну, разве что в чересчур исключительных ситуациях.
- Я все понял, - пробормотал Руслан. – Но зачем ты мне это показываешь? Что мне это даст? Уже слишком поздно…
- О, мой друг, для тебя больше нет никакого “поздно”! Поверь мне, скоро ты все сам увидишь, но это еще не конец. Потерпи пока чуть-чуть и будь готов. Мы идем дальше.
- Куда дальше?
Ответа не последовало. Пространство вокруг рассыпалось на мелкие кусочки, оставив Руслана повисшим между мирами.
 
Долгое время ничего не происходило. Темный аквариум, в котором Руслан барахтался золотой рыбкой, оставался непроницаем. В какой-то момент вместо пропасти внизу начала виднеться густая трава, до которой можно было достать ногами. Они в такой нужный момент вдруг оказались в наличии и исправности, что не могло не радовать. Будто в ускоренной в несколько сотен раз съемке, повсюду из земли стали пробиваться ростки, которые через пару секунд становились высокими деревьями, в свою очередь сбивавшихся в некий лесной массив. Вскоре перед Русланом выросли непролазные тропические джунгли, предупреждавшие каждого собиравшегося войти угрожающими сигналами, рокочущими и взвизгивающими в их глубине. Они раздавались то тут, то там, и было предельно ясно, что все те, от кого эти звуки исходят, чувствуют себя здесь, как дома, и совсем не рады случайным посетителям. Если только в качестве ужина.
- Чего ждем? Вперед, турист! – издевательски протянул голос. Сейчас он отчетливо напомнил Руслану свой собственный, развязный и слегка нахальный после пары выпитых бутылок пива.
Идти в неизведанную глушь совсем не хотелось. Не было понятно, стоит ли на самом деле бояться того, что скрыто среди лиан и тростника, но Руслана что-то вело туда, будто по направлению стрелки компаса, вшитого в сердце. В прошлой жизни он бы поддался страху и убежал прочь, как было не раз. Но что ему терять? Самое страшное уже случилось, и нерационально было бы опасаться этого повторно. Даже молния не бьет в одно и то же дерево дважды. Наверное… Он сделал несколько робких шагов и прислушался, непроизвольно задержав дыхание. Звуки стали ближе, громче и разнообразнее. Он решил тупо идти вперед, не отвлекаясь на внешние раздражители, везде, где есть возможность проскочить. Ветки хлестали по лицу, что-то цеплялось к ногам, а над ухом жужжали неведомые насекомые. В джунглях царил изумрудный полумрак, становившийся все гуще с каждой минутой. С ужасом Руслан вспомнил про передачу, увиденную на каком-то канале, посвященном дикой природе: там рассказывали о том, что большинство хищников предпочитает охотиться ночью. Времени оставалось мало. Шаг постепенно перешел на бег. Он не знал, куда держит путь, но несся сломя голову, ведь остановка была равна смерти.
Неожиданно за спиной метрах в ста раздался леденящий душу рев. Руслан резко ускорился, словно невидимый всадник вонзил острые шпоры в его вялые бока. Преодолев приличное расстояние в спринтерской манере, он вдруг оказался на небольшой, практически идеально-круглой поляне, залитой лунным светом. Воспользовавшись моментом, он решил перевести дух, но тут кое-что заставило его волосы встать дыбом: отблески луны с безоблачного неба отражались от сотен пар сверкающих глаз, скрытых в темно-зеленой листве. Первобытный страх намертво сковал движения. Этот страх был неумолимым, необъяснимым, бескомпромиссным. Но в то же время он был иррациональным, так как все вокруг было реально лишь условно. А даже если бы и было реально по-настоящему, то что с того? Что вообще есть реальность, если не придурковатое кино, выводимое на глаза отдельно взятого человека из вселенского проектора? Руслан четко осознал это своей призрачной головой, и изо всех сил попытался взять себя в руки, полной грудью вдохнув прохладный воздух.
- А теперь кричи так громко, как можешь! Представь, что ты играешь Кинг-Конга! Стучи себя в грудь, скаль зубы и ори во всю глотку! – голос был явно взволнован. Было ощущение, что он наблюдает за всем этим, сидя в кинозале с пачкой попкорна.
- Я не понима…
- Тебя сейчас разорвут, если этого не сделаешь. Давай же!
Руслан попробовал изобразить фирменное биение в грудь, которым гориллы пользуются, чтобы отстоять авторитет друг перед другом. Получилось неубедительно и неловко. В зарослях послышалось усилившееся злобное рычание и хруст веток.
- Громче, обезьяна! Ты – венец творения природы, и ты здесь хозяин! Не бойся ничего и никого, и тогда будут бояться тебя! Ты даже не представляешь, насколько ты силен! Тебе придется сожрать их всех, либо они сожрут тебя! Кричи!
Голос отчаянно и настойчиво пытался разбудить внутри Руслана что-то древнее, что-то давно забытое и утерянное. Он со скрипом сжал зубы и стал колотить себя, что есть силы, в грудь, из которой душераздирающий крик вырвался сам собой и разлетелся по округе. Слезы неожиданно хлынули ручьями из зажмуренных глаз. Срывая горло, он издавал нечеловеческие вопли, подняв скорченное лицо к ночному небу. В какой-то момент он понял, что стоит на четвереньках, полностью вжившись в роль примата. С каждой секундой страх отступал, а на его место приходило чувство бескрайней свободы и умиротворения. Все вдруг оказалось простым и понятным. Наверное, подобное в той или иной степени испытывает весь животный мир, не обремененный вечными муками беспокойного человеческого разума. Тяжело дыша, Руслан решил осмотреться и застыл. Прямо к нему из джунглей в полной тишине, глядя в глаза, неспешно выходили разномастные хищники. Грациозные леопарды, таинственные пантеры, величественные тигры, медлительные вараны, и даже огромная анаконда в гордом одиночестве вползла в круг поляны, свернувшись клубком. Не хватало только львиного прайда, но это неудивительно, ведь их дом был не здесь. Из тени густой листвы деревьев и свисающих лиан с интересом за всем этим наблюдали разноцветные попугаи и краснозадые бабуины. Звери равномерно распределились по периметру поляны, образуя кольцо вокруг незнакомого человека, и, немного помедлив, покорно склонили свои шерстяные и чешуйчатые головы к земле. Происходящее ощущалось, как сон, чем по факту и являлось.
- А теперь послушай меня, мой друг, - внезапно заговорил голос. – Я повторю еще раз, потому что это очень важно. Никогда. Ничего. Никого. Не бойся. В этом ведь нет никакого смысла, согласен? Сам подумай: все эти существа когда-нибудь умрут, а на их место придут другие. Так же и того, кому они кланялись, сменит другой, не успеешь и глазом моргнуть. Круг жизни, прямо как в мультике “Король лев”! Все в этом мире не более, чем ветер, который дует из стороны в сторону, рассеиваясь в воздухе. И даже ты сам. Запомни это. И да, ты молодец. Горжусь тобой.
- Спасибо тебе, - еле слышно пробормотал Руслан. Ему казалось, что в этих джунглях он оставил всего себя.
 
После очередной метаморфозы Руслан будто бы уменьшился в размерах. После того, как дымка рассеялась, он оказался в небольшой комнате, которая по какой-то причине вызывала в нем теплые и приятные чувства. Вскоре он понял, почему именно: некоторые детали в ней были ему до боли знакомы. Желтый скрипучий диван, два кресла на деревянных ножках, старый телевизор с видеомагнитофоном. Шкаф с книжными полками, на которых пылилось какое-то немыслимое количество разноцветных переплетов. Он даже узнал некоторые из них. Откуда-то из недр квартиры еле слышно раздавались ретро-вопли семидесятых из периодически шипящего радиоприемника, что только усиливало погружение в атмосферу былого. Странно, но все цвета, запахи и звуки были будто бы более сочными и яркими, чем обычно. Сквозь оконное стекло на пол и стены падал теплый вечерний свет, а на пестром ковре посередине комнаты было разбросано множество игрушек, прятавшихся до сего момента в нижнем ящике комода. Руслан узнал каждую из них: роботы, солдатики, машинки и прочая детская ерунда, за которой он увлеченно коротал время, возвращаясь со двора, уставший и счастливый. Пересвист ласточек снаружи и непередаваемый запах цветущей сирени напомнили ему самые беззаботные времена в его жизни – первые дни летних школьных каникул.
- Чем хочешь заняться? – с участием поинтересовался голос.
- А зачем? Я давно не ребенок, мне это все неинтересно от слова совсем.
Он уже не спрашивал о том, что его ждет, а просто играл отведенную себе роль, доверяясь голосу.
- Затем, друг мой. И да, это печально, но ты не ребенок. Но ты ведь можешь попробовать побыть им ради меня, напоследок? Посмотри, сколько всего вокруг. Ты хорошо потрудился и заслужил развлечение. Для начала выгляни в окно!
Руслан робко подошел к окну, отодвинул полупрозрачную занавеску и застыл, вернувшись на пару десятков лет назад: настолько пейзаж отличался от привычного. Внизу виднелся такой знакомый и родной двор конца девяностых - начала двухтысячных, окруженный кольцом придомовых палисадников с гоняющей туда-сюда мяч детворой, воркующими голубями, старушечьими сборищами у подъездов и разноцветными качелями. То тут, то там раскидывали свои молодые кроны высокие деревья, а у горизонта виднелась далекая объездная дорога, за которой простирался могучий лес. Сомнений не было: с тех пор этот вид изменился до неузнаваемости, растеряв свои краски в серых буднях взрослости. Каскад воспоминаний захлестнул разум Руслана, и он простоял так, облокотившись о подоконник, несколько минут. Тишину прерывали лишь задорные крики детей, лай собак у мусорки и отдаленный гул моторов с загородной трассы.
- Руслан, иди кушать!
Он вздрогнул, словно от удара током. Настолько было непривычно слышать чей-то голос, кроме того, что звучал у него в голове с того, как… С того самого момента.
Выйдя из комнаты, он осторожно приоткрыл дверь на кухню, где увидел свою любимую бабушку, покойную уже как лет десять. Широко и морщинисто улыбаясь, она ласково смотрела ему в глаза, как всегда умела. На ней был тот самый домашний халат и тот самый фартук. Да и все в целом было “то самое”: запах еды на столе, искусственные цветы в хрустальной вазе, узоры на обоях. Еле сдерживая слезы и не веря своим глазам, он подбежал к ней и крепко обнял её в районе пояса: настолько он был мал ростом.
- Русланчик, ты чего это? Давай, садись, а то остынет! Будешь весь день на улице бегать и не приходить обедать, как сегодня - так и не вырастешь!
Затем произошло нечто, напоминающее монтажную склейку кинопленки, продлившуюся одно мгновение. Руслан только успел зажмурить и открыть влажные глаза, как увидел вдруг самого себя со стороны. На нем были джинсовые шорты и футболка с персонажем из какого-то мультфильма. Это были его вещи. Вдруг этот мальчик, то есть он сам, высвободился из бабушкиных объятий, сел за стол и начал с аппетитом уплетать свой ужин. Словно заметив присутствие постороннего, он поднял глаза на Руслана, бросив вилку в тарелку, улыбнулся во все молочные зубы и произнес тем самым голосом:
- Как же хорошо!
Руслан не мог поверить, что все это время говорил сам с собой. Этот голос казался ему знакомым, но почему-то именно сейчас по звучанию он был не просто похожим на его собственный, а точно таким же.
- А ты, я смотрю, уже сам до всего допер! Молодец, опередил, - проговорил мальчик с нескрываемым удовлетворением. Бабушка словно ничего не замечала и елозила лопаткой по сковороде, стоя у плиты.
- Почему ты мне не сказал?
- Мой друг, ты должен был понять все сам. Это наша последняя встреча. Хотелось бы сказать, что к сожалению, но все же – к счастью для тебя.
- И что дальше?
- Ты вернешься домой. Но сначала я должен быть уверен, что ты все осознал.
- Но я ведь… Как я вернусь домой? Разве меня не убило тем кирпичом?
- Если бы убило, с тобой, вероятно, сейчас бы говорил кто-нибудь другой… Так что, радуйся!
У Руслана в груди что-то затрепетало. Ему захотелось расцеловать мальчика.
- Так что ты чувствуешь? – серьезно насупив брови, спросил мальчик.
Подходящие слова, складывающиеся в сумбурные фразы, не могли описать того состояния, которое охватило Руслана. Все, что происходило с ним в видениях эти дни, часы или минуты, привело его к тому, что он прочувствовал всей душой только сейчас. Он отчетливо уловил, что помимо бескрайнего счастья и надежды о будущем возвращении в реальность он грустит, как бы бредово это не звучало. Грустит, что никогда больше не увидит бабушку, свой старенький двор в лучах закатного солнца и игрушки, разбросанные в зале перед телевизором. Скорее всего, так себя чувствуют пассажиры за пять минут до отправления поезда, навсегда покидающие родной город.
-  Вот оно! – воскликнул мальчик, - ты понял?
- Да. Я был счастлив… Но есть ли оно на самом деле, это счастье, скажи? Каждый миг, который я прожил на этом свете: все проходит. Детство, юность, молодость, зрелость. Остаются лишь клочки воспоминаний, вспышки в памяти. И только я могу окрасить их в своей памяти во что-то яркое. Как я раньше этого не понимал…
- Совершенно верно. Все, что я тебе показал – основы жизни. Ты про это знал всегда, просто забыл. Все люди об этом знают где-то глубоко внутри. Но, видимо, не хотят или не могут помнить. А ты помни всегда, несмотря ни на что. Цени каждый момент своей жизни, ведь она когда-нибудь закончится. Торопись жить, друг мой, торопись, тебя уже заждались!
Тут мальчик хлестко и звонко хлопнул в ладони, и свет в помещении погас.
 
- Дежурного сюда, быстро! Пациент проявляет активность.
Заливая тьму светом, слева направо пронесся огонек. Сперва один раз, потом еще и еще.
- Реакция зрачков есть. Подготовьте все!
- Николай Степанович, он открыл глаза, смотрите!
Доктор медленно повернул голову. Человек, лежавший на койке, не мигая, смотрел ему в глаза. Последние четыре месяца эта койка была единственным местом на Земле, за которое цеплялось увядающее тело этого несчастного паренька.
- Руслан, вы меня хорошо слышите?
Пациент моргнул.
- Послушайте меня сейчас внимательно. Вы находились в коме около четырех месяцев после несчастного случая. Вы помните, какого?
Руслан моргнул еще раз.
- Очень интересно… Обычно после таких травм память отшибает на раз-два. Но это хороший знак. Послушайте, вам провели несколько операций. Вас вовремя доставили к нам. В противном случае все могло быть намного хуже. Пока рано говорить о полном выздоровлении и выписке, но уже сам факт того, что вы живы и пришли в себя, очень меня радует. Вы сильный молодой человек! Продолжайте в том же духе. Отдыхайте пока, а мы покинем вас на время. Скоро придет медсестра. До встречи, Руслан!
В палате воцарилась тишина, которую разбавляли лишь специфические звуки оборудования, с помощью многочисленных трубок подключенного к Руслану. Он уже почти не отличал реальность от путешествий по астралу. Руки и ноги были на виду, но словно неживые. Его не покидало чувство, что сейчас вот-вот начнет вещать тот самый голос, смешивая свои полные житейской мудрости монологи с шутками. За мокрым окном виднелись пожелтевшие верхушки деревьев. Барабаня по стеклу, шел плотный дождь.
Дверь палаты распахнулась, впустив молоденькую медсестру. Её лицо почти полностью было скрыто за маской, и лишь карие глаза с большими ресницами шустро пробежались по показателям на приборах, на одну секунду задержавшись на бывшем коматознике. Ему показалось, что под маской она скрыла улыбку.
- Наконец-то, приятно познакомиться, Руслан! Я Таня. Думала, что ты уже никогда не... А, неважно. Выспался хоть?
Он улыбался, а она меняла капельницу и, скорее всего, улыбалась тоже. Собравшись с силами, он еле слышно пробормотал высохшими губами:
- Взаимно, Таня.