Некрасивая Мэри Смит, роман о Реде Сондерсе

Автор: Генри Уоллес Филлипс. Опубликовано в октябре 1905 г.
***
Главы:1: "НО РАЗВЕ ЭТО НЕ БЫЛ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ХИТ!"2"ГОРДОСТЬ ДЕРЕВНИ"
3. СЭНДИ ГРЕЙ.4 "ДРАКА"5 "На МОЕМ БЮРО БЫЛ НОЖ..."6 "Я МЭРИ СМИТ"
7. "СПАСИ МЕНЯ, АРТУР!"8 АРЧИ ИЗ АСПИНУОЛЛА, 9, ВХОДИТ БРАТ БЕЛНЭП
10. "ТВОЯ ЖИЗНЬ, ЕСЛИ ТЫ ПРИЧИНИШЬ ЕМУ БОЛЬ!11"ИСТОРИЯ  САКСТОНА,
XII БИЛЛ ВСТРЕЧАЕТ РОДСТВЕННИКА,XIII РЕД ДЕЛАЕТ НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ
14 РЕВОЛЮЦИЯ БРАТА БЕЛНЭПА,15 ПОМИДОРЫ ПО КВАРТЕ,16.КРАСНОЕ РАЗЫГРЫВАЕТ КОЗЫРИ
***

Старина Фостер говорил, что причина, по которой некоторые женщины выходили замуж за мужчин, за которых им совершенно
не следовало выходить, заключалась в том, что природа пыталась уравнять всех во всем. Весьма вероятно,
так оно и есть, но это ненадежная схема для получения небольших результатов. Когда моя мать вышла замуж за моего отца, это стало чудом для нашего района. Я не полностью понял его и по сей день, так как многие вещи, что я видел.
Она была красивая, высокая, добрая, гордая женщина, которая шла, как будто она принадлежит, мир и любил его; от нее я получаю мой французский крови. А была ли у собаки у его ног переехала машина? Здесь он приходит к матери, крича и скулить, показывая ее лапу и говорил ей об этом, уверена она
понимаю. И она сделала. 'Меж ней и скоты был какой-то
сочувствие это нужно слов. Песик смотрел на нее, подняв
брови и виляя хвостом: "Левая задняя лапа очень болит. Вылечи
ее, но слегка дотрагивайся, _если_ тебе угодно".
Отец был изможденным, крупным мужчиной, черным и бледным; для нее это была бурная ночь солнышко. Хороший человек, оцениваемый по тому, чего он не делал (что является странным способом определения добродетели), но сильный обескураживающий с активной стороны.Он верил в Ад прежде всего, в последнюю очередь и постоянно; я думаю, что он испытывал некоторое презрение к Всевышнему за такой слабый и легкомысленный институт, как Небеса.
Я думаю, что он испытывал некоторое презрение к Всевышнему за такое слабое и легкомысленное учреждение. Небеса. Насколько это было связано с его собственным характером, а насколько с толпой, с которой он путешествовал, я не знаю. У него должно было хватить духу пойти с ними и все же мне нравится думать, что они его утащили. Если бы не влияние матери, он был бы другим человеком - более таким, каким я его помнил, когда Я был маленьким мальчиком. Эта его "церковь" относилась свысока ко всему, что имело оттенок цвета, приятный звук или смех: все это было порочностью. Я помню, как я съездил на поцелуи Мэтти. Мальчик что не поцеловал Мэтти, если она позволит ему должно было быть обрезана пик. Тем не менее, я съездил за все и вся. В этом его поддерживали его собратья по церкви, в большинстве своем мужчины с высокими скулами. с такими же лихорадочными глазами, как у него. "Прислушайся к слову, брат Сондерс, - сказали бы они, - "Пожалей розгу и избалуй ребенка".
отец отказался бы отдать розгу, и он бы все равно баловал меня какое-то время. во всяком случае.
Хотя не все они были людьми такого склада. Вы не сможете собрать толпу
дураков, чтобы держаться вместе, если нет негодяя, который возглавит их. Анкер был боссом бизнеса - и настоящим койотом, которым он был. Невысокий мужчина, этот он.;длинноносый и узкоглазый; говорил в основном шепотом, прикрыв рот рукой. У него был зуб на меня, особенно на меня. Во-первых, я дал ему прозвище "Канкер" и это прижилось; во-вторых, однажды мы с Томом, братом Мэтти, которым было тогда по шестнадцать на каждого, вернулись с купания и остановились у Анкера пластырь для вытягивания репы. Пока мы сидели там, отрезая ломтики и наслаждаясь этим, не думая о том, что причинили вред мужчине, Анкер выскальзывает к нам, так тихо, что мы не могли услышать его, пока он не оказался рядом, и зовет мы пара негодяев и воров. Мне никогда не нравилось, как это звучит слово "вор". Он получил по репе. Ему бы тоже досталось хуже, но Том накинул рукав своей рубашки мне на шею и придушил меня.Репа отправила его на траву. Когда он встал, улыбаясь половиной рта,
и вытирая репу со своего мужественного лба, "Ты пожалеешь об этом, молодой человек".он говорит: "Когда-нибудь ты пожалеешь об этом".
Бедный Том был занят, обнимая меня. "Ну, тебе лучше бежать",
говорит он, "потому что, если эта рубашка порвется, ты сегодня об этом пожалеешь".Анкер, как правило, был человеком, который давал советы. Когда он взглянул на меня, весь в пене и гневе, он решил, что в кои-то веки получит то же самое, и отошел от этого.Однако он сдержал свое слово. Он заставил меня пожалеть об этом. Вы с трудом поверите, что мужчина в возрасте около пятидесяти лет может затаить обиду на шестнадцатилетнего парня.
достаточно упорный, чтобы лгать о нем при каждом удобном случае и отравлять его жизнь,разум отца, не так ли? Таковы факты. Он раззадоривал старика
вещами, которые тот, знаете ли, "на самом деле не любил рассказывать, но считал это своим тягостным долгом" - и так далее. Да, сэр; он заставил меня сильно пожалеть об этом. Вы могли бы сказать, что он разрушил наш дом. И поэтому, если я когда-нибудь встречу этого джентльмена в загробном мире
наверху или внизу, у нас с ним будет какая-то потасовка
но черт возьми! Нет смысла волноваться из-за этого в моем возрасте.
Господь все сделал правильно, без какой-либо помощи с моей стороны.
Во всех мелочах мать и отца разделяли мили.
Возьмем, к примеру, случай со старым Эли Перкинсом, торговцем жестянкой. Мама
любила покупать вещи у Илая, слушать, как он торгуется и извивается,
изо всех сил стараясь направить тебя не в ту сторону, не солгав прямо.
"Ну, теперь, миссис Сондерс, - говорил он, - я сам этого не говорю".
кастрюля - это солярная банка; я просто повторяю то, что я сказал. Я знаю это наверняка это обычная жесть; возможно, нет. В этом случае, конечно, дело не в деньгах девятнадцать центов, как я и говорил, но примерно, примерно ... так, так, сейчас! Я скажу вам, что я сделаю, мэм. Я скажу четырнадцать центов и несколько эти Болдуины, чтобы убрать вкус у меня во рту - не могу поступить справедливее, чем сейчас. так, родные? Ясам, ну что, есть еще что-нибудь на сегодня? Спасибо, мэм.И Илай уезжал, оставляя нас с мамой очень развлекаться. Но отец хмурился, когда его взгляд падал на Илая. Похоже, что бедный старый хрыч был порождением дьявола, потому что он принял вызов шефа Окочохоггамми.
Отмечается Snaggerroot индийская настойки на беду Илай почувствовал, рисунок
к нему и пытались уложиться в срок. Когда Илай получил передозировку
медицина шефа у него была одна песня. Затем вы услышали, как он запел:

 "Возвращение из мар-р-р-кет,
 Бутерброды распроданы,
 И... не будете ли вы так добры, молодой человек,
 И свяжите их для меня?
 Я так и сделаю, я так и сделаю, когда мы окажемся на холме.
 И мы долго бежали трусцой, распевая:
 СЛИШКОМ ОРАЛ-Я-БАЛДЕЮ-Я-ААААААААААААЙ!!"

Ну, сэр, это слышать, и видеть, Эли, со склоненной головой поближе к
разорвать его старого козла, ус вертит на мотив был получить
приятное воспоминание. Так что "TOORAL-я-YOODLE-я-яй" выходят раньше
старт старый Денди Джим, на лошади, на бегу.

Другим отпрыском того же родителя с раздвоенными копытами был Бобби Скотт,
одноногий моряк, который используется для Уиттл лодки для нас, мальчишек, когда он был
трезвый, и домой из таверны субботу за странная походка
вы когда-нибудь видели, играет его гармошкой и рассеяния копейки детям.
Мне всегда нравилась любая музыка; пенни попадались мне не так уж часто.
как ты собирался заставить меня поверить, что старина Боб был злым?
грешник? Я не верил, и Илай тоже. Я много думал и о том, и о другом
.

Но именно работа на железной дороге дала мне первый толчок к родному дереву. Это
случилось однажды вечером, когда я бродил по холмам до конца маленькой
рывок-линии, которые бежали в нашу сторону, и смотрел hostler поставить двигатель в
сарай на ночь. Это был маленький чайный горшок двигатель, который одним из
Галы наши западные 'мог размазать по всей трассе и не знал
произошла авария, но блин! выглядела она большая мне. И конюх! Ну что ж,,
Я сравнил его с парнем, который поймал полдоллара из воздуха на шоу в воскресной школе
и вытащил кролика из шляпы судьи Смолли.
Но hostler был еще более прекрасным человеком. Я пытался выяснить, если
он говорил со мной, и что я должен делать, если он сделал. Каждый раз, когда я получил
сделав все пораньше, я передал это на железную дорогу, пока, наконец,
конюх не увидел длинноногого мальчика, пожирающего его глазами, и он
сказал:

"Привет, приятель!"

Я помял мои ноги и сказала: "Доброе утро".

В hostler плевать осторожны поверх переключателя и говорит, с одной
глаза закрой, "как поездка?"

Ну!!

Как бы то ни было, мне казалось приличным отказываться от всех приятных предложений,
поэтому я сказал "нет" и приготовился ускользнуть. Но он был мудрым человеком.

"Лучше спуститься в убежище", - говорит он. Так что я поднялся на борт без
больше разговоров.

"Это дроссель", - говорит он. "Ты нажимаешь на это, и она говорит: "попробуй".

Несмотря на то, что я ожидал, что двигатель взорвется и нас разметает в тот момент, когда
в ту минуту, когда на нее легла чужая рука, я собрал все свои нервы и
чуть передвинул рычаг. "Чау!" - говорит старый паровоз.
"Чау-чау-чау!" и у меня чуть не случился припадок гордости и страха. Это
_ это_ потрясающее ощущение - держать этих больших тварей под рукой. Я
еще не встречал инженера, который полностью избавился бы от этого.

Итак, я, побелевший от величия, заводил двигатель
в сарай. Той ночью я долго не мог уснуть. Когда я дремал, он
путешествовать много миль в минуту на дорожно-кровать в горизонтальном положении
на склоне горы, с двигателем, который был лоханями для
драйверы и была выполнена путем намотки на рукоятку, как старые часы в
зал. Господа! как я просвистел вокруг, оказывается! Вкалывая как
лунатик, пока дорога не закончилась, просто закончились, вот и все, и пошло поехало
в воздух. С тех пор у меня каждый вечер были дела на железной дороге.
Я мог выходить.

Однажды ночью я подошел к своему паровозу. Вокруг не было ни души. Мой
друг был таким же изобретательным янки, как и всегда, который помог превратить этот мир в фабрику.
Он придумал схему тормоза, почти идентичную той, что используется сегодня
пневматический тормоз, за исключением того, что Джерри набирал давление в свои
тормозные поршни прямо из котла. Он потратил каждый цент, который у него был, чтобы
изготовить такой и установить на свой толкатель. Как он мне это объяснял, и
сказал мне, что мы будем делать, когда он продаст свой патент! Потому что он был моим большим другом
Джерри был моим другом, и я знал работу этого тормоза так же хорошо, как и он сам.
Его самого не было рядом. Причина, по которой его не было рядом, заключалась в том, что он взял толкатель
дальше по линии, чтобы показать свой план некоторым железнодорожникам. Так там стоял
двигатель всего один-тот, который я привык, я думал ... и это произошло
для меня не было бы особого вреда, если я забрался на борт и перемещать ее вверх и
вниз по дорожке пешком или на две ... видите ли, я никогда не была ее одной рукой.
Так что я начал с полегче, поменял ее местами и некоторое время играл таким образом
пока, естественно, не набрался смелости. Один трюк, который мы с Джерри
любили пробовать, заключался в том, чтобы проверить ее на короткость с помощью его патентованного тормоза. Бедного
старого толкателя никогда не укладывали спать, не встав на дыбы с полдюжины раз.
таймс; это подсказало мне, что я прижму ее к дверям сарая и
посмотрю, насколько близко я смогу подойти к ним, не задев. Я дал задний ход,
поставил ее на углу, нажал на газ, и мы рванули к сараю,
я был доволен собой настолько, насколько это было возможно. Я не оставляла немного места для
прекратив, таким образом, есть не большое движение влево, когда я потянулся за
тормоз-рычаг, а нашли ... его не было! Если однажды ты дотянешься до
чего-нибудь и обнаружишь, что у тебя нет правой руки, ты поймешь, что я чувствовал. За
то короткое время, что было до аварии, от моего тела не осталось и клочка.
мозг работает - и затем, Святые Угодники! Как мы протаранили тот сарай!
Дверца упала, очищая двигатель до котла; труба, звонок,
ящик с песком и свисток лежали в пыли, как и вся кабина, кроме того места, где я
сидел. - Н-быстрее молнии мы травили через другой конец, а остальные
из кабины ушел оттуда. Как получилось, что меня не убили, я не знаю
все, что осталось от сарая, - это руины, и у них был крен на
порт, который мог бы затопить Кейп-Хорнер. А потом я проснулся и бросил ее
за kerbang, но она пошла в бункер брызгали огнем ее
Пилоты. Я отключил ее, бросил на нее один отчаянный взгляд и сказал вслух:
"Наверное, я пойду домой".

Я чувствовал себя примерно так же плохо, как это выпадает на долю мужчины в любом возрасте. Джерри был
уверен, что из-за этого у него будут неприятности; он бы догадался, кто это сделал
независимо от того, сказал я или нет, и его доверие ко мне было бы предметом
прошлое - ничего, кроме черных туч на линии неба, в то время как внутри меня
какой-то маленький дьяволенок все время кричал: "Но разве это не был
великолепный удар!"

В ту ночь я пошел домой и лег спать, не говоря ни слова, решив позволить своему
несчастья выходят наружу, когда к ним готовы. Вот такое решение
Я никогда не мог сдерживаться - я должен смотреть правде в глаза, должен довести дело до конца
проглотить лекарство и убрать со стола для новой сделки.

На следующее утро я сказал отцу. Вы можете себе представить, как легко было меня
спотыкаясь и заикаясь, хотя он сидел, по-прежнему, как если бы он был
роспись по случаю.

"Ты совсем закончила?" - спрашивает он, когда звук моих слов достигает моих ушей
с таким чувством одиночества, что я замолкаю.

"Да, сэр, - говорю я, - вот, пожалуй, и все".

"Хорошо, Уильям, Я вижу, вы твердо решили сделать наше имя позором
через сообщество", он начинается снова. Это было коклюш диапазон
от правды. Я не собирался ничего делать с нашим именем, как и
ничего другого, когда сел на борт этого паровоза. Я был далек от того, чтобы что-либо решать.
Поэтому я подал протест.

"Почему, отец, - сказал я, - это был несчастный случай ... это было, как если бы вы
запрыгнул на соседскую телегу, не замечая, голова-кабина не
лошади, и тварь сбежала, и все - " вот и опять я бегу
долой с шумом. Он не обратил ни малейшего внимания на смысл того, что я сказал
. Это только прервало его. Он продолжал, объясняя, какой я на самом деле.
самый отъявленный негодяй из всех его знакомых, негодяй из цельной шерсти.
тончайшая ткань, созданная для удержания греха, как одеяло индейцев навахо удерживает воду.

Теперь я понимаю, что старый джентльмен сделал много думать обо мне, и,
конечно, хотел, чтобы я была рядом, как нравится ему, как это возможно, как представление
высокий стиль человека-это было его разочарование, он вылил на меня, не
его суждения. Но тогда, по часам, мне было шестнадцать, и я подумал, что
все дурацкие выкладки, которые я слышал, которые сначала легко преодолевали канат.

Я хотел отдать дань уважения моему отцу; Ты не можешь догадываться, как сильно я хотел, но
когда он настаивал на разговоре, как мул Эли Перкинса, он просто не
возможно. Он стоял, черный и угрюмый, а я стоял, красный и
угрюмый.

"Приготовься пойти со мной", - говорит он, разворачивается на каблуках и
идет к дому, заложив руки за спину и подняв большую голову.
наклонился вперед, - прекрасный, мощный мужчина, все верно. О, Господи!
Кем бы он мог стать, если бы послушался маму, а не Анкера!
В этом округе не было человека более уважаемого, ни к чьему слову относились с большим уважением
ни по одному вопросу за пределами его собственной семьи, и это
гидрофобия его учения. Честный? Почему, он был сберегательная касса
места. Все старые деревенщина там превратили их избыток в
ему позаботиться, вместо того, чтобы положить ее в носок, - и я хочу, чтобы ты
чтобы понять, что настоящий Янки старых фермера, с табачной жвачкой на его
усы, был человеком, ты дурак раз в жизни, и ты так бы и сидел до
больше, чем одна ночь, чтобы понять, как вы получили его, значит.

Что ж, мы с ним идем в железнодорожную контору, и я должен рассказать свою историю
. Я изо всех сил умолял позволить мне не впутывать Джерри в это, но нет - так не пойдет.
Это было бы ложью. Я всегда был готов солгать в любой степени.
чтобы помочь другу. Думаю, это задело меня сильнее, чем все остальное.

После недолгих переговоров по офисам нас провели в отдельную
комнату. Там сидели трое мужчин, офицеры компании, и Джерри.

Мой отец произнес несколько слов со своей стороны, просто сказав, что он готов
возместить весь ущерб, хотя у него не было на это средств, и что я расскажу
эту историю.

Сначала я был смущен, но вскоре я уже размахивал руками и
рассказывал им все об этом, как будто мы играли вместе много лет.

Двое из этих мужчин когда-то были мальчиками; у них была невероятно тяжелая работа
сохранять официальное выражение лица, поскольку отчасти я интересуюсь инженерным делом и моим
удовлетворение от того, что пока я был занят, я устроил из-за нее жуткий скандал.
в мой дискурс вкралось. Третий мужчина был в отвратительном состоянии от
алкоголя. Он набросился на меня, хотя остальные говорили: "Давай! Давай!"
На лицо отца было интересно посмотреть, когда он увидел, что единственный человек, который
встал на его сторону, был заряжен на три четверти.

После того, как этот придурок, который, я полагаю, был президентом компании
, рухнул на свой стол и набросился на Джерри, в то время как мое
сердце окончательно разбилось. Он был примерно так же разумно, по отношению к Джерри, как мой
отец был по отношению ко мне. Два других-чуть и их губы, как если бы они
не собираюсь стоять за многое другое, все, что знал Джерри,
нравился.

Как бы то ни было, Иеремия был пророком в своей стране. Он принадлежал к
тому племени янки, которые, кажется, в наши дни не очень быстро рождаются,
но пусть они долго машут! добродушный, способный тип, который боялся этого лица
ни о человеке, ни о копыте ни о каком осле, и всегда было что сказать
это разрушало ситуацию.

Он осторожно подходит к той стороне комнаты, где стояла плевательница
, чтобы он мог свободно разговаривать, и легко возвращается назад, и
говорит он: "Мистер Хокинс, вы набросились на меня, как ястреб-перепелятник. Если бы я
думал, что вы в состоянии произнести речь, я бы чувствовал себя вполне сносно подавленным
. Как бы то ни было, я советую вам выйти и выпить еще бокал.
Я обращаюсь от цезаря пьяницы к цезарю пьянице." Что ж, сэр, те двое других
вскрикнули и упали на пол; старый президент, он встает
с минуту в его глазах была резня, а потом это взяло верх над ним.

"Заткнитесь, чертовы дураки", - говорит он остальным; затем Джерри:
"Если вы одолжите мне руку, я выполним ваш рецепт". И он уходит.
ковыляет к двери. Когда он добрался туда, он обернулся, и на
мой отец строгий, но неопределенного для глаз.

"_И'm_ пьяный с ликером, сэр, - говорит он, - и нет спасения в этом
случае; но содержаться материалы're_ пьяный на собственную добродетель, - пусть Бог помилует вашу
душа! Забери мальчика домой и используй его как следует, - нет счета, который нужно оплачивать".




II

"ДЕРЕВЕНСКАЯ ГОРДОСТЬ"


Ну, мама дала мне долго разговаривали, после этого. Не ругает, но
разговор, как если бы я был человеком. Как-то легче получить
вместе со мной таким образом.

Думаю, я проводил в дровяном сарае в среднем три сеанса в неделю, но отец
с таким же успехом мог бы избить печь для обжига извести, сколько слез он вытянул из меня
.

И все же позволила маме поговорить со мной в своей спокойной манере - легко и нежно, слова
впитались, и первое, что я почувствовала, это комок в горле, и
что-то обвиняющее появилось в моих глазах.

Я хотел сделать то, что было правильно для всех них, я, конечно, сделал. Это было
кругом одни неудачники, вот откуда приходят неприятности. Отец не мог
никак не мог проникнуться моими чувствами. Мне было шестнадцать, я был ошеломлен
силой, рыжеволосый, и мне все время хотелось чем-то заниматься. Это
не причина, по которой я мог не забывать ставить одну ногу перед другой
правая-левая, правая-левая, изо дня в день.

Затем, как только я привел в порядок всех парней в нашем заведении, каждый молодой человек
на многие мили вокруг, который претендовал на то, чтобы быть двуручным, пришел, чтобы
узнать, из чего я сделан.

Можно сказать, что не дерись, но когда этот молодой человек ссутулился
шел и бросал пренебрежительные взгляды в мою сторону, было ясно, что кто-то
должен был пострадать, и с таким же успехом это мог быть не я.

Честно говоря, я бы предпочел быть в лесу, ловить рыбу или просто лежать на спине
наблюдая, как сосны качаются надо мной, такие медленные, такие правильные, со вкусом
от их запаха и воображая себя индейцем, или мистером Айвенго, или еще кем-нибудь.
какая бы идея ни занимала меня в тот момент больше, чем там, на пыльной дороге,
поражаю своего ближнего. Но если вы будете настолько подлы, чтобы спросить меня, не получал ли я
удовольствия от искусства нападения и побоев, я должен буду признать, что есть
небольшая склонность.

Не то чтобы я хотел обидеть кого-нибудь, либо--малые злобы было в
такой путаницы! Я думаю, с другой лад, как и мне, было больше
сделаем ваш малыш дьявольскую--выплеснуть все, что ты состоялся, как только
в так часто-изобразил интерес.

Но отец был категорически против развода, и, конечно, матери
это тоже не нравилось. Единственное место, где женщине нравится скандал, - это в
книге.

Женщины любят заключать сделки. Им нравится хорошая драка без необходимости оплачивать счета.

С мамой было примерно так же. На этот раз она обращалась ко мне,
она воспитывала для моего обучения прадеда Сондерса, который сражался
в Революции. Он был одним из тех, кто бил из мушкетов дубинками на
Банкер-Хилл. Когда они спросили старика об этом позже, он сказал, что
поступил так, потому что был слишком глуп, чтобы бежать. Как бы то ни было, он
был довольно сварливым пожилым джентльменом, когда в нем кипела кровь.
Мама осторожно объяснила мне, что это другое дело - _ он_ сражался
за свою страну. И все же, в то же время, я вспоминаю, что видел письмо, которое написал
старик, называя своих соседей любителями выпить рома,
лицемеры, распевающие псалмы. Теперь соседи человека - это его страна. Я думаю,
Дедушка Сондерс тоже любил поругаться.

Затем мама рассказала мне о моих французских предках и о том, какие они были милые, мирные люди.
Они были такими, это точно. Глава организации - сьер Де Ла
Тур - оскорбил самого короля до зубов - он заботился о короле не больше, чем я.
король, если только он не выпадал при двухкарточном розыгрыше. Там
был какой-то шум по поводу того, что друг Много раз прадедушки Де Ла
Тур оскорбляет короля. Он нашел убежище у старика, в то время как
король послал за ним шерифа. "Вы должны уступить его
король!" - говорит шериф. "Ни одному королю под Богом!" - говорит
Много раз прадедушка Де Ла Тур. Отсюда неприятности. Боже мой! Как
глаза матери засияли, когда она повторила этот гордый ответ. Но предположим, что я
вот так дерзко обошелся с отцом? Есть что-то в расстоянии, придающем
очарование виду. Ну, они сбили старика, хотя он
наборный отряд вокруг себя в отличной форме. Тем временем его друг делал это.
используя обе ноги, чтобы преодолеть часть этого расстояния, чтобы придать очарование виду.
вид, о котором я только что говорил.

В этих старожилах выделялась одна черта. Какими бы ни были их недостатки.,
подлость не входила в их число. Поэтому я поддержал многих. Я ушел от нее
в тот день я был полон решимости стать таким сыном, которым каждый мог бы гордиться. Еще бы,
через полчаса я задавался вопросом, как бы мне сохранить добродетельную работу
. Моя грудь уже раздулась, когда я вижу, как на меня указывают на улице
как на примерного мальчика.

Мои первые попытки стать гордостью деревни начались на следующий день - в воскресенье.
Нужен был бы поэт, чтобы описать, как сильно мне не нравилось воскресенье, и к тому же
крупный поэт с черными бакенбардами. Человек! Сидя в старом
церковь теплый день, с пчелами неуклюжий снаружи, и все виды
обволакивающие запахи, манящие меня в лес, и какое-то неприятное, сухое ощущение
на коже, которое мог вылечить только колодец с водой у сидровой фабрики
. А потом еще узнать, что безбожные отпрыски невозрожденных
в ту минуту ныряли с плотины - чау! - в скользкую прохладную
воду - и я лучший ныряльщик в толпе....

Я извивался, скручивал пальцы в узлы и позволял своей фантазии разгуляться.
Разгул фантазии был моим единственным развлечением в церкви.

У нас был такой служитель, который в одну минуту рычит, а в следующую шепчет.
Мне всегда казалось, что он кричал так громко, как только осмеливался, едва не разбудив остальных.
Малыш. Я так и не перестал удивляться, после того, как он прошипел заключение
сквозь зубы так, что у тебя по спине должны были пробежать мурашки
слышать, как он так быстро, как только мог, выкладывает кучу уведомлений
говори.

Проповедь меня не заинтересовала, поэтому мои мысли блуждали. Время от времени
слон пробирался через заднюю дверь и выплескивал бочку воды
на спину проповедника. Потом появилась обезьяна. Он весело скакал
от скамьи к скамье, срывая с женщин шляпки, дергая за волосы мужчин
волосы, свисающие с потолочных балок за хвост, и накладывая
неуважительное палец к носу. Вот слон и обезьяна должна быть как
настоящие. Иногда они прыгают в жизни, когда я не думал
из них на всех.

Однако в это воскресенье я мужественно устоял перед искушением. Как только
в дверь заглянул слон, я глубоко вздохнул и заставил
его выйти. Я не обезьяны намного-Н Боб голову над диакон
Пью анкер, хотя одна из моих любимых кухонь, когда он схватил
топ-узел Дикона и скрутила его в веревку.

И моей наградой за честную попытку было послушать такую же милую историю о
предательство и неподобающее леди поведение, насколько я помню. Проповедь была
о миссис Джаэль. Она приютила одного из врагов, хорошо накормила его и, пока
он спал, схватила молоток и железнодорожный штырь и прибила его гвоздями к
полу у его головы. Пока я прокручивала в уме, как и на
каком человеке я могла бы наилучшим образом применить эти учения, другая мысль
пришла мне в голову.

- Мама! - Шепчу я, дергая ее за рукав.

"Ш-ш-ш!" - говорит она. "В чем дело, Уилл?"

"Ты никогда бы не смог этого сделать", - говорю я.

Она сжала мою руку и прошептала в ответ: "Ты прав, Уилл," с
одобрительную улыбку.

- Нет, - сказал я, еще не мое открытие, "ты уже выпила свой
большой палец".

Ее лицо пошло десятью разными способами, а затем она фыркнула вон. Он был
скандал. Это настолько застало ее врасплох, что она не смогла взять себя в руки,
поэтому нам двоим пришлось покинуть церковь. Когда мы вышли на улицу, она села и
смеялась пять минут.

"Что заставляет тебя говорить такие вещи?" спрашивает она. "Это было
ужасно!"

На следующий день отец похлопал меня по спине с хорошим гибким саженец, для
недостойное поведение в церкви. Это вызвало первый показ бунта я когда-либо
видел в матери.

Она вышла в дровяной сарай, когда шло заседание суда.

"Я хотела бы поговорить с тобой минутку", - говорит она отцу.

"У меня сейчас нет времени", - коротко отвечает он.

"Я бы хотела поговорить с тобой минутку", - повторяет мама: в ее тоне слышится намек на
Много раз прадедушку Де Ла Тура. Отец задумался
на минуту; затем положил дубинку и вышел. Сначала они разговаривали
тихо. Затем я услышал маму - не потому, что она говорила громко, а потому, что
за словами стоял такой напор:

"Я такая же преступница, как и он, - говорит она. - Почему бы тебе не использовать кнут против
меня?"

Отец настойчиво говорил о том, что он хозяин в своем собственном доме, и тому подобное.
Это был блеф - мальчишка, каким бы я ни был, я уловил пустоту в его словах. Однако мать
мгновенно сменила тон. Она мягко перешла к аргументации. "Ты ___________
хозяин, - говорит она. - но ты бы сделал своего собственного сына рабом? Почему
ты относишься к ошибкам как к преступлениям? Почему ты ожидаешь мужского контроля от
шестнадцатилетнего мальчика? Я никогда не просил многого, но теперь я прошу...

Они отошли так далеко, что я не расслышал, о чем она спросила. Мне было все равно.
Она была на моей стороне; Готов поклясться, я не чувствовал выступов на спине.

Когда отец вернулся и сказал: "Ну, теперь ты можешь идти," я оставил эту
сарай для дров, счастливым мальчиком.

Я сделал мой ум, даже сильнее, стать памятником поведения. Будь то
разговоры матери, или что я толком держать из передряги, по крайней мере, я
получил через неделю без пробуксовки.

Потом опять воскресенье. Моей учительницей в воскресной школе была незамужняя леди по имени
Мехитабель Демилт - тетя Томаса Ф., моего нынешнего партнера.
На мисс Хитти было не на что смотреть. Отращивание носа поглотило большую часть ее жизненных сил.
ее годы были такими, что она могла бы выглядеть на хорошем
часть человечества, прямо материнская, если бы она была к этому склонна.
Как бы то ни было, она одевалась в стиле sweet sixteen, и всякий раз, когда появлялся мужчина
, она резвилась, как лошадь для переодевания.

Но более доброй женщины на свете не было. Когда она была с мальчиками, она бросила свое
дурачество тоже. Проблема была в том, что эти молодежные наряды олицетворяли все, о чем она
мечтала - дайте волю мечтам, и гонка была проиграна для бедняжки
мисс Хитти. Развевающиеся перья и развевающиеся ленты, она заставляла себя
верить, что она все еще в бегах; без них она знала только слишком
ну, каково это - быть одинокой, длинноносой, покинутой, невзрачной старой девой.
Я не виню ее частица. Ее нарядах стояли к ней, как виски на
вылетел человек. Возьмем немного вина, за свой живот, и немного одежды
за вашу душевную боль.

Мелочь гей толпе отца была Мисс Hitty, но у них не даст к
сказать слово. Она принадлежала к одной из наших лучших семей, и ее
шурин, который мог быть самым безбожным человеком, попавшим под провокацию, какого вы когда-либо видели
, заложил церковь. Он "а" выбросил снаряжение в
зимние снега и ни секунды не сомневался, что с
мисс Хитти обошлись неправильно. Поэтому они упустили из виду все и устроили ей урок Библии
бежать. Она была очень мила с нами, мальчиками; безусловно, была. Любопытная смесь
наполовину ребенка, наполовину женщины с чувством лошади. Женщина знала свое место
все верно, но детская часть не могла вынести боли.

Если и было что-то, что делало мисс Хитти воинственной, так это жестокость. Кажется,
проповедь миссис Джаэль вывела ее из себя. Я полагаю, возможно, она
не понимала, как какая-либо женщина может быть настолько безрассудно экстравагантной, чтобы
вбить гвоздь в голову здорового мужчины и испортить его. Мисс Хитти могла бы
прищемить фалды его сюртука до пола, но голову? Никогда. Подшучивание
кроме того, она била тамтамом по той проповеди, давая нам, мальчикам, лекарство
разговор, который застрял до сих пор: какими мы все были дураками, что не сделали землю такой, как
приятно, как только могли, так долго нам еще здесь жить. Это казалось
разумным. Я думал об этом всю ночь, пытаясь найти тему для разговора.
чтобы стать лучше и счастливее, как сказала мисс Хитти.

Перед сном я обнаружил свою жертву. Первым делом с утра
Я пошел и рассказал маме обо всем. Ты знаешь, я в среднем полон энтузиазма.
то, что я собираюсь сделать, так что я предоставил это ей в отличной форме,
когда я резко остановился, увидев, что ее глаза полны слез. Я опустился рядом.
и обнял ее.

"В чем дело? Я не хотел доводить тебя до слез, - говорю я, чувствуя это.
мне повезло, что я поступил неправильно, даже наполовину не попытавшись.

"Я не плачу, малыш, - говорит она. - Я всего лишь одна из тех леди в
книгах, которые не хотят, чтобы их истинные возлюбленные отправлялись на войну". Она поцеловала меня.
Мы часто разыгрывали роли из этих книг, поэтому я воспринял все именно так, как она сказала
, думая, что удивительно, как хорошо она сыграла эту роль; не очень
понимая, что это значило для матери, которая любила своего мальчика и знала, что он имел в виду
ничего страшного, если бы его все время били дубинкой. Но она тут же стряхнула слезы.


"Встань!" - говорит она, смеясь, и кладет цветок мне под пальто. "Встань,
Сэр Уильям с Горячим сердцем! Иди своим путем и побеждай".

Так что я хихикнул и, прикинувшись простачком, поцеловал ее одним из тех мальчишеских поцелуев, которые
для кого угодно, кроме матери, подошли бы под категорию болезненных операций.
и вприпрыжку, настолько грациозно, насколько позволяли ноги длиной в четыре фута, отправилась на свою новую
работу.




III

СЭНДИ ГРЕЙ


Поговорку "Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой"
не следует понимать слишком буквально. Например, если бы Фостер был болен в постели.,
ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем чтение о том, как профессор Такой-то
смешал немного этой кислоты с каплей из другого грузовика и
узнал, что его высокочтимый друг герр доктор профессор
Шмиттигешакс сказал, что результаты совсем не соответствуют действительности. И тому подобное.
захватывающие истории. Неделю подряд вы могли бы кормить Фоса этим и делать его
счастливым. Теперь, когда Фос кипяченой это в моем понимании, я был
интересует, слишком; но, с места в карьер, я не должна за ним ухаживать, если я
был болен. Я бы предпочел услышать что-нибудь о прекрасной горничной и ее
парень. Или мелодия на гитаре. Или небольшой намек на то, как
Болди Смит попытался разыграть шесть карт в джек-поте, и что случилось с
Болди почти сразу после этого. Нет, сэр, вы не можете быть слишком близки к тому, чтобы
делать то, что вы хотели бы, чтобы с вами делали, потому что о вкусах не спорят.

Основой, на которую я положил свой план увеличения человеческого счастья, была
самая странная маленькая ругань, которую вы когда-либо видели. Мальчишка лет двенадцати,
который выглядел на сто десять еще до того, как Сэмми Перкинс выбил ему
глаз и уменьшил его с одной стороны. Конечно, это был несчастный случай.
Сэмми копил почти год, пока у него не накопилось три доллара семьдесят пять центов.
собрал кучу денег, чтобы купить пришедший в негодность армейский мушкет. Затем он пригласил
Сэнди Грей отправился с ним; они начали избавлять страну от диких животных
. Они шли и шли, но Небеса милостиво сохранили
кроликов. Итак, настало время обеда, и Сэнди теперь был
Индейцем, в то время как Сэмми был Питом с Железной челюстью, Кошмаром Краснокожего.
Пит с железной челюстью говорит вождю Сэнди Игл-берду: "Собери щепки! Разведи
костер!" Но надменная душа благородного дикаря возмущается этой мыслью. Будь
будь я проклят, если он станет собирать чипсы. "Ладно, - говорит Пит с железной челюстью, - тогда
Я застрелю тебя". И, поскольку ружье не было заряжено, он быстро разрядил в Сэнди
полный заряд птичьей дроби. Я слышал об этих замечательных эсминцах - пушках а
длиной в четверть мили, которые стреляют пулями размером с бочонок с водой с
силой, достаточной, чтобы сбить кузнечика с колоса пшеницы в двадцать три
и одна треть мили; и хотя я несколько впечатлен, я не могу не чувствовать
ничто не сравнится со старомодным, надежным незаряженным ружьем. Кто когда-либо
слышал о мужчине, женщине или ребенке, пропавшем без вести с незаряженным оружием? Если
Я был лидером "несчастной надежды" в особенно печальных условиях, я бы сказал
своим верным людям: "Ребята, их ружья не заряжены", и немедленно закрыл бы
контракт на такую-то тонну за уничтожение остатков врага.

Отцу Сэмми стоило немало долларов договориться с родителями Грея.
В любом случае, это была крутая компания - то, что на Юге называют белой швалью.
Отец обычно напивался, приходил домой, ломал мебель и вышвыривал
старуху из дома; то есть, если она случайно не была
пьяна в тот момент. В последнем случае он приходил домой, забирал мебель
сломалась из-за него, и ее выгнали из дома.

Это был не идеальный дом, о котором всегда говорит мисс Дулитл.
Дети дали песчаного широкое место после расстрела, но мои симпатии
вышел к нему. Он был хорошим раскрытием, вы видите. Я хочу сразу заявить
здесь, однако, дело было не только в том, чтобы прославить мое имя. Всю свою жизнь я испытывала
женский ужас перед мужчинами или животными с вышедшим из строя оборудованием. Я иду
десять миль, чтобы уклониться калекой. И здесь песчаные, с его странный маленький
хоп, и его маленький коготь руки, и его крутят в одну сторону, а его длинные
нос, и его маленькие черные глаза, и его черные волосы свисали в полосы
на его yaller и цвета грязи лицо, смотрел, как ничто другое на
земля так сильно, как вареный ворона питомца.

Когда я перепрыгнул через забор за домом Греев, я увидел своего друга Сэнди, играющего
за развалинами, которые они называли сараем. Казнь была игрой, в которую он играл. Он
соорудил виселицу, настоящую натуральную. Как только я подошел, он уже вешал кошку.


"Да смилуется Господь над твоей душой!" - пищит Сэнди, нажимая на спусковой крючок.
Кошка падает, извиваясь так естественно, что чуть не потеряла полдюжины своих
она жила до того, как я достаточно оправился, чтобы вмешаться. Я подавил страстное желание
пнуть мистера Сэнди по сараю и попытался развлечь его чем-нибудь другим
. Сначала он держался позади, но мало-помалу я заставил его метаться повсюду
оживленный, потому что мы были на борту корабля, а в порт надвигался шторм,
от пирата до ста'ббада, буруны на носу и скалистый берег за кормой. Любой
действовал бы быстро в таких условиях. Такой песчаный, что он поднялся наверх и
крикнул вниз: пираты догоняли нас, шторм быстро приближался,
буруны разбивались сильнее, чем когда-либо, и скалистый берег держался
свой собственный. Я поспешно установил три дровяные пушки, зарифлил дверь сарая
и задраил люки в курятнике, не предупредив ни одну курицу
.

Мы были на самом интересном этапе, когда на сцене появился неожиданный враг
в лице матери Сэнди и расправился с нами одним ударом.
Она увидела его на дереве; она бросила на меня быстрый взгляд и начала говорить.

Я перелез через забор и пошел домой. Всю обратную дорогу я чувствовал, что это был
злой и неблагодарный мир. Чем больше я думала об этом, тем хуже себя чувствовала
. Я хотела уйти в свою комнату так, чтобы мама меня не увидела, но она
подошел к началу лестницы, когда я был уже наполовину поднят. "Ну, сынок", - говорит она,
улыбаясь, чтобы это не казалось такой уж пустыней, "как у тебя дела
с маленьким Серым мальчиком?"

"О, ничего особенного", - беззаботно отвечаю я, надеясь пройти мимо.

"Заходи и расскажи мне", - говорит она. Итак, я вошел, сначала уклоняясь, но
разминаясь, когда она погладила меня по волосам. Наконец-то мои ошибки проявились горячо
и быстро. Я рассказал о том, как он повесил кошку, и сделал это так плохо, как только мог
. Я подробно рассказал о заботе и трудах, которые я потратил, чтобы наставить его на путь истинный
.

"А потом, - говорю я, - как раз в тот момент, когда мы хорошо проводили время, эта мать
он выходит. И что, по-твоему, она говорит?

Мама вытерла рот рукой, сглотнула раз или два и
умудрилась выглядеть как можно серьезнее. "Я не могу себе представить", - отвечает она.;
"Это ты мне скажи".

Я погрозил пальцем. "Могу я точно передать, что сказала та женщина?"

"Да".

"Хорошо," - сказал я, подражая миссис Грей, и голос ... голос как
лошадь-скрипка, голову спереди и локти широко расставлены - "ну," сказал я,
"она посмотрела вверх на дерево и увидел Сэнди. - Сэнди Гра-а-й! - орет она.;
- Сэнди Грей! Ты одноглазый, кривобокий, прирожденный дурак! Что ты имеешь в виду,
играя с этим Билл Сондерс? Ты пришел в этот дом быстро, раньше, чем вы
мерзавец ты, другой гол-Чертов глаз выбил!'"

Мать уронила шитье и удар не хватил на месте. Это меня с ума
ни на минуту. Тогда я тоже рассмеялся.

"Не сдаваться", - говорит мама. "Нужно время, чтобы научиться делать
правильно. Ты целуешь свою мать и забыть обо всем этом ... вы не
хотите, миссис Грей, чтобы заплатить вам за занятных Сэнди, во всяком случае, не так ли?"

"Конечно, нет", я ответил. "Но ей и не нужно было.... Черт бы его побрал, он же
вешал кошку!"

Мать снова вышла из себя.

"Возможно, разинешь пасть и помрешь люди, кто вешает кошек?" Я, говорит, очень пренебрежительно, в
больное место снова больно.

"Теперь, Уилл, не глупи!" - говорит мать. "Попробуй еще раз; подумай, каким забавным это показалось бы тебе
, если бы это случилось с кем-то другим".

"Это так", - признаю я, приглаживая свои рыжие волосы. "Хорошо, я попробую"
еще раз; но больше никаких песочно-серых.




IV

БОЙ


На следующий день моя подруга миссис Грей подстерегла отца и горячо заявила ему
она не хотела, чтобы я учил ее Сэнди своим дурацким трюкам.

И старый джентльмен зачитал мне акт о беспорядках, доведший меня до пика, одним словом
из уст в уста. Вот где мы с праведником почти расстались.
Боюсь, я немного оскорбил старика. Знаешь, я был ужасно раздражен.
В любом случае, это закончилось неприятно. Отец и слушать не стал на мою сторону, а
обычно, и я оставлю это для любого человека, который пытался поступить правильно
и он взрывается вместе с ним, чтобы понять, как я себя чувствовал. Мальчиков тоже есть чувства.
Многие люди в это не верят, но я до некоторой степени изучал мальчиков.
и я готов поспорить на небольшие суммы, что в этом отношении они почти как
люди.

Я стал уродливым под давлением. Затем я ударил Анкера по голове почти вплотную
скользкий маленький щенок, как единственное облегчение в поле зрения. Это было совершенно неправильно. Он
был "намного меньше" меня и в то время ничего не сделал, чтобы заслужить
это. Я последовал принципу отца, что, хотя непосредственной причины не было
видно, все же в прошлом и будущем было за что его поругать, так что
Я lammed оба его глаза черные, задрал нос, и послал он закричал
дома. По дороге он встретил нашего школьного учителя. Мы с мистером Джадсоном встречаемся
довольно регулярно, но мы понравились друг другу. Он был честным человеком,
Сэмюэл Джадсон, и он знал ребят с тридцатилетним стажем. Он никогда не
допустил со мной всего одну ошибку, и он вышел и попросил у меня прощения
перед всей школой за это. Отец насмехался над его поступком, говоря, что
учитель должен поддерживать дисциплину, и просить прощения у мальчика было просто
приглашать на всевозможные махинации. Howsomever, Сэмми Джадсон вон мне
что играть. Когда он положил гада на меня с наилучшим чувств на
обеих сторон. Как сейчас, я вижу старика, улыбающегося тонкой улыбкой, вроде как
насмешливой, но по-настоящему доброй, пока он крутил выключатель
в своих руках.

"Просто позволь мне вырезать из тебя определенное количество глупостей, и ты
стань прекрасным мужчиной, Уильям, - говорил он. И, возможно, ты думаешь,
этот маленький худощавый джентльмен не знал, как приготовить кусочек гикори! Он
Инстинктивно мог нащупать любое уязвимое место.

Ну, как я уже говорил, он встретил молодого мистера Анкера и спросил его, что его беспокоит
. Алджи объяснил фол. как я относился к нему, осторожно, чтобы не позволить
сказка убудет.

"Ах!", - говорит Сэмми, "а для чего это?"

"Ни за что--не вещь!"

Сэмми смотрит на него из-под своих косматых бровей. "Мне часто хотелось
поколотить тебя по той же причине", - говорит он и идет дальше.

Но милый Питер! Отец вернул мне мое жестокое обращение с Элджи вместе с
процентами от инвестиций. Тьфу! И поговорим! Я был самым трусливым
грубиян в стране - напасть и избить бедного, милого, джентльменского человека
маленького мальчика - такого же большого, неповоротливого негодяя, как я, - ну, это прошло
все преступления в истории. Старый дядюшка Неро, скрипевший на скрипке, в то время как
компании по страхованию от пожара рвали на себе волосы, был общественным благодетелем
по сравнению со мной.

Это прошло. Я был только тормозило, не остановилось, в моей безрассудной карьера
Деревня Гордость. Я вроде определил материть. Но судьба дала фаршированные
палубы на меня. Я сделал кусок реформирования действительно стоит делать, но это будет стоить
мне мой дом. Кроме того, я был вполне невинные намерения. Не
он победил дьявола? Если коротко, то пьеса придумана так::

У нас в городе была вечеринка, которая заслужила статуэтку в Холле - Мэри Энн
Маккракен по имени. Она была Священным Ужасом. Никогда ни до, ни после я
не видел ничего подобного Мэри Энн. Я думаю, в ее активе было около шестидесяти лет
и двести фунтов в придачу к ним. Она держала молочную ферму на
холме, сама доила и принимала роды, и только с одним
многострадальным мужчиной, который помогал ей. Я всегда помню, как этот человек ходил
по кругу, размахивая рукой в воздухе, разговаривая сам с собой, но когда
Мисс Мэри Энн сказала своим басом: "Пит! Ты, Пит!" "Да, да,
да, да!" - говорит Пит как можно вежливее.

Пожилая леди обычно медленно наклонялась к тебе, как будто прицеливаясь
нос, и она отпускала свои замечания сквозь тебя. Она где-то подперла
доску, и сбоку был небольшой список, но совсем не такой,
достаточный, чтобы она не могла заниматься своими делами и любыми другими
делами тела, которые попадались ей на пути. Когда она проходила мимо отцовского дома, она обычно ревела:
"Слушай, фрум-тумбочка - оооочень громкий звук!" потому что она ненавидела
все, что касалось церкви отца, от подвала до
громоотвода. Однажды она заговорила с матерью, что ей это понравилось
как-то презрительно фыркнула, как это было у нее в обычае, когда отцу не повезло
появиться на сцене.

"Адель Делаттер, - говорит Мэри Энн, - что заставило тебя выйти замуж за этого человека?"
тычет пальцем в отца, как револьвером. "Что заставило тебя выйти замуж за
него, хех? хех? Можешь мне не отвечать. Хм. В его жилах вообще нет крови.
Он превращает приличные напитки в уксус. Хах. Молоко его матери
свернулось у него в желудке. Она выгнула спину и потрясла обоими кулаками.
"Он никогда не женился на мне"! - говорит она. - "Я бы его вылечила! Он бы никогда!
Женился на МНЕ!" Она развернулась и поскакала к воротам. "Я бы
свернула его проклятую шею, если бы задержалась еще на минуту!" - кричит она. Когда
она забралась в фургон, который громыхал, "тьфу" и "хмыкал". Затем она
высунула свое красное лицо и заорала: "Ортер женился на мне. _ Я_ дал бы ему все,
черт возьми, в чем он нуждался! Тьфу, тьфу, да! Убирайся отсюда, Джеки Хосс, пока
ты не начал петь гимны!"

Она единственный человек, которого я когда-либо встречал, что сделал именно то, что он,
она, или он сладко проклятых приятно это делать. Таким образом, она успокаивала
помню. Большинство из нас время от времени добирались до коппера; но ничто
ни вверху, ни внизу, ни между ними никогда не превращало ее в живую изгородь.

Так вот, однажды в воскресенье я шел домой из воскресной школы с мисс Хитти,
пытаюсь набрать очки по моей новой системе, когда кого мы должны увидеть идущим
по улице с поднятыми парусами и заряженными ружьями, кроме мисс Мэри Энн
МакКракен! Первым взрывом, который она нам устроила, было:

"Ха, Мехитабель! Разгуливаешь с парнями, теперь, когда мужская часть
заканчивается, эй?"

Бедная Мисс Hitty был flummexed дурак-Харди. Она заикалась некоторые
за ответ, а не разбивай для дома.

"О, боже! мой! боже мой! - восклицает Мэри Энн, не обращая ни малейшего внимания на замечание мисс
Хитти. "Боже мой!" - говорит она. "Тебе следовало бы снять эту одежду.
Сколько ты тратила времени на мужскую шубу? Ты всегда была домашней, дерзкой;
да, но ты чистая - я скажу это за тебя - ты _clean_. У тебя еще есть
какой-то шанс. Ты выходишь замуж и сбрасываешь эту одежду - _ но все равно сбрасывай
одежду!"

[Иллюстрация: "Выйди замуж и сбрось эту одежду"]

Вы могли бы услышать ее на горе Уиллета. И она улетела.

Мисс Хитти плакала всю дорогу домой. Я сделал все возможное, чтобы утешить ее, но
Мэри Энн задела меня за живое. Когда мы подошли к ее парадной двери, она была совсем ребенком
и повернулась ко мне совсем как ребенок.

- _м_Я должна носить другую одежду, Уилл? - спрашивает она.

"Ни капельки, - отвечаю я. - Не для всех этих ревнивых, пучеглазых стариков".
Иезавели в десяти городках.

Она постояла немного, испытывая облегчение, но все еще сомневаясь. "Я не знаю, но то, что
Я _should_", - сказала она. Потом я попал в тот довод, что пошел каждый раз,
на каждый вопрос, в тех краях. "Ах, мисс Хитти!" Я говорю: "Как вы
разговариваете! Подумайте, чего это стоит!"

Она была так благодарна, что обвила мою шею обеими руками и своим зонтиком от солнца
и поцеловала меня прямо здесь. "Я не буду!" - говорит она, топая ногой. "Я
не буду! Я не буду!", и она ворвалась в дом, энергичный, как
чувствительная мышь.

Так получилось, что я стал чемпионом мисс Хитти.

Элджи Анкер случайно увидел, как мисс Хитти поцеловала меня, и, конечно, я узнал об этом
. Все веселые остряки в городе выводили меня из себя. Даже старый Илай таинственно отвел
меня в сторону и прошептал, что верит в помощь молодым
ребятам, поэтому, когда я получал свое снаряжение, - он подмигнул, - ну, он бы устроил
значительное сокращение количества оловянной посуды. Я довольно хорошо переносил большую часть оплошностей,
хотя я не мог остановиться ни на одном месте, не пополнив коллекцию
сельских шуток, но, наконец, один человек переступил черту, отделяющую
рыжеволосого от войны.

Вокруг таверны всегда была толпа деревенских бездельников. Городской бездельник
бездельник не похож на деревенского бездельника. Город мокасины-это мерзавец, который
не взял очко в его пользу, за исключением того, что он отличается от
мокасины страны.

Однажды мне пришлось проходить мимо таверны, и я увидел Мика Мерфи, откинувшегося на спинку стула
его шляпа надвинута на глаза, большие пальцы в подтяжках; большая шея натягивает его
рубашка расстегнута, большие ноги пролезают сквозь штанины брюк, большие ступни пролезают
сквозь носки его изогнутых ботинок, и недельный отросток
свиной щетины, торчащей из его красного лица. Мик был дерзким хулиганом из
грубая компания - парни от двадцати до двадцати пяти. Он работал, пока не заработал
денег, достаточных, чтобы купить виски, потом напился и кого-то облизал.

Поведение таких парней довольно обычное. Мику оставалось около года до
ограбления курятников. Рядом с курятниками идет ограбление одинокого фермера.
Затем банда становится совсем дерзкой, двое или трое убиты, а остальные
попадают в загон. Вы не поверите, какими детскими умишками иногда обладают эти
невежественные, неповоротливые животные, и как иногда они выходят на первый план.
Большие, больше, чем в натуральную величину. Художник не стал бы тратить впустую
минутное принижение Мика Мерфи как прекрасного создания. Маленькие кусочки
глаза, почти скрытые налетом от виски; большие пухлые губы, запачканные табачным соком
так, что кажется, будто из них сочится кровь; грязные руки,
грязно одетый и с грязным ртом - ага! И все же... ну, когда я вспоминаю
как тот бульдозер поднялся по горящей лестнице, сорвал горящую
дверь своими большими грязными руками и сбил с ног маленькую девочку
сквозь пламя, снимая пальто со спины, чтобы завернуться в него.
она, и как проявилась гордость мужчины, когда мать оступилась.
к нему, призывая Бога, чтобы вознаградить его, и он выпрямился под
боль и сказал: "Ах, все в порядке, дамочка! 'Ф твоего отца, будете стоять
напиток для себя новую рубашку мы в расчете". Сын-из пушки не оставил
постели в течение шести недель-да, он был печеной все вниз с одной стороны, почему, когда
Я помню это, я не могу вызвать такого отвращения к старине Мику.

Как я уже сказал, я вижу Мика Мерфи, откинувшегося на спинку стула в таверне. От
конечно, он успел ни слова сказать обо мне и Мисс Hitty. Сейчас, чуть-чуть
взгляд Мика используется, чтобы сделать волосы встают дыбом на затылке и
внутри меня закипает рычание. Мне просто, естественно, не нравился этот человек. Поэтому я
много дерзил ему. Он разозлился и пригрозил дать мне пощечину. Я огрызнулась
ему больше, и он _did_ ударить меня по лицу. За одну двадцать пятую секунды я
поймал его на букете рома и сбил с ног - неплохо
для шестнадцатилетнего, если учесть, что противник был
опытный грубиян. Да, сэр, он упал, чисто, больше
из-за быстроты, чем из-за того, что стояло за ударом, поскольку я нигде этого не делал.
моя сила еще почти не выросла. Толпа в таверне подняла рев, а затем
подскочил, чтобы вмешаться, из-за Мика, он тоже взревел и попытался растащить меня на части.
Зрители этого бы не потерпели. Они не такие высокие тона господа,
но конкурс между длинноногая малыш и мощный мужчина выглядел слишком далеко
уровень.

"Ты бежишь", - говорит один парень ко мне. "Мы будем держаться его".Но повесят, если я
собираюсь бежать. Мои мысли были в беспорядке, как обычно в таких случаях - большая их часть
я вообще почти не думал, а остальное было чем-то вроде раскаленного добела желания повредить
что-то еще, и желание поскорее убраться оттуда, пока мне не причинили боль.
Тогда тоже все дошло до предела в отношении мисс Хитти - я уверен, что это было не так
собиралась стоять и слышать, как бездельники из таверны неправильно обращаются с ее именем. И все же
главной причиной моего пребывания было мое беспокойство по поводу отъезда. Этот здоровенный,
ревущий ирландец, тащащий за собой полдюжины человек, чтобы добраться до меня, с кровью,
текущей по его лицу, и выражением, далеким от приятного, поставил
сверни в моей душе, и не забывай об этом. Но я понимал, что это
было моим первым предложением мужского размера, и если я не буду терпеть взбучку
как мужчина, я никогда не смогу должным образом уважать себя после. И пока мои
ноги умоляли: "Пойдем, Вилли, пробежимся рысью и увидим маму - это будет
приятнее ", я очистил свою систему от песка и остался невозмутимым.

Я знал пару трюков о нападении на ближнего так же хорошо, как и Мик,
если уж на то пошло. Драки действительно являются таким же хорошим обучением для
драк, как и спарринги, и, возможно, немного лучше. Дело не столько в
том, как вы делаете свои опоры и парируете удары, сколько в том, какой урон вы
наносите участнику второй части.

"Пусть он придет!" Я говорю. "За что ты его держишь, если бы он был бешеным"
лев или что-то в этом роде? Отпусти его!"

"Ты сбежал, чертов дурак", - говорит мой первый друг. - Он съест тебя сырым.

"Что ж, это будут мои похороны", - говорю я. "Если ты проследишь, чтобы он не уложил меня
и не выколол мне глаз, я приму его таким, какой он есть".

Выдалбливание было отличным трюком в этой банде - я боялся этого больше самой смерти
.

Как раз в эту минуту подъехал старый Эли. "Что, черт возьми, это такое?" - говорит
он. Когда он узнал, он попытался заставить меня вернуться домой, но все эти советы
, которых я не хотела, сделали меня более решительной. Я разозлилась до слез. - Ба-бах!
все к чертовой матери! - кричу я, подпрыгивая на месте. - Ты видишь, что я веду честную игру.
Илай, отпусти его. Я хочу ударить его еще раз, просто позволь мне ударить его.
еще раз, и я пойду домой ".

Илай был высоким, сутулым мужчиной, который выглядел как нечто среднее между
преуспевающим министром и разорившимся адвокатом. У него был чахоточный кашель, и
он легко размахивал руками, всегда как бы извиняясь.
Несколько человек были введены в заблуждение этим внешним видом и затеяли
ссору с Илаем. Две недели в постели - средний срок для совершения этой ошибки.


Он посмотрел на меня, склонив голову набок, потянув себя за усы на подбородке.
"Билли, - говорит он, - я сам испытывал подобные чувства. Это оболочка будет
как вы говорите". Он пошел к своей телеге и извлек дульнозарядного пистолета
из-под сиденья. Пистолет был заряжен картечью и порохом на четыре пальца.
все вокруг знали, что пороху в нем на четыре пальца. Он подошел к
Мик и окинул его холодным серым взглядом янки. "Молодой человек",
он говорит: "Я не сторонник вашего когтистого, чавкающего, пинающего стиля поведения
драка, поэтому я говорю тебе вот что: ты будешь драться с этим парнем честно, или я смешаю картечь
с твоим виски.--Отпусти своего вола!"

[Иллюстрация: "Ты сражаешься с этим парнем честно"]

Мужчины отпустили его, и он подошел.

К счастью, я помню каждую деталь этого обрывка, ясную, как хрусталь. Я
я повел левой, и Мик парировал удар подбородком. Гром ударил
меня в левое ухо. Кербанг, керсвотт. Беги-беги, биф-биф-биф.
Кто-то куда-то ударился. У кого-то болит шея. Нет времени на то, чтобы
выяснять, кто это. Молния, крушение, разрыв; еще боль; полосы огня на горизонте
должно быть, налетел на мель. Рев-рев-удар, - а, хулиган для тебя,
Билли! Врежь ему, Мик! Ударь его еще раз, сынок! Ты его достал! Теперь ты достал
его! Аааай-ура!

Вот и мы, натыкаемся на шпалы. Прямо через край
эстакада, --бах! Слезай с него, ты, большой черный щенок, ага! давай! Крути!
его большой палец! Пни скотину! Вставай, парень! Руор свишз.--Откуда, черт возьми,
взялась эта большая черная штука? Неважно. Нет времени останавливаться. Милые
Питер! Как она зашкаливает! Кто болен?--Мик, наверное. Молния ударила,
это время.... Снова ... Mmmmmmearrrrr ... темно ... темно. Льет дождь
вода со льдом! С ним все в порядке! Дайте ему немного воздуха! Кто-то кричал: "Я
сделал для него все, что мог, Илай; черт бы его побрал!" Еще света.
Рассвет, и вот я снова здесь, на земле, мокрый до нитки, рядом с
ведром, которое они вылили на меня, и Илаем, поддерживающим мою голову. И
в чем дело, напротив, с одного глаза опухали, и рот
размер завтрак-ролл?--Почему, это Мик!

"Он полизал меня, Эли?" - говорит и.

Илай немного нервно рассмеялся. "Ни ты, ни он, ни я никогда не узнаем".
"Он готов назвать это ничьей". - говорит он. "Он готов назвать это ничьей".

Я, шатаясь, на ноги и wabbled моим партнером в танце, держа
руку мою. "Много обязан вам, Мик", - говорит и.

Он откинулся назад и засмеялся, пока я не присоединился, так же как я может, за
плачет. Он схватил меня за руку и пожал ее. "Тебе хорошо", - говорит он.
"Прости, что я сказал тебе пару слов. И ты че-че, рыжеволосая, до свидания с
сражайся. С меня хватит.

Хотя я был простым парнем, я не был дураком. Для меня удержать это
даже двухсотдвадцатипятикилограммового бойца в драке было
невозможно. Ему было стыдно за все это. Как только его уродливые
нрав у края сбил его, он взял ту сторону закрытия
интернет. Нет плохой человек, старый ирландец.

"Вы говорите это, чтобы сохранить свои чувства", - сказал я.

"Что это?" - говорит он, грубый и жесткий. "Марш отсюда!" Он не хотел признавать
будучи приличное для фермы. Он отшатнулся. Затем я взял другую банку. Голос
позвал меня, и я обернулся.




V

- НА МОЕМ БЮРО БЫЛ НОЖ...


Мой отец стоял позади меня, такая картина, что у меня мурашки бегут по коже при мысли о нем.
Все его лицо было белым как мел; руки тряслись, как парализованные. Думаю, я
смогу прийти в себя через некоторое время. Вы догадываетесь, что, вероятно, сделал бы сумасшедший человек,
который годами питал свой разум тьмой. Я никогда
не поднимал руку в защиту - принимал ее. В то же время я принял решение
покончить с этим делом быстро и решительно. С меня было достаточно.

Конечно, с точки зрения отца, кое-что можно было сказать. Если бы я
был пьян и дрался в таверне, как мой милый, джентльменский маленький
друг, Элджи Анкер, прибежал и сказал ему, что никто не винил его за то, что он стал
косоглазым. Но он мог бы спросить меня, что я хотел сказать - убийца женщин
получает это шоу. Он достаточно плохо использовал меня, поэтому вмешался Илай. "Мне все равно,
даже если я никогда больше ничего тебе не продам, - говорит он, - но, сосед, ты
не должен больше бить этого мальчика, нет, сейчас! Нет смысла извиваться - ты сам.
не делай этого, и все. Ты беги, Билл.

Когда мама увидела меня, она вскрикнула. Я, конечно, был зрелищем. Следовало бы
немного помыться и не устраивать ей такого шока, но моя голова была
раскалена, как колесо от булавки. Застряла только одна идея.

"Я не сильно ушибся, мама", - говорю я. "Я хочу поговорить с тобой".

Мама тоже была сообразительной и выносливой. Она знала, что в этом не было никакого мальчика.
глупость, поэтому она подавила свои чувства, взяла тазик, чистую
воду и полотенце и сказала: "Расскажи мне, пока я вымою тебе лицо".

Я рассказал ей. Странно, насколько спокойно я себя чувствовал. Не знаю, но что это такое.
впрочем, так всегда бывает, когда человек твердо решил. Мы
казалось, почти одного возраста, матери и мне, что какое-то время.

Она умоляла меня. "Не покидайте свой дом, будет. Я был неправ; я
следовало сделать больше; я не сделал, думая, что все наладится само собой;
но теперь я обещаю встать между ними.

"И на что будет похожа твоя жизнь?" Я спросил ее. Я довольно быстро состарился,
находясь под давлением.

"Не обращай внимания!" - воскликнула она. "Мой мальчик, быть с тобой рядом..."

"Ш-ш!" - говорю я. "Как я мог не обращать на это внимания?"

Она была спокойна.

"И могло случиться худшее", - продолжил я. "Мне не нравится это говорить, но каждый раз
я не мог обещать, что буду.... Слишком часто наступал день... Я
сильная, и если я должна... - Она приложила руку к моим губам.

- Иди к себе в комнату, Уилл, и дай мне немного подумать в одиночестве, - сказала она.
Она поймала меня, прижал к себе, никогда не слезу, но выглядят хуже
чем море слез. Я бы не выдержал, если бы я не знал, я
все делаю правильно. Со стопроцентной уверенностью можно сказать, что покоя в доме не будет
со мной. Все сомнения, которые могли у кого-либо возникнуть, рассеялись, когда
вошел отец. Он направился прямо в комнату матери. Я слышал, как он кричал;
говорил так быстро, что его слова срывались; топал ногами; цитировал
В одну минуту Священное Писание, в следующую выкрикивал угрозы и убивал. Это было
жалко. Я суетился, готовя вещи; я знал, что еще немного
слушал, и у меня не было бы ничего, кроме презрения к своему отцу. Затем
раздался голос матери, приказывающей ему уйти, пока он не научится говорить как мужчина
. Как правило, она могла заставить его, когда она хотела, ее так много
больше умом, но на этот раз меньше душа была вне себя
ярость. "Не смей разговаривать со мной таким тоном!" - взревел он. "Я этого не потерплю! И
что касается лжи, которую тебе наговорил этот мальчишка, я вытрясу ее из его спины!"
Их дверь с грохотом распахнулась, и он буквально подбежал к моей. Я вскочила и
заперла ее. Мама последовала за ним. "Ты не должен этого делать!" - сказала она.
"Прислушайся к голосу разума! Ты причинил достаточно вреда ... О!" - закричала она от боли. Я
подумала, что он ударил ее.

То, чего я боялась, вскипело во мне. На моем письменном столе лежал нож; большой, тяжелый.
нож, который каким-то образом попал мне в руку. За это сражались я и дьявол.
раунд. Сколько я простоял с поднятым ножом, я не знаю. Затем мать
спокойно заговорила. "Ты поранил мне руку, держа ее так крепко", - сказала она. "В этом
конечно, нет необходимости". У него хватило такта попросить у нее прощения.
В конце концов, она заставила его уйти. Хорошая работа. Тот день был пустяковым.
для меня и так было слишком тяжело. С тех пор я не могу видеть обнаженный нож без
вздрагиваю. Не нравится блеск стали на всех. Годы спустя, вспышка
солнце на Воды бы вернуть вещи, и я бы болезнь в
желудок.

Час спустя пришла мама. "Что ж, мой мальчик, ты прав", - говорит она,
как будто сама жизнь покинула ее.

"Да", - говорю я, думая о ноже. "и я просто тихо выскользну,
и никому не причиню беспокойства".

Она встрепенулась. "Ты уйдешь при свете дня, сын мой", - говорит она,
"попрощаешься со своей матерью. Ты не сделал ничего плохого, и тебе
не придется уходить пристыженным".

"Но, мама, это плохо скажется на тебе", - говорю я.

"Я вышла замуж за твоего отца, я привел тебя в этот мир", - говорит она. "Я знаю,
мой долг, и я должен сделать это, если это стоит наших жизней, не говоря уже о
мало неприятностей. И, кроме того, - говорит она, возбужденно вставая, - неважно,
что бы там ни говорили, ты был хорошим... - Она внезапно осеклась.
Все остальное она выплакала мне в плечо, пока я рассказывал ей о том, как
Я бы в мгновение ока стал богатым и знаменитым, и отец бы пришел в себя.
через некоторое время мы все были бы счастливы, пока ей не стало бы лучше. И я
сам так сильно в это верил и высказал это так ясно, что, думаю, я
убедил ее. В общем, они ладили, когда я ушел. Это
комфорта.

Так он был устроен. Я не должен ничего говорить, но держись подальше от отца.
пока она не заставит его уступить. Она положила его в старый
джентльмен просты и понятны, Мэтти говорит мне ... (мама Мэтти был мой
мамина сестра)--говорю ему, что я не был пьян, так как он может легко
доказать, а что касается боевых действий, если он намерен бить меня каждый раз, когда я
защитил женщину, она бы тоже уйти. Эта часть запала маме в душу
она не захотела слушать, когда я сказал ей, что это всего лишь один из
причины ссоры. И она подвела итог, сказав, что я
полон решимости уйти; что так будет лучше для всех; и что он должен вести себя
как человек и отец, на этот раз. К этому времени, я думаю, он
уже не чувствовал такой ужасной гордости за себя. По крайней мере, это удалось
легко. Я ушла из дома, с какими-то небольшими деньгами в кармане, в багажнике
одежда уход Илая, и мать и отец оба машут мне свидания в
дорога, по большому миру, в Бостоне, и шхуна торговле на юг,
то, что принадлежало кузену Эли.

[Иллюстрация: "Я ушел из дома... мать и отец махали мне на прощание
на дороге"]

И вот странная вещь. В день моего отъезда Мик зашел в таверну и
попросил стакан виски. Он вылил буря и покачал ее на
в квартире большой палец. "Дамы и господа, - говорит он, - вы здесь смотрите на
того самого друга, который привел Мика Мерфи - который завоевал всю страну - к
немного попрощался после того, как неправильно назвал спокойную женщину. Круши! идет
стакан на пол. "Тра-ля-Лоо с вами!" - говорит Мик, бросая
бармен с половиной долларов. "Сдачу оставь себе", - говорит он. "Это последний цент".
У меня есть, и последнее, что ты получишь от меня".

И это только то, что произошло, тоже. Он находится примерно в двадцать миль за
там, с хорошей фабрики, и где-то между девяносто девять
тыс. Мерфи, утверждая его в качестве своего начала. И мой лучший друг стар.
Мик. Он плакал, когда я впервые пришел к нему. Я исправил его, но это стоило
мне моего дома. Я тоже никогда не знала, пока он сам не сказал мне об этом год назад.




VI

"Я МЭРИ СМИТ".


Плюх, плюх, планкетти-плюх, вниз по склону, я, Эли и Дэнди Джим,
Черный конь Эли.

Я никогда не расскажу тебе, что я чувствовал. Это был первый раз, когда я был вдали от
Главная. Все сожалеет, что у меня было проще, зная, что он не будет больше
чем шесть месяцев, прежде чем я вернусь с Ганни мешок, полный
стодолларовые купюры, купить место Мистер Джаспер с колоннами,
и железную дорогу, и пронизывают все вообще с тона розового и
пение птиц.

Одна вещь в том, чтобы быть мальчиком, - это то, что ты все равно уверен в завтрашнем дне.

Что ж, мы ехали за лошадью свободной походкой, в легкой повозке, по
хорошим дорогам, в начале лета в Новой Англии, когда каждый глоток воздуха мог рассказать о себе
интересную историю. Если бы не тесный жилет, который был на мне, я бы
думаю, мое сердце бы сломала мне ребра для радости.

Бостон скарт из меня жизнь. Я понятия не имел, что было много
люди и лошади зданий в мире. Мы направились к шхуне
сразу, но не слишком быстро для меня. Я никогда не любил толпу. Мужчина
понимает, что он ничего не значит, но не любит, когда об этом говорят
.

Яхта принадлежала капитану Джесси Конклину. У него были мягкие голубые глаза, великолепная манера выражаться бранью
, тело такого же размера, как у меня, и пара ног, которые только что
спасли его от посадки на мель. Когда я впервые увидела его, я подумала, что он
стоя в яме. Как бы то ни было, он очень живо передвигался на своих
маленьких обрубках и мог раскуривать трубку, когда _Matilda_ из
Бостона запускала ручные пружины. Он всегда широко раскрывал глаза и
говорил: "Ха!" - как будто был совершенно поражен, когда вы с ним заговаривали.
Затем, если разобраться, вы действительно были совершенно поражены, когда он
заговорил с вами.

Илай представил меня. "Ха!" - говорит капитан. "Так это и есть один из них
растерзанный рипперти, юный баловень, который убегает
подальше от хам, хех?" Я не хочу, чтобы меня поняли как дающего
точные слова капитана, хотя я и не один из ваших чертовых ханжей,
тоже.

Илай объяснил.

"Ха!" - говорит капитан. "Это так? Откуда у тебя такие ноги, юноша
парень? Ты будешь прикреплять к ним корсет, когда мы доберемся до ручья
. Я видел растения покороче и потолще, чем они, растущие на
шпалерах.

"Не обращай внимания на его ноги, старый болван", - говорит Эли,
по-родственному. "Вы должны взять мальчика пассажиром".

"Я - да!" - говорит капитан Джесси, отскакивая назад, злой, как шмель. "Я - да!";
это "я"! Мне не принадлежит ни эта лодка, ни что-либо еще! Мне должны указывать, что
Я должен делать, я должен!"

"Конечно!" - невозмутимо отвечает Илай.

"Ну, хорошо", - говорит капитан, самый невозмутимый. "Что заставляет тебя
так торопиться, Илай? Он оплачивает свой проезд или отрабатывает его?

"Он дает вам пять долларов на руки, а остальное отрабатывает", - говорит Илай.

Капитан жутко ухмыльнулся, обнажив ряд зубов, как у маленькой лошадки.


"И у него это не получится!" - сказал он, потирая руки. "Суша"
Ему подойдет земля, через две недели".

"Даас", - говорит Илай. "Ты неуравновешенный человек, ты ... ты должен был быть пиратом"
Джесс.

Капитан Джесси снова разозлился - он был больше похож на маленького мальчика, чем кто-либо из них.
я никогда не видел его веса. Он подошел к Илаю и погрозил пальцем под этим своим
ястребиным носом.

"Я не хочу твоей слабины, Илай!" - говорит он. "Вы пытались меня
часто" - здесь он получил впечатляющий, говорил очень медленно - "не Испытывай меня
один раз слишком много!"

Илай схватил за руку, засунул палец в рот и прикусила.

"А-а-а-а!" - кричит капитан, хватая его за палец. "Ты прекратишь свои
дурачиться!"

К этому времени я окончательно запутался. Что сделать из дела
за угадывания. Boylike, я думала, мужчины всегда действовали с какой-то большой идеи
на виду, но в следующую минуту Илай и капитан Джесси схватили друг друга за холты
друг друга и затеяли драку и хихиканье по палубе, как пара
детей. Капитан Джесс был широкоплеч; однажды он заставил Илая помахать ему рукой на ветру
, но в конце концов Илай дал ему задний ход, и они спустились вниз
. Затем они встали; каждый отрезал по куску и начал жевать.
как будто они вели себя совершенно разумно. Кажется, так они
всегда собираются вместе.

Мы втроем осмотрели лодку. Она была способной, прекрасной.
Трехмачтовик, гордость души Джесси; "почти такая же большая, как корабль.

Это были дни, когда большинство людей создавали deep и narrer, но у Джесси были
свои идеи, когда он создавал the _Matilda_, из
Бостона. Она выглядела грубой и тяжелой на носу, а ее днища затвердели.
но она шла по воде, и ты не забывай об этом. Более того,
это была самая добрая лодка в море, на которой я когда-либо поднимался на борт. Старушка _матильда_
покачивалась только до упора; после этого самый сильный сквозняк, который когда-либо свистел
не сдвинул бы ее ни на дюйм; сначала она рассталась бы со своими клюшками. Удобная лодка
и шхуна тоже; разумная и вооруженная янки. Господи! что за
коготь-и-баловаться на борту площадь-такелажника, по сравнению с ней! И с
двое мужчин шхуны в этом.

В _Matilda_ был приспособлен для перевозки пассажиров. На нем было восемь хороших чистых кают
и прекрасные помещения для экипажа. В большинстве таких лодок вы не можете
более чем встать, если вы перегоне между волосами и обуви-кожа, как я
делать, но тут появился начальник-ком много. И дядя Джесси съел мальчиков
тоже неплохо. Старый добрый корабль и старый добрый мальчик, управляющий им. Сун - это ты.
понял, что все его плевки, ругательства и рев ничего не значат.
не более обильный чих, ты вместе с Джесси здорово, если бы Вы были
подходит для ужиться ни с кем.

Мы приняли на борт четырех пассажиров ту ночь, одна из них женщина.
на следующее утро в четыре часа мы отчалили с отливом.

Прежде чем мы попали в открытую воду, я почувствовал такую радость кипящий внутри меня, я
пришлось петь, несмотря ни на какие чувства остальных. Ой! Ой! В
голубое, яркое небо; и голубая, морщинистая, приятно пахнущая вода; в
обилие свежего воздуха вокруг, и _матильда_ подхватывает свои белые
юбки и скачет в Панаму! Ни мужчина, ни деньги никогда не дадут мне
снова такое чувство. Но потом... ах, потом! И там почти всегда
а тогда,--когда _Matilda_ пытался копьем Чайка с ее бушприт,
и, стыдливое в недостаточности выше, пытался гарпун некоторые рыбка
с тем же оружием, - почему, я надеюсь, что я никогда не буду чувствовать это
опять же, ни.

Я висел над койкой, как моток веревки. Джесси спустился и ухмыльнулся
мне. Я даже не мог разозлиться. "Скажи маме, что я умер, думая о ней", - вот
все, что я мог сказать.

Это было благородно с моей стороны. Многие люди обналичивали свои чеки, не чувствуя
наполовину так плохо; но если кто-нибудь из бедняг когда-либо сожалел о добром поступке, то это я.
один. Последнее сообщение моей матери, казалось, остались в памяти
компании нашего корабля, еще долго после того я был готов забыть ее.

За два дня я не живу внутри себя,--разум плавал вокруг
в пространстве. После этого я встала, готовая на все линии питания
они были на борту. Джесси принес мне копченую селедку и стакан
кофе-первый кофе, который я когда-либо пробовала, мама думает, что это не хорошо
для мальчиков. Не прошло и десяти минут после моей трапезы, как Уильям Де Ла Тур Сондерс
снова принадлежал самому себе. С тех пор ни разу не испытывал морской болезни.
В первую неделю я был не совсем на высоте, но Джесси посоветовал мне
каждое утро перед завтраком выпивать чашку морской воды, что настроило меня
на джиг-тайм.

Я видел нашу пассажирку, когда она вышла подышать свежим воздухом. Девушка примерно двадцати лет
гибкая и уравновешенная, как канатоходец; вы подумали, что она была
стройная, когда впервые посмотрели на нее, но когда посмотрели во второй раз
вы не смогли этого доказать. Какая прекрасная вещь - это набор мышц, которые
знают свое дело! Мышцы, которые выдерживают каждый крен лодки или что-то еще
это они должны встретиться, без спешки и без потери времени, - просто
там, где они должны быть! Видеть, как эта девушка проходит двадцать футов
по палубе шхуны, было картиной, которую ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь
. Парень, с которым я был, я заметил, что не было линии в ее макияж, который
сказал: "Посмотри на меня".Потом я научился мотать головой на грациозной
дамы, но я чувствую, что просьба к ним до сих пор, из памяти этого первого
девушка. Моя мать двигалась великолепно, Мэтти тоже. Хотя они были тихими,
спокойные женщины; эта была вся весенняя и имбирная, - ради Всего Святого!
ради бога, не думай, что я имею в виду чопорность! Ни то, что я еще не встретил девушку, прэнси или
двое, все было в порядке, когда я так говорю,--толстый и веселый, светловолосый
девушки, чтобы выйти с хорошим питанием и возня, - но эта леди была сделана из
материал дядя Shakspere писал. Она была чиста и мила, как сосновый бор
после дождя, но полна огня, здравого смысла и глупости.

Я помню, как подумал: "Когда эта девушка обернется, она не будет такой
красивой лицом. С такой шевелюрой, такой спиной и такой походкой,
Провиденс будет считать сделку честной ". И когда она повернулась, я
просто развел руки, рот и глаза и посмотрел на нее. Я забыл
находясь на корабле, я забыл, куда я шел и зачем, я забыл, кто я
было и все остальное; все, что я знал, что вид человека я никогда не
считается, жили шел ко мне.

Я поймал один взгляд ее глаз; за их красотой скрывались веселье, доброта,
и желание дружить; с той минуты один рыжий щенок
нашел, ради чего жить.

Моя преданность не имела ничего общего с обычной любовью. Что касается
женитьбы на ней, то такая мысль не приходила мне в голову. У меня не было ревности. Все, что я
я хотел, чтобы она была рядом со мной, моим другом, и чтобы она
могла быть рядом и одобрить, если я сделаю что-то неожиданное. Я хотел получить
привилегию услышать, как я рассказываю о себе; и, в остальном,
Я мог сидеть и любоваться ее красотой, точно так же, как вы или я могли сидеть и
слушать величайшую музыку. Это значило больше, чем просто приятная внешность; Я
не зашел бы слишком далеко, если бы сказал, что это было своего рода религией. И дьявол
забери мою душу, если я забуду о лошадином чутье и доброте, которые использовала эта девочка в
обучении расшалившегося мальчика тому, насколько этот мир отличается от
то, что он был бы думать об этом, без нее. Первый молодой лесоруб,
излияния в сторону женщина имеет больше влияния на него, чем даже его мать
многолетний уход. Он вроде как принимает мать как должное. Другая женщина
представляет его собственные начинания. Я играл на удачу.

Нас представили, бах! Когда мы были примерно в десяти футах от меня, она убрала свою
руку с перил, чтобы собрать в кулак один конец шали. В этот момент
_Matilda_ увидела кита или что-то в этом роде и испугалась. Мы ударились о грот-мачту
вместе, я пытался поддержать ее. Она сказала: "Как поживаете?" Я
сказала, что я справился очень хорошо, и ей было больно? Она сказала, ни в малейшей степени,
спасибо тебе, за исключением ее чувств, за то, что ты был таким неуклюжим. Я сказал, если _she_
была неуклюжей, почему, тогда, почему, тогда ... Теперь я был немного застенчив. Никто
тот, кто жил с моей матерью, не мог быть занудой, и обычно я вел себя
когда это было необходимо, вполне по-мужски, но это было немного неожиданно. Я
не мог подобрать слово, которое искал. Опершись одной рукой о грот-мачту
, ее волосы черным облаком стояли вокруг головы, румянец
прилил к щекам, она бросила на меня быстрый взгляд уголком глаза:
"Боюсь, я лишаюсь комплимента", - сказала она.

[Иллюстрация: "Матильда" увидела кита или что-то в этом роде и испугалась"]

Позже я узнал, что я тоже понравился ей с самого начала, и испугался
Из меня ничего хорошего не получится. К счастью для меня, я не пытался выпендриваться!

"Я бы не счел комплиментом сравнивать тебя с кем бы то ни было на свете!"
говорю я, вкладывая смысл в каждое слово.

Она рассмеялась от души, как мальчишка. "Королевский!" - сказала она и протянула свою
руку.

"И эта рука - рука...?" - спросила она.

"Билл Сондерс", - сказал я, решив снять шляпу.

"Я говорю почти так же честно, как и вы", - сказала она. "Я Мэри Смит".

Для меня было почти шоком узнать, что она Мэри Смит. С тех пор это было
быть шоком думать о ней, как Элали Розалинда де Монморанси. Она
не надо. Некрасивая Мэри Смит рассказала о том, что скрывалось за ней.
красота, - и, я вынужден признать, ее отступление в сторону и
прыжки на задних лапах, время от времени. О, она могла бы вырваться на свободу ради справедливости, если бы
пошевелилась, но ты всегда мог с полной верой помнить Мэри Смит.

Не прошло и пяти минут после того, как мы начали разговор, как появился Артур Сакстон
вместе. Девушка знала его, и сказал "Доброе утро" в этой гражданской, задержки выключения
мода хорошая женщина использует мужчину, она думает, что может прийти по душе ее слишком
ну, или что она, возможно, как слишком хорошо, когда факты против
любой счастливый результат. Так было три из нас, что забрала наш маленький поделиться
того, что последовало, собрались вместе в начале игры.

Мне понравилось Сакстон от прыжка. Он имел больше недостатков, чем у любого другого человека я
когда-либо видел. Он был самым странным, самым противоречивым сквернословом, и все же таким
джентльменом; у него были такие манеры и такие таланты, что, когда вы сходили с ума
достаточно, чтобы убить его, и ты не мог не радоваться, что знал, на кого можно разозлиться
. Каким-то образом он избежал подлости. В его выходках было что-то вроде
благородства, даже когда его лучшие друзья должны были признать
они казались неподходящими по размеру для взрослого мужчины. Я не знаю, как
выразить себя. Он часто играл бедной части; но провалиться мне, если он не
носить его хорошо, потому что это был он; я думаю, что это ближайший я могу
подойдем к нему; хороший или плохой, большой или маленький, он был всегда вместе, никогда не
пытаясь положить на что-нибудь другое. И тщеславный! Что ж, храни небеса
мы! И, с другой стороны, тоже не тщеславный. Дело было вот в чем. Среди
вещей, которые он делал достаточно хорошо, чтобы быть высококлассным, была игра на скрипке.
У него был свой стиль и стремление к успеху, но он не тратил время
на то, чтобы научиться некоторым трюкам, которые необходимы в профессии. Тем не менее, его
природные способности позволили ему работать на концертах. Главным в этом деле был
немец, человек, у которого была душа, чтобы понимать, что Сакстон
занимается музыкой, но была голова, чтобы сходить с ума от его слэм-дэшерства. Итак,
Сакстон разволновался во время игры и поймал свой собственный хук,
сдача бедный голландец потный и весь оркестр сохранить
до его следам все, что могли. На этих возможностей голландец
поехал домой на такси, пена изо рта. Видите ли, он понимал, что это было
отличная штука, по мнению Сакстона, поэтому он обругал таксиста
и извозчичью лошадь, и людей на улице, будучи честным человеком.
Голландец, пусть и ограниченный; но, кроме того, он гордился своей бандой и чувствовал, что
имеет право на шоу, здесь и там.

Наконец-то наступил важный момент. Сэкстон был наполовину болен и нагружен
шампанское и кофе, чтобы пережить вечер. У меня есть его собственное слово.
смесь сотворила чудеса. Прямо посреди произведение
джентльмен, чье имя я не помню, как оно пишется со всеми хвостовой
алфавита, и похоже, рип-пилят доски, Сакстон бросает скучный
уход в сторону и бродит в регионах красиво звучит до сих пор
неисследованными. Теперь и тут высокий и меланхолии Гент с
бык-скрипку бы выцарапать одну или две ноты, и барабанщик попал в
лизать здесь и там, в то время как флейта человек тудль-oodled вокруг головы
без саксофона; но, в целом, этот оркестр потерялся хуже, чем многие другие.
Вест-пойнтеры пытались поймать апача, который не тоскует по дому. Они
сели и позволили олд Сэкстон разгуляться в одиночестве, затаившись, чтобы поразить ее посильнее
на последней ноте. И они это сделали, но неправильно истолковали ноту. Сакстон
все еще скрипел зубами, вспоминая послевкусие. "Это было мое лучшее блюдо", - сказал он.
"В тот вечер я был вдохновлен, а потом, это ассорти из чеснока и
колбасы просто поразило меня!"

Ну, он вскинул скрипку на слабый лидер, и звали его за баррель
из квашеной капусты на плаву в море пива, прямо перед всей аудиторией.
Возможно, нет необходимости утверждать, что он расстался с оркестром
компания. Теперь он уехал в Панаму, навсегда бросив играть на скрипке. Покончено с
этим. Собираюсь взять _man именно работа, - сказал он. Он не упомянул
разнообразные, но выкатил заявление, как если бы это было в радость. В
пока он рисовал картины и писал роман. Картины
так и не были закончены, и роман не вышел, но эти вещи
не сделали его менее интересным; и, как обычно, то, что было сделано
один из них был всемогуще хорошо сделан, и сделан в некотором роде только Артуром Сакстоном
мог бы сделать. Я никогда не видел такого человека, который ставил бы печать на то, к чему прикасался своими
руками. И когда он работал, если ты говорил хоть что-нибудь против
работы, он хотел тебе неприятностей; но на следующий день он курил свою
трубку и рвал ее на части хуже, чем ты, возможно, смог бы. Это был Сакси:
первый крэк, избалованный ребенок; вторая мысль, трезвомыслящий мужчина.

Мы втроем, Мэри, он и я, день за днем прогуливались по палубе,
разговаривая обо всем, от того, какая стояла прекрасная погода, до религии. Однажды
Сакстон обратил наше внимание на ветер в снастях. Позже я понял
это звучало как песнопения индейцев и вой койотов, но Сакстон спросил, не заметили ли мы, что
не заметили, насколько это похоже на песни, которые поют дети во время игр.
Он сказал, что эти песни, должно быть, дошли до нас из далеких времен - когда
мы, белые, были дикарями, скакали вокруг и кричали "хе-и-ях", "хе-и-ях",
и взывал к дамам, одетым в полосу красной краски. Я не
хотя знаю об этом. Ни один ребенок не может быть в этом мире, как скорбная
наслаждаясь себя как корова-перфоратор с Всю ночь перед ним и семь
сто стихов, чтобы пройти; есть песни штамповщик бы сделать сильную
человек свернуться калачиком и умереть.

Итак, говорит Сакстон, что заставляет детей и дикарей, у которых есть чистое
поле для развлечения по своему усмотрению, выбирать, делая осознанный выбор,
такие меланхоличные мелодии? И он сказал, что это потому, что природа всегда так поступает
ветер в снастях, ветер в деревьях, водопады, далекий гул города
все грустно, грустно.

Я спросил его, если это естественно, откуда у нас идея, что это грустно? Меня
поразило, что если что-то естественно, то это естественно, а не грустно, и ничего другого.
ничего больше.

Он сказал, потому что природа печальна. Мэри сказала, ничего подобного; природа
не было грустно - там были цветы и зеленые поля, тоже естественные, и
приятные и жизнерадостные для глаз; небо было скорее голубым, чем серым, и
что касается грусти дикаря, то, может быть, и так, но это не было печально
думать, что люди переходят от дикости к цивилизации.

И тогда Сакстон назвала civilization в честь своей мамы, и разговор оживился.
Civilization олицетворяла голландцев, которые руководили оркестрами Сакстона, и он
ничуть не пощадил ее чувств. Я был рад, что штатский, старушка, не
мой друг. По его словам, все ошибки настолько глуп, чтобы
думать об улучшении было все равно что вырыть яму без края вокруг нее,
цивилизация стояла на первом месте.

Мэри покраснела, и ее глаза заблестели. Они подняли его с одной стороны и
опустили с другой, совершенно забыв обо мне. Наконец Сакстон сказал ей, что она
говорила неискренне, что она ненавидит цивилизацию больше, чем он,
и с ее стороны было откровенным лицемерием выступать в ее защиту; после чего
она ответила, что _she_, во всяком случае, не потратила впустую свое время и таланты; что
она не бросала все на первое попавшееся маленькое препятствие.
путь. Что, похоже, было не совсем тем ответом, которого можно было ожидать на
атаку, но добило Сакстона вдоволь.

Он гордо выпрямился. "Если бы каждая тема касалась
личностей..." - сказал он.

"Не я начинала разговор о личностях", - сказала Мэри. "Вы назвали меня мошенницей".

"Я никогда этого не делала!" - кричит Сакстон. - Я сказал, что вы защищали дело, в которое сами
не верили!

- И это не обман? Я восхищен вашими отличиями.

Сакстон пожевал усы и сглотнул. Он сделал ей низкий поклон и
сказал таким тоном голоса, чтобы сгладить ее: "я рад, что мисс Смит считает,
что-то восхитительное в меня!"

Губы Мэри скривились жестко и презрительно. Это было по-детски.

"В тебе было бы чем восхищаться, если бы ты дал этому волю", - сказала она
. "Беда в том, что твои безумства кажутся тебе стоящими того".

"Безумства! Ты легко отделался от меня. Почему не абсурд, идиотизм?"

"Вытащу твое имя", - сказала она, выбрасывая ее интерес, с размаху
ее руку.

"Есть одна глупость, о которой ты даешь мне повод сильно пожалеть", - ответил он ей,
к нему возвращалась его мужественность, - "но я никогда этого не делаю".

"О!" - она насмехалась над ним. "Ты должен отказаться от них всех. Если я правильно понимаю
ваш смысл, это наименее простительно-у вас есть некоторая причина для
другим".

Позже я поняла жестокость этого слова. Жестоко быть добрым,
но это была очень жестокая и сомнительная доброта. Это разбудило старого Сакстона.
Он вздохнул и встряхнулся. Он положил руку ей на плечо, вставая
прямая и высокая - красивое, стройное создание, если такое когда-либо существовало на свете.

- Послушай! он сказал тихо, но от всего сердца. "Ты будешь заботиться обо мне,
такой, какая я есть - ты понимаешь? Дура, и то, и се - но ты
будешь заботиться".

Взгляд в ее глазах - тот вид вызова, который растет из дерзости, - показал
его речь не была пустой болтовней.

Но все прошло за секунду, и она резко повернулась к нему. "Почему ты не хочешь?"
объяви о своих намерениях? она потребовала ответа. "Если у меня есть идея, что я должен быть
так гнали--"

"Не сказать, преследуют, малышка", - ответил он ей тихо. "Давайте будем
другс конца поездки. Я буду беспокоить вас больше нет,--морским путем", - он
закончил, улыбаясь.

Она сжала перила и посмотрела на воду. И снова ее глаза
на секунду обратились к нему. Он того стоил. Его смуглое удлиненное лицо
, оттененное красным шейным платком, привлекало внимание любой женщины
. И мы не всегда так чертовски любим разумных людей, как нам кажется.


- Если бы только... - начала она, но тут же прикусила язык. "Ну, как ты
говорят, что" она заведена, "Давайте дружить. Разве это не глупо для нас
ссориться так, Уилл?" - спросила она, поворачиваясь ко мне. "Я думаю, ты должен чувствовать
мы оба смешны.

"Мне все равно, смешны вы или нет", - сказал я. "Вы мне оба нравитесь".

В темных глазах Сакстона читалось удовлетворение. "Вот мальчик мой
деньги!" - заявил он. А потом мы втроем начали смеяться.

"Это все слишком красиво, чтобы ссориться", - сказал, махнув рукой вокруг.
"Чувствовать печаль в такой день, дикарь он или цивилизованный, действительно - это
смешно ".

Она не удержалась и нанесла ему последний удар, - Я предполагаю, что он стал
счастливым слишком рано, чтобы доставить ей удовольствие. Если он ей не нравился, значит, ей нравился кто-то другой
кто был так похож на него, что она хотела, чтобы он был рядом и напоминал
ей.

"Печали мистера Сакстона скоро излечиваются", - сказала она. "Это ценный поступок".
"Характер".

"Я воспринимаю _that_ как дружеский жест, потому что я должен", - сказал он, улыбаясь.
как и в случае с другими вещами, которые он делал, это было по-своему красиво
. Она попыталась воспротивиться этому, продолжать насмехаться; но что-то такое
молодое и радостное было в его лице, что она не смогла удержаться от улыбки в ответ.
Итак, мы прогуливались по палубе и разговаривали обо всем в наилучшем расположении духа.




VII

- СПАСИ МЕНЯ, АРТУР!


Первая часть поездки "Матильды" пролетела незаметно, день за днем, как
счастливый сон. У нас была погода, что не может быть улучшено; число дней солнечного света
и довольно Парусный спорт ветры; ночи забрал из рая. Луна была в
ее слава. Мне больше нравится высокогорье, чем океан, но немногие достопримечательности
могут сравниться с полной луной, набухающей над блеском воды. Там же
уют, уютный, довольный чувство, на борту небольшой лодки, что вы не можете
получить в другом месте, кроме как в лагерь в прерии. Я полагаю, что это контраст
между таким большим пространством неба и земли или воды, где нет людей,
и маленьким местом, где они есть, что повышает ценность ваших партнеров
.

Конечно, тот факт, что это была моя первая вырезка, придает всему тому времени позолоченный оттенок.
однако следует отдать должное еще одной вещи, новой вещи, которая изменила всю мою жизнь
для меня по-другому. Это была музыка, хорошая музыка. Назад
дома они были не очень разбирающимися в музыке. Кажется, я могу вспомнить то время, когда
мама немного играла на пианино, но жизнь вскоре выбила из нее все это
. То тут, то там попадались мужчины с губной гармошкой или концертиной,
и скрипач, исполнявший танцевальные мелодии. Единственное, что для меня было музыкой.
для меня пение в церкви отца. С тех пор я думал, что кто - нибудь
тот, кто мог выдержать это один раз в неделю, безусловно, был хорошим христианином. Я
помню, как однажды в воскресенье проповедник рассказал нам о небесах и о том, что это было
непрерывная череда арф и мелодий гимнов. Я положил в остальных воскресенье
сбитые с толку. Я не хочу попасть в ад, и после этого описание
небес я не стремлюсь туда, ни. Похоже, загробная жизнь
была темной и неопределенной.

Но когда я впервые услышал Сакстона с его скрипкой; Барбадо Джо, негра
повара с гитарой; и Мэри, поющую, моя душа просто легла на спину
и замурлыкала. Я стоял у перил и думал, как в тумане
детская мода, одной лунной ночью, когда из гитары донеслась рябь маленьких нот
с тремя заводными аккордами, похожими на родниковую воду в пустыне
. Затем скрипка старого Сакса "выше", выше; такая легкая, такая нежная, такая
сладкая и красивая, что у меня по спине пробежали мурашки. Я напрягся, как
указатель-щенок первый почуявшей дичь. "Вот то-то", - подумал я,
"что это я, все в порядке, но я пока не понимаю." И затем,
Голос Мэри вознесся великолепно из необъятности неба, лунного света и
воды; он заполнил весь пустой мир без усилий. Я и
Луна и волны остановился как вкопанный и прислушался. Даже _Matilda_ наступил
вода мягко.

Я повернулся и посмотрел на Мэри. Нет никакого способа для меня, чтобы сказать вам, что
картина, которую она написала. Если я скажу, что она была красива, вы подумаете о какой-нибудь женщине
знаете, и это неправильно, потому что другой такой, как Мэри, никогда не было. Она
всегда была красива, но никогда еще не обладала такой трогательностью, как тогда, когда терялась в
своем пении. Боже, она была самим Раем, и когда она открывала свои губы
и пела, ты входил в его врата.

Конечно, все слышали хорошее пение, такое же, как все видели
красивый фасад, но время от времени вам удар в лицо или голос, который
за все угадал. Вы бы никогда не поверил, если бы ты не видел и не
слышал это.

Она пела так легко, как вы думаете, - приоткрыла губы, и песня слетела.
И, несмотря на мощь, которая могла оглашать воздух на многие мили и никогда не казаться
громкой, что-то глубоко внутри дрожало, что было самой душой
жалости и женственности, и еще что-то маленькое парило высоко и
радостный над ним, как смех ребенка. Да, сэр. Этот голос означал
еду, питье и чистые одеяла. Когда она умолкла, я подумал, что никогда
хотел снова услышать звук. Но я не знал пределов возможностей старого саксофона.
Когда ее голос затрепетал в его сердце, он схватил свою деревянную шкатулку и
сотворил чудо. Конечно, это было по-другому; но так же точно, что он пробил дыру
в тебе. Его взгляд был прикован к Мэри, подтверждая историю, которую рассказывала скрипка.
Она тоже уступала. Ее глаза встречают его, как будто она не могла
помочь себе сама. Он обещал не говорить, но это не остановило старого
скрипка оформляя красивый вид делу.

[Иллюстрация: "Он схватил свой деревянный ящик и сотворил чудо"]

Она сидела, подперев подбородок рукой, и глубоко дышала. Скрипка дергалась
и, как я уже сказал, ее взгляд обращался к саксу, а затем она
отводила его снова, над водой, медленно опускаясь на палубу еще раз
. Она была напугана. Я не виню ее, потому что Сакс был не в себе.
Он возвышался там в лунном свете, издавая эти нечеловечески красивые звуки
его лицо горело белизной, а глаза горели чернотой, чистым огнем
насквозь, огонь в каждой маленькой мышце, огонь, пульсирующий в каждом изгибе
его плеч, одна красивая и пугающая фигура. Там было что-то такое
и дикое в нем, клянусь, он выглядел так, будто он мог вызвать бесов
от моря.

Хорошо, когда человек не выйти за пределы обычного он пугает остальных
племя. Если двое начинают драться, прохожие будут стараться
отделить их. Это своего рода инстинкт - я сам делал это много раз,
когда было бы лучше позволить мальчикам избивать себя
добродушные, вместо того чтобы таить обиду в своих желудках.
В любом случае, я не могу винить Мэри за недоверчивое отношение к Саксу, когда признаюсь, что
у меня от него мурашки побежали по спине. Казалось, он рос, пока не заполнил смычок
лодка; скрипка пела у меня в ушах, пока я не потерял способность ясно мыслить.;
держу пари, в ней было сильное лекарство. Мэри бледнела все больше и больше. Я видел ее
постоянно смачивая ее губы, и ее рука потянулась к ее сердцу. Всего
ночь была изменена. Воздух был полон войн и беспокойства. Я хочу
Боже, я знала, чем бы это могло закончиться, если бы ничто не помешало, потому что
Сакстон творил волшебство. Это было самое странное чувство, которое у меня когда-либо было. Что
Чувства Марии были я бы дорого дал за то, чтобы знать, но только тогда, когда вещи
были сжатые старый Джесси подошел и потянул меня за рукав.

"Вам девушка ниже тихий", - говорит он. "Ад будет потерять в одну минуту".

Я уставился на него. Далее поверх моего странного ощущения, он вмешивается в мои планы
строительство. Джесси указал на юго-восток.

Облако летело на север, середина его была черной, но в лунном свете от него разлетались белые клочья и
ленты, похожие на пар от взрыва.
К северу от него разразилась другая буря, огромная и тяжелая, черная как смерть,
за исключением тех мест, где сквозь нее пробивались молнии.

"Ветер, Джесси?" Я спрашиваю.

"В последний раз, когда я видел нечто подобное, парень, - говорит он, - я причалил к берегу"
три дня спустя, на борту курятника - единственного из корпусных кораблей.
Компания. Отведи эту девушку вниз ".

Я быстро подумал, пока он уходил. Скрипка умолкла. Зловещая
тишина лежала на всем. Старик Страх наступил на меня своими холодными лапами. Я
снова посмотрел на массу с'utherd. Она вскипела и повернулась и витой.
Большой порывы черно-белом снимке безумно уходит в никуда ... она была
восхождение! Затем я посмотрел на группу. Мэри сидела бледная и неподвижная. Саксофон
стоял позади нее, держа скрипку рядом, держа смычок как меч.
Он тоже был бледен и неподвижен и смотрел вверх, туда, где заходила луна
. Они были повернуты спинами к дьяволу, который угрожал нам.

Я шагнул вперед, как можно непринужденнее, и заговорил с ней.

"Ты неважно выглядишь, Мэри", - сказал я. "Не лучше ли тебе спуститься?"

Это было до того, как я начал играть в покер. Играют четверо-флеш дает контроль
его лицо и голос. Она услышала то, что хотела спрятать сразу, будучи
естественно, острые, как иглы и настроен высоко, что ночь.

"Что случилось?" говорит она.

"Имеет значение?" говорю я, весело смеясь. "Ну, я не хочу видеть тебя больной.
иди со мной, как хорошая девочка".

"Скажи мне, почему я должна, и я сделаю это", - говорит она. Ну и какой в этом был прок?
Разве она не имела права знать? Когда старина Джесси сказал, что надвигаются неприятности
за углом можно было ожидать стука в дверь. У него была
репутация самого бесстрашного, а также самого осторожного
шкипера в прибрежной торговле. Он никогда не рисковал, если в этом ничего не было.
и он бы воспользовался ими всеми, если бы было.

Сакс наклонился к нам. "В чем дело?" - спрашивает он. Я не сказал ни слова - указал
ему за спину. Он смотрел целых пять секунд.

"Торнадо, ей-богу!" - говорит он каким-то диким шепотом.

Он взял скрипку и смычок своими тонкими сильными руками и
скомкал их и выбросил осколки за борт. Я готов поклясться, что он почувствовал то, что
Я сделал... что он _had_ вызвал морского дьявола.

Затем он положил руку на плечо Мэри. "Иди вниз, милая", - сказал он.

"Но ты позвонишь мне ... ты позволишь мне..." - говорит она с мукой в глазах.

"Ты должна знать, что я буду с тобой, если во мне не будет необходимости"
здесь, - сказал он. Минуту мы стояли неподвижно. Это произошло с таким
ошеломляющим грохотом.

"Это большая опасность, Мэри", - сказал Сакстон. "Но ты будешь храброй, моя
дорогая?"

"Я буду, Артур", - ответила она. Затем ее глаза наполнились паникой, и она
обхватила его за шею. "Спаси меня, Артур! Спаси меня!" - закричала она. "О,
Я не хочу умирать!

Никогда в жизни Артур Сэкстон не держался так по-мужски, как сейчас.
Джентльмен. Он положил руку ей на голову и посмотрел ей в глаза, придавая смелости. - И еще
я не хочу умирать, пока у тебя есть шанс, - сказал он. - Теперь ты будешь
верить и доверяться мне и пойдешь с Уиллом?

Я думаю, что он поцеловал ее ... я не помню. Что, черт возьми воздухе был мылкостью
быстро к нам, и я танцевал внутри, чтобы сделать что-то рядом жди
утопление. Во всяком случае, голос Джесси вырвала свирепое; тут был
погремушка блоков, и я положил Мэри на дне шаг, взял
до фонаря ей, сказал ей, что мы бы следить за ней, чем мы хотели
для себя, и видя, как беззаветно Богом забытой бедной девушки смотрели,
Я тоже поцеловал ее.

"Не оставляй меня, Уилл! О, не надо! - закричала она. - Я этого не вынесу!"

"Я должна", - взмолилась я. "Мэри, подумай! Я, может быть, некоторые используют".

Она, овладев собой. "Это так. Пойдет, Будет".

Было больно идти. Фонарь изготовлен тусклый свет, в котором ее лицо наполовину
показали. Тени тут и там почернели. Сверху донесся
скрежещущий, сокрушительный рев, как будто поезд проезжал по мосту. IT
было ужасно оставлять женщину одну с этим лицом к лицу. Но затем послышалась суматоха
и топот ног по палубе; крики и приказы. Это было мое место.

"Прощай! Храни тебя Бог! - Сказал я, схватил ее за руку на прощание и
запрыгал вверх по лестнице.

Я успел как раз вовремя. Они захлопнули люк почти у меня за спиной.

"Мэри там!" Я прокричала в ухо Джесси.

"Это ее единственный шанс!" - проревел он в ответ.

Рев механизмов на палубе заглушал все. От этого дрожали кости в
твоем теле. Палуба пела ему. Ты почувствовал гудение в ногах. Это
ошеломляло и мучило тебя одновременно, как лихорадочный сон. Ты
не мог об этом подумать, и твой характер окончательно испортился.

Молния! Боже мой! Это было молниеносно-вспышка-вспышка-вспышка, так быстро и
устрашающе, что весь мир выскакивал на улицу средь бела дня и обратно
по сто раз в минуту. Ниспошли Небеса, я никогда больше не увижу такого зрелища, как это.
море, которое показывали эти вспышки. Под струей воды было так, словно кто-то
запустил дубинкой в змеиную нору. Вы поняли это до мельчайших подробностей во взрывах молний
. Там были стены воды, похожие на Ниагарский водопад, перемешанные
падающие, разбивающиеся друг о друга. Если бы это попало нам прямо в цель, мы бы исчезли.

Сакстон стоял рядом со мной. Он передал мне веревку и подписал для меня, чтобы сделать
сам быстрый. Я не мог этого сделать. Я должен быть свободен. Я подумал о Марии, ниже,
и пожал. Что она должна чувствовать? Мы не могли спуститься к ней сейчас, и от этого
меня затошнило. Сакстон обвязал меня веревкой. Он прижался губами к моему
уху и прокричал: "Ты никогда не могла удержаться без этого!"

Я позволила ему делать то, что ему нравилось. Всякое желание делать что-либо самой, так или иначе
из меня вылетело.

"Как она?" он снова взвизгнул. Я мог слышать его только на расстоянии одного дюйма
.

- Хорошо, - сказал! .

"Сделаем короткую молитву Химмель, - говорит он, - потому что здесь он идет!"

Вот оно и пришло. Что-то вроде Атлантического до состава замаячил
за луки. Ветер ударил меня плашмя в спину, с единым грандиозным треском
ломающегося дерева, ревущей воды, грома и падения столпов
мира. Океан захлестнул меня, но я поднялся высоко в воздух. Я почувствовал,
что _матильда_ делает сальто назад. Веревка чуть не перерезала меня
пополам. Как раз в тот момент, когда мои легкие заработали так сильно, что я не мог задерживать дыхание ни на секунду.
сердце больше не билось, ветер внезапно ударил мне в лицо. Боже! Это было как
огонь-двигатель трансляция! Я развернулась и проглотила его, прежде чем мы пошли
на дно снова. После этого, это было просто хулиганство.
Часть времени я играл дома, снова будучи маленьким мальчиком, а часть
времени мне было трудно заснуть в чужих краях. Но
следующее, в чем я могу поклясться, это то, что светила луна, и
_матильда_ прыгала как лошадь. Несмотря на боль во всем
мне, я просто лежал на минуту и дайте ему впитаться в том, что я был еще на
совет этот довольно старый добрый мир. Затем я подумал о Мэри и остальных
выпрыгнул из них и вскочил на ноги. У меня кружилась голова - трехдюймовый порез в поперечнике
макушка моей головы давала достаточную причину для этого, не говоря уже об остальном.
ракетка - и один глаз заплыл. В остальном, если не считать вывихнутой руки
, кровоточащего круга вокруг меня в месте перереза веревки, черно-синего пятна
размером с окорок на моей правой ноге и всей кожи с костяшек пальцев, я
это был один и тот же человек.

Сакстон поднялся. Мы уставились друг на друга.

"Привет!" - говорит он.

"Привет!" - говорю я.

"Ну, какого дьявола ты вообще живешь?" говорит он. Он тоже это имел в виду.
Казалось, это его сильно удивило. Это вывело меня из себя.

"Ну, я думаю, я имею право", - сказал я. При этом мы оба очень смеялись
тяжело. Так сильно, что я не могла остановиться, пока он не схватил меня за руку.

"Мэри!" - восклицает он.

Мы оба пытались бросить якоря. Узлы затянулись сильнее, чем пальцы.
и зубы. Он достал нож, и мы развязали их. По пути к люку
мы натыкаемся на Джесси, который сидит прямо, уставившись в море. Он поднес
руку к голове и снова опустил ее, разглядывая свои пальцы. То, что он
показалось интересным в пальцах я не знаю, но он не мог взять
глаз от них.

"Больно, Джесси?" мы спросили его.

Он повернул к нам лицо, как у ребенка. "Боже, - говорит он, - разве оно не было мокрым!"

"Да ладно!" - говорит Сакс. - "С ним все в порядке!"

Мы вытащили люк изо всех сил.

"Мэри!" - позвали мы. "Мэри!"

"Да!" - ответила она. Облегчение было таким сладостным, что у меня ослабли колени. Она подошла
к лестнице и посмотрела вверх. Будь я проклят, если старый фонарь не горел.
Это потрясло меня. Я вспомнил, как зажигал этот фонарь несколько сотен
лет назад, и вот он все еще горел!

"Тебе больно?" сказал Сакстон.

"Нет-нет, не очень," ответила она. "Но, почти мертвых от страха--это
за?"

"Слава богу, все кончено!" - говорит Сакс. "Мы зацепили только край, точнее,--
Сейчас светит луна. Море все еще неспокойное, но это безвредно
если лодка не перегружена - вы хотите, чтобы мы остались с вами?"

Она подняла глаза и смеялся-много ближе, будучи человеком здравомыслящим, чем
ни Сакс, ни мне.

"Если бы я мог стать другим, я могу вынести это в одиночку-где твой
обещаю, Артур? Ты никогда не подходила ко мне близко.

Он отнесся к этому очень серьезно. "Почему, Мэри, - начал он, - неужели ты думаешь, что я
бросил бы тебя, если бы мог помочь этому? Они закрыли люк..."

"Пойдем", - сказал я. "Она шутит".

Он повернулся и посмотрел на меня. "Значит она?" он спросил, как шутку, как если бы его
жизнь висела на нем. Не менее странные воспоминания о той ночи, когда
Артур Сакстон обернулся и спросил: "Это она?"

"Конечно!" Ответил я. "Пойдем, кто-то из мальчиков может серьезно пострадать".

Мы на удивление хорошо справились с этим шумом. Конечно, у каждого из нас
были шишки, рубцы и порезы, и несколько костей были
сломаны. Сакстон был ударила вниз с такой силой, что квартира его
рука была один большой волдырь, где он ударился о палубу, и вся линия
его предплечье был синяк, но это спасло его лицо. Один пассажир нарисовал
поврежденная лодыжка застряла в обломках. Сильнее всего пострадал Джимми Хиксли, моряк
; блок попал ему в ребра - вероятно, когда рухнула грот-мачта
- и пробил его на шесть дюймов.

Настоящий смерч задел только треть из нас, с того места, где стояла грот-мачта
на корме. Эта палка была вырвана с корнем - чистой. Стоящая
такелаж и все остальное. Хорошая новая штука. Часть застежек оторвалась у
глаз, и некоторые из них треснули. Один моряк получил серьезную травму от
этого. Опоры представляли собой стальной трос, и когда один из них разошелся, он свернулся обратно.
острые концы оборванных тросов быстро впились ему в ногу.

Никто не знает силы ветра в этой части лодки. Если бы там
был человек, никакая веревка не удержала бы его от выброса за борт;
но, к счастью, мы все были на носу.

Поручни были срезаны чисто, как ударом топора. Ничего не осталось, кроме
колеса, а палуба местами была приподнята, как будто внизу произошел взрыв
.

Однако мы были не в том настроении, чтобы болтать по пустякам. Мы пожали друг другу руки.
всем присутствующим сделали по большому мужскому глотку виски, затем приступили к делу.
наводили порядок.

У Джесси был дополнительный лонжерон и небольшой парус, который мы соорудили в качестве джиггера,
и хотя _Matilda_ не ногой она такая хорошенькая, как раньше, у нас был
попутный ветер почти все остальные поездки, что делает Панаму в две недели,
без очередной аварии.




Раздел VIII

АРЧИ ИЗ АСПИНУОЛЛА


Что я помню ясный, когда мы бросили якорь в Аспинуолл, был
небольшие лодки класть, и вьющиеся желтая голова вдруг появляются
за железной, за ними последуют и остальные шесть футов, весь человек. Это был
Джимми Холтон, мой будущий босс.

Он и Джесси клялись, что рады видеть друг друга, и
размахивали помпами и хлопали друг друга по спине, пока я оценивал
новичок. Он был моим первым образцом настоящего сельского жителя Западного Миссури.;
С той минуты мне понравилась эта порода. Он был негодяем, этот Джимми. Когда он
посмотрел на тебя с огоньком в своих голубых глазах, ты не смогла
удержаться от смеха. И если в этих глазах не было ни искорки, и ты
рассмеялся, ты совершил ошибку. Гром! но он был зрелищем, достойным вашего внимания
безрассудный, красивый, длинноногий негодяй! В своем желтом шелковом
платке на шее, с завитками желтых волос - красивых, как у
женщины, - и в сомбреро, сдвинутом назад, он выглядел так, словно был сделан из
свежий воздух на вершине горы.

"Ну, Джесси!" - говорит он. "Ну, Джесси, ты проклятый старый дельфин! Ты выглядишь
бодрым, как обычно, и все еще носишь коротко подстриженные ноги, я вижу; но
что, черт возьми, ты делал со своей лодкой?

[Иллюстрация: "Я вижу, ты все еще носишь коротко подстриженные ноги"]

И тогда Джесси рассказал ему о торнадо.

Глаза Джимми осматривали все вокруг, хотя он слушал с
вниманием.

"Ну, и что привело тебя на борт, Джим?" - спрашивает Джесси.

"Я ищу мужчину", - говорит Джимми. "Мне нужен белый человек; хороший, добрый,
аккуратный белый человек, который будет делать то, что ему скажут, не говоря ни слова,
и разобьет мне голову, если я осмелюсь проклинать его так, как я проклинаю щенков.
сейчас он работает на меня."

"Хм!" - говорит Джесси, бросая на меня что-то вроде исподлобья.
"В чем заключается работа?"

"Ну, основная работа - быть рядом, выглядеть и вести себя как белый. У меня тоже
проклятый посмотреть-там ранчо и шахты и
магазин--что пьяный бывший профессор колледжа, которого я нанял меня на мелодию
полторы тысячи холодных желтых дисков и пропустил. Понимаете, я хочу, чтобы кто-нибудь
сказал: "Вот, присмотри за этим", и он не скажет мне, что этого нет в
урок. Нет ли у вас молодого парня, который дорастет до моих манер? Я буду
платить ему в соответствии с его ростом.

"Хм!" - снова говорит Джесси, указывая большим пальцем в мою сторону. "Есть парень, с которым ты
мог бы иметь дело".

Голова Джима пришла в себя с присущей ему быстротой. Смотреть в
в его голубые глаза было все равно что смотреть в зеркало - ты угадывала все, что в них отражалось для тебя.
Он оценил меня за три пятых секунды. . Секунды..........
..........

"Привет, парень!" - говорит он, подходя ко мне с протянутой рукой. "Меня зовут
Джим Холтон. Ты слышал разговор - что думаешь?"

Я смущенно смотрела на него с минуту. "Кажется, я не в состоянии".
"думать", - говорю я. "Изложи это снова, ладно? Я думаю, ответ будет
"да".

"Это точно", - говорит он. "Должно быть. Как тебя зовут?" Он показал, что я ему нравлюсь.
он не боялся показать всем, что они ему нравятся - или нет.

"Билл, - говорю я, - Билл Сондерс".

"Теперь Небеса добры!" - говорит он. "Я не возлагал надежд выше Сэма или
Томми, но подумать только, рослый, голубоглазый, с кирпичной макушкой, хулиган
Билл! Билл! он говорит: "Можешь ли ты угадать чувства старика Ноя, когда
маленькая птичка подлетела к нему с деревом в зубах? Ну, он, кажется,
грустишь вместе со мной, когда я увидела, что восход в твоей голове
выше моя банда цвета грязи латиносов и китайцев. Вы обязаны сделать это ради
благотворительность откажешь мне в этом удовольствии. Кстати, Уильям, если бы ты увидел, как
смазчик прижимает уши и кладет руку на нож, что бы ты сделал
- прочитал бы ему главу из Библии или надрал бы ему ремня?"

Я думала об этом. "Я не знаю", - говорит И. "Я никогда не видел, чтобы кто-то делал
что."

"Билл, - говорит он, - я становлюсь все более и более счастливым с тобой. Я
сначала подумал, что ты можешь быть сварливым. Ты ведь не дерешься, правда?

"Хорошо," сказал я, растерявшись, "не в значительной степени-нет, если я вам
с ума, или другой парень делает что-то, или я чувствую, что я должен, или..."

"Никто не сказал", - говорит он. "Есть достаточно причин, чтобы сохранить мир в Европе.
Европа. Я заметил, Билл, в этой и многих других странах, что
голубка мира строит свое маленькое гнездышко, когда я наношу первый и самый сильный удар. Я
скажите вы, на площади, я буду использовать вас до тех пор, как вам кажется
ценю это. Это мои действия, и я могу доказать это Джесси ... я
Джесси может доказать что угодно. Нет; но, честно, парень, если ты пойдешь со мной,
у нас мало шансов остаться на ночь, пока ты выполняешь свою долю. И,"
он говорит, подойду ли я, "если произойдет несчастный случай, когда у вас есть
больше мяса на рамке Твоя да будет скучным, если я не верю в это
стоить свеч".

"Объясни ему, - говорит Джесси. - Мальчик просто уехал от своей мамы.
он ничего не знает о тренировках".

Джим повернулся ко мне, совершенно серьезный - он был как Сакс - шути, пока это было.
время шуток, потом брось это и говори прямо, как ружейный ствол.

"Мне нужен человек, правая рука моей собственной страны", - говорит он. "Вам придется
наблюдать за бандами мужчин, чтобы увидеть, как они работают; следить за тем, что продается
из магазинов; отколоть голову первому попрошайке, которого вы увидите, оскорбляющим
лошадь; и вообще, делай то, что я тебе говорю. На что, я поставлю сто
США доллары в джинсах каждый месяц мы вместе,
если вы не докажете, стоит больше-или ничего. Я не буду платить меньше, за
мужчина в работу, что не стоит ста не стоит и цента ... как это
ударил тебя!"

Сто долларов в месяц! Это ударило меня так сильно, что у меня застучали зубы.

"Ну, - заикаюсь я, - сто долларов - это ужасно много денег... Ты
в моей шкуре не найдешь их ценности ... Я не знаю насчет
командовать мужчинами и тому подобное ... Да я вообще ничего не знаю...

Он положил руку мне на плечо и улыбнулся. У него была милая улыбка,
как у женщины. Он был так хорош, как женщина, на его стороне--и ты
лучше держать свои инстинкты по отношению к вам. Ему и саксофон был из породы есть, тоже.
Я понимал его лучше, зная, что саксофонов.

"Билли, сынок, - говорит он, - это мои похороны. Я имел дело с мужчинами некоторые
лет. Я не прошу у вас за опыт: я прошу у тебя намерения. Я вам
больная, живущая с кучей мужчин, которым на меня наплевать не больше, чем мне на них.
это _ain_ жизнь. Ты можешь прояснить свой разум. Мне нравится твоя
внешность. Если я допустил ошибку, что ж, это ошибка, и мы все равно расстанемся
хорошими друзьями. Если я не ошибся, тебе не потребуется много времени, чтобы
научиться тому, что я хочу, чтобы ты знал, и я получу выгоду от своего времени
дрессировка хорошего щенка - это сработает, сынок?"

Я был так рад, что сразу взял его за руку. "Я начинаю надеяться, что у нас с тобой
никогда не дойдет до слов", - сказал он, выпрямляя пальцы
.

Я сбивчиво извинился. Он протянул руку и взъерошил мне волосы.
"В этой хватке было сердце, сынок", - сказал он. "Тебе не нужно извиняться за это".

Только тогда Мария вышел на палубу и увидел ее. Он свистел под его
дыхание. "Что за груз вы носите сейчас, Джесс?" спросил он. "Я
берите все, что есть с ваших рук в собственную цену".

"Как познать ее?" - говорит Джесси. "Она собирается преподавать в одной из них
школы миссии в Панаме. Вероятно, ты увидишь ее снова.

- Полагаю, с ней следует посоветоваться, - говорит Джим, - но я воздержусь от церемоний.
с тобой, Джесси.

И они пошли на корму, туда, где стояла Мэри с выражением ожидания на лице
. Она собиралась присоединиться к Сакс, но, увидев, что эти двое подошли, не захотела
двигаться, поскольку было очевидно, что им есть что ей сказать.

Джесси и Джим составили любопытную команду. Джесси вылетела вперед на своей маленькой
рысаков, в то время как Джим качнулся в длинный, легкий кот-шаг, три ноги и
половина в ПАСЕ. Джесси всегда выглядел немного связаны друг свободный. Джим
был подтянут, как скаковая лошадь, но не привередлив. Его шпоры звенели по
палубе. Если брать его от сапог до волос на голове, он был симпатичным портретом
мужчины.

- Мисс Смит, - говорит Джесси, покачивая головой, - этого парня зовут Джим Холтон.

"И очень рада, что он хоть раз в своей жизни", - говорит Джим, подметание
с палубы свою шляпу, и, глядя комплименты.

Мэри улыбнулась, просто достаточно, чтобы сделать ямочки на щеках графа. Они были лучшими из семейства ямочек
- не жирных ямочек, а маленьких пятнышек, которые вы хотели бы иметь.

Она была не из тех девушек, которые принимают веселье от незнакомца; но, так или иначе, Джим
показал, кем он был - чистым сердцем, хотя и игривым.

Мэри была ему под стать, это точно. Она отвесила ему столь же глубокий поклон, одарила
его взглядом и с притворной серьезностью, приложив руку к сердцу, сказала:

"Должен ли я считать себя причиной стольких радостей?"

"Ты не должен предполагать... Ты должен знать", - говорит Джим.

"Хорошо", - говорит Мэри, с другой летят смотрят на него, "это не
возможно; но доказательства такого очень правдивой и очень голубой, синий
глаза"--она остановилась и посмотрела в глаза ... " - это, конечно, за
допрос".

Что сбил Джимми. Под его приборной доской, он был скромным парнем, и
его внешний вид человека откровенно заметил его смутил. Мэри пошла
войну на его территорию в две секунды. Он молча смотрел на нее, пока,
увидев, что она сдерживает смех благодаря ряду белейших из
зубов, вставленных в самую интересную нижнюю губу, он расхохотался во весь голос
и протянул руку.

"Я просто заявлю простым английским языком, - говорит он, не желая сдаваться.
взбешенный, - что ты - лучшее применение, которое когда-либо находили этим глазам".

"Это полностью удовлетворительно", - говорит Мэри. - У меня был бы плохой характер, если бы я не удовлетворился этим.
и, мистер Холтон, вот мой друг
- мистер Сэкстон.

Сакстон был единственным, кто не извлекал развлечения из
предыдущее выступление. Он и Холтон пожали друг другу руки без улыбок. Это было
больше похоже на рукопожатие перед объявлением "time". Но они смотрели друг другу прямо в глаза
по крайней мере, честные враги, не как проклятый
грубиян ... ну, он придет позже.

Там они стояли; прекрасные, грациозные, стоячие хаски, оба; каждый такой же
красивый, как и другой, по-своему; каждый такой же способный, как и другой, по-своему
по-своему; одна черная и поэтично выглядящая; другая светлая и
романтично выглядящая. Ты платишь свои деньги и делаешь свой выбор. Сакс
знал больше о книгах; Джим знал больше о людях. Сакс знал дикие земли
музыка и такие; Джим спал индеец или две наблюдая, чтобы быть
уверен, что он не опоздал в офис на следующее утро. Любой из них был
чертовски хорош, чтобы заставить девушку выпрямить волосы.

И там стояла Мэри, причина взглядов, которые каждый мужчина бросал на другого.
Она уложила Джима одним ударом - он внезапно стал кем-то вроде джиггера.
Ну, там она стояла; и если есть что-то в том, что субъект стоит
бои за эти два вальщик должен был бы счастливейшим из смертных.

Я рад, что могу добавить вот что: Мэри не хотела ссориться из-за какого-либо мужчины
она - не так уж много! Она была настоящей женщиной; из тех, что приносят надежду
в ее руках. Конечно, она была немного тщеславна, а если два человека получили
маленький крестик, когда она была рядом, что бы не разбить ее сердце; но
вызывают глубокое чувство злобы между двумя мужчинами-почему, я честно
думаю, она скорее бы они ударить ее чем друг с другом. О, нет! Она
не стояла ни за что подобное. Она сердцем и душой стояла за свет,
веселье и доброту. Если она и совершала ошибки, то это было естественно.
недооценивала чувства другой стороны, или, как ее худшая ошибка,
из-за какого-то извращенного представления о долге. Есть поговорка, что немного
знаний - опасная вещь, и это особенно верно в отношении женщин.
Когда хорошая женщина узнает хотя бы половину факта, она может вызвать самого дьявола
с его помощью.

Эти двое были настроены свирепо, что придало разговору сдержанности, и после
небольшого разговора, в ходе которого Джим выудил приглашение навестить Мэри в
Панаме и получил то, что вы могли бы назвать ограниченным заказом: "Я буду очень
рад был как-нибудь повидаться с вами, мистер Холтон" - он повернулся и рассказал мне о
взгляде на западные методы.

"Собирай свою индейку и пойдем со мной, Билл", - говорит он.

"Что... сейчас"? - спрашиваю я.

"Хорошо, я подожду, если ты этого хочешь", - говорит он. "Но какая у тебя причина?"

"Ни одного", - сказал я и побежал к своему грузовику. Разве не удивительно, что
люди, даже мальчики, которых не слишком беспокоят установленные правила, будут продолжать
идти тем же старым путем; не потому, что в этом есть смысл, комфорт или
извлекать из этого выгоду, но просто потому, что это тот же самый старый способ? Я знал
люди, которые живут в разных местах и продолжают работать, ненавидя и то, и другое, могут легко уволиться
и при этом оставаться все дальше и дальше просто потому, что они были там вчера.
У меня получилось так, что если люди начинают обсуждать какой-то номер, я чувствую себя
говоря: "Ради всего святого! Давай попробуем, и тогда мы узнаем", в то время как
в то же время получается, что их разговор настолько хорош, что я стесняюсь
вмешиваться. Дайте мне западную идею. Люди, которые побуждают к действию
, а не к речи. То есть, если они правильные люди.
И все же я очень люблю поговорить. Это странный мир!

Джимми был западной идеей на двух ногах. В тот момент, когда он думал о чем-то
, он становился занятым. А когда работа заканчивалась, я настраивал его против любого мужчины.
Я когда-либо встречал мужчину. Возможно, главное отличие западного человека от
путь восточного человека таков, что западный человек говорит, что это весело, и
верит в это, в то время как восточный человек говорит, что это великое и святое начинание
он работает в компании и тратит уйму времени, пытаясь в это поверить. Мы все
делаем то, что нам нравится делать, и мы могли бы также признать это, веселый.

У меня было не намного больше времени, чем попрощаться со всеми и выяснить
где Сакс и Мэри собирались остановиться, прежде чем я отправлюсь по новому контракту.

- Ты когда-нибудь ездил верхом? - Спрашивает меня Джим, когда мы причаливаем к берегу.

- Никогда, - отвечаю я.

"Что ж, - говорит он, потирая голову, - мы можем переправиться по железной дороге,
но я бы хотел остановиться здесь и там. Все было бы не так плохо, если бы хорошие
твари не были все наняты или куплены в этом последнем порыве. Как бы то ни было,
вы готовы взяться за то, что вам не нужно. Мой Педро съел бы тебя живьем
если бы ты поднял на него руку, или я бы поменялся с тобой местами - тебе придется научиться
когда-нибудь, Билл, но ты получишь тяжелый первый урок здесь - предположим, мы
поезжай на поезде, а?

Так вот, я приехал на Панамский перешеек не для того, чтобы демонстрировать все то, чего я
боялся. Мне немного не понравилась мысль о том, чтобы играть в "кота в углу"
с лошадью, которую я никогда раньше не встречал, и мне понравилась идея
отступаем еще меньше.

"Выводи свое животное рысью", - говорю я. "Думаю, если я его поймаю, мы
какое-то время не расстанемся".

Джим снова потер голову.

"Я не хочу потерять тебя в самом начале", - говорит он. "Эти мустанги"
- самые надежные воплощения зла на земле..."

"Все, что мне нужно попробовать и ездить на лошади", - сказал я. Он засмеялся и пожал плечами
плечи. "Я не буду ссориться с этим духом", - говорит он. Он заговорил с
местным жителем по-испански. Парень посмотрел на меня и развел руками. Я
едва ли знал, что существует такая вещь, как испанский язык, но я знал
это те руки, сказал: "Это невозможно, у тебя пихнули в мое
дымоход".

Джим перевел. "Он говорит, что не может вспомнить ничего, кроме одного зверя, и он не может
представить, что вы с ним составите какую-либо комбинацию".

"Если ты держишь меня здесь, чтобы увидеть, как у меня кончается песок, ты справишься, все в порядке", - говорю я. "В противном случае, забирай эту лошадь".
"Хорошо", - говорю я.

Джим говорил на родном и туземец посмотрел на меня еще раз, встряхивая его
глава печальным. Наконец он отбросил всякую ответственность и рысью прочь.

Вот и пришел мой бравый конь. Его шея надменно изгибалась; он был
Кривоногий на носу и коленопреклоненный на корме. Его бедра торчали так далеко, что
волосы не получали необходимого питания и выпадали. У него был нос
как у Юлия Цезаря, нижняя губа, отвисшая на три дюйма, и глаз
как у умирающей трески. Я сразу перестал его бояться. Невежество - это
отец храбрости. Согласно инструкциям, я поставил левую ногу в
стремя и приготовился к посадке. В этот момент мой верный конь резко дернул
головой, как гремучая змея, схватил полоску мяса примерно шести
дюймов длиной, закрыл глаза и приблизил зубы друг к другу.
Мне было больно несколько раз в моей жизни, но от настоящей агонии дай мне
лошадиный укус.

С воплем, который привлек внимание каждого революционера в Аспинуолле, - что
означает, что там был весь город, - я схватил этого проклятого зверя за трахею
и остановил его тягу. Джим и туземец сделали несколько движений.

"Держись подальше от этого!" Я заорал. "Это моя битва!"

И тогда я и мой верный конь начали выяснять, кто выдержит это дольше всех
. В этом соревновании не было ничего трогающего душу и возвышающего.
 Он ущипнул меня за ногу, а я его за горло. Он пнул меня, и
Я пнул его. Мы дрались повсюду, играя в открытую.
придерживайся его, Пит. Худшее в рукопашной с животным - это то,
что оно не устает. Ты становишься все слабее и слабее; они становятся все сильнее и
сильнее. Кроме того, боль в ноге, казалось, почти остановила мое сердце.
Убийство! как это больно!

В то же время лошадь не может так хорошо себя чувствовать без случайного глотка свежего воздуха.
и я резко сократил запасы этого парня.
Довольно скоро он обезумел, и то, как он рвался и метался там
было восхитительно. Ни одному из нас не пришло в голову отпустить его. Наконец-то,
когда я полностью перестал думать, произошло какое-то ошеломляющее падение.;
чьи-то руки схватили меня и потащили прочь.

Джим приподнял мою голову и дал мне попить воды. Он выругался на себя.
свирепый, и во имя всего великого и могущественного, он собирался
пристрелить эту лошадь.

К тому времени я уже интересовался искусством верховой езды. Я сказал ему, что он не собирался
убивать мою лошадь; что я намеревался выехать на том же "мустанге" из
города Аспинуолл, даже если это займет некоторое время и всю мою левую ногу.

"Что толку быть дураком?" - говорит он. "Ну, Билл, будь же ты
благоразумен".

"Где лошадь?" - спрашиваю я.

Он должен был смеяться. "Соединенные ты упал", - говорит он. "Я честно думаю, что он не
процентов лучше."

Я встал на ноги и сделал для мистера Мустанга. Пока существо стояло там,
с печально отвисшей нижней губой, думая о том, каким порочным был этот мир
, я вспомнил, на кого он был похож. Он был точной копией Арчибальда
Blavelt, вернуться домой. Арчи был такой уж старый негодяй, что
район гордится его, он отнес его далеко за пределы точки, в которой
это был позор. Я должен был знать лучше, чем что-либо решать
что напоминал Арчи, но я не. Вместо этого, я подошел, палицей в руке,
жду, когда "мустанг" сделает вираж. Он не обратил внимания,
позволил мне поставить ногу в стремя, забраться на борт и устроиться поудобнее. Не
а пока он откинет голову весело в воздух и кричать от радости. Вы
видите ли, он понял, что мы, вероятно, будем в расчете, оба на земле
поэтому он попытался забраться под меня. Я отказываюсь говорить, что произошло
дальше. Я думал, что нахожусь на борту "Матильды" с включенным "торнадо". Я видел, как
рывками бледнолицые мужчины карабкались прямо по стенам домов; женщины
визжали и убегали оттуда, а между тридцатью и сорока
тысячи собак, лающих, огрызающихся и отскакивающих с дороги.

Я положила две сильные руки на гриву Арчи (я называла его Арчи) и
обхватила ногами его ствол, чувствуя себя потерянной. Мы провели
лет разрывая этот раздел Аспинуолл на куски, пока, все
вдруг Арчи подарить прыжок, что приземлился мне на боку и вытащил
больше места. И он не пошел! Это был скандал, как он хлопал их
костлявые ноги его. Время от времени он пинал сзади, и я сделал нормально
лук. Каждый раз, когда это случалось, какой-нибудь вежливый испанец снимал шляпу, чтобы
я, думая, что я друг, которого он не успел узнать.

[Иллюстрация: "Я положил две сильные руки на гриву Арчи"]

Каким-то образом я оставался с этим "мустангом", пока мы не свернули в узкий переулок. В
конце его переходил устрашающий толстый испанец в панаме и с зеленым
зонтиком. Я крикнул ему, чтобы он убирался с дороги, но
вид меня и Арчи, развевающихся на ветру, удивил его, поэтому он встал,
парализованный. Он сделал прыжок толстяка в безопасное место, но слишком поздно. Когда мы были
в пятнадцати футах от него, Арчи бросил руку-весна, и я кладу голову,
как красный букет в петлице, торчащий из жилета джентльмена.

"Убийца!" - кричит он и приносит мне салфетку с зеленым зонтиком.
прежде чем он временно испустит дух на улице.

Конечно, есть много вещей, которые могут повредить вам хуже, чем боднуть
полного джентльмена; в то же время я быстро набросился на него и остановился
еще быстрее. Весь этот мир был головокружительным шоу, пока не подошла толпа, Джим,
на своем Педро, ведущий. Они все были там: все революционеры, все
женщины с младенцами и все собаки, до последнего щенка. У меня
не могло бы быть большей аудитории, если бы я сделал что-то, чем можно гордиться
.

Некоторые из них держался за толстый джентльмен, который стремился обратить мое
сердце кровью с зеленым зонтиком. Некоторые из них стоял и восхищался
Арчи, который причмокивал губами над травой, росшей на обочине,
и выглядел примерно таким же злобным, как Мэри и ее маленький ягненок; некоторые из них
пришли мне на помощь - все свободно разговаривали.

"А теперь заштопай свои пуговицы!" - говорит Джим. "тебя могли убить! Если бы не
сеньор Мартинес, ты бы погиб. Разве я не говорил тебе не
попытаться еще раз ... не я?"

Это было совсем так, как он рассказал мне то же самое. В то же время, один
одна из наименее утешительных вещей в этом мире, когда человек выставляет себя дураком
, - это когда кто-то подходит и говорит ему, что он предсказал это.
Вам хотелось бы думать, что так просто все и произошло. Это разбивает тебе сердце, когда
чувствуешь, что это как дважды два.

Я сел и посмотрел на Джима. "Ты рассказал мне все это, - сказал я. - но что
дело в том, добродетель есть своя награда?"

Джим рассмеялся и сказал он догадался, я не совсем закончил. Затем он
познакомил меня с мистером Мартинесом, как благодарный результат хорошо подкладке
желудок применяется в надлежащее время.

Мартинес обшитый Зеленый зонтик и протянул руку
дружба, как у испанского джентльмена, каким он и был.

"Ах, я!" - говорит он, - "Но ты разъезжаешь с бешеной скоростью! И, - задумчиво добавляет он
, - "у тебя твердая голова". Он взмахнул рукой так, что
бриллианты засверкали, как дождь. "Веточка дерева - маленькая, маленькая веточка дерева",
под этим он подразумевал мелочь. "А теперь", - говорит он, как будто мы закончили какое-то важное дело.
"не реанимироваться ли нам?"

Джим сказал, что мы так и сделаем, и вся толпа двинулась туда, где Сантьяго Кристобаль
Колон О'Салливан дал вам то, что на время рассеяло тени
и приступил к реанимации.

Внутри мистер Мартинес Толстяк рассказал всю историю за выпивкой. Он
был лошадью, или мной, или самим собой, или последствиями, как того требовал случай
. Я бы пошел на большее, чтобы увидеть, как мистер Мартинес
скачет галопом по салуну, разъясняя нам, как вел себя Арчи.
И когда он был мной, будь он проклят, если ему не удавалось выглядеть как я, и когда
он был Арчи, он, казалось, похудел и отрастил костлявые тазобедренные суставы
немедленно; Арчи заржал при виде него. Каким образом, черт возьми,
трехсотфунтовый испанский джентльмен ухитрился походить на худого,
рыжеволосый парень ростом шесть футов два дюйма из Новой Англии и кривошеий, с кошачьими ушами.
"мустанг" - искусство, неподвластное мне. Он сделал это; пусть так и будет.

Снаружи, люди обыскали все. Женщины за своих детей в
улицы, поэтому у них есть свободные руки, чтобы поговорить. Я думаю, что даже
собаки взяли застенчивый историю. Никогда еще люди не были так заинтересованы. И,
странно для глаз янки, ни одна душа не засмеялась.

Тогда я узнал причину, по которой испанец-американец включил революцию
в свою конституцию. Это из-за нехватки
театров. Если бы на каждые десять жителей приходилось по театру, а спектакли
написано, что там, где каждый был королем, в Испании установился бы мир.
Америка подобна зеленой пене в пруду с лягушками.

Как бы то ни было, я не собираюсь глумиться над этими людьми. Они должны мне понравиться,
и, если уж на то пошло, у нас есть свои маленькие дурацкие привычки, которые мы
замечаем, когда забираемся достаточно далеко от дома, чтобы смотреть правде в глаза.

Я не выезжал на Арчи из Аспинуолла. Я отправился в отель, спал строго на боку
и разбирался с маленькими уроженцами Перешейка
до утра.

Любопытно, как идут дела. После этого первого опыта я не должен был
сказал, что езда на лошади будет расти в моих глазах до тех пор, пока не сделан
меня как будто отнялись ноги. Воды все в порядке. Мне нравится
лодки-мне нравится все ... но все-таки, я думаю, Всевышний никогда не
ничего лучше человеком, чем когда он посадил его на коня. Хорошая лошадь, открытая местность
простирающаяся на многие мили, без палки или ямы - теплое солнце и прохладный
ветер - сможешь ли ты победить это? Я не могу.




IX

ВХОДИТ БРАТ БЕЛКНАП


Я могу быстро просмотреть свою работу за первый месяц. По крайней мере, половина из нас была такой.
когда-то были мальчиками, и значительная часть из этой половины сталкивалась с жесткими
предложение, когда они были мальчишками. Я взвалил на свои плечи большую часть проблем в той части страны.
Они были беспечными людьми. Джим
дай мне голову на отсечение, что я совершал ошибки. "Разобраться" было его
девиз. "Не спрашивай, босс", и я узнал, потный свободно
пока. Мне приходилось нанимать людей и увольнять их, препираться с испанским
языком, вести бухгалтерию, держать себя в руках, узнавать, что значит рабочий день,
научись управлять упряжкой, заставь парней сплотиться, и последнее, но не менее важное.
постарайся выжать максимум из этой проклятой лошади, Арчи.

Я не могу сказать, что было хуже всего. Однако я знаю вот что: хотя мои
симпатии на стороне наемного работника, все же тот сезон общения с
ним научил меня, что работа босса - это не одна долгая мечта в сахарной глазури,
ни то, ни другое. Если бы нанятый человек знал больше, у него было бы меньше ошибок, а также, если бы
он знал больше, он не был бы нанятым человеком. Что это доказывает, я пас.

Ведение бухгалтерии тоже подорвало мой гордый дух. Я ненавижу работу слесаря.
В любом случае, все это было. Джим подергал себя за усы и наморщил свой
мужественный лоб, когда он впервые зацепился за мою бухгалтерию. "Что, черт возьми,
этот предмет? он говорил. "_Франсис Лопес занял доллар из своей зарплаты;
говорит, что его мать больна. Бьюсь об заклад, это ложь._ - Вы не должны позволять мальчикам
есть деньги, кстати, Билл, и не беда, вкладывая свои мысли в
кассовая книга-сохранить их для своего дневника".

Через некоторое время я освоился, и в один прекрасный день мои наличные сравнялись.
Это был незабываемый момент. Я не помню, чтобы это когда-либо повторялось
. Магазин доставил мне больше всего хлопот. Мы обработали все виды грузовых автомобилей,
керосин нефть до евреев-Арфа, через грубую одежду и
департамент оборудования. Моим помощником был lunkheadest тварь Бог
доверяли на улице. Вы с трудом поверите, что голова одного человека может быть такой
глупой. В то же время бедняга был добрым и вежливым, и ему
так сильно нужна была работа, что я не мог его уволить. Но он принял одни из
цвет из волос, все в порядке. Он был мексиканец, который говорил на английском, поэтому
он был полезен, во всяком случае. Но Человек! Что стоимость материалов была отмечена
в письмах--"Вашингтон" был наш стоимости-отметьте слово. Если вещь стоила
доллар пятидесяти, он был отмечен выиграть, пристегивается на прибыль. Что ж,
бедный Педро, бывало, совсем забывал об отце своей страны, если там
пришел порыв, и поскольку у него не было никакого естественногос точки зрения здравого смысла, вы могли бы
ожидать, что он продаст бочку керосина за две монеты и возьмет восемь
долларов за упаковку иголок. Всякий раз, когда я слышал дикие крики
изумления и видел летящие руки, я был уверен, что Педро
потерял представление об американской истории. Он заставил бы встать и проклинать статую Уильяма Пенна
этот парень. Я перепробовал все - выписал цены, дал
ему списки, развесил фотографии нашего Джорджа по всему магазину, ругался на него
пока я не побагровел, а он не заплакал в носовой платок, зовя
святые засвидетельствуют, как память о Б-ге-р-есте Уаш-енг-тонге
никогда больше не выйдет у него из головы, и через три минуты он продаст
двадцатипятидолларовую стетсоновскую шляпу за восемьдесят семь центов. На это ушло много времени
я мотался по стране, чтобы вернуть эти продажи.

Затем, когда теснота в магазине слишком сильно действовала мне на нервы и
все банды были проверены, я пошел в загон и принял удар на себя
от Арчибальда. Или, точнее говоря, я упал.
Арчибальд. Эта лошадь получила полное образование в искусстве верховой езды. С тех пор я
никогда ни на кого не наезжал, ни на бронко, ни на кайюз, ни на американскую лошадь,
это не было похоже на дилетантскую игру с его стороны. Он мог подавать в течение получаса
на площадке размером не больше обеденного стола; затем он бегал и
бился еще полчаса. Если ты будешь так сильно выпячиваться, он выбьет твои
ноги из стремян, прижмет уши к земле и сделает
сальто. Ни один человек на свете не смог бы придумать больше схем, чем этот "мустанг",
с таким же успехом вы могли бы попытаться утомить паровую машину. В конце
первый час Арчи был просто милым и гибким; на втором часу он увидел, что
проникается духом; к третьему часу он разогрелся и
работаю как по маслу. Думаю, третий час. Два были моим пределом.

Все это на какое-то время помешало мне навестить моих друзей в городе
пока Джим не дал мне три выходных дня, которые я мог использовать по своему усмотрению. Я надела себя
самую высокую шляпу-шпиль с самыми большими бубенцами, какие только смогла найти; У меня были шпоры
их хватило бы, чтобы загарпунить кита, и везде на них были звенящие
звенящий бы пошел. Мой шейный платок был небесно-голубого цвета, в тон моим волосам
и он был значительно меньше конской попоны. Волосы
Сами по себе отросли до самой шеи, и ее никогда не подстригали
в тот день я только подрезал концы. За пояс я засунул охотничий пистолет и
мачете. Общение с испанцем уже развратило меня.
я гордилась своими маленькими ножками, поэтому потратила целый час на то, чтобы надеть ботинки, и о,
Господи! какое убожество эти ботинки! Я скажу вам, что это такое: если один мужчина или
женщина сделают с другим то, что эта жертва сделает с собой, ради
Тщеславия, соседи восстанут и линчуют преступника. Когда я
беспокоился о том, чтобы снять эти ботинки ночью, я ложился на спину и наслаждался благословенным облегчением.
Пять минут не двигался. Это почти стоило боли.,
эти пять минут. Я знал человека, который сказал, что он получил больше реальной пользы
за те две недели, что его жена ездила навестить свою мать, чем он сам за
год, до того как он женился.

Но я выглядел великолепно, можете не сомневаться. Возможно, выражение моего лица было глупым, но я
был бы не прочь еще раз почувствовать себя _so_ крутым мужчиной,
выражение лица и все такое. И я ехал верхом на маленькой американской лошадке мышиного окраса
с кремовой гривой и хвостом и двумя белыми ногами вперед, - хорошенькой,
игривой, безгрешной, такой же гордой за меня и за себя, как я
была. Оставалось только одно, что делало эту поездку полноценной, и примерно в
десяти милях от Панамы я заполнил ее. Из боковой ниши выскакивает чернобровый
дорожный агент и сообщает мне, что ему нужны мои деньги. Я выхватил охотничий пистолет
и мачете и с громким криком бросился в атаку. Этот разбойник бросил ружье
и, выбираясь из этого, поднял колени выше плеч. Я
остановился и догнал его. Он печально и неправдиво объяснил, что
ничто, кроме умирающей от голода жены и двадцати трех детей, не заставило его пойти на такие
курсы. Я рассказал ему о зле его поведения - и это не короткая история. Ты
спорим, я сама на такой шанс, - тогда я дал ему два доллара на
семья и ехал мой веселый путь. Это действительно красиво думать
кто-нибудь был так доволен все как я был с самим собой. И
история, которую я имел теперь рассказать Мэри! Мы сделали быстрый десяти миль в Панаме.

Я нашел дом, где Мэри сели без проблем. Это был один из
старомодных испанских домов, где верхние этажи выступают вперед,
хотя и не такой, как у некоторых из них, поскольку вокруг него был сад. Старый хулиган
дом, со сладко пахнущими виноградными лозами, лианами, цветами и статуями
и фонтана в саду. Фонтан брызнул только в дождливые
сезон, но было приятно посмотреть. Сад с фонтаном в это
вещь, которую я всегда хотел видеть. Мне показалось, что я могу начать
верить в некоторые истории, которые я читал, когда я увидел это.

Все казалось каким-то далеким. Целую минуту я не мог преодолеть
понятие о том, что я ездил в историю-книгу по ошибке. Так что я сидел на своей
лошади и смотрел на нее, радуясь, что приехал, пока не раздался мягкий топот ног по
траве и голос, который я часто хотел услышать за последний месяц, зовущий,
"Почему, Уилл! Я был уверен, что это ты!" - убедил меня в том, что мне рады.

Теперь, я был слишком занят, чтобы думать слишком много, но когда мой взгляд упал на
это красивая девушка, идущая ко мне, рад меня видеть. - глаза, рот, и
протянув к нему руки, все говорят, что она была рада меня видеть ... я просто естественно
спрыгнул с коня, через стену, и сгреб ее в обе руки. Она
поцеловала меня, искренне и сердечно, а потом мы пожали друг другу руки и сказали все те
ничего не значащие вещи, которые люди говорят, чтобы облегчить свои
чувства.

Потом она засмеялась, поправила прическу, искоса посмотрев на меня, и сказала: "Я
не знаю, должен ли я позволять такое такому большому и свирепому на вид
человеку. Но, возможно, уже слишком поздно, так что расскажи мне все - как ты
ладишь с мистером Холтоном? Что ты делаешь? Почему я не слышал от
вы? Я думал, конечно, ты не бросай меня в этой странной стране
на целый месяц-я скучал по тебе, ужасно".

"Правда, Мэри?" Я сказал: "Правда?" Я не мог смириться с этим,
что она скучала по мне.

"Я хотел сказать, я сказал, Ты самый огромный здоровяк, ты!" - говорит она, давая
мне немного любви встряхнуть. "Ты думаешь, я забыл все наши прогулки
а выступления на "Матильде"? И все твои забавные речи? О, Уилл! Я
скучала по дому, и твои дорогие старые каштановые локоны вернулись домой! "

"Ах, вот и Сакс!" - говорю я в невинности своего сердца. "Разве он не был здесь?"
"Разве он не был здесь?"

"Я нечасто видела мистера Сакстона", - отвечает она, остывая, так что я почувствовал необходимость в пальто.
"А это совсем другое".

Ну, я кинул в сторону от предмета быстро, к сожалению, чтобы что-то знать, был
неправильная между моих друзей, но слишком скучным эгоистом, чтобы испортить мой собственный
приветствие. Я погрузился в историю мистера Уильяма Сондерса с самого начала.
время отъезда _Matilda_. Мэри была самой красноречивой слушательницей, которую я
когда-либо встречал. Она рассказывала хорошую историю обо всем, к чему прислушивалась.

Что ж, сэр, я приятно провел день. Это было как в старой книжке со сказками
дом и сад, Мэри и я за маленьким столиком, пьем сок лайма
лимонад, я в своей шикарной одежде на настоящем празднике, курю, как
настоящий мужчина, рассказывающий ей о том, как я подставил этого дорожного агента.

Да, я прекрасно проводил время, когда открылись ворота и вошел мужчина
. Почему-то с первого взгляда он мне не понравился.
Что-то от тени, которая раньше нависала над домом, было в этом парне
черное пальто.

Лицо Мэри изменилось. Жизнь покинула ее. В ней было что-то тяжелое, серьезное и
усталое, но она встретила новоприбывшего с величайшим уважением.
Когда они направились ко мне, я внутренне напрягся. Мистер Белнэп и мистер Сондерс
пожали друг другу руки. Его взгляд встретился с моим твердо и холодно, как автомат. Он
объявил, что рад познакомиться со мной, таким тоном, который
заставил бы присяжных усомниться. Мы стояли вокруг, я смущенный, и даже Мэри
чувствовали себя неловко, пока он не сказал: "Может, присядем?" Чувствуя себя как в школе.
я снова опустился на землю. Если бы он сказал: "Не уйти ли нам с нашими
ушами!" Я почувствовал бы себя обязанным попробовать это.

Он наложил на тебя принуждение. Он сделал вы хотите угодить ему, хоть ты
его ненавидели.

Ну, там сидели мы. "Мистер Белкнап делает замечательную работу среди этих
бедных людей", - пояснила Мария ко мне. В ее речи было что-то чопорное
, что изменило окраску собрания.

"Вы слишком хороши", - сказал мистер Белнэп. К тому же он был скромен до такой степени, что
упрекал вас за то, что вы осмелились говорить о нем так небрежно. Я хотел бы, чтобы мистер
Белнэп занялся бы своими бедными людьми и оставил бы нас в покое, но он
у него не было такого намерения.

"Мисс Смит, - говорит он, - одна из тех, кто приписывает другим
превосходства, в которые они верят, благодаря обладанию".

Мэри покраснела, и легкая морщинка, которую я не смог понять, легла на ее лоб.
на секунду. Это было любопытно, по-мужски. Когда он произносил
свою речь, это было похоже на то, что он накинул веревку на девушку. Я не видел в этом особого смысла
, кроме комплимента, но я почувствовал что-то стоящее за этим, и
внезапно я понял, почему она нахмурилась. Это было то, как ты смотришь, когда что-то
ты чувствуешь, что должен сделать, что ты заставил себя поверить в то, что
хочешь что-то сделать, хотя в глубине души ты бы побыстрее это бросил,
побуждает к действию.

Я бы вмешался в разговор, если бы мог, но брат Белнэп удержал меня.
у меня отнялся язык, поэтому я просто сидел, желая уйти, несмотря на Мэри, и не в силах
начать. Уходить или делать что-то еще было похоже на самонадеянность
о другом мистер Белнэп не упомянул.

В третьем чтении мы говорили как советы молодым. Мистер Белкнап
озвучил свои темы и улыбнулся своим превосходным знаниям. Я бы ударил его
в глаз за два цента, и в то же время, если бы он сказал мне убегать
как хороший маленький мальчик, будь я проклят, если не верю, что сделал это - я, который
преследовал дорожного агента в долине менее трех часов назад!

Мэри двигала свой бокал маленькими кругами и смотрела вдаль.
Что-то от перемен, произошедших с нами в первый раз, до этого,
действовало на нее. "Это тяжело", - сказала она, пытаясь придать этому легкомысленный вид.
"нести груз достоинств, которые мне не принадлежат!"

Мистер Белнеп наклонился вперед. Он был крепко сложенным, легким в движениях мужчиной; вы
должны были придать ему некую элегантность, которая достаточно странно сочеталась с
вид проповедника, который он носил по собственной воле. Он высунул голову и посмотрел на
нее. Я внимательно наблюдал за ним и увидел лукавый, жесткий огонек в его глазах, как будто
тигр в нем вышел погулять на улицу. Он тихо мурлыкал,
как тигр. "Нигде смирение становится больше, чем в красивом
женщина".

В эту минуту свою хватку на мне сорвался. Считая его честным, он меня
когда с тобой расправились--видя, что выражение, которое, я полагаю, он не думал, что
стоит скрываясь от неотесанным парнем ... я взял себя в руки, ненавидя его
и готов к войне с ним, в сиянии. Слишком молод, чтобы многое понимать
что касается любовных похождений и тому подобного, я все еще знал, что эти глаза, которые
за секунду сменились с напыщенного благочестия на хитрость, не сулили ничего хорошего для
Мэри.

"Я не знаю, о смирении, - сказал я. - но я ручаюсь за Мэри
честность". Я положил свою руку на ее, как я говорил. Забавно, что я это сделал и
говорит, как я сделал. Он пришел ко мне сразу, без раздумий-как бы я был
собака ощетинилась и на него обязательно-достаточно тигра.

Мэри была не из тех, кто отыгрывается на друге в любой компании. Она положила свою
другую руку на мою и сказала: "Это самое приятное, что ты мог сказать,
Уилл".

Мистеру Белнэпу это не понравилось. Он развернулся, как будто нашел, что я заслуживаю большего внимания, чем вначале.
и когда наши глаза встретились, он увидел, что я раскусил его,
больше, чем волк. Все, что в нем изменилось, - это быстрое сжатие губ.
Мы пристально посмотрели друг на друга. Он должен был показать беспокойство,
предупредите его, но он этого не сделал. Вместо этого он улыбнулся, как будто я была забавной. Я
ужасно любила его за это - за то, что я, моя шляпа-шпиль и пояс были
забавными!

"У вас очень импульсивная натура, мистер Сондерс", - говорит он.

Я хотел сказать ему, что он совершенно прав, и что я хотел бы преследовать
два негодяя в один день. У меня хватило здравого смысла не делать этого, но я сказал:

"Мне не стыдно признаться в этом, особенно когда дело касается Мэри".

"А!" - говорит он, поднимая брови. "Вы старые друзья?"

"Не такие уж старые", - говорит Мэри. "Это кажется холодным - мы очень теплые, молодые
друзья".

"Молодым приятно иметь друзей", - говорит он.

"Вряд ли это настолько неожиданное замечание, как я ожидал по вашему лицу",
говорю я. "Всем приятно иметь друзей".

Настала его очередь не радоваться. Я скрыл свой истинный смысл под веселой манерой поведения
ради Мэри, и хотя, возможно, ей не понравилось мое
будучи совсем уж легкомысленный пересиливая Мистер Белкнап, она не видела никаких
вреда в речи. Он сделал это, хотя.

"Я такой, чтобы считать тебя одним из моих друзей?" он говорит.

"Любой друг Мэри - мой друг", - ответил я. Он взял. "Тогда
это обеспечено", - говорит он со своей самой приятной улыбкой.

Мы все ждали.

"Эх, молодежь!" - говорит Мистер Белкнап, взглянув на Мэри, и объясняя,
снисходительную улыбку на меня. "Как отрадно видеть его готовность, его
ресурс в неопытные годы! Радуйся своей молодости и силе, мой
юный друг!-- что касается меня... - он замолчал и выглядел таким серьезным, что чуть не
снова одурачил меня. "Я так измотан, что едва верю в надежду. Мои бедные,
заурядные амбиции, мое скучное представление о долге совершенно выводят меня за рамки
дружбы - я не могу предложить своему другу ничего приятного ".

"О нет, мистер Белнэп!" - восклицает Мэри. "Как вы можете так говорить? С
вашей великой работой - как вы можете называть ее скучной? Я уверен, что это большая честь
быть в списке своих друзей!"

Я почувствовал, как по мне пробежал холодок - все это было хитро, театрально; из
пьесы с высокопарными речами. Белнэп был далеко не старик, ни днем старше
сорок, и, судя по его виду, могуч, как бык, но тон его
голос, он бросил вокруг него, сделали его единственным и одиноким выжившим
великой беды, не протянуть руку помощи в нужде.

Я чувствовал, что злюсь и возмущаюсь Мэри за то, что взято в. Я еще
узнайте, что даже лучшие из женщин, которые легко работали через
чтобы почувствовать, что они являются поддержка большого человека. Они поверят ему на слово
учитывая его размеры, и проглотят почти все ради удовольствия поддержать его.
Сакстон совершил большую ошибку, признав, что его глупости были
глупыми, и обругал их; он должен был бы печально сожалеть о них, как о
несчастные случаи. Женщине нужно многому научиться, прежде чем она сможет оценить по достоинству
абсолютно честного мужчину. В том, чтобы быть честной, есть поэзия, но, как и в некоторых других
видах музыки, нужно быть высокообразованным человеком, чтобы наслаждаться ею. Спой для
девочек нежным и меланхоличным голосом о цветке с твоего ангела
на могиле матери, и большинство из них забудут, что ты не внесла ни цента
за поддержку матери-ангела - и дело не в том, что честность нравится им меньше
, а романтика - больше, как сказал один парень о Юлии Цезаре. Но
когда такая женщина, как Мэри, берет себя в руки, она сохраняет их надолго.

Теперь Сакс представлял собой чертовски романтичное зрелище, на самом деле, чем этот человек в черном мундире.
драматург, но он настаивал на том, чтобы разобрать все до костей, и
вид скелета - хорошего, честного, улетного человека, каким он был
- скарт Мэри.

Мне стало горько оттого, что она так смотрела на брата Белнэпа
. Я встал.

- Мне нужно идти, - говорю я.

- Почему, Уилл? ты не останешься поужинать? Я так и думал, что ты обязательно придешь.

"Нет, - говорю я, - у меня здесь есть еще один друг, пора вспомнить... Я буду
ужинать с Артуром Сакстоном".

Мэри выглядела очень смущенной и обеспокоенной. Белнэп отвел от нее взгляд
ко мне и обратно, узнавая все, что мог, по нашим лицам. И в
огоньком я знал, что он был причиной, через ложь или какой-то
бесовщина, в крутости между Мэри и Артур Сакстон.

Кровь пошла к голове.

"До свидания, мистер Белнэп, - говорю я, - мы еще встретимся".

"Я очень на это надеюсь", - говорит он, кланяясь и вежливо улыбаясь.

"Ты поддерживаешь эту надежду и не позволяешь ей ускользнуть от тебя, как от остальных".
И это обязательно произойдет", - говорю я. Я повернулся и пристально посмотрел
на Мэри. "У тебя есть какое-нибудь сообщение для Артура?" - Спросил я ее.

Она закусила губу и взглянула на Белкнап. - Нет, - говорит, она, короче, "у меня
сообщение для мистера Сакстона".

"Очень жаль", - говорю я. "Он был твоим хорошим другом". С этими словами я повернулся
и зашагал прочь. Она последовала за мной и мягко поймала меня за рукав.

- Ты не сердишься на меня, Уилл? Знаешь, я здесь совсем одна.

У меня так и вертелось на языке сказать ей, что я очень зол, но тут мне пришло в голову, что это сыграет на руку Белнэпу, какой бы план он ни замышлял.
я подумал, что это сыграет на руку Белнэпу
работая, ибо Мэри ни от кого не потерпела бы слишком многого; поэтому, с
необъяснимым приливом здравого смысла в мозг, я сказал:

"Я не сержусь, Мэри, но потрясен тем, что ты отказываешься от друга".

"Уилл, ты не понимаешь! Это не я вернулся ... кто был
недружелюбен к мистеру Сакстону, это он вывел это из-под моей власти
быть его другом - я даже не могу тебе сказать ... Ты должен мне поверить.

"Он сказал тебе это?" Я спросил ее.

"Нет", - ответила она.

"Ну, пока он не скажет, я скорее поверю Артуру, чем мистеру Белнэпу".

- Мистер Белнэп! Как вы узнали ... почему, что вы имеете в виду, Уилл?

- Я имею в виду, что Белнэп мне ни капельки не нравится, - сказал я самым неразумным образом.
"И мне действительно нравитесь ты и Сэкстон".

"Вы не знаете мистера Белнэпа и ведете себя очень неблагоразумно", - сказала она,
распаляясь.

"Достаточно неразумны, чтобы быть в огне все более при мысли о любой
обманывают вас, Мэри ... вы простите, что?"

Я протянул руку, но она обняла меня. - Я не собираюсь притворяться, что
сержусь на тебя, потому что не могу, - сказала она. - Ты не любишь меня ... нет? Так
поцелуйте меня на прощанье и иди!' Одну минуту, я обращаюсь к вам, как будто вы
действительно моим братом?"

"Я должен сказать, что ты можешь".

"Ну, тогда, может быть, ты пообещаешь мне, что в этом месте ты ничего не будешь делать,
и никуда не пойду с Артом - ни с кем, за кого мне было бы стыдно
относиться к тебе так, как я отношусь? Останешься ли ты таким же милым, искренним
мальчиком, которого я знал, ради твоей матери и ради меня?

Ее глаза наполнились слезами. Я бы пообещал сидеть тихо на
тонна динамита пока он не отключился-и сдержал свое слово за что.

"Я обещаю, Мэри", - говорит и.

"Уилл, мальчик, я люблю тебя, - сказала она, - и я люблю тебя, потому что есть
ничего глупого в том, что честный красная голова твоя в меня не так поняли. Я
хочу быть твоей дорогой сестрой - и думать, что ты тоже могла бы..." Она
прервалась, и слезы хлынули рекой.

Глядя на нее, я ощутил сильное подозрение в отношении Сэкстона. Я не знаю
интернет-криво стороне, но, конечно, у меня был проблеск, и он
меня поразило, что если бы он резал плохо, когда он делал вид ухода
для этой девушки, ему нужно было убивать.

"Скажи мне, Мэри, - спросил я ее, - Артур..."

"Тише, Уилл, я ничего не могу тебе сказать. Ты должен увидеть своими глазами.
И вот тебе поцелуй за твое обещание, которое будет выполнено! А завтра в
три ты должен быть здесь снова".

И я отправляюсь вверх по дороге, сидя очень прямо, и я говорю вам, если это
если бы не подлые подозрения Сакстона, из-за
коня мышиного цвета, размахивающего кремовой гривой и хвостом, моей новой шляпы с шпилем,
пояс с пистолетом и мачете за ним, звон шпор, воспоминание о том, как
преследовал свирепого дорожного агента до победного конца, и поцелуй самого
самая красивая женщина в мире на моих губах, я был в среднем самочувствии.
типичный парень. Полагаю, мое беспокойство о Сакстоне не совсем преуспело в том, чтобы
заглушить и другого. От сканта нельзя ожидать слишком многого
восемнадцатилетний.




X

- ТВОЯ ЖИЗНЬ, ЕСЛИ ТЫ ПРИЧИНИШЬ ЕМУ ВРЕД!


Я не думал, чтобы спросить, что Сакстон был на деловой лад. Я не
знаешь, где его найти; ему нет никакого смысла возвращаться, так что я ехал на
случайный по улицам.

Как я вскочил в темном переулке, я натолкнулся на ожесточенное и тихий
бороться. Двое мужчин напали на третьего, который стоял спиной к стене.
Мелькали ножи, они уклонялись, парировали, уходили, рубили и нападали снова с
быстротой и яростью, от которых у меня волосы встали дыбом. Джимини! В этом ряду было
воодушевление! И ни звука, кроме мягкого скольжения ног и
шума ударов. Их всех тоже коснулись; здесь было видно красное и
там на них, а также на камнях.

А я посмотрел один мужчина поскользнулся и спустился на спину, ударив
голову и правый локоть, нож, вылетев из его руки.

Я задышал быстрее - некоторые драки заставляют тебя почувствовать себя воином - и когда я увидел
двое других пикируют прямо на мужчину, поверженного и беспомощного, я нарушил
тишину и покой в одно и то же мгновение. Мышиного цвета
Лошадь боднула парня, мчавшегося по аллее. Я схватил другого в седло
и от души врезал ему.

"Ах ты, грязный мут!" - говорю я. "Вас двое на одного человека! Есть что-нибудь с
я", и я ударил его по черной физиономии так, что на ней образовался волдырь. Он попытался добраться до меня
с ножом, но щипок за шею ослабил его хватку.

Парню чуть лошадь протаранила встав на ноги, глядя, как он
собирается возвращаться ни на минуту; он был меня на два. Я толпились в моей
пострадавшего вниз на седло с моей левой руки-Господа! как он
скрежет!--и направил пистолет правой. "Принять в любом случае, что костюмы
вы," - говорит и. Парень, может, и не знал английского, но пистолет сорок четвертого калибра
легко переводится на любой язык. Он выбрал другой конец переулка.

[Иллюстрация: "Я прижал свою жертву к седлу левой
рукой"]

Упавший парень поднялся на ноги. Он был симпатичным парнем,
несмотря на большой шрам на лице и небрежную манеру одеваться.
его белая одежда была вымазана красным.

"_Mushisimas gracias_, Se;or," says he, "_me alegro mucho de ver a
usted_."

- Не стоит благодарности, - говорю я. - Я немного понимаю по-испански, но говорю
Английский. Я бы не вмешивался, если бы они не сыграли с тобой злую шутку.
вот твой мальчик, не сильно пострадал, если хочешь разобраться.

"Я говорю по-английски вери сплендидли, - говорит он, - я с-благодарю вас. Если вы
будьте так добры ко мне, этот человек, я его понимаю ".

"Святое Рождество!" - восклицаю я. Он невозмутимо просит прикурить для своей
сигары: "Что вы имеете в виду? Просто прикури от него?"

"Жертва", - говорит он, - "от него никакого толку".

Я швырнул свою жертву так далеко, как только мог. "Беги, дурак!" Я
говорит, и он торопливо вышел, что, как Джек-Кролик.

Он ушел до того, как мой друг мог начать за ним. Я получил полный заряд
разочарования.

"Я не совсем понимаю, сеньор", - говорит он, держа руку на ноже.

"Подождите!" - говорю я. "У вас нет права набрасываться на меня - я терпеть не могу мужчин
быть хладнокровно перерезанным - не хочу никого обидеть".

"Я забыл о вашей службе", - говорит он. "Простите, вот мой хан". Мы пожали
руки. "Но ты совершил глупость", - говорит он. "Есть человек,
которого хотят убить, а ты позволяешь ему уйти - это еще глупее, чем
выпускать Фер-де-ланса на свободу".

"Ну, я знаю, - сказал Я. - полагаю, вы правы, но мои идеи не
вполне достаточно иностранных."

Он улыбнулся. "Ваше великодушие заставило меня ошибка", - говорит он. "Я вижу, ты
джентльмен не таких уж и многих лет, но с сильным сердцем и сильной рукой
ты играешь с этим человеком - чаки-чаки-чаки- как он
мама. Это была Лавли. Могу я узнать имя?

"Уильям Де Ла Тур Сондерс, - говорю я, - обычно называемый Биллом".

"Ах, Бил! - говорит он. - Я п-п-вспомнил. Вот Антонио Ориньес - твой
друг, когда пожелаешь".

"Ну, мистер Ori;ez, - сказал Я. - наверное, нам пора гулять вместе? Ты
кровотечение довольно свободным".

"Прим!_" говорит он, пожимая плечами. "Я привык еет ... до сих пор, я
иди. Поле ЕЭС не здоровая земля для меня".

"Что случилось-то?" Я спросил, мой ребенок любопытства пришел.

"Я не могу сказать об этом даже своему лучшему другу", - отвечает он с такой приятной улыбкой.
травм не было. "_Quiere poqnito de aguardiente?_"

"Нет, - говорю, - я сейчас не пью - это обещание, которое я дал". (О,
мальчишеское тщеславие!) "Но я пойду с тобой".

Он покачал головой. "Не надо, - говорит он, - поверьте мне, у меня есть причина ... Могу ли я
оказать вам какую-нибудь услугу прямо сейчас?"

Мне немного не терпелось заняться своими делами. Затишье после боя
проявилось в ощущении морской болезни.

- Вы знаете человека по имени Сакстон? - Спросил я.

Он бросил на меня быстрый взгляд - дружелюбный взгляд. "Артур"
Сакстон-высокий-гранд-играешь на скрипке... как дэвил?"

"Это он".

- За тем углом, недалеко, с той стороны, - махнул он левой рукой, - ты
посмотри название - это интернет-магазин продуктов ".

Я был достаточно удивлен, обнаружив, что Сакс открыл продуктовый магазин.

"Спасибо", - говорю я и покачиваюсь в седле.

Ориньес игриво поднял руку.

"Подари мне еще одно хо-р-р-р-се!" - сказал он. "Залечи мои раны!" он
рассмеялся. - Скоро-скоро, Бил, п-вспомни меня, как я буду помнить джу!

"До свидания, мистер Ориньес", - говорю я. Он крикнул мне вслед: "Если вам нужен друг,
вот Ориньес!"

"И тебе того же, старина!" - Что? - говорю я и сворачиваю за угол.

Сакстон работал возле магазина, наблюдая за разгрузкой какого-то
вагонов. Это был большой магазин, с большим запасом, и Сакс был занят, как
собака-щенок в кроличью нору. Я потер глаза. Почему-то последнее, что я
ожидал увидеть Сакса, был кладовщик. Я поскользнулся и положил руки на
его плечи, чтобы удивить его. Он действительно удивился. Я почувствовала, как под пальто подскочили
мускулы, хотя он стоял достаточно неподвижно, и он
повернулся ко мне с уродливым выражением в глазах.

Я думаю, что, возможно, из всех неприятных положений, в которые может попасть мужчина
, именно игривый дружеский порыв, пошедший не так, заставит вспотеть
быстрее всего - ты чувствуешь себя таким дураком!

"Прошу прощения, Артур", - говорю я довольно спокойно, поскольку на самом деле я не сделал
ничего такого, из-за чего он мог бы так разозлиться.

Но он сразу же взял себя в руки, и на его лице появилась прежняя добрая улыбка,
разгладив морщины, которые так изменили его лицо.

"О чем ты говоришь?" - говорит он, в свою очередь, игриво - принужденно.
игриво, на это больно смотреть. Он дал мне затрещину по спине, и я позволил ей
фликер на что-всегда готов взять намерения друга, а
чем поисковой. Я никогда не ходил в дружбу как заработать деньги
бизнес.

"Я думал, что напугал тебя", - сказал я. Он громко рассмеялся, так громко, что я
посмотрел на него и немного попятился. "Напугал меня!" - говорит он. "Что за
ерунда! Когда ты пришел? Как тебе нравится твоя работа? Собираешься остаться
надолго?

Он засыпал меня этими вопросами так быстро, как только мог говорить. Я, онемев,
кое-как отвечал, пока шарил вокруг в поисках чего-нибудь, о чем можно было бы подумать.

Он был здесь и на всем протяжении, делает все с тем же
лихорадка-быстрее. Появляются ряд вопросов у меня и до того, как я мог
ответить на половину из них, а если он не смог удержать свой ум на одной вещи
более чем за минуту-и это был Артур Сакстон!

Часть моего разума разговаривала с ним, часть возмущалась намеками Мэри, а
другая часть продолжала задаваться вопросом, почему и что, потому что я испытывала к этому человеку
искреннее детское обожание.

Мешок с мукой упал с повозки и сплит. Саксофон мгновенно вспыхнула
в порыве ругани. Я никогда не слышал ничего подобного. Он проклинал
муку, человека, который ее уронил, Панаму, бизнес и все остальное
сверху и снизу, его глаза горели диким огнем.

Мужчина испуганно отскочил назад. Челюсти саксофон трудился; он вернулся в
вне появления человечества.

"Эта жара делает меня раздражительным, Билл", - сказал он. "Кроме того, есть много
раздражение в новый бизнес".

"Конечно", - говорит и. Я понял, что мешок с мукой был всего лишь предлогом - маленькая дырочка
чтобы выпустить напряжение. Ум человека иногда превосходит его суждения.
иногда. У меня не было опыта, чтобы вести меня, но я знал, что Сакстон требуется
пожалев.

Я слышал, как люди говорят, что вещи, как алкоголь, например, не мог
возьмите лучшее от такого человека, потому что он был сильным, волевым. Что
вид аргумента-это что? Предположим, он хочет выпить. Разве он не силен
собираюсь заставить его выпить только, что гораздо сложнее, и, что гораздо
труднее вернуться, чем человек с замазкой позвоночника? Только костяк
некоторые мужчины есть то, что их соседи думают. С ними вы можете справиться. Но
мужчина, который правит сам, обычно считает, что это совсем не то, что быть
леди-боссом в доме престарелых. Только потому, что он пригоден для правления, он будет
бунтовать и будет ссориться сам с собой, пока они не установят камень, отмечая
место ничьей. Но соседи этого не узнают. Они будут
завидовать ему за то, что ему было так легко, или злиться, когда он что-то делает
глупо - теряет одно тепло из многих, на которое соседи даже не осмеливались
подбежать - и сплетничать о нем. "Кто бы мог подумать, что человек, который жил так хорошо
жизнь, как Мистер Смит", и так далее. Но ты не можешь винить
соседи тоже. Большинство людей разумно предпочитают мир войне, а с
таким человеком, как Сакс, большую часть времени идет война. Тебе приходится очень беспокоиться, чтобы
оставаться с ним.

Ну, он был в плохом смысле точно. Он говорил быстро, часто не доедая,
что он должен был сказать. Он тоже много смеялся, а когда смех
проходил и на его лице снова появлялось унылое выражение, этого было достаточно, чтобы заставить
вас вздрогнуть.

Вскоре к нам подошел симпатичный невысокий мужчина - испанец и джентльмен.

С того момента, как я взял его за руку, я почувствовал себя бодрее. По
его глазам было видно, что он все понимает.

Сакс представил его как старого друга и его бизнес-партнеров.
"Перес вкладывает деньги и опыт, - говорит он, - и я повесил
смелый фронт".

"После того, как я умолял тебя не говорить в таком тоне?" - говорит Перес, улыбаясь,
но с упреком.

"Я не плаваю под чужим флагом", - резко отвечает Сакс. "Вы создали
приют для пустоголовых - вам придется это выслушать".

Перес сразу сменил тему.

Испанец повернулся ко мне и спросил меня вежливо, какова моя цель в
страны. Мы разговаривали вместе, когда Сакстон прервал нас. "Мы
не напиться в эту сторону", - говорит он; "иди в кабинет".

Мы вернулись в маленькую комнату, где они развлекали большой
клиентов. Сакстон подозвал мальчика и заказал бренди. Когда его принесли, он
лихорадочно схватил бутылку. Пока он это делал, Перес взглянул на меня. Мы
поняли друг друга.

Сакс не мог пить, пока мы не присоединились к нему - опять привычка - как она тянет! Он
хотел выпить. Это было единственное, чего он действительно хотел в мире, но
там он подождал, пока мы морочили гостях столько времени, сколько мы могли.

"Ну, привет!" наконец сказал он, и его нижняя челюсть задрожала с
рвение. Перес пил, а я делал движения.

"Это то, что надо!" - говорит Сакс с дешевой развязностью, которая поражает меня.
сильнее, чем все, что я видел до сих пор. "Старый добрый грузовик, который ты
Испанцы, которых успокаивают под именем агуардьенте, - это решение всех проблем.
Перес."

"_Si, si_, Se;or?" says Perez. "Это отличный растворитель". Он зашевелился
красный сахар на дне его стакана. "Я видел, как в нем растворяются многие
хорошее мужское достоинство, вот так".

- Надеюсь, никто из твоих друзей? - усмехается Сакс.

- Надеюсь, что нет.

Сэкстон с минуту смотрел на него; в его взгляде отразилась сотня разных припадков.
но торопливость его ума не позволила ни одному задержаться достаточно надолго, чтобы действовать.

Тень снова опустилась на него. Я никогда в жизни не видел большего страдания на человеческом лице
и, спаси меня бог, я не смог бы сказать вам, откуда взялось это выражение
потому что мужчина держал свои мускулы железной хваткой. Нет
свисать из пасти, ни черту в лоб, а не дергаться из
глаза-это был просто достаточно мощным, чтобы дать о себе знать, без каких-либо признаков.

Он вернулся снова с резким щелчком.

"Почему ты не пьешь, Билл!" - говорит он, заметив мой стакан. Он не был
Артур Сакстон, чтобы призвать мальчика к употреблению.

- Нет, - говорю я, просто, "я не привык тропические напитки--я ожидаю
он не только красный перец. Господи, какую дозу я получил в свой первый чай!
con carne_...

Он пресек мою попытку отвлечься.

"Почему ты не пьешь?" он спросил.

"Потому что я обещал Мэри не делать этого".

Упоминание имени было слишком сильным. Он быстро вздохнул.

"О, я бы не возражал", - говорит он, достаточно легкий снаружи, но
внутри снова начинает накаляться.

"Я держу свое слово", - ответила я.

Перес быстро взглянула на меня и улыбнулась.

"Она совершает ошибки, как и все мы", - говорит Сакстон.

"Она совершает ошибки, - говорю я, - но не такие, как все мы".

Перес протянул руку. "Я снова рад познакомиться с мистером
Сондерс, - сказал он.

Сакс переводил взгляд с одного из нас на другого. Внезапно он вскочил, нанеся
столу такой толчок, что он ударился спиной о стену. "Я ненавижу себя за то, что
я единственный мерзавец на вечеринке", - сказал он и встал разъяренный,
тяжело дыша.

Перес скользнул ко мне и прошептал: "Не обращай на него внимания - в течение двух недель, днем и ночью.
ночь, бренди, бренди, бренди - это не опьянило его, но этот человек
сумасшедший".

"О чем вы шепчетесь?" - потребовал Сакс с такой яростью, что я приготовился
к действию. "Если тебе есть что сказать обо мне, дай мне это услышать - я жажду
интересных новостей". Его кулак оттянут назад, когда он подошел к
Перес.

Лицо маленького человека стало белым. "Артур, - сказал он, - ты бы удар
меня?"

"Я бы ударил любого ... любого грязного подонка, который будет говорить обо мне за моей спиной"
.

- Артур, - медленно произнес Перес, - когда я был бедным, болезненным, печальным маленьким мальчиком,
в школе на Севере у меня был друг, который защищал меня, который много раз
ударьте ради меня; когда я был молодым человеком, больным вирусом вич, у меня был
друг, который рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою; как пожилой человек, у меня есть
друг, который может лишить меня жизни, если пожелает, - бей.

И да поможет мне это! Он бы ударил! Никогда не говори мне, что мужчина это и
то. Мужчина - это все. В здравом уме, ничего Апача придумали
заставил бы Артур Сакстон, чтобы сделать такую вещь ... нет страха на земле,
нор не прибыли на Землю бы испытывал его на мгновение. Но сейчас он
ударил бы.

Я схватил его за запястье.

"Ты дурак!" Я закричал: "Что ты делаешь?" Он ударил меня по голове.
глаз. Сакстон был сильным человеком, ослабленным виски. Я был вдвое сильнее.
и кипел от ярости.

Я развернул его и швырнул на пол.

Что-то холодное прижимается мой храм. Это был револьвер в руках
Перес. "Твоя жизнь, если ты сделаешь ему больно", - сказал он.

На секунду мне захотелось с отвращением покинуть это место. Затем его размеры
захватили меня. Не имеет значения, разумна вещь или нет -
на самом деле, вы никогда не можете сказать, разумна вещь или нет, - но если у нее есть размер
, мне это подходит.

Я на минуту задумался. Мы стояли, я держал Сакстона, Перес -
я - всего лишь легкое, холодное прикосновение, которое, как вам кажется, может быть приятным в жаркий день.


- Надеюсь, вы не нервничаете, мистер Перес? - спрашиваю я, чтобы выиграть время.

"Что?" - спрашивает он, немного озадаченный. "Нет, я не нервничаю".

"Все верно", - сердечно отвечаю я. "Не пытайся понять, насколько сильно это срабатывает
тяни, или ты нарушишь ход моих мыслей ". Тогда я принял решение.

"Сэкстон, - говорю я, - если в тебе есть хоть капля того человека, которым ты когда-то был,
заставь своего друга уйти и получи заслуженную взбучку".

Я посмотрел на него сверху вниз - этот человек снова вернулся! Расскажи о своей морали.
убеждение, я говорю тебе, что есть время, когда имеет значение только одно. Я бы сделал
более Артура Сакстон по хлопнув его по полу, чем
врачи и проповедники могли бы приводить в десять лет. Он пошел
вниз _hard_, заметь. Да, сэр, там был старый Сакстон, с его
нахмуренным лбом, потому что у него болела голова, но прежним, добрым, забавным
легкой улыбкой на губах.

"Перес, - сказал он, - убегай и позволь плохому маленькому мальчику получить свою порку"
хотя, Билл, - продолжил он, - "если это реформация, ты
после этого мне это не понадобится". Он рассмеялся надо мной. "Ты думаешь, я пытаюсь
уклоняюсь от оплаты, но, да поможет мне бог, это не так, Билли, мальчик мой.

Видеть его таким, снова смеющимся, после кошмара, который мы только что пережили
заставил меня разрыдаться - черт возьми, я был взволнован и только
ребенком, но я плакал - да, я плакал. И Перес, он плакал.

"Н-хороший способ для вас, чтобы действовать, - сказал я. - и S-портить всем плохом мальчике
уважать".

Ужасная жижа от этого обрушилась на нас всех, и мы разразились дружным смехом
смех получился невнятным, но сослужил свою службу.

Артур встал и отряхнул одежду. Его трясло от страха. Я никогда не видел человека
в худшей форме, который все еще мог бы стоять. Две недели постоянного
диета из французского бренди в довершение неприятностей выведет человека за пределы
обычной пробежки или внутри его длинного дома.

То, как он собрался, было прекрасно. Он принес что-то вроде того, что нужно.
он должен был выбраться из-под обломков через две минуты.

"Теперь, - говорит он твердо, - я вам кое-что должен, ребята, я вам очень обязан"
Перес, я начал заканчивать с алкоголем. Мне не нравится
компания, в которой я живу. Если мне суждено умереть, я умру с лучшим человеком, чем
вы остановились, Билл. В самом деле, я думаю, что мой ребенок посадка окончена. Я думаю, что я буду
стараться жить как мужчина, и для начала я собираюсь сказать вам обоим, что
меня беспокоит, что я хоть раз выплеснул это наружу. Так помоги же мне, это не для меня - это
для тебя, Генри. Вы вложили время и деньги в меня, и ты sha'n't
потерять его. Если вы знаете, что вы против, вы сможете мне помочь
помочь самому себе. Меня тошнит от себя. Всю свою жизнь я держал рот на замке,
из глупой гордости. Маленькая жертва будет положена на алтарь дружбы.
Генри, старина. Пойдем в мою комнату.




СИ

ИСТОРИЯ САКСТОНА


Мы сели за стол в спальне Сакстона.

- Перес, - сказал Сакстон, - ты с самого начала знал, что мальчик и девочка любят друг друга.
роман между мной и Мэри Смит. Для меня это было немаловажно. Мне было не все равно
тогда и не все равно сейчас. Я думаю, что единственной вещью, которая стояла между Мэри и
мной как самая большая точка различия, был мой трюк с обнажением
вещей до голых фактов. Ей нравилась романтика, факт это или нет; мне
нравилась романтика, которая заключалась в факте. Она заботилась обо мне - это несомненно,
но некоторые сообщения, когда мне было около девятнадцати, о том, что я
вызывал дьявола и сбил со своего пути слабоголового парня,
казалось, это навсегда настроило девушку против меня. Теперь вот что
правда. В нашем маленьком городке было несколько мужчин, которые с комфортом зарабатывали
состояния, а потом расслаблялись. Их мальчики, которым нечего было делать и у которых ничего не было в голове
, вели себя так, как можно было предположить. Они пристрастились к выпивке и
азартным играм, не потому, что были плохими, а просто чтобы скоротать время;
город был достаточно скучным, видит Бог. Довольно скоро более дикая компания превратилась в
открытый скандал. Среди них были некоторые из моих лучших друзей, и я пошел с ними.
С таким же искренним желанием вернуть им приличия, как и любому другому
длиннолицый дьякон в городе; но вместо того, чтобы проповедовать благочестие, я подумал
Я хотел играть в их игры, пока я не мог заставить их играть, то есть я
выпил с ними, и я играл в покер с ними, все время
пытаясь показать сильнейших глава и большинство проверок, когда он пришел к
наличными-вверх' в игре в покер. Я чувствовал, что если я смогу победить их, то то, что я сказал
, будет выполнено.

"В этой шайке был один подлый негодяй - лицемер до мозга костей.
Он действительно был виноват в худших вспышках, но у него вытягивалось лицо.
Когда он был среди респектабельных людей. Я хотел получить от этого парня все самое лучшее.
парень. Если ты собираешься руководить пьющими людьми и игроками, ты должен быть
лучший пьяница и лучший игрок в карты в компании. Остальные были
пустоголовыми мальчишками, которые приняли бы религию так же быстро, как банк фаро,
если бы кто-нибудь привел их к этому. Что ж, я думаю, я бы победил, если бы мой друг
лицемер, который был по-своему достаточно хитер, не прикрыл меня,
рассказав городу о порочности моих поступков. Первый перерыв был с моей
отец. Новости пришли к нему тщательно готовились. Когда я попытался объяснить
Мой стороны, с гримасой отвращения и недоверия на его лице остановило меня почти до
Я начал. Отец дал мне выбор: покинуть его дом или покинуть
компания, которую я сохранил. Я не выношу, когда в мне сомневаются. Я сделал выбор. Я ушел
и из дома, и из компании, которую я сохранил. Отец был добр ко мне;
зная, что он чувствовал, я бы не стал его позорить. Тогда я зарабатывал себе на жизнь
своей скрипкой.

"Мэри сначала поверила в меня, но они отговорили ее от этого. Если бы она
сомневалась в своем уме, мне было бы все равно, но знать меня
таким, как знала она, а потом предпочитать слова посторонних ... ну, я зарычал на нее
как маньяк; это было очень похоже на то, что было сейчас, такое же милое, разумное и все такое. Неудивительно.
Неудивительно, что девушка была напугана. Я не сомневаюсь, что она чувствовала это
проявлять интерес для меня было немногим лучше, чем просто преступлением. В то же время
интерес был, и, как и я, она выбрала средний курс
, погрузившись со всем сердцем, на которое была способна, в унылую и
обитую шкурами церковь. Я довел ее до этого, и я оплатил счет. Если бы я мог
принести одну половину смысла в свои дела, что я могу в некоторые
за что, я полагаю, я должен когда-нибудь удастся. Немного уговоров,
призыв к сочувствию - любое проявление нежности с моей стороны могло бы
привести ее в чувство.-- Такими, какие мы есть, мы есть. Я потребовал, и вот я здесь.

"Я потом помирился с отцом; он не понял, но он
поверил. Видишь ли, я не взял бы у него ни цента. Он предложил мне денег,
но я категорически сказал, что, поскольку я ему не нравлюсь, я их не возьму. Отец
всю свою жизнь был бизнесменом, и деньги стали его мерилом.
Если бы я отказался от денег я имел в виду бизнес. Это не черный пиар--хороший был старик
мой отец. А Мария стояла у меня. Когда я не в отчаянии, я знаю, что она
заботится. Я поняла, как много условности значат для женщины - что ж, я
не виню их. Хотела бы я, чтобы у меня было несколько условностей, против которых я могла бы
обопритесь и отдохните сию минуту. Затем приходит человек по имени Белнэп...

"Ну, я только что встретил его, Сакстон", - сказал я.

"А ты, Билл? Я благодарен тебе за это. У меня так душа болит
за достоверность фактов и сведений, чтобы поддержать меня. Каково Ваше мнение на этот джентльмен?"

"Гладкая, как колбасу кожи", - говорит и.

"Все это так, - говорит Сакстон. - он хитрый негодяй".

"Но и подобраться к нему не так уж трудно!"

"Для мужчины - нет, - говорит Сакстон, - но у Белнэпа есть информация, которую ни вы, ни
Перес, ни я, ни любой другой мужчина, который является мужчиной, не имеет, и в этом разница
между мышлением женщины и мышлением мужчины. Мы знаем, что мужчина будет
глотать всякую чушь в политике; он купит золотой кирпич от
дешевые blatherskite. Это безрассудство человека. Я не претендую
чтобы понять женщин безумства, но Белкнап делает. Он может такое говорить
бред, казалось бы, умная женщина, что вы представляете себе, что она смеется над
него, и вот! когда вы хотите увидеть улыбку, вы обнаружите леди в
слезы.

"Когда он вошел в игру, он был молод. Он мгновенно заинтересовался
Мэри и сразу же воспользовался своим мягким языком и совершенным знанием характера
женщины, чтобы завоевать ее. Он действовал за счет ее тщеславия, за счет ее
добродетели и всеми путями, которые открывал перед ним его особый интеллект
. Он с самого начала привлек ее внимание, и теперь его власть над ней
для меня это нечто ужасное. Опять же, если бы это не было моим личным делом, как
легко я мог бы победить его! Если бы только моя голова, а не сердце были вовлечены в это.
тем не менее, мне не нравится игра, когда мое сердце не в ней, так что где?
Мне все равно, я даже не пытаюсь. Это делает жизнь веселой.

"Нашему другу Белкнапу предстоит большая работа по обращению этих язычников.
Католики в протестантскую веру, для чего у него есть школы и
миссии, и для которых ему также нужны учителя, а позже и жена, поэтому
Мэри уезжает из дома сюда. Конечно, он ни словом не обмолвился о
чем-либо, кроме Великой Работы и своей одинокой борьбы, и как бы странно это ни было
, и каким бы негодяем он ни был, я знаю, что отчасти он верит в себя.
Сентиментальные заигрывания отпугнули бы ее. Он выжидает, как мистер
Паук, и позволяет привычке ума подавить все естественные
инстинкты девушки, пока у нее не останется другого ресурса, кроме него. "

"Я думала, ты сказал, что он был глубокого понимания в отношении
женщины?" сказал Перес.

"Он".

"И он будет подавлять естественные чувства?"

"Да".

- Моя жизнь была одинокой, Артур, в реальности, - сказал Перес. - Ты
- моя привязанность, но когда сеньор Белнэп подавил естественное
ему стоит только спросить о чувствах любой женщины, и мой магазин, и мои ранчо,
и мой скот принадлежат ему ".

Сакстон устало покачал головой. - Ты его не знаешь, Энрике.

- Я вынужден прервать, - сказал Перес. - Прошу прощения!

"Это гораздо больше", - сказал Сэкстон. "Во время путешествия я увидел, что
отчасти восстановил свой авторитет в глазах Мэри, по крайней мере, настолько, чтобы отправить
я поднялся в облачную страну. Мое сердце тянулось к каждому существу, которое я видел, и я
конечно, был дураком, если не понимал, что совершу что-нибудь идиотское. Я сделал это. Однажды
ночью, когда я шел из магазина, женщина остановилась и заговорила со мной.
В обычной ситуации я бы продолжил так легко, как только мог, но в этой
женщине все еще чувствовался намек на деликатность. В ее лице было что-то такое,
что сияло, как последние лучи дня, в том, как она держалась, в том, как
она держала голову, все еще чувствовалась женская гордость; короче говоря, она была
единственный из тысячи, для кого есть надежда. Она сразу же подошла к
я выделяюсь из толпы с той же верой, которую собака часто проявляла ко мне. Это
то, против чего я беззащитен, и я рад этому
. Ее история была короткой, простой, честный. Она ничего не извинился, она ничего не
попытка выставить себя в лучшем свете. Ни один человек не смог бы разговаривал
прямоугольным или более того; она устала от жизни она вела, она была
толчком к переменам, она не знала, был ли импульс или
нет, у нее ни цента, но если я помогу ей, она могла бы стать
усилий. Ни один мужчина с сердцем в теле не откажется от апелляции
так. Вы знаете, что я не совсем мальчик, чтобы быть ведитесь на нытье. Я
понял, что шансы против нее стойкий, и поэтому она. Штука
было искренним, независимо от результата. Мне показалось, что вручить ей
деньги, как вы бросаете тарелку холодного мяса бродяге, было не просто
правильным поступком человека, считающего себя джентльменом. Также я
признаю, что воображал себя в глазах Мэри чем-то вроде героя
. Поэтому я обращался со своей бедной новой подругой так, как будто она была порядочной женщиной.
Я никогда не проповедовал ей, - с меня было достаточно проповедей, - но просто
дал ей хорошего дня, и если добрым словом раз в то время было никаких
вес, она получила его. Там не было ничего во всем этом я не мог
объяснила Мэри, чтобы мой собственный кредит. Мне не понравилось то, что
эта женщина стояла. Она имела для меня никакой привлекательности в любом случае, форму, или
порядке, но мистер Белкнап видел его возможности. Он напичкал этот город
шпионами; твой дом не защитит от его вмешательства. Когда он
узнал, он дал Мэри исправленное издание "Моего поведения". Я могу себе представить, как
он это делает - он горько сожалеет о моем падении; инсинуации еще
разрушительнее любого голого заявления; вздохи и незаконченные предложения.
У него было начало, и он хорошо им воспользовался. Когда я в следующий раз пошел к Мэри я получил
странный прием; среди прочих приятных вещах, она сказала, что мой приход был
оскорбление, и за кроткий ответ отвращает гнев, что она ответила
что я унизилась сама, без надежды, когда я спросил ее, что в
мир материи. Конечно, я мгновенно сошел с ума;
неожиданность этого лишила меня того малого здравого смысла, который у меня был. Еще минута, и я
возможно, собрался бы с мыслями, чтобы изложить свое дело ...

Вот старый саксофон снова погорячился. Он посмотрел на нас обоих, как если бы он
думал, что мы сомневались в нем.

"Говорю вам еще раз, - сказал он, - что эта женщина ничего для меня не значила в
все, кроме бедного жалкое существо, которое я бы грубой не
чтобы помочь. Я говорю честно, как мужчина своим двум друзьям...

"Артур, - сказал Перес, - передо мной тебе никогда не нужно оправдываться, никогда не нужно объяснять;
если вы так говорите, это все, остальное - напрасная трата времени.

- И здесь тоже, - говорю я.

Любого бы потрясло, если бы он увидел, как бедняга Сакстон хотел, чтобы мы ему поверили
. Я начал понимать, как он отравлял свою жизнь. Он смотрел на нас очень внимательно.
к счастью, на его глаза навернулись слезы. Он пытался продолжать спокойно.
но в горле у него перехватило. Затем он выругался и почувствовал себя лучше.

"Чтобы сэкономить время, я, в свою очередь, верю тебе", - сказал он. "Еще один из моих трюков заключается в том, чтобы
хотеть, чтобы в меня верили, и все же всегда сомневаться в других людях.
Что ж, я потерял самообладание; Я не могу вспомнить все, что я сказал Мэри, но я могу
легко вспомнить, что все это было неприятно. Я просто улучшил
Дело рук Всемогущего, выставив себя более длинноухим ослом, чем я должен был быть
завершилось мастерским ударом нападением на Белкнапа.
Всего два дня назад, Перес, Ориньес рассказал мне о другой
стороне Великой Работы Белнэпа; о том, как он разрушал все, что ты и
Ориньес сделал для спасения этой несчастной страны, начав
революцию для того, чтобы множество бедняг могло быть убито ради
его личной выгоды. В ярости я приложился изо всех сил, и Мэри велела мне
уходить. Она сказала, что не хочет быть свидетельницей того, как я пал так низко
чтобы нападать на благородного человека за его спиной, и тогда я ушел.
Господь знает, что у меня нет никаких воспоминаний о той прогулке домой; все, что было
плохо в моей крови вышел. Честно, я бился-то есть, я имел ясный
с интервалом в час или около того, но с каждым днем мои чувства носили тупой под
измельчить отчаяния. Это была болезнь, то пришел бы на меня волнами, как
лихорадка посадку. Я действительно физически страдал; я лишился всего, что порядочность
никогда не было во мне; я стал богом забытой, дьявол-ездил грубой; Кварта
Ежедневное употребление французского бренди не принесло мне особой пользы, и все же я любил этот напиток
для того времени. Что ж, болезнь, как и любая болезнь, должна была достичь своего пика.
кульминация. Это произошло, когда я начал бить тебя, Генри, - это был предел
подлость для любого живущего человека. Затем старина Билл обнял меня и
выдавил из меня то, что осталось от навязчивой идеи, первым же объятием
своих рук. Для "Изгнания дьяволов" я рекомендую твои длинные ласты,
Билл, мой мальчик....

"Я не собираюсь извиняться ни перед тобой, Генри, ни перед Биллом. Если бы я не
чувствую что-то больше, чем любой извинения могли бы сделать хорошо, я не буду
стоит и связываться. Но здесь я смена".

Мы все еще сидели. Редко можно увидеть, как мужчина вынимает свою душу: когда это происходит,
обычно это своего рода неприличное обнажение. Мужчина должен избавиться от всякого
проблеска тщеславия.

Старый Сакстон стоял нагой и бесстыдной, как статуя. Никто не чувствовал
стыдно. Я был слишком молод, чтобы оценить это в полной мере, хотя я в
измерения. Я видела, что все, чего он хотел, - это быть честным. Ни слова не изменилось.
чтобы завоевать симпатию или одобрение для себя. Я полагаю, именно это
привлекло его в женщине, о которой он говорил.

Перес говорил очень мягко и осторожно.

- Для меня все это странно, Артур, - сказал он. - Я пытаюсь
понять. Вы кажетесь таким сильным, с такой удивительно ясной головой и
способным, что трудно понять эту проблему. Я спрашиваю сейчас,
если ты наложишь на себя ограничения, не будешь... Прости, ты же знаешь, я всего лишь
прошу о хорошем...

Сакс вскинул обе руки в воздух. - Ради Бога и ради нас обоих,
Генри, не придирайся к вежливости - выкладывай ее! Я потерял все
право на внимание - ты можешь вернуть мне самоуважение, только показав, что ты - мужчина.
поверь, я достаточно мужчина, чтобы выслушать то, что ты хочешь сказать.

Медленная улыбка осветила глаза Переса. "Совершенно верно, Артур", - сказал он.
"_me_ он двусмысленно_" - тогда вот что: если ты будешь сдерживать себя, как
вулкан, не вырвешься ли ты откуда-нибудь еще?"

"Нет, пока я держусь фактов: я в безопасности, когда могу сказать: "Я
снова схожу с ума". Это высказывание возвращает мне рассудок. Имеющих
говорю это, я буйствовать".

"У вас что, друг", - сказал Перес. Он остановился на минуту. "Я бы не стал
заставлять тебя держать себя в руках, если бы это причинило тебе вред, Артур; но сейчас я
говорю, возьми себя в руки, ибо в моей жизни настали самые горькие времена
это было, когда ты поднял на меня руку.

Лицо Сакстона дернулось, а затем застыло. - Пойдемте, ребята! - сказал он, катая по столу горсть сигар.
- Курите. - Он повернулся к Сакстону. - Давайте, ребята! - Давайте!

Я никогда не видел ни одного, кто мог бы сделать себе и друзьям В и из
беда, как Сакстон. Через пять минут мы уже смеялись и болтали, как
хотя ничего особенного не произошло. Это то, что я называю силой духа
. Видит Бог, Сакс не то чтобы не мог чувствовать, если позволял себе.
Это было то, что он может закрыть настолько плотно, когда разбудил его, что он
_wouldn't_ чувствовать себя, ни тебя, ни.

В то же время в глубине моего сердца щемила жалость к нему
и когда мы с Пересом оставили его, чтобы вместе идти домой, замечание
, сделанное Пересом, привело в действие Великий План.

"Девушка должна заботиться о нем", - сказал Перес. "О его непостоянстве! Бах! Что
женщину это волнует, до тех пор, пока странность мешает
чувствовать, а не не чувствовать? Женщины желают, чтобы их
поклонник был романтиком. И с этим прекрасным лицом поэта; с
изящными манерами; с грацией тела и разума - с той необыкновенной красотой, которая
есть у него и ни у кого другого - ты говоришь мне, что любая женщина увидит то, что лежит на ней
ноги так и не сдвинулись с места? _Tonteria!_ Я в это не верю. Когда история о
той другой женщине дошла до ушей Сеньориты Марии, что она почувствовала?
Религиозное отвращение? Нарушение вкуса? Возможно, но гораздо больше
то, чего она сама не знает, это зеленоглазое чудовище, называемое
Ревность-поверьте мне, сеньор Сондерс, человек, который выглядит, видит больше
играть. Это так. Мисс Мэри может чувствовать себя плохо по-разному, но когда она будет
совсем не слушать объяснения, ее худшее плохое чувство - это ревность. "

Я не хочу заявлять о себе как о великом исследователе человечества, но все же
идеи на этот счет начали появляться в уголках моей головы.
мне показалось, что Мэри чувствовала себя слишком раскаявшейся и недостаточно
я сожалею, что это был случай дружеского интереса.

- Полагаю, вы правы, мистер Перес, - сказал я, - и если бы мы только могли заставить Сакс
изложить свои идеи, как я изложил его сегодня...

"Совершенство!" - воскликнул Перес, хлопая меня по спине. "Это то же самое.
Артур назвал это "одержимостью". Это то же самое, и никакое другое. Этот Белнэп
так повлиял на ее разум, что это не ее разум; это смесь
некоторых идей, которые у нее есть, и того, какой он хочет, чтобы она была. Если бы у нее была
рука такой грубой силы, как у тебя... Но, - он пожал
плечами, - это леди, и в ней ничего нет.

"Я не так уж чертовски уверен в этом", - говорю я, и у меня появляются маленькие крупицы плана.
медленно оседающие в грязной луже, которую я называю своим разумом. "Я не такой уж и красавчик".
уверен.... Если бы я мог что-нибудь противопоставить этому проклятому
Белнэпу, - что-нибудь, что могло бы плохо выглядеть в глазах женщины, - я бы рискнул ".

Перес сразу просветлел. "Ты-то о чем думал?" он спросил:
рвется. "Не ехать в отель сегодня вечером. Позвольте мне быть вашим хозяином - мы уже здесь
прямо у двери - _Su casa_, сеньор - позвольте мне предложить вам мое маленькое развлечение
и мы продолжим наш разговор - вы не позволите этому случиться?

Мне нравился Перес, и я хотел поговорить так же сильно, как и он. "Премного благодарен",
говорю я. "Все равно я ненавижу отели". Итак, мы вошли.




XII

БИЛЛ ВСТРЕЧАЕТ РОДСТВЕННИКА


У Переса был прекрасный дом, для меня это было откровением; большие залы, большие комнаты,
стены увешаны картинами, индейскими реликвиями, доспехами, мечами, ружьями и еще чем
нет; множество слуг, которых нужно принести и унести, и легкость и комфорт при этом
единственное слово, которое можно описать как "восхитительный".

У нас был небольшой хулиганский ужин в прохладном саду, который я пережил.
все прошло благополучно, потому что я был вторым после Переса. Миски для пальцев сбили меня с толку.
следов было немного, но я подождал и обнаружил их назначение. Вы можете узнать
все, если будете ждать достаточно долго.

Затем за кофе и сигарами мы разговорились.

"Теперь перейдем к плану сеньора Сондерса", - говорит Перес, расстегивая низ
своего хорошо сидящего жилета. Он выглядел таким респектабельным и заурядным, сидя здесь
, что мой план утратил свою привлекательность. Я забыла о другой его стороне.

"Ну, - запинаясь, начала я, - Сакстон хочет жениться на Мэри".

Перес вежливо признал, что это факт.

"Тогда, - говорю я, - почему бы ему просто не сделать это?"

Перес выглядел разочарованным.

"Это было бы хорошо, конечно", - говорит он в один тон используется для безобидный
дурак.

"Здесь", - говорит и. "Во-первых, я хочу ворваться в Мистер Белкнап. Вы говорите, он
затеял какую-то политическую игру?

Перес возобновил свой интерес. "_Si_", - говорит он. "Это то, что он делает. Он
теперь ходит туда-сюда, противопоставляя тех, кто пришел в его церковь
, сторонникам старой религии. На католическую церковь он возлагает
вину за все неправильное. Это будет революция, говорит он, чтобы
уничтожить этого врага человека, старую церковь, и на ее место поставить это
чудо добродетели, церковь мистера Белнэпа. Что _will_ произойдет, так это то, что
много бедняков будет убито, а негодяи-волки, как обычно, растолстеют.
С Белкнап несколько в шутку, кто мыслить; много таких, кто ни
уход не думаю, но светодиод; те, которые борются за любовь его; те, кто
лицемеры, и те, кто ищет наживы. С нашей стороны то же самое.
В этом нет преимущества ни для того, ни для другого по сравнению. Вот в чем заключается
разница. Такие люди, как Ориньес и я, знаем, что на этой несчастной земле
должен быть мир, прежде чем сможет вырасти какое-либо понятие о праве. Когда все это
сражайся, сражайся, сражайся, никто не может мыслить равномерно - твой брат был
убит? Твоя жена и сестры убиты? И тогда ты спокойно подумаешь
над этим вопросом? Нужно время, чтобы залечить эти раны, что еще можно
работать вместе. Так Ori;ez и я борюсь за время ... я с моими деньгами и моей
адвокат, он с ужасом его имя. Однажды я оказал Ориньесу услугу; он
никогда не забывает. Поэтому, когда я позвал на помощь, тигр вложил в ножны
свои когти; человек крови превратился в пастуха; разбойник стал честным;
но, - и тут в голосе Переса послышалась горечь похуже проклятий, - но
Мистер Белнэп, этот уважаемый муж Божий, скажет, что потребность
государства заключается в пролитии крови - еще раз, огонь, резня, насилие,
пока земля не провоняет трупами, не почернеет в солнечном свете и не зазвучит
криками раненых женщин - великая работа ..."

Перес встал, схватившись за стол. "Я маленький, мирный человек, - сказал он
, - но бывают моменты, когда я мог бы вонзить нож в этого человека
и кричать от радости при каждом ударе". Он быстро сел и улыбнулся
слабой улыбкой. - _My_ Навязчивая идея, - сказал он, вытирая лоб. - Я тоже,
проповедуйте мир через пролитие крови. Белнэп, возможно, такой же искренний, как и я.
Ба! Это глупое притворство искренности! Он - нет; он
негодяй - знает он это или нет, негодяй".

"Что ж, это хорошие новости", - сказал я. "Мне не составит труда затеять с ним ссору.
именно это я и намерен сделать. Я отвечу на его планы
некоторыми из моих собственных, я нравлюсь Мэри, и, по крайней мере, в ее сознании это будет как
противостояние, если мы с братом Белнэпом поссоримся. Тогда следующее, что нужно сделать
Артур должен собрать группу людей, схватить Мэри, увезти ее отсюда
и жениться на ней. "

Перес в ужасе всплеснул руками. "Se;or Saunders!" он воскликнул: "Как ты можешь
говорить это! Я поражен! Абстрагируй леди без ее желания? Конечно
Я не расслышал вас правильно... Кроме шанзы, вы играете со мной ... Вы...
хотите посмотреть, как я смотрю?

"Не я", - говорю я стауту. - "Я имею в виду каждое слово. Как сказал Сакс сегодня днем
бывают моменты, когда нехорошо пренебрегать вежливостью. Эта
девчонка погубит всю свою жизнь, если Белнэп будет виноват в этом. Ее
друзья не должны стоять в стороне и смотреть, как это делается - черт возьми, чувак! Предположим, она
уронила свой носовой платок, когда падала с обрыва - что бы ты
что делать сначала: спасти ей жизнь или забрать платок?

Перес затянулся и на мгновение задумался. "Этьен В. Разон, - говорит он, - здесь
больше, чем бальный зал. Я знал ее девушкой, знаю и сейчас.
Белнэпа я тоже знаю. Я ставлю на кон свою жизнь, что для Белнэпа завоевать ее,
означает разрушить ее жизнь, и все же я останавливаюсь - по привычке. Я ставлю свою жизнь-я
значит, это-на мой взгляд, все же не решится ставить действий, чтобы сделать это
решение хорошее".

Он снова ждал, пока минут мимо; барабанить пальцами по столу;
что-то менялось в его сознании. Весь этот воздух долгого, долгого использования для
красивые, приятные вещи, которые я видела вокруг себя, сильно поразили меня в этом мужчине. Он был
рожден для этого, как и его предки за столетия до него. И все же вместо того, чтобы
воспитать в нем мужчину, это только сняло накипь.

Наконец он заговорил. - Дай мне еще время, Кампаньеро. Я буду считать это
далее. Соваться с другими жизнями-это всегда опасное дело, только
не лезьте может быть срамота одна. Как бы то ни было, если он не возьмет в жены эту
леди, Сакстон пропащий человек - я его знаю. Клянусь его словом, твоим
словом и моим словом, она неравнодушна к нему. Мы знаем, что Белкнап - это
негодяй и для нее неподходящий. Итак, действие - и все же я мирный человек.

Он улыбнулся мне. "Вы когда-нибудь видели человека из мира в более беспокойные
место? Ну, сеньора Сандерс, в твоем плане, что смелые что часто коровы
успех. Остается выяснить, удастся ли каким-либо образом заставить Артура задуматься об этом.
его гордость воспламенится при мысли об этом - да,
это так. Слушай. Если вы можете получить его согласие, - и у тебя нет плана
без него-я с тобой, сердцем и душой."

"Хорошо!", - говорит и. "рукопожатий. Я не стану бить Артура сразу. Я
значит, работать до разногласий с братом Белкнап первым. 'Т будет делать
никакого вреда в любом случае, если его голова пробита."

Перес рассмеялся. "Ты воин, чистый и не такой простой", - говорит он.
"Небеса ниспошлют силу твоей руке, когда вы встретитесь".

"Я прошу коэффициенты из верхней, нижней, ни ближнего", - говорит и. "Дайте мне справедливой
области".

"Есть говорит лучше, чем дух Ахиллеса из прежних времен", - говорит Перес.
"Я бы тоже так думал, если бы у меня была такая рука".

"Держу пари, что в тебе была бы какая-то опасность, друг мой!" - говорю я.

Свет померк с его лица. "Не упоминай об этом", - строго сказал он. "Однажды
мне не повезло убить человека - вы не обиделись на мои слова?

"Только не на ваших семейных портретах! - но, конечно, я не мог знать... Вы
со своей стороны, не расстроены?"

"Только то, кем я должен быть по праву - как там говорит ваш великий поэт - "носит
все же драгоценный камень в своей голове"? Так и со мной. Прогулка с призраком
не причинила мне вреда. Жалея себя, я жалею других. Но это
грустный разговор - пойдем, я покажу тебе свои картины. Некоторые замечательные,
все хороши ".

Итак, мы снова зашли в прекрасный старый дом и увидели картины. Они
это выходило за рамки моих расчетов. Помимо того, что Сакс так и не закончил,
не считая пары хромированных фотографий, я никогда не видел фотографий - я не считаю их.
портреты дедушек дома - достаточно приличные люди, они и их
жены, но не те, кого можно было бы назвать красивыми, за исключением прабабушки Де Ла
Турне - она была пробочницей.

Видя, что они мне понравились, Перес объяснила мне фотографии, в чем были
положительные моменты. Когда я рассказывал людям названия на фотографиях в
Галерея Переса, мне просто сказали, что я солгал.

Затем Перес спросил: "Вы любите музыку, сеньор Сондерс?"

"Еще бы!" - сказал я. И он повел меня в комнату за галереей. Это было
длинное, высокое помещение, закругленное с одного конца, со сводчатым потолком. Самый слабый
шепот был слышен отчетливо. На круглом конце был орган. Перес
позвал; маленький мальчик-индеец подошел качать на органе.

Перес сел на скамейку. "Ах, - сказал он, - если бы только у нас был Артур!
Глупый малый! Вот этот огромный дом, а в нем всего один маленький человечек
! Я умоляю его жить здесь, но он не хочет - он говорит, что должен жить в
суровом месте, как вы видели.

"Я склонен думать, что Сакс знает свое дело, мистер Перес", - ответил я.

Он кивнул. "Я только говорил, как часто делаю, - сказал он, - о том, чего я желаю,
вместо того, что должно быть - такие незначительные изменения сделали бы этот мир намного лучше".
мир стал бы лучше. Он на секунду задумался. "Более легкий мир", - поправил он.
"на самом деле он и так лучше ... Ну, я больше музыкант, чем философ.
что ты хочешь, амиго мио? Что-нибудь грандиозное? военный? из
сентиментальности или мирный?

"Говорю вам, мистер Перес, - говорю я, - я ничего не смыслю в музыке.
Ты не можешь сыграть частей не слишком высокий для меня, но хорошо послушать, так я
чувствую это, и учиться одновременно?"

Он рассмеялся, как если бы я щекотал его. "Там, говорит, что так практично Северная
голову", говорит он, "что есть сердце становилось легче и доллара в
кармане".

"Я глупый?" - Спросил я. Я еще никогда не разыгрывал из себя большого человека перед человеком, который
что-то знает. Когда он _знать_, он видит твою маленькую игру и презирает
тебя за это.

"Не глупый, Чико", - говорит Перес. "Только мудрый, с мудростью, незнакомой мне".
Он повернулся и посмотрел на меня. "Вы очень странный молодой человек;
сила гиганта, потрясающее здоровье и вы не дурак, и все же вы будете слушать
мужчину постарше - вы _wish_ хотите слушать. Получить благодарность от старшего
человек. Надежда на такую услугу - единственное жалкое тщеславие, оставшееся у него.
Пусть время так обойдется с тобой, что ты никогда не узнаешь, какой комплимент тебе воздали
- слушай!"

Старый орган разразился гордым звучанием. Большой и великолепный - сталь и
прекрасные дамы - розы и внезапная смерть. Заставило мое сердце забиться сильнее и захотеть
что-нибудь сделать. Возможно, разговор с Пересом, его видимость достойной грусти, и
его старомодная манера говорить, немного возвышенная для этого дня, но никогда не напускная.
и, возможно, красивый старый дом с его гобеленами,
картинки и доспехи помогали музыке, но, как бы то ни было, пока я слушал, у меня были
видения. Я чувствовала себя потерянным теленком, который вернулся в стадо и увидел
маму. Я все еще была во сне, когда поняла, что музыка прекратилась
и что Перес смотрит на меня.

"Могу ли я Свободы?" сказал он. "Сходство меня озадачило, так как я
встретил вас".

- Конечно, - сказал я, просыпаясь.

Он подошел к углу, где стояли старые доспехи. Они были
сделаны для крупного мужчины. Вместе мы надели на меня корсет, а затем я сам
закрепил шлем и последовал примеру Переса.

Он держал перед нами лампу, пока мы спускались по проходу в небольшую боковую
комната. Там мне показалось, что я увидел свое отражение в зеркале. Перес рассмеялся, увидев мое лицо.
когда я обнаружил, что это фотография. Мне это показалось волшебством.

"Что за черт!" - говорю я.

"Узрите маркиза Де Ла Тура!" - говорит он.

"Вот дьявол!" - восклицаю я. "Все еще уважаемый, хотя сорок великих людей удалены!
Перес, старина, это мой дедушка!" - Кричу я. "Все еще уважаемый, хотя сорок великих людей удалены!" "Перес, старина, это мой дедушка!"

"Лицо доказывает это", - ответил он. "Он тоже мой. Кузен, я чувствовал, что
притяжение крови в этот день. Свои силы, и у нас будет бутылка вина".

- Не часто человеку удается встретить своего сорокалетнего прадеда, да еще такого милого
кузен-испанец, - отвечаю я. - Думаю, с Мэри я разберусь позже.
Веди, Макдафф, и будь проклят тот, кто не выдержит.

Очень аккуратная небольшая волна радости захлестнула особняк Переса.
Все радовались; у нас были слуга, служанка и
остальные члены зверинца пили за здоровье в Нью-встретил родственников. К
в этот день я не совсем уверен, насколько близко связаны Перес и я.
Дедушка Де Ла Тур, конечно, был немного ближе, чем Адам, но не настолько, чтобы
не было никакой суеты по поводу его завещания, если бы
оно внезапно обнаружилось.

Одна из его дочерей вышла замуж за испанца, который положил начало линии Пересов
- и надо же! но эта линия была тонкой! На моей стороне тоже были симпатичные
семьи хаски; однако я была чертовски горда заявить о своем родстве
с таким человеком, как Перес, и я бы не стала портить одинокую маленькую
радость человека, во всяком случае, от того, что он нашел родственника. Все его племя, кроме него, было
полностью уничтожено. Я был единственным родственником, который у него был, то есть о котором он
знал. В США их полно, если бы он только знал, что это.
В Европе тоже, я считаю. Все-таки его говорить про притяжение крови не было
ерунда, ни. Меня тянуло к нему с первой, и кто может сказать,
что чувства и поведение мы не были ближе связаны
чем некоторые братья? И дедушка де ла Тура было хорошо для
извините. Я действительно была похожа на него - не настолько сейчас, когда ношу прическу на
мое лицо, но тогда я бы не поняла, где он, а где я.
если бы мы встретились на улице.

Перед тем, как лечь спать, я снова поговорила с Пересом о Саксе и
Мэри. Теперь он слушал достаточно внимательно. То, что я предложил, было в порядке вещей.
правильно - маленькие особенности джентльмена. Как выразился Перес, "The
большая любезность со стороны сердца, которое не останавливается у хилых заборов
фиксированный способ." Как по-разному выглядит одна и та же вещь при разном освещении! Он
был абсолютно прав насчет заборов. Я еще ни разу не видел забора без желания
проделать в нем дыру, но вам стоит только протянуть нитку, если я
нечего там меня задерживать.

Мне казалось тогда и кажется до сих пор, что у меня было право
вмешиваться в дело Мэри. Порой, конечно, ты обычная
возвращаясь к Пете, если вы режете, и вы заслуживаете все, что вам, вероятно, будет
вам,--столько ударов, как стороны может приземлиться на вас, прежде чем бежать; на
с другой стороны, Перес был прав, когда он сказал, что иногда стыдно
не вмешиваться. И хотя брак - самая личная из всех вещей,
он также и самый обязывающий: вы можете потерять деньги, приобрести опыт и заработать
больше; ссориться со своими друзьями и мириться снова, но целая жизнь
привязанность к одному человеку - самое сложное, с чем приходится сталкиваться человеку
. Вот Мария, девушка без особого опыта, сдачи
себя в образе того, как зацепился за жизнь человека, которого я знал, чтобы быть
мошенничество-позволить ей страдать из-за ее глупости? Нет, господа! Позволь мне страдать
моя глупость, если это необходимо, но в него захожу. Мы все дети, а иногда
нас нужно заставить поступать правильно - и - вот в чем загвоздка - если
строгий, но добрый папа уверен в своей правоте (чего не может быть), это легко; если
нет, я полагаю, это зависит от нас, согласно общим приказам, делайте все, что в ваших силах
и готовьтесь ко дну вместе с обломками. Я завидую человеку, который уверен в своей правоте.
но да смилуется Господь над его друзьями. Что ж, вот к чему пришли Перес
и я; что мы столкнулись с расцветающей тайной и
мы будем стрелять при единственном проблеске света, который у нас есть. Мэри действительно любила Саксофон.
Хорошо. Белнэп был мошенником. Хорошо. К дьяволу со всем остальным
аргумент.

Однако я не раскрыл свой полный план относительно Белнэпа моему родственнику. У меня
было предчувствие, что даже мое сходство с дедушкой Де Ла Туром не поможет.
убедите его. Видите ли, как и большинство детей, дикарей и людей, не достигших совершеннолетия
в целом, я верил в то, что нужно играть в ту игру, в которую играли со мной. Я
не позволил бы мошеннику сбежать из-за отсутствия подходящей лжи, действительной
или устной. Я не мог понять, почему вы не должны поступать с ним так, как он хочет, пока
вы поступаете с ним. Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять Сакстон сказал, что
лучше было мошенник бежать, чем честным человеком, чтобы включить
негодяй в его поимке. Достаточно очевидно, когда вы думаете о нем. Если вы работаете
низко на других ребят, чтобы сбить его с толку, есть двое детей, это
ВСЕ. Речь идет средней жесткости, чтобы увидеть ее в свет, хотя, когда перед
глаза подлец, имеющие все по-своему. И, хотя я
не одобряю свои собственные методы, результаты были великолепны. Нет смысла говорить,
нечестивые иногда процветают, и твой дядя Уильям играл в полную силу.
полоса везения. На следующий день я открыл свою кампанию.




XIII

РЕД ДЕЛАЕТ НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ.


Мне показалось, что с моей стороны было лишь дружеским проявлением сочувствия к Сэкстону.
Сакстон не стал бы стараться ради себя. И все же это выглядело деликатным.
Предложение. Я не могу дать вам должного представления о том, насколько сообразительна Мэри
было, как легко она разглядела скрытый смысл твоих слов или даже увидела
то, чего ты сам не знал.

Это хорошая черта для своего обладателя, но, как и все в этом
мира, есть цена, чтобы заплатить за это. Иногда она видела вещи, которые
там не было. Мужчина с очень хорошим зрением больше обманывается миражом, чем
мужчина, который не слишком доверяет своим глазам. И это свалилось на нее,
на самую важную сделку в ее жизни. Она видела Сакстона неправым, и
не могла видеть его правым, потому что доверяла собственному суждению. Ей пришлось
разрушить саму основу своей веры во все, что могло расстроить ее
неверное суждение о нем. Она чувствовала, рисунка к нему было что-то
бились крепко, как и человек, будет бороться с растущей склонности к
напитки. И, как очень многие люди (хотя я и сам этого не могу
понять), она переключилась на то, что было торжественным, неинтересным и
жестким, ради безопасности.

И изменилась! Ну, в то утро, когда я проскользнул к дому у фонтана
, я едва узнал ее. Была суббота, и школы не было. О
десять-двадцать молодых Panamans гуляли или сидели около двора. В
Реконструкция выглядела жесткой и несчастлив в кипяченой белые рубашки
прогресс, но из врожденного добродушия старался казаться приятным.

Многие Великие дела, которые сеяли нищету в целых сообществах,
не увенчались бы успехом, если бы у заговорщиков осталось чувство юмора.
Мэри любила посмеяться и видела смешную сторону вещей так же быстро, как и любой другой мужчина.
и все же эти бедные маленькие дьяволята, совершенно неуместные в этом состоянии,
не вызвали улыбки на ее лице. Хотя на моем это подействовало. Я подумал о
них, счастливых среди своих блох, солнца и грязи, а затем посмотрел на
выражение раннехристианских мучеников на их лицах и поперхнулся, но это
смехом катались на горе и злость на что. Это был прямо-таки зла, - чтобы
дети. Я посмотрел на Мэри, зная, что ее добрая женщина, - тот, кто
любил все невинные игры. Я ударил себя по голове от такой
глупости. Как, черт возьми, она могла заставить себя
одобрить это? Почему мы лежали в поле за кого-то другого мы
никогда не думал, что после себя? Ну, я сидел и Эхо продолжение
чтобы ответить "почему?", как обычно, пока тишину не загустеет.

Она прервала его удачным предложением. - Ты выглядишь очень серьезным сегодня утром.
утром, Уилл, - сказала она.

Я сказал ей, что это так; глядя на бедных маленьких революционеров в
их белых рубашках страдания, я решил позволить ей это.

"Интересно, - сказал я, - не слишком ли многого я от тебя требую, чтобы ты послушал меня некоторое время"
. В детстве у меня были тяжелые времена, и время от времени это давит на меня
Мне так тяжело, что я люблю поговорить с подругой, чтобы утешить ее ".

Это был самый надежный способ занять ее время. Она взяла меня за руку.
"Конечно", - сказала она. "Если бы ты только знал, Уилл, как я хочу быть
чем-то по-настоящему полезной в этом мире, вместо того, чтобы говорить, что я..."

"Забудь об этом!" Вставил я. "Что на тебя приятно смотреть и так далее?"

Она кивнула. "Я не имею в виду, что я настолько высокомерен, что мне это не нравится"
иногда, но я не должен привыкать к этому и..."

"Что касается меня, то я рад, что в этом маленьком старом мире есть хоть какая-то красота",
сказал я. "Как видите, я люблю напрягаться - доставлять людям удовольствие.
Честно говоря, я не вижу вреда в том, чтобы украсить пейзаж, насколько это в твоих силах.
 Но, хотя я не профессионал в области красоты, я могу
понять, что слишком большое количество сахара приводит к морской болезни ".

"Ты такой красивый молодой человек, каким и должен быть молодой человек!" - говорит Мэри,
возмущенный. "Не пытайся изображать глупую скромность. Я хотел бы быть сильным, и
ростом шесть футов три дюйма, и мужчиной!"

"Добавить рыжие волосы?"

"У тебя красивые волосы! Я думаю, ты знаешь это, тщеславный мальчишка, и позволил
им расти намеренно. А теперь ты просто заставляешь меня произносить твои
дифирамбы!

Я рассмеялся. "Я бы ни на что, за это", - ответил я. "Ах, почему не
Я на десять лет старше! Я бы тебя отсюда на минутку!"

"Я верю, что ты хотел", сказала она, "я не верю, что ты хочешь моей
протесты, ни мольбы, ни слезы. Ты просто эгоистично забрать меня прямо
и уйдешь со мной и будешь издеваться надо мной до конца моих дней!

"Только это ... Боже мой! Но я бы сделал это ужасно для тебя! Капитан Джесси был бы
ягненком рядом со мной!"

Мы оба рассмеялись, вспомнив Джесси Ужасного.

"Милая старушка Матильда!" - сказала она, почти прошептала, и ее взгляд
смягчился.

"Счастливые были времена, не правда ли? И приходить после того, что я оставила... - Я покачала
головой.

- Скажи мне, Уилл.

"Я задавался вопросом, насколько сильно я не понимал, - продолжал я, - и как сильно
мне приходилось брыкаться. Полагаю, если бы я был старше, я был бы таким
Саксофон - держу свои проблемы при себе - но я еще не научился этому. Все еще,
Я не хочу портить тебе утро.

Услышав имя Сакстона, она слегка нахмурилась, не сердито, а задумчиво.
нахмурилась, когда ее осенила новая идея. Она убрала его подальше от себя,
и повернулась.

- То, что ты пришел ко мне, Уилл, - это высокий комплимент. Я знаю, ты
не из тех, кто делится своими горестями с миром. Если... - она улыбнулась мне, - если
ты не сочтешь это бессердечным с моей стороны, я скажу, что с удовольствием послушаю их.

"Я понимаю", - ответил я. "Так же, как, в некотором смысле, я получу удовольствие, рассказывая им.
Ну что ж, поехали".

Поэтому я изложил ей факты так честно и спокойно, как только мог, следуя шаблону
Способ Сакстон. Я не нервы; постепенно жара ворвалась в мои
дискурс. Я забыл, где я нахожусь и с кем говорю, как старый
обиды закипел.

Когда я закончил, я вспомнил, и откинулся на спинку кресла.

Мэри тоже была до сих пор.

Я свернул сигарету и играл для воздушности. "Конечно," сказал я, "это
в жизни всякое бывает."

Она положила свою руку на мою. "Не надо", - сказала она, - "не надо".

Я замолчал. Минуты тянулись, тяжело ступая.

Наконец она заговорила.

"По абсолютной бесчеловечности, - сказала она, - я думаю, что ей нет равных".

"О, нет!" Сказал я. "Я думаю, эта история достаточно распространена везде, где люди
позвольте идее оседлать их без седла. Отец был хорошим человеком, но с плохими представлениями,
вот и все."

Я намеренно позволил своему взгляду упасть на маленьких революционеров, стоящих в
меланхоличной шеренге - ничего не делать, ни о чем не думать, все для них - сущий пустяк
.

Как я и надеялся, ее глаза проследили за моими. Она выпрямилась, поняв, в чем дело.
Краска бросилась ей в лицо. "Дети!" - резко позвала она по-испански.
"Почему вы не бегаете и не играете?"

Очередь пришла в замешательство. Они зацепили грязь ногами
и посмотрели друг на друга.

"Альфонсо!" - сказала Мэри, - "Затей какую-нибудь игру!"

Самый крупный мальчик снял шляпу и улыбнулся своей серьезной, вежливой улыбкой.

- Да, сеньорита! - ответил он. - Но что такое "игра"?

"Я была так занята ... более важными вещами, что не подумала о
развлечениях", - объяснила мне Мэри в сторону. В этом объяснении было извинение.
Я слушала с удовольствием. "Возможно ли, что они не знают никаких
игр?"

"Ну, я полагаю, что в некотором роде так оно и есть", - ответил я. "Но мне кажется,
главный недостаток этих детей - настоящая игра; все они маленькие старички и
женщины; из них выбита детская жилка; они жили на войне и
убивают так сильно, что больше ни во что не верят".

"Что ж, - быстро сказала она, - это плачевное положение дел".

"Самое худшее", - сказал я. "Что за нацию можно вырастить из детей
которые не умеют веселиться? Их Бог будет выглядеть как двоюродный брат нашего дьявола. Я
_did_ умудряются грабли спортом вне моего времени, иначе я бы пошел в
плохо совсем, я считаю".

Цвет углубился в ее лицо. Она не должна быть удар дубиной.

"Мы хотели предоставить им моральной опорой, во-первых," она извинилась
снова. "Казалось, надо дать им некоторые нормы поведения".

"Сначала я бы дал им хорошо провести время - они слишком молоды для стандартов".

"Только посмотрите, как они стоят там! Да ведь они, кажется, понятия не имеют ... Что мне с ними делать?"
"Что мне с ними делать?" Она была в полной растерянности. "Это неправильно, бедные дети!"
Она внезапно повернулась ко мне с выражением нетерпения на лице. "Ты не мог бы
расшевелить их, Уилл?"

"Конечно!" - говорю я, выбрасывая сигарету. "Пошли! Тэг, ты здесь!
и я пустился галопом, Мэри за мной, а революционеры
смотрели, в целом слишком вежливые, чтобы казаться удивленными. Боже! но эта девушка
умела бегать! Прыгай тоже; Я очистил фонтан, думая, что ей придется уйти
- кругом, но она подобрала юбки и оказалась над ним в мгновение ока.
черно-белая вспышка, движения четкие, как у борзой собаки.

"Qui dado, товарищи!" - крикнул я. "Сюда идет правительственная армия!"
Они мгновенно поняли и разбежались. Крича на них, они
наконец поняли идею. Биржа не заинтересовала бы их - революция заинтересовала.
Мы разделились на партии. Как только у них все пошло хорошо, Мэри и я
вышли из нее.

"Ну вот, - сказал я, наблюдая, как они бегают, кричат и хихикают, - мне это
нравится больше".

"Так лучше", - согласилась Мэри, - "и моя благодарность вам за перемену. I'm
боюсь, что человек забывает о мелких потребностях, думая о великих ".

"Мэри, - сказал я, - это может странно прозвучать из моих уст; я надеюсь, что вы не
принимайте это неправильно, но знаете ли вы, что в чтении Нового Завета отвес
я не помню, приходя на место, где он говорит о
большие потребности? Пожалуйста, не думайте, что я говорю слишком небрежно для приличия;
Христос всегда вел себя как добрый друг, насколько я понимаю. Я не могу в это поверить.
его чувства были бы немного задеты, если бы он услышал, как я так говорю. Он был
выше беспокойства о множестве вещей, которые беспокоят церкви. Он перестал
выпить бокал вина и поболтать с владельцем салуна. Итак, если Он
был Богом, было ли это мелочью? Разве Бог совершает маленькие бесполезные поступки?
Помните, я обдумывал все это, когда мне становилось тяжело ... Остановите
меня, если я покажусь неуважительным ".

"Нет, - сказала она, - это звучит странно для меня, но я знаю, что ты не
неуважительно, будет. Я бы не стал обвинять тебя в том, что ты из тех дураков,
которые прикидываются умными за счет Всемогущего.

"Хорошо, рад, что ты меня понимаешь. А теперь послушай! Здорово ли делать такое
вытянутое лицо? Правильно ли впадать в меланхолию по поводу религии, когда голова
из него всегда проповедовалось счастье? Разумно ли пытаться заставить всех
поступать по-своему, когда тебе говорят, что чем ближе мы к тебе, как маленькие дети
, тем лучше для нас? Тебе не кажется, что ты ведешь себя так, как будто знаешь
лучше, чем Сам Христос? Вы же не думаете, что эти дети, какими они
были десять минут назад, были тем, что Он имел в виду, когда сказал: "Позвольте маленьким
детям приходить ко Мне"? Мне кажется, вы изменили текст, чтобы читать:
'Страдать, маленьких детей приходить ко мне. Они уверены, что страдают в
их накрахмаленные белые рубашки, но я держу пари, что слова не суждено
читать такое".

- Уилл, - серьезно сказала она, - думаю, я совершила распространенную ошибку:
предположила, что только мне не все равно. Даже сейчас, когда я чувствую, что в тебе больше
настоящего духа, чем во мне, твоя манера говорить действует на меня. Она села, как будто
внезапно почувствовала слабость. "Я просто поклонялся определенному способу
делать что-либо и забыл о результатах и причине для того, чтобы делать
что угодно. Твоя прямолинейность заставляет мою жизнь казаться
смешной ".

Она замолчала с несчастным лицом. Я ни в малейшей степени не думал о том, чтобы
убедить ее. Большинство людей будут цепляться за ошибку такого рода еще крепче.
чем они будут относиться к спасателю. Это было все равно что превратить республиканца
в демократа, просто показав ему, что он неправ - кто пойдет в
политику с такой идеей?

Я уставился на нее, не веря. "Мэри," сказал я, хеджирование, как
человек в таких случаях, что "это не верняк, что я прав. Я
всего лишь мальчик, и, конечно, мне все кажется мальчишеским.

Она оборвала меня. "Честно говоря, сомнения беспокоили меня и раньше.
Ваша история доказывает, чего можно добиться крайностями...

До этого она говорила совершенно спокойно. Теперь она опустила голову в свои
всплеснула руками и разрыдалась; к счастью, мы были в маленьком летнем домике
где нас никто не мог видеть.

- О, Уилл! - всхлипнула она. - Борьба совсем ни за что! Все воюют,
воевать, а не Мира! Я хочу быть хорошей женщиной, я _до_; но что
есть для меня?"

"Послушай меня еще раз," - сказал Я, так жаль, что у меня очередной приступ
причина. "Это для тебя-быть женою и сделать из него два раза в
мужчину, потому что ты жена ему; воспитывать мальчиков и девочек, которые доказывают, что
право-есть для тебя работа".

Она вытерла слезы и улыбнулась мне, стыдясь того, что так много показала
чувство. "Это предложение?" сказала она.

Я засмеялся. "Ты не корячилась так, юная леди, Вы были в
всерьез и ты это знаешь. Я возьму тебя, если понадобится - клянусь Пророком
Моисеем, я возьму, если в ближайшее время не появится какой-нибудь другой парень, - но я хочу
поговорить о более подходящем мужчине.

Она посмотрела на меня. Это была попытка быть строгой, но в результате получилось
гораздо более испуганной.

"Вы можете многое сделать со мной, Уилл, - сказала она, - но я не слышу
слова Артура Сакстон".

"Тогда, - говорю я сурово и совершенно серьезно, - ты глупый и несправедливый
женщина. Ты поверила тому, что тебе сказали; теперь ты должна выслушать
друга".

"Я не буду", - воскликнула она, вставая.

Я схватил ее за руки и силой усадил обратно на сиденье. "Ты сделаешь это", - ответил я.
"Очень хорошо", - сказала она дрожащими губами. - "Я не хочу, чтобы ты это делала".

"Я не хочу". "Если ты хочешь воспользоваться
дружбой, которую я показал тебе, и, поскольку ты
сильный, заставь меня услышать то, что я запретил тебе говорить, я беспомощен".

"Все гадости, которые ты говоришь, меня не остановят. Теперь, пока ты _must_
слушай, неужели ты не обратишь внимания?" Я спросил это самым льстивым тоном.
тон. Я знал, что позову ее. Секунд десять она оставалась напряженной. Затем
на щеках появились ямочки.

"Меня так злит мысль, что я не могу разозлиться на тебя, я не знаю
что делать", - огрызнулась она на меня. "У тебя нет права разговаривать со мной подобным образом"
. Я бы не выдержал этого ни минуты. Ты просто великий
хулиган, издевающийся над бедной маленькой женщиной, милый мальчик! Кто когда-нибудь слышал о
таком споре? Поскольку ты _make_ заставляешь_ меня слушать, я должен быть внимателен!
Что ж, чтобы показать тебе, какой я друг, я это сделаю.

- Спасибо, Мэри, - сказал я, протягивая руку. - Спасибо, дорогая. Ты будешь
не хуже слышать правду. Это не похоже на тебя осуждать
человек неслыханно."

"Я слышал, как он".

"Вы слышали сумасшедшего - он сказал мне; почему вы вызываете в памяти худшее о нем?
и верите только в это?"

Она вскочила, возмущенная. "Я не говорю о худшем в нем! Это
трусливое оправдание - он должен быть достаточно мужественным, чтобы..."

"Подожди: я никогда не имел в виду, что ты сделал это намеренно. Разве ты не видишь, как ему хочется
доставить тебе удовольствие? Не могу поверить, что если он что-то сделал он
думала, что будет радовать Вас очень сильно, и ты назвал его негодяем за это,
что хуже ему будет, скорее всего, на вершине?"

- Да, - медленно ответила она. - Я вижу это... Я должна, я знаю.

- Конечно, ты бы сделал это. Теперь послушай. У меня есть история для тебя, что твоя любовь
доброты и благородства найдете удовольствием".

Я снова попробовал метод Сакстон-там не лучше, если она настоящая
вещи, которые вы должны сказать. Очень тихо я изложил это ей, как он мне.
Когда я закончил, она побледнела.

"Если это правда, то это было благородно", - сказала она, когда я закончил.
Дыхание застряло у нее в горле.

"Это правда. Артур не слишком хорош, чтобы лгать, любыми способами, но он
у нее слишком много гордости и мужества, чтобы лгать о подобных вещах.

Она кивнула головой в знак согласия. Я был взволнован, видя близкую победу,
но у меня хватило ума сохранять хладнокровие. Я знала, даже в том раннем возрасте,
иногда под самой спокойной водой есть коряги.

Она вздохнула так, как будто жизнь покидала ее.

"Порыв, - сказала она, - благородный порыв... А потом? низменный порыв, которому
последовал с той же решимостью".

В этом было слишком много правды. Я не одобрял, что он напился до смерти
потому что он не мог получить то, чего хотел.

"Да", - спокойно ответил я. "и что ему нужно, так это веский предлог, чтобы
сделать им всем хорошо - у него есть силы сделать это, ты же не отрицаешь этого?"

"У него есть сила, чтобы сделать что-нибудь-есть жалко. Не имеется
жил человек, который так провел свою жизнь в свои руки, как Артур Сакстон. Бы
вы меня выйти за него замуж, чтобы реформировать его? Разве я не имею права гордиться собой?
Со своей стороны?

"Нет, первому, - говорю я, - и да, второму. Наконец-то он очнулся.
Я уверена - если бы только ты мог верить в него немного больше ".

"О, Уилл!" - сказала она. "Это то, чего я боюсь больше всего. Мне все равно, если он
требует многого, как и я, но быть таким зависимым - я не могу доверять
ему, пока он не доверится сам себе ".

"Да, Мэри", - согласилась я. "Но в то же время он намного больше мужчина
чем средний, превзойди его со всеми его недостатками!"

Она ответила мне странной улыбкой. "У меня несчастливая натура в одном
смысле, - сказала она. - Для меня полбуханки хуже, чем вообще никакого хлеба. Я бы предпочла
никогда не знать о Рае, чем увидеть и потерять его." Она всплеснула руками.
внезапно, в жесте, который был близок к агонии.

"О, иногда я жалею, что у меня вообще нет морального чувства, что я могу просто
живи и будь счастлив - и я не смогу быть очень хорошей, если захочу этого - это
утешение. Она повернулась ко мне. "Теперь, Уилл, я открыла тебе свое сердце, как
Я не смог бы так поступить со своей собственной матерью; ты поверишь мне, если я скажу, что я
не могу больше говорить об этом?

"Конечно, милая", - сказал я и поцеловал ее. Она опустила голову на моем
плечо.

"Вы с большим комфортом, брат", - сказала она. Тон
что-то жало мне в глаза. Бедная маленькая женщина, борющаяся со всем этим.
одинокая, такая несчастная под этими улыбками, рожденная быть счастливой!

Я не могла вымолвить ни слова, чтобы спасти себя. Она посмотрела мне в лицо. "Ты храбрый
и благородный джентльмен, брат мой, - сказала она. Я думаю, это бы меня доконало.
Временами я такая проклятая женщина, но она менялась быстро,
как молния.

"Давай поиграем с детьми", - сказала она. "С нас хватит".

Я была рада побегать вокруг. Одно было ясно. Я никому не причинил вреда,
и доказал ценность своего плана. Еще одна вещь, которую я хотел знать, которую я
узнал, уходя.

"Мэри, - сказал я, как будто между нами было что-то понятное, - почему
Мистер Белнэп выступил против Сэкстона?"

Она, не задумываясь, попалась в ловушку. - Потому что он хотел предупредить меня о
конечно. И, несмотря на все, что вы говорите, Уилл - простите меня - он человек
такой проницательный, что я не могу поверить, что он совсем неправ.

"Было бы плохо, если бы Белнэп оказался не тем человеком, которым ты его считаешь,
не так ли?" - Невинно спросил я.

- Было бы, - ответила она. И с этими словами я ушел.




XIV

РЕВОЛЮЦИЯ БРАТА БЕЛКНАПА


Следующим, что требовалось в моих расчетах, было время. Мой трехдневный отпуск
закончился в понедельник; мне нужно было продлить или обязательно что-то сделать в другой раз,
в ближайшее время. Я был готов бросить свою работу, но чувствовал, что до этого не дойдет
скорее всего, так что я рванул домой, к Джиму.

В магазине Педро сказал мне, что Джим был там вчера днем, но
сразу же уехал в не самом приятном расположении духа. Педро не знал, куда он
поехал. Он быстро поехал на восток.

Я не знал, что делать. Если я пойду за ним, то, скорее всего, упущу его.
если я подожду, его может не быть рядом еще несколько дней.

"Что с ним, Педе?" Я спросил.

"Это то, чего я не должен знать", - говорит Педро. "Он ругается матом"
"яростно". Он также наносит удар одному незнакомцу _hombre_, который был здесь
беседует с рабочими. _Si_, он наносит удар хим верри
сильный, так что незнакомец ничего не узнает в течение часа. Он
также говорит, что застрелит этого незнакомца, если тот снова наступит на ногу.
грун. Мужчины, которые там находятся, протестуют, и сеньор Холтон
говорит: "Вы дураки". А Пепе, самый крупный, говорит: "Я не дурак".
и сеньор Холтон сказал: "Нет, ты осел", а Пепе сказал: "Ты
сильно оскорблял нас". Я удивлен слышать это, потому что из всех людей, которых я видел
никто не был так добр к людям, как сеньор Холтон; и я тронут, чтобы сказать:
- Пепе, ты лжешь! - После этого он, как видишь, ударил меня по носу. Я
говорят, Пепе, вы можете разбить мне нос, но это не делает тебя не
врун-врун ты'.И сеньор Холтон сказать, что ум их,
Педро, ты честный человек; но сейчас я буду ругать их для ярмарки
если я слышу один писк, и он вытянуть его peestol и сказать, 'трепло,
койоты! Дай мне послушать тебя!" и наступает такая тишина, что можно услышать
свое сердце. Затем сеньор Холтон говорит мне: "Педро, это плохое дело.
Присмотри за магазином как можно лучше - я должен ехать верхом. Если они нападут на тебя, беги
прочь - Меня не интересуют эти товары, а ты говорил как
мужчина." Педро ударил себя по легкому сжатым кулаком. "Беги!"
Я не буду, - говорит он. "В этот магазин можно попасть, только сделав шаг"
"перешагни через мой труп".

"Труп" звучало несколько легкомысленно для данного случая. Однако,
под всеми вращающимися глазами и изящными широкими жестами скрывался песок
маленького человека. Я вообще не понимал, что это за шум, но знал, что
это серьезно, иначе Джим никогда бы не занял такую позицию.

"Почему ты не сказал мне об этом первым, Педро?" Я спросил. - Я мог бы уйти
и оставить тебя одну.

"Именно это я и пытаюсь втолковать", - сказал он. "Потому что ты молод, и перед тобой
вся жизнь впереди. Это парные луга, эти; если они осядут
Педро, это не причинит вреда, но ты был мне родственником, и я не хочу, чтобы ты причинил мне боль.
ты обижен. Вот и я говорю, я должна отпустить его; они мну не навредить бил; и
тогда я чувствую себя оч-чень одиноко, и я думаю, он должен знать и
сам решу".

"Ах ты, проклятый старый подопытный!" Я заорал на него: "Неужели ты думаешь, что я оставлю
тебя справляться с этим в одиночку? Я не знаю, что нашло на Джима, чтобы не
приставить к тебе несколько человек.

Педро пожал плечами. "У сеньора Холтона не было времени - что бы это ни значило,
оно императивно - и что касается этих людей, я думаю, они все сумасшедшие. Они приходят
и ругаются на меня, который никогда не причинял им вреда - я, никогда! Кто может
сказать, что Педро причинил ему вред? Они уходят, только когда ты должен прибыть."

Я не знаю, почему, но вдруг пришла мне в голову, что мы были сложены
против толпы мужчин ... я имею в виду что-то происходит, _real_ ко мне, и я сел
опускаясь в кресло, обмяк. Я никогда не восхищался человеком больше, чем я Педро, в
тот момент. Вот он, маленький человек, которого я так часто смеялись, тихо
занимался своими делами, ожидая, когда придет толпа и убьет его! Я
не так уж сильно возражал против одного или двух, или, возможно, еще нескольких человек, но
толпа набросилась на меня с кулаками. Когда вы узнаете, как значительно больший трус,
толпу, чем одного человека в нем, вы не настолько смутное, но потом!
Что ж, это был первый раз, когда я был так напуган в своей жизни,
и это было ужасно. Я вытер пот со лба, взял себя в руки, как мог,
и сказал:

"Ну что ж, Пед, мы влипли!"

"_Tiene V. razon!_ - говорит он, - но мы сделаем все, что в наших силах. Если я выживу,
я всегда буду помнить, как Бил оставался со мной ".

Я слышал, что хороший пример поможет тебе, когда ты
разъем SCART. Из моего личного опыта я позволю себе не согласиться. Я разозлился на Педро
за то, что он не испугался; и чем больше я думал о том, как хорошо он себя вел,
тем сильнее я нервничал. Я сидел там, бросаясь в жар каждый раз, когда слышал
шум на улице, пока, наконец, ко мне не вернулся какой-то смысл. "Это не годится!"
говорю я. "Вот, Пед, где грелка?"

Он протянул мне бутылку бренди. Я приложил горлышко к горлышку и согрел свою
бедную душу. Господи! но это было вкусно. Голландское мужество - это не то же самое.
проявите настоящее мужество, но это, черт возьми, зрелище лучше, чем
забиться насмерть в суматохе.

У меня было не больше времени, чтобы удовлетворенно хмыкнуть и поставить бутылку
на место, когда на дороге послышалась беготня и вопли. Педе
и я вместе бросились к двери. Долина лежала ровная между холмами
к северу от нас, и до поворота дороги было видно милю.
Дальше по дороге двое мужчин бежали, спасая свои жизни, а за ними гналась орущая банда
забрасывая их камнями, дубинками и еще чем попало. А еще там был
блеск ножей - блеск, от которого меня всегда тошнит. Я ждал
раздался ружейный выстрел, но никто не выстрелил. У этих двоих было преимущество в пятьдесят ярдов, и они
не собирались терять его, если могли. Когда они подошли ближе, я смог
услышать замечания о папистах из толпы. Через секунду я увидел
пьесу "Революция брата Белнэпа"!

Это придало мне сил. Жертвы бежали, закрыв голову руками для
защиты; когда один из них опустил руки и поднял голову, чтобы позвать на помощь
, я узнал Тони Гонсалеса, самого квадратного и милого человека в этом заведении.
Это придало мне еще больше уверенности. Пятьдесят человек против двоих!

- Давай, Педро! - заорал я. Каждый из нас схватился за кирку, и с
с этим в одной руке и пистолетом в другой мы направились к двери.

"Бил, - говорит Педро, - давай останемся здесь. Сейчас им нельзя причинить вреда, потому что
они управляют verree fas '. Es-store - это крепость. Если мы останемся, нам будет лучше.

Я оценил ситуацию. Тони и его приятель благородно держались на расстоянии.
Я предполагаю, что они вытащили пару обойм из камня, но они не были в смертельной опасности.
смертельная опасность им не грозила, если только толпа не схватит их. Педро не был
силы, чтобы продавать продукты и грузовик, но он был хорошим генералом скучным, когда
дело дошло до войны.

"Queeck, Ваал!" - говорит он. "Чтобы защитить нас , заставьте закрыть окна и
двери, но только одну!"

Мы работали четко, подкатывая бочки к дверям и ударяя коробками с
консервами по оконным ставням. Работа принесла мне много
пользы. Гнев вытеснил большую часть моего страха, но все же задействовал мои мышцы.
было необходимо вывести остаток яда из моего организма.

Затем я вскрыл коробку с патронами и разложил их на прилавке,
пока Педро заряжал взятые со склада револьверы. К тому времени, когда шаги
приблизились, мы были в боевой форме. Еще один крик о помощи прозвучал почти
в дверь. Педеа и я бросилась вон из комнаты.

"Залезайте, ребята, - сказал я, - и хватайте оружие!" Они поднырнули под мою руку и
вошли в магазин.

Остальные сбились в кучку поодаль и остановились.

"Теперь, господа", - ответил я в лучших испанских который мне пришел в голову: "в чем
дело?"

У меня нет ответа, но плохо выглядит. Они разговаривали и бормотали между собой
и передвигались уродливыми движениями - такая черная и
вероломная толпа, о какой только может мечтать человек.

У меня сразу поднялась температура. Естественно, я презираю отсутствие ответа
на вопрос. Один парень погрозил кулаком и что-то прорычал.

Вот и все. Я ждал. "Еще раз, - сказал я. - в чем дело?" Же
производительность. Я выстрелил, проделав дыру в шляпе парень, который покачал
кулак. "Третий и последний звонок, - говорю я. - в чем дело?" но они не выдержали
и убежали.

Моя игра задержала их на минуту. Нашим лучшим выступлением было взять верх сразу.
поэтому я спустился к ним.

"Теперь я хочу знать, что вас беспокоит, люди", - сказал я, понимая смысл сказанного
на испанском, если слова были немного перепутаны, "и я хочу знать
быстрее, или прямо здесь начнется переполох.

Здоровенный парень насмехался надо мной: "Опусти пистолет, и я покажу тебе, что такое
по делу, - сказал он.

"Ты сделаешь это?" - спрашиваю я, расставаясь с тем здравым смыслом, который у меня был. "Ты, желтобрюхий
змея в траве! _You_ покажешь белому человеку, ладно? Выходи
сюда, ты, такой храбрый в толпе!

Я отбросил пистолет и стал ждать его. Я получил именно то, что я мог бы
ожидается, что ... они все для меня! Проклиная дурака моя душа, я отпрыгнул в сторону
пистолет. Я почти взялся за него, когда камень угодил мне за ухо и
уложил на траву. Мистеру Уильяму Де Ла Туру Сондерсу предстояло
быстро расставить ноги и выйти из этого положения. Это было
больно ... святой мученик Моисей! Как мне не хотелось убежать от этой толпы! Я фыркнул,
но бежать было Слово, и работать я с ними кричишь и смеешься
меня. Войдя внутрь, я схватил два пистолета со стойки, позвал Педро
и двух других и направился обратно. Я встретил банду прямо у двери.
Было любопытно, что, заставив меня бежать, они проявили храбрость; они были за то, чтобы разорвать
теперь все на части. Что ж, наша встреча была неожиданностью для обеих сторон.
Я должен был быть благодарен всю жизнь думать, что мои руки быстрее, чем мой
голова. Я положил четыре выстрела в толпе раньше, чем я думал. Мужчина
который подобрал мой револьвер, выстрелил и промахнулся с расстояния трех футов. Я
получил немного пороха, а также нож в плечо, но четверо мужчин уложили меня.
это обескуражило их, и они снова сломались. Я поддержал их обеими руками
Педро и другие мальчики вмешались, прежде чем они нашли убежище.

К тому времени я был диким - хотел пойти за ними и выследить их. Педро
и двое других вцепились в меня и втащили внутрь.

"Придут еще, Бил!" - закричал Педро.

"Мы должны быть осторожны ... не уходи, умоляю!"

Он не только умолял, но и чуть не задушил меня; они оттащили меня назад и
захлопнули дверь.

"Слушайте все", - говорит Педро. "Это не конец. Придут другие с
оружием, и тогда!-- Но сейчас посмотрим, что снаружи". Он разместил каждого из нас
так, чтобы мы могли заглядывать в щели и таким образом прикрывать склад со всех сторон
. Там были бочки с боеприпасами, генерал Педро отдавал команды
палить при виде.

Люди снаружи продолжали сыпать ругательствами, насмешками и
угрозами, и мы ответили столь же эффективным огнем из револьвера. Это было слишком
далеко для короткого ружья.

В магазине у нас было две винтовки. Я не был тогда и никогда не был таким, как
хороший стрелок из винтовки, как и из пистолета. Гонсалес, однако, был
охотником. Он взял винтовку с довольной улыбкой.

"Ты заставляешь меня бегать", - игриво говорит он на улице. "Теперь я заставляю тебя_
прыгать! Так мы развлекаемся". Человек показал ему голову, к
звук мгновенно рухнуть из винтовки. Он вскочил, все в порядке.

"Старая церковь скажут массы для вашей души, Хуан", - говорит Гонсалес. "Ты
лучший покойник в стране".

После этого они были осторожны. Я думал, что они уйдут, видя, что они
ничего не могли с нами сделать, пока Педро не объяснил, что они, вероятно,
держат нас, пока вооруженные люди пришли. Я должен был почувствовать хмурый вновь
эта новость, если бы я не имел ничего общего. Потемневшие магазине надевал на свою
чувства. Один лесоруб я выстрелил извивалась в смешной моды, он лежал на
землю. Он был все еще извивающуюся, - я мог видеть его каждый раз, когда я остановился, чтобы
думаю. Он долго извивался, как змея, подставляя лицо свету
В конце концов. Он выглядел так, как будто чувствовал совершенное отвращение. Он
не должен был так смотреть. Это беспокоило меня.

Остальные трое выдержали испытание ожиданием гораздо лучше, чем я. На самом деле, я
внутри меня все кипело от ярости, хотя я и сделал вид, что ничего не случилось. "Пед", - говорю я,
"дай мне другую винтовку - я иду на разведку".

"Это хорошо", - говорит Гонсалес. "Если ты сможешь подняться на холм незамеченным,
ты сможешь прогнать их, и у нас будет шанс".

Поэтому я взял винтовку и принялся сквозь кусты и камни задняя часть
магазин, пока я был на сто ярдов вверх по холму. Это была крутая
косые. Продвинувшись так далеко, я поднялся почти на сотню футов. Я мог видеть часть
равнины наших осаждающих. Около десяти из них лежали за валунами, дымясь
сигареты и "полегче". Еще одна партия лежала под мостом.
Остальное я не мог разглядеть.

У меня был особый зуб на парня, который вызвал меня на драку.
Я тщательно искал, и, наконец, сделал из него, под скалой около трех
сто ярдов, сидя спиной ко мне, и играли с
человек перед ним.

Его жирная спина представляла собой великолепную мишень. Я поставил ружье между двумя камнями
и сразил его наповал. Я был готов выслушать доклад и увидеть, как
он упадет, когда, клянусь богами войны! мой палец не потянул за
триггер. Я не имел ни малейшего предчувствия насчет убийства, коварные
скунс, насколько я знал, но все же, я _не мог тянуть, что
триггер. Я был удивлен, много. "Почему, ты, чертов дурак!" Я сказал
себе: "какая муха тебя укусила! Этот парень мог бы истребил всю свою
семья, к этому времени!"

Тоже верно, но это не заставило пистолет выстрелить. Очень странно, как из тебя иногда выскакивает
неожиданное "я". Был один Счет
Сондерсу не терпелось расправиться с этим мерзавцем, насколько это вообще возможно для мужчины, и
был еще один - и босс тоже, - который этого бы не потерпел.

Я выругался сквозь зубы. - Если бы ты посмотрел на меня, вместо того, чтобы отворачиваться,
ты, собака! - Я бы тебя быстренько разделал, - прошептал я. Меня прошиб
пот стыда, зная, как мои друзья были отдать свою веру в меня
сбор человека или двух. Я мог бы плакала от обиды. Вдруг
мой мальчик вскочил и указал, забыв, где он находится. В следующую секунду
палец воткнуть в землю, и компонентах винтовки вырезать Гонсалеса,
через долину.

Я посмотрел, куда он указывал. Вот приближается вереница людей с ружьями,
трусцой. Я подскочил и врезался в них. Выстрел заставил тех, кто был внизу, вздрогнуть.
Некоторые вскочили. Я бы съездил он к ним теперь все в порядке, но
снаряд заклинило. Наши ребята дали им из магазина, а я вцепился
в проклятый патрон. Наконец достал его своим ножом и ударил
сначала по земле, а затем по приближающимся солдатам. Я уронил человека.
и солдаты разбежались по камням и деревьям.

Оставаться дольше не было смысла. У меня оставалось всего три патрона;
я все равно ничего особенного не мог сделать, потому что после этого они подкрадывались незаметно;
кроме того, я был готов к тому, что меня отрежут от магазина, поэтому я тщательно подобрал свой
давным-давно, не желая, чтобы они узнали, что на холме никого нет. В
Таком случае, как наш, ты борешься за время. Я ни на что не надеялся из-за времени, но
каждая прожитая тобой минута была явным выигрышем. Здесь, в сельской местности, военнопленных
Ставили к стене.

Пока они думали, что у нас есть люди на холме, они будут осторожны.
Скорее всего, они пришлют людей, чтобы очистить холм, во-первых, и что бы
дайте нам несколько минут.

Другие мальчики видели прихода солдат. Они были тихи,
но безнадежно. Гонсалес пожал плечами и осмотрел свою винтовку.
- Сколько их? - спросил он.

"Солдаты и все остальные или только солдаты?"

"Все".

"Около сотни".

"_Ay de mi! Adios el mundo!_ Четверо человек против сотни! Что ж, они
будут говорить о нас после - их будет не меньше сотни, когда мы уйдем ".

Ощущение, что ты оставишь доброе имя позади, чтобы утешить свои последние
минуты, - это очень хорошо. Очень жаль. Неважно чертовски
для меня. Все, что я мог придумать, было то, что они не должны меня-нет, если они
был миллион-и я предложил работать на тех линиях с применением силы.

- Возможно, они не нападут на нас, - сказал я скорее с желанием, чем с надеждой. - Если они
попробуйте сыграть в любую другую игру, и мы сможем продержать их неделю ".

Я испытывал некоторое презрение к этим солдатам. Позже я с этим расстался. Видите ли,
они были босиком, в лохмотьях и грязи. Ничто не выдавало в них солдат
, кроме оружия и орденов. Я видел не так уж много солдат, но
то, что я видел, было веселым, в форме и с духовым оркестром. Теперь, если бы они
приехать в наш магазин в сопровождении духового оркестра, это было бы что-то подобное.
Это был только шум, с нами, держащая рабочий конец мула. Нет
слава, ни униформы, ни полосы, ни ничего, а просто получать отверстия выстрел в
ты, и с моей стороны было бы не более чем правдой признать, что я был
совершенно доволен своей шкурой, как и она.

Мы укрепили двери и окна, навалив еще ящиков, оставив
только отверстия для стрельбы. Затем мы стали ждать. Темная жара в магазине
просто расплавила тебя; снаружи солнце пекло так, что могло выбить тебе глаз.
Когда становится жарко и неподвижно - смертельно неподвижно - я вспоминаю тот час
ожидания в магазине. Я ни на минуту не мог удержать в голове то, о чем думал
все мои идеи порхали, как перепуганные птички, я потел и
я вспотел, и меня затошнило, а человек, которого я застрелил, продолжал корчиться.
Это было то же самое, что сесть в постели и узнать, что твой кошмар реален.
К черту ожидание! Я попытался сосредоточить свое внимание на матери, на
Мэри, на всех, кого я знал. Бесполезно. Я, казалось, никого не знал - они
были просто шутками, и в основном лица, когда они пробегали мимо, поворачивались ко мне
и ухмылялись. В то же время я продолжал говорить с другими мальчиками и
даже когда смеялся в то время. Я знаю, что они думали, что я был крут, как
арбуз. Я с ними в расчете; я думал, что они тоже там были.

Когда Гонсалес крикнул со щелчком в голосе: "Эй! Квиддич!_ Они
идут!" Я готов был вознести обе руки к небесам в знак благодарности. Есть
ни одна восьмая как плохо быть убитым, как сидеть и ждать
для него.

Я прыгнул за моим окном. Ничего из того, что было передо мной, не осталось, кроме
того, что осталось со мной навсегда. В тот день я мог видеть только небольшое пространство.
все, что не находилось в десятифутовом круге, было темным. Я оставляю "почему"
врачам. Меня это больше никогда не беспокоило.

У меня было южное окно, немного наклонное к дороге, и примерно
двадцать футов от него, где он сдал магазин. Там был бруствер
консервы плечо высокий, с большим количеством патроны россыпью раскинулись на
внутренний верхний ящик. Окно рядом со мной была открыта, и красные метки на литровую
банки с помидорами выглянуло--"гордость сада". Интересно, человек,
который вырастил их, или тот, кто их законсервировал, когда-нибудь представлял, что они собираются
стать оплотом государства Панама?

Ставни были тяжелыми, с отверстиями шириной около четырех дюймов, которые
можно было закрыть круглым куском дерева, который вращался на шурупе. Эти
отверстия были как раз по высоте, чтобы я мог стрелять. Другим мальчикам пришлось
стоять на ящиках, так как они были ниже ростом.

Я заглянул в свое оружейное отверстие. Вот идут повстанцы, хлопая крыльями.
по дороге идут босиком, волоча за собой оружие, их
широкополые шляпы комично покачиваются. И я почувствовал себя счастливым, когда увидел это. Они
были настоящими мужчинами, и в течение последнего часа я сражался с призраками. Мы не
хочу, чтобы они ударили нам в тело, так что я позвонил дружелюбны к другим ребятам,
"Поставить вам может томатов я рисую Первая кровь!", и пусть она мерцает
через отверстие петли.




XV

ПОМИДОРЫ ПО КВАРТЕ


Босоногие солдаты рассчитывали пройти прямо через нас. Они наступали
прямыми и довольно сбитыми в кучу, в то время как мы сбрасывали их. Они продолжали наступать, а
мы продолжали сбрасывать их. Из ставен вылетели белые полосы, и
на стенах выросли усы, но никого из нас это не тронуло, пока мы
выкладывали им что-то ужасное.

Это не мы треском выстрелов, ни, исключая Гонсалес. Мы были, для
всех практических целей, остудить.

Говоря за себя, я не испытывал ни надежды, ни страха. У меня было только одно
честолюбивое намерение - сделать прибывшую группу как можно меньше. Это было бы
я удивлен, узнав, что наши парни пропустили два броска из пяти. И
ни одна толпа, белая, коричневая или черная, не выдержит подобной оплошности
.

У них не было плана. Как я уже сказал, они думали, что все, что им нужно было сделать, это подойти
и схватить нас. Когда мы помещаем каждый третий человек на траве, они остановились,
гармошки ближе, и мы накачали его с ними навсегда. Они расплавили
дороги, в панике ударил.

Мы были не крики победы, будучи слишком занят. Просто учета
усердно на работе вместо того, чтобы кричать Мы поставили три или четыре больше
игры. Это был бизнес, а для нас.

Дым медленно поднимался по склону холма; некоторые из раненых начали
кричать, требуя воды; один встал на колени и разрядил в нас из ружья.
Гонзалес для снятия с ним, но я удержал его руку. "Пусть облегчить его
разум, - сказал Я, - он не сможет попасть во что-нибудь." И просто чтобы выставить меня лжецом,
нищий засыпал меня осколками от ставня. Гонзалес выстрелил,
и на этом все закончилось. Я начал жалеть, что они снова не напали на нас.

С нас градом лил пот. Мы задыхались, как собаки на бегу. Снаружи,
там, где долина рябила от солнечного жара, все было тихо, за исключением того, что
крик - "Воды! воды! Ради всего Святого, воды!" С тех пор мне нужна вода
. Я знаю, что означает этот визг. Господи! тот час! - яркое солнце,
синие тени, струйки дыма, вьющиеся над холмом, и одинокий крик
в полной тишине: "Воды! воды! Ради всего Святого, воды!" Вот
к чему это привело; тем парням было наплевать на победу - они хотели
воды.

Это действовало на меня, как собачий лай. Я схватил ведро с водой и
направился к двери.

"Сюда!" - кричит Педро. "Что ты будешь готовить?"

"Я хочу прекратить этот шум".

"Поставь ведро!" - говорит Педро. "Глупый парень! Разве ты не знаешь, что они
тебя сразу же убьют?"

"Пед, - говорю я, - я не могу сидеть здесь и слушать, как они так орут...
нет никакого чертова смысла в разговорах".

"Послушай, - говорит Педро, хватая меня за пальто. "Посмотри, что ты делаешь; вот
друзья; на них тебе наплевать. Если ты сломлен, тем хуже
мы хуже - разве мы не больше, чем они? Ты покидаешь нас, и тебе конец.
И наша надежда рушится - я спрашиваю тебя, это хорошо?

"Нет", - говорю я, ставя ведро. "Это не так, Пед. Ты прав", и
один из них снаружи взял новую ноту, которая застряла во мне и заставила задрожать.
"Помни, - говорю я, - что я умер, признав, что ты был прав". Черт возьми, я
рисковал собственной шкурой. Но Пед знал правду. Я не должен был
я этого делал. Поэтому я схватил ведро и вышел.

В меня стреляли изрядно, но не раненые.

Первый парень был в шоке-во главе наполовину индеец, с лицом, чтобы отпугнуть
мул. Он был иссиня-черные от потери крови. "Пей, прелестное создание,
пей", - говорю я. Он схватил ведро и принялся разливать по нему
содержимое. "Ого, вот!" - говорю я. "Здесь есть и другие!" Мне пришлось выдернуть у него ведро
. Он посмотрел на меня своими воспаленными глазами и протянул
его большие, серые, дрожащие руки... "Ради всего святого, сеньор,
покито-покито!"

"Больше не для тебя", - сказал я, и он откинулся назад, его челюсть затряслась. На самом деле это была
пустая трата воды; ему было скучно по центру. Так что я обошел их стороной
, отбиваясь от них, как от волков. Господи! как же они
хотели этой воды!

Когда я рядом с последним человеком, некоторые самые меткие стрелки вверх по дороге
выстрел шляпу. Что меня взбесило. Это сделает кто-нибудь с ума. Я остановился на
место и высказал свое мнение.

- Вы славные розовощекие джентльмены, - говорю я. - Вы
проклятый жирный, вонючий, плоскостопием смесь плохо индеец и белых! Если Я
можно получить на руки один из вас, я хотел порвать его так хорошо, он бы плавать на
ветер. Итак, вы, сыны погибели, ты стреляешь в меня еще раз, и я
позвонить на вы!"

Я был готов идти прямо. Я подождал минуту, но больше не стреляли.

"Хорошо, - говорю я. - В вергуэнце!" и больше я повторять не буду. У
Испанца есть отличные идеи о многих вещах, но он ругается нецензурной бранью.
загон для свиней. Поэтому я сказал им все, что мог вспомнить неуважительного, напоил
последнего мужчину водой и вернулся. Я остановился, чтобы посмотреть на своего первого мужчину.
Он ушел. Что ж, я не жалел, что он выпил.

"Ха-ха, Пед!" - говорю я, вернувшись, "Я одурачил тебя!"

"На одну минуту!" - говорит он, глядя на мою шляпу.

"Дюйм - это все равно что миля, и этот проклятый шум все равно на какое-то время прекратится".
во всяком случае.

Позади нас загрохотал камень.

"Смотрите на двери, быстро!" - говорит Педро.

Мы вскочили на свои места.

"Многие спускаются с холма!" - говорит Гонсалес.

Не то чтобы я напугал или впечатлил своих друзей своей речью, из-за чего
они не стали стрелять дальше; нет, они просто воспользовались
возможностью подкрасться к нам сзади. Я называю это низостью.
Как бы то ни было, не имело значения, как я это называл. Они были у нас за спиной
в дверь сильно стучали.

Весело перепрыгивая с дерева на камень, они были так же хорошо защищены, как и мы.
Хуже всего, когда магазин был построен, камни из погреба было
были поставлены в один ряд позади-не в пятнадцати футах от задней двери. Там
Мы ни за что на свете не смогли бы помешать им выстроиться за этой каменной стеной
и напасть на нас всей толпой, когда они будут готовы.

Мы закрыли и забаррикадировали входную дверь. Что стороне магазина должен принять
само собой. Мы просто должны положить все руки навстречу спешат.

Через несколько минут камни, дубинки и несколько выстрелов посыпались на фасад магазина.
чтобы отвлечь нас - это были другие парни, а не солдаты.
Гонсалес сделал быстрое движение, сделал с полдюжины выстрелов в том направлении,
а затем вернулся.

За стеной развевался белый носовой платок на палке.

"Мы хотим поговорить!" - произнес чей-то голос.

"Поговорим позже, сейчас мы заняты!" - говорит Педро.

"Мы сохраним вам жизни, если вы сдадите магазин. Мы только хотим
уничтожить это, потому что оно принадлежит Холтону, который поддерживает беззаконие,
правительство, которое сейчас существует. Даю слово чести, вы будете жить, если
сдадите магазин ".

"Ну, - прошептал нам Педро, - что скажете?"

"Скажите ему, что гадалка обманула его", - говорю я.

"Скажите ему, чтобы он шел к черту", - говорит Гонсалес.

"Это уловка", - говорит другой мужчина.

"Я тоже так думаю", - говорит Педро. Он громко крикнул: "Мы крупные здоровые мужчины. Чтобы
заставить нас жить, необходимо нечто большее, чем ваше честное слово - не играйте дальше.
Играйте дальше, трусы! Запас, который вы можете получить, когда мы отдадим его вам.
это вам. Мы убьем вас всех-всех!

Мы все четверо орали и улюлюкали на них. Теперь мы были крепко натянуты.
Тридцать с лишним мужчин, готовых наброситься на тебя на расстоянии пятнадцати футов, тридцати или сорока
мор, готовый наброситься на тебя сзади, использует слабину.

Тишина длилась всего секунду, а потом черт разнес ее билера. Господи!
Господи! Из всех ударов, воплей и крушения, которые вы когда-либо слышали!
Шума хватит на Геттисберг. Они нападают на нас со всех сторон. Мы
метались, как обезьяны, стреляя; прыгали в другое место; стреляли
снова - зип, зип, зип - так быстро, что можно было хлопать в ладоши. Они просверлили отверстие внутри.
чтобы забарабанить в дверь. Я помогал там, пока не услышал
грохот из своего окна и не увидел, как в комнату влетает голова. Я размозжил эту голову
я навел ствол винтовки и выстрелил в рой над останками. Они выстрелили
сразу же в ответ; свинец зазвенел, как пчелиное гнездо. Пламя и дым брызнули струей
повсюду. В магазине больше ничего нельзя было увидеть. Я огрызался на толпу
, пока не обнаружил, что это безрезультатно, мой магазин был пуст; и,
поскольку времени на перезарядку почти не было, я ткнул их дулом. В
середине этого мошенника пришло еще грохот и потоки света. Я
увидел, что входная дверь; мужчины кувыркаясь через отверстие.

Я крикнула другим мальчикам, схватила банки с помидорами и наклеила
кучи. Это звучит как забавный оружия, но я хочу, чтобы вы поняли, что
когда рука, как моя машет на литровую банку помидоров на тебя, какой-то маленький
пройдет время, прежде чем вы увидите шутка. Я ударил одного человека под нос и
поднял его на три фута.

Вслед за этим я собрал коробку в один комок, взялся за винтовку и выстрелил
в них. Именно тогда один из наших парней выстрелил мне в ногу
ошибка. Вы не могли бы рассказать, что вы делали. Все это было беспорядок
шум и безумие. Удар в ногу заставил меня упасть на колени, а банду - сверху.
Я здорово поработал, пока не оказался на свободе. Каким-то образом у меня оказался нож - я никогда не забуду
точно сказать, как и когда. Но, наконец, я вырвался на свободу в окружении толпы.
впереди смотрели на меня и требовали оружия.

"Бил, Бил! На помощь!" - позвал Педро. Как я мог помочь? В тот момент я обратился
моя спина, что наряд будет копошиться в.

Все было кончено. Я слышал, Гонсалес проклятие над всеми другими звуками. И
затем, когда я стоял там, больной, зная, что через минуту должен упасть, я увидел
перемену в лицах передо мной. Все значительно поплыло перед глазами
и я улыбнулся собственной глупости. Должно быть, я на секунду потерял зрение,
потому что, когда я снова увидел, толпа расходилась, теснясь изо всех сил.

Грациозно приложив ухо к плевательнице, я услышал оглушительную пальбу,
а в следующую минуту в дверном проеме увидел подошвы босых ног
солдат.

Кто-то тряс меня за плечи. Я вынырнул из страны грез достаточно надолго
чтобы увидеть Педро со слезами, текущими по его лицу. "Бил!" - закричал он.;
"Бил! по милости Божьей, это сеньор Холтон с мужчинами!

Затем его голос изменился. - Что случилось? Ты ранен, нет?

"Нет, - говорю я. - Я просто хотел послушать плевательницу".

Думаю, в моем состоянии эта шутка была для меня чересчур. Требуется
сильным человеком, чтобы выдержать износ вещи, как это. Во всяком случае, мой следующий
появление в активной жизни нашел меня все перевязаны чистым, как моряков
Домой, и очень симпатичный джентльмен одной рукой держал меня за запястье,
в другой держал стакан с газировкой, чтобы плеснуть в меня, а Джим
молил доктора не отпускать меня.

"О, я и не думал никуда уезжать", - говорю я, чтобы успокоить его.
"Над чем ты смеешься? Я и не думал".

"Правильно, Билл", - говорит Джим, беря меня за руку. "Просто оставайся здесь".

Доктор накормил меня чем-то, от чего я почувствовал себя чистым до кончиков пальцев ног, все еще
держа руку на запястье.

"Хорошо!" - говорит он. "Эффект шока прошел - это всего лишь потеря крови.
сейчас - судя по его виду, он, должно быть, потерял галлон".

"Черт неосторожного меня," - сказал я, все еще туманно. "Но то, что в Тандер-я
здесь делаешь? Что все это значит?"

"Ложись, Билл", - говорит Джим. "В тебе три ножевых пореза и четыре
пулевых отверстия".

"У меня есть?" - спрашиваю я, приходя в себя. "Ну, тогда почему я не крикнул, чтобы принесли
воды?"

"Ты это сделал", - говорит Джим.

"Ну, ну!" - говорит доктор. "Хватит разговоров! Лежи спокойно, молодой человек,
и спи, если сможешь".

Только два дня спустя я получил подробности. Кажется, я был не в себе
в течение четырех часов и, похоже, мог умереть в любую минуту; что у меня была дыра в голени
, еще одна в бедре, полоса на макушке головы и
пуля в плече. Также порез на правой руке и еще один
на правом предплечье и удар ножом в то же плечо. Я полагаю, что это
было во время рукопашной у окна и двери. У меня смутное воспоминание
о том, как я достал нож, вытащив его из собственной руки. Но
дырки от пуль оглушили меня. Я вообще не помню, как в меня стреляли - только
головокружение, когда один мужчина выстрелил мне в лицо. Я думаю, это была серия ударов
по голове.

Я был звездным исполнителем. Другие мальчики проделали по паре дырок в каждом.
или около того. Гонсалеса даже не уложили в постель, хотя Педро раздробило руку.

Ну, они заставили меня замолчать, хотя я был сумасшедшим, чтобы говорить. На третий день
Я потребовал еды, а не пойла. Доктор выглядел обеспокоенным и покачал
головой.

"Послушайте, док, - говорю я, - как я собираюсь производить хорошую новую кровь,
без сырья? Просто дай мне полдюжины яиц,
ломтик бекона и буханку хлеба, и я окажу тебе честь.

Он фыркнул при этой мысли, но я так упрашивала, что он, наконец, сказал: "Ну, ладно,
ты самый крепкий орешек, которого я когда-либо бил; может быть, это
пойдет тебе на пользу".

Когда я вышел из "the first square meal", Уильям Де Ла Тур Сондерс
почувствовал себя не таким голым и пристыженным внутри себя и продолжил ускоряться на
милю в минуту.

На четвертый день я смог сесть и слушать, как Джим рассказывает мне все об этом.

Он нашел в лагере парня, проповедовавшего революцию. Какое-то время
этого ожидали. Было известно , что генерал Зампето устанавливал
баллотировался в президенты, и было также известно, что Белнэп поддерживал его,
хотя он очень старался не называть своего имени. Но Зампето
и Белкнап здорово обманули нашу публику, будучи полностью готовыми к действию
хотя предполагалось, что они только начинают.

Когда Джима поймали и бухнул, что первый революционер, он упал сразу
что все было примерно до кипения, чтобы он полетел за помощью. Его лагерь был своего рода
на переломе. Силы обеих сторон были примерно равны,
и, поскольку у Джима было около трехсот человек, очень важно, на чьей
стороне они сражались.

Люди Джима были в основном мирными, тихими ребятами, как Гонсалес и тот
другой парень ... (Пепе как-там-его-там - я не знаю, насколько я когда-либо узнал
его полное имя) - и Джим пользовался у них большим авторитетом. Если повстанцы
разбили Джим, на старте, его люди упали бы на стороне победителя, или
в худшем-останется нейтральным. Ни Зампето, ни Джим не имели ни малейшего представления
они будут упорно сражаться - это был просто моральный эффект от этого, и потом, к тому же,
припасы в магазине были ценными.

Джим мог бы собрать достаточно парней, чтобы слизать с этого шкуру
банды мятежников, если бы это было не так, как я сказал, что, зная их, чтобы быть хорошим
юношей, как и Педро, он был уверен, что они бы бросить в беспорядке. "И никогда
я больше не буду таким дураком", - говорит Джим. "Я знал, что ты устроишь им войну".
"Но подумать только о Педро! Я сказал ему бежать и спасать себя!"

Нашим ребятам, разрозненным и без лидера, просто пришлось смириться с
тем, что их выгнали из страны. Случай заставил Гонсалеса и Пепе прилететь в
магазин.

Вот и все для нас. Никто не знал, что происходило в Панаме. Страна была
вокруг нас полно повстанцев, и Джим оказался слишком занят, собирая информацию о
армия, чтобы съездить в город и посмотреть.

В конце концов, у него было около трехсот или четырехсот человек, кое-как вооруженных,
которых он муштровал с утра до ночи.

И вот я застрял в постели! Док не позволил мне попробовать игровую ногу,
хотя я был уверен, что она меня выдержит.

"Ты останешься там, пока я тебе не скажу, - говорит он, - а потом встанешь и будешь
полезен; если ты попытаешься сейчас, ты только вернешься обратно, чтобы досаждать
своим друзьям".

Он так выразился, чтобы было ясно, что я останусь. Никто никогда не был добрее
, чем он и остальные. Каждый день кто-нибудь ходил со мной играть в карты или
шашки или разговоры. Старина Джим не мог сделать для меня достаточно. Я думаю, он проводил бы
все свое время в доме, если бы ему не приходилось действовать снаружи.
"Мальчик, я знаю, что вы сделали для меня", - сказал он. "Нет смысла говорить
об этом между нами, но что мое-твое".

Тем не менее, я _ знал_, что с ногой все в порядке, поэтому однажды, когда я оказался
один, я встал, чтобы сходить за ведром с водой. Я лег на пол
так сильно, что чуть не разбил нос. "Наверное, я не хочу пить",
думаю я. "Лучше я лягу спать". Этого я тоже не смог сделать. Мой
руки держали меня всего секунду, затем разжались в локтях. Я
вспотел и выругался на проклятые приспособления, которые не работали. Слезы
ярости текут свободно и быстро. Мои руки и ноги служили мне так
долго, я не мог поверить, что они вот так обошлись со мной, и мне было так
стыдно, что доктор пришел и вылечил меня, что у меня случился припадок,
пенящийся, дымящийся и рычащий, как пойманный в ловушку медведь.

Именно тогда на сцену вышел доктор. То, что он сказал, никогда не предполагалось.
То, что он сказал, никогда не должно было повторяться. Господи, спаси нас! Он изложил мой случай сочными словами!

"Ну, ты, рыжая дурочка!" - говорит он, перекатывая меня в постели. "Я
хочу, чтобы ты поняла, я бы оторвал тебе голову, будь ты хорошим человеком,
за этот трюк!" Он потряс кулаком у меня под носом. "Подождите, пока вы получите
вверх!" - говорит он.

"Правда?" - сказал я, чувствуя, добродушный еще раз увидеть его таким
воск. "Разве я не жду?"

"Я не буду с тобой разговаривать!" - говорит он и выбегает из комнаты.




XVI

КРАСНОЕ РАЗЫГРЫВАЕТ КОЗЫРИ


Все произошло быстро, прежде чем я снова оказался рядом. Джим встретил пятьсот человек
посланных Зампето очистить страну, и убил или взял в плен каждого
человек из 'EM. Заключенным он написал близко, но кормят хорошо, чтобы учить их
белые способы.

Тогда он послал, обманывая посланников обратно в Zampeto, чтобы сообщить, как хорошо
повстанческой армии делал. Победы продолжали усаживаться на ее стандартный до
был истерлась. Но, тем не менее, другой отряд, действующий на
восток, чтобы соединиться дальше на юг с первым корпусом и двинуться обратно к
столице, отлично подошел бы. Отряд был послан Зампето
и уничтожен так же, как и раньше. В центр поступили сообщения о новых победах.
правительству повстанцев были даны заверения, что с другим отрядом трое
мог бы обрушиться на ту часть города, которую удерживали Перес и Ориньес, и
сокрушить ее их силами. Еще раз Зампето одобрил это, к своему несчастью
. И это его доконало. С Belknap, Zampeto &
Co. все было кончено, за исключением фактического захвата их части города. Они удержали
Санта-Ану и церковь, проверенный временем обычай революций.

Зампето, должно быть, был круглым дураком. Я увидел его позже - толстый, напыщенный.
мужчина с вращающимися, горящими глазами. Если бы Белкнап смог вмешаться лично
, нам не пришлось бы идти пешком; но пока Зампето был
вначале послушный советам, он вскоре страдал от _cabeza
grande_, когда отчеты Джима о победах в головокружительном состоянии достигли
устрашающих размеров, и Белнэп ничего не мог с ним поделать.

Его потери были огромны для этой страны, и он сидел дома,
безмятежный, с верой завоевателя! У нас была подпруга. Ничего не оставалось делать
кроме как выгнать их из нор!

У меня были свои планы относительно Сакстона и Мэри, поэтому Джим предпринял последнюю атаку
на город, пока я не смог ехать верхом. Затем он послал сообщение Пересу, и наша
армия выступила - не массово, потому что кто-то в армии повстанцев мог
хватило ума провести небольшую разведку, но пятерками и десятками, ускользая.
обходные пути и короткие пути, пока Белкнап и Зампето не были окружены на
снаружи двое против одного, и им противостоят равные по численности силы, и
намного превосходящие по храбрости и способностям изнутри.

У меня Ori;ez и Перес, чтобы помочь мне в последнем акте. Мы три затесался наш
путь в город повстанческой, рано утром, лежа тихо в подвале
пока не наступил вечер. Как ни странно, накануне вечером Сэкстон попал в аварию
. Я держал в руках револьвер, и он выстрелил, так или иначе,
и обжег ему спину. "Христофор Колумб, Билл!" - говорит он.
"Какой же ты беспечный ругатель! Ты вывел меня из строя!"
Боже милостивый, но мне было жаль! И все же, будучи виновной стороной, я не могла понять,
где из приличий я могла бы сделать меньше, чем сообщить Мэри. Это
одна из причин, по которой мы отправились в лагерь повстанцев. Надо делать с
Белкнап. Он запросто способен объяснить свою кредитную,
пока он говорил все время. Теперь я хотел руку в
разговор. Мы спрятались за деревьями позади фонтана. Пришли солдаты.
и ушел. Сам Зампето, выглядевший как бродячий ювелирный магазин, нанес
визит, но все были настолько уверены в чудесном
успехе дела, что даже не подозревали о существовании трех
враги в одном саду - или даже на одних и тех же ста квадратных
милях, если уж на то пошло. Наконец мы увидели Белнэпа; он подошел к двери
вместе с Зампето. За ним мы увидели женщин. Одна была похожа на
Мэри, но я не был уверен. Каждый раз, когда она двигалась, кто-нибудь засовывал голову
. Наконец Зампето что-то уронил, и когда он наклонился, чтобы
подняв его, я ясно увидел Мэри. Она выглядела худой и измученной, бедняжка.
Уверенный, что оба были в доме, я быстро прокрался к окну кухни
, поднял ставни и влез в окно на втором этаже.
Мэри назвала мне комнату, которую Белнэп использовал в качестве своего личного кабинета. Это было
то окно, через которое я вошел.

Пока я приходил в себя, я услышал тяжелые шаги моего человека в холле. Я услышал
Голос Мэри отвечает ему печальным и безжизненным тоном. "Я надеюсь, что это скоро закончится.
это кажется ужасным, ужасным! Хотя конец может быть хорошим". Я
услышал, как хлопнула ее дверь, и, когда Белнэп снова приблизился, я приготовил пистолет, положил
с застенчивым выражением лица и ждал. Я не лгу, когда говорю, что мистер
Белнэп был поражен, обнаружив меня в своей отдельной комнате. Это выражение
было одним из немногих честных, которые я имел честь видеть на его лице
.

- Что ты здесь делаешь? - спросил он свирепо.

"Ну, я пришла только поговорить с Мэри ... рассказать ей о мистере Сэкстоне", - сказала я.
запинаясь, застенчиво пробормотала я, зная, что имя Сэкстона разбудит его.

- А как же Сакстон? - спросил он, устремив на меня свой лукавый взгляд.

- Ну, я хочу сказать Мэри ... Мне не нравится говорить...

"Что?" - сказал он, еще больше понижая звук своего голоса и
подчеркивая значение этого. "Что? Ты приходишь в мою комнату и не хочешь
отвечать на мои вопросы?" Он сделал быстрый кошачий шаг ко мне. Я увидел, что мне
предстоит иметь дело с энергичным человеком, и, каким бы слабым я ни был, это помогло мне справиться
подготовиться. "Там было письмо", - пробормотал я, потянувшись в карман за
своим пистолетом. Положив руку на него, я передумал. - Думаю, мне не следует этого делать.
Мистер Белнэп, - сказал я.

У него посерели губы. "Отдай мне это письмо!" - говорит он своим
сдавленным шепотом. "Отдай его мне, или, да поможет мне Бог, я убью тебя
на месте".

Я в ужасе отскочила назад. "Вы не причинили бы мне вреда?" Я ахнула. "Я не должна была
отдавать вам письмо, сэр; оно предназначалось Мэри - пожалуйста, не причиняйте мне вреда
! Я был болен!

Он выхватил нож. "Если ты немедленно не отдашь мне это письмо", - говорит он,
и он имел в виду каждое слово, - "Я вонзу это тебе в сердце".

Это было то оправдание, в котором я нуждался. Странно, но я никогда не видел человека
которому не нужно было оправдываться. У Белнэпа, я полагаю, было свое оправдание.

Мы стояли там, я дрожала от страха, а его злые светлые глаза были полны ненависти.
он смотрел на меня, пока я медленно-медленно вытаскивала пистолет... мой пистолет.

"А теперь, - шепчу я, - ты, окаменевший кусок лицемерия, я держу тебя! Дай
мне этот нож!"

Он не мог понять. Он просто смотрел. "Дай мне этот нож!" - говорю я,
давая понять, что я чувствую. Он передал нож. При всех
своих недостатках он был слишком умен, чтобы не понимать, в каком затруднительном положении оказался. И все же я
решил покончить с этим.

- Мистер Белнэп, - говорю я, - ваш гусь приготовлен. Правительственной армии
снаружи, как ваши люди могли бы увидеть, если бы у них были на смекалку
грязь-черепаха. Я пришел к вам, готовый сделать все, что угодно
как вы легко можете себе представить, это необходимо. У нас будет небольшая
разыгрывай сейчас, и ты должен угадать свою роль. Если ты угадаешь
неправильно - Что ж, небеса скучали по тебе некоторое время, и ее больше не будут
обманывать."

Его глаза вспыхнули яростью. Он не мог сказать ни слова, чтобы спасти его.

"Пойми, - шепчу я, - одно неосторожное движение и..._adios_!"

Он понял. Я пнул стол и подрались с моими ногами, как будто
был скандал, потом ложитесь на пол, где я могу смотреть, как мой мужчина,
и тихо звать на помощь. В окне показалась голова Ориньеса. Я
подал ему знак, и он залег за ставней, нацелив свою артиллерию
на Белкнэпа, добродетельного.

"Не причиняйте мне большого горя, сеньор", - шепчет он. Белнэп обернулся.
и, когда я увидел его, жизнь сошла с его лица.

Я не закричал достаточно громко, чтобы аварийный дом. Только быстрая Мэри ноги
откликнулись на призыв.

Она тоже была немного удивлена, обнаружив меня лежащим на полу в
Комната Белнэпа.

"Спаси меня, Мэри!" Я закричал. "Спаси меня!"

Что такое маленькая глупая гордость, когда на карту поставлено благо твоего друга? И все же
делать это было больно.

- Почему, Уилл! мистер Белнеп! - воскликнула она в изумлении. - В чем дело?
случилось? Что это значит?

- Я пришел повидать тебя, Мэри, - сказал я, чуть не плача, - и мистера Белнэпа
угрожал убить меня.

- Убить _ тебя_, Уилл? - Спросила она голосом, который звучал как мужской. - Чтобы
_ убить_ тебя?

"Да", - сказал я жалобно. "И я не в состоянии драться с ним ... Я был
ранен - посмотри на мою голову, куда меня ранили". Я разорвал рукав рубашки.
"Весь в ссадинах! и дырки от пуль!"

"Ах, бедный мальчик! Бедный, бедный мальчик!" - сказала она в таких любить жаль, что я почувствовал
скунс и решил Чак игры. Но теперь это было не в моей власти
. Мэри вскочила и встретилась с Белнэпом лицом к лицу, такая сильная, грациозная и дерзкая
в своей ярости я забыл о своей работе, любуясь ею.

"Объясни!" - сказала она.

Белнэп открыл рот. Снаружи послышался негромкий щелчок, похожий на скрип
петли ставня. Слов не последовало.

Кровь бросилась ей в лицо. - Вам нечего мне сказать, сэр? Я
спрошу вас еще раз, что этот бедный раненый мальчик сделал вам, что
вы предлагаете убить его?

Вы никогда не видели рожа уродливее, чем Белкнап во все ваши дни, как это
оказалось потом. Обычно, хотя мне неприятно это говорить, он был
красивым мужчиной, но сейчас его лицо было так искажено, что он был похож на
дьявола воочию. И все же он ничего не сказал. У него было достаточно веских причин
не делать этого.

Услышав это, Мэри набросилась на него. "Я думала, ты хороший человек... мудрый человек", - сказала она.
В ее голосе слышалась горечь, сквозившая в каждом слове. - Ты трусливый
негодяй. Напади на мальчика, если посмеешь. Думаю, я подхожу таким, как
ты.

И да поможет мне Джон Роджерс, если она не схватила тяжелую линейку с его стола
и не приготовилась встретить его!

Если бы было хоть что оставшиеся жалости к Белкнап, взгляд, который он бросил на нее
закончил его. Он бы ударил ее, если бы мог. Я знаю, что это. Этот человек
был ничем иным, как гнилым месивом эгоизма.

"Ба!" - восклицает она, с отвращением отбрасывая линейку. "Я делаю много
совсем немного. Ты не стоишь внимания.

Она повернулась ко мне, вся женская мягкость и жалость.

"Не бери в голову, Уилл, дорогой", - сказала она. "Ты в безопасности, он не посмеет прикоснуться к тебе.
Что это ты рисковала своей жизнью, чтобы сказать мне?"

"Мэри", - сказал я, говоря очень медленно, чтобы это прозвучало как можно хуже.
"Артур ... ранен".

Она вела себя так, как будто ее тоже ранили. Я поймал ее как раз вовремя. Она повисла так на
мгновение, не теряя сознания, но как безжизненная.

"Теперь, - сказала она, едва переводя дыхание, - теперь, когда я только начала
видеть, это приходит! И я должна благодарить за это себя".

Она так побледнела, это напугало меня; кроме того, вещи были вечно
раздвижные вместе с Биллом.

"Ой, он не _dead_!" Я объяснил, быстро. "Возможно, он даже не сильно пострадал"
но я была уверена, что ты хочешь знать.

Потом навернулись слезы. "Хочешь знать?" - всхлипнула она. "Конечно, я хочу
знать. О, какой же дурой я была! И подумать только, что ты пришел!
сказать мне об этом, рискуя своей жизнью! Я этого не заслужила! Где
Артур? Мы можем пойти туда? Мы можем пойти, Уилл? Ты не веришь, что он умрет?
Он не должен! Он не может!"

В последний раз, когда я видел Сакстона, он весело посмеивался над ошибкой доктора
что касается ценности aces up. Если только он не передумал за это время.
между тем, у него не было ни малейшего намерения умирать.

"Мэри, пробираться к нему сквозь строй - рискованно".

Она нетерпеливо отмахнулась от моего возражения рукой, вытерла глаза и
приготовилась.

"Пойдем со мной, пока я не получу некоторые вещи вместе", - сказала она, практический, в
несмотря на ее огонь. Я не уверен, что подобное сочетание.

"Я останусь здесь", - говорю я. "Вы ведь не сделаете мне больно, правда, мистер?
Белнэп?" Это я заметил очень юношеским, умоляющим тоном.

Он сказал "Нет" после некоторого сопротивления. Это не было похоже ни на что, что ты когда-либо слышал.
слышал от человека горле.

"Я останусь здесь", - сказал я. Я хотел поговорить с мужчиной. Мэри посмотрела
сомнительно, на мгновение, но наконец ушел.

- Ну, Белнэп, - говорю я, когда она в безопасности в своей комнате, и, боже всемогущий,
рад снова стать самим собой, - потому что ты был другом
Мэри ... то есть потому, что она думала, что это ты... Ты можешь быть свободен, если хочешь.
Когда мы уедем, мы пришлем тебе человека. Послушай моего совета и поезжай с ним.
не вбивай в свою дурацкую голову, что на этот раз я тебя подставляю.
на этот раз. Вы можете догадаться, сколько будет стоить ваша туша, когда мы заберем
город. Наши люди будут здесь через несколько минут.

Он посмотрел на меня и стиснул зубы - парализованный яростью, дрожа всем телом
.

"Лучше сделай это", - сказал я.

А потом пришли показания: далекая стрельба и крики.

"Наши парни приближаются", - сказал я ему. "Теперь это они".

Стрельба усилилась, а затем прекратилась. Крики усилились.

На его лице промелькнуло другое выражение - страха. На какое-то время я думаю, что тот, кто был крупнее,
мужчина в нем решил держаться до конца, но страх взял верх.

Перемены росли.

"Конечно, - сказал он, - если я хочу понять, что ты желаешь мне добра..."

Я прервал его.

"Я не желаю тебе добра. Я вообще тебя презираю. Ты благополучно уходишь.
потому что Мэри когда-то считала тебя другом. Это дурацкая идея, которой вы
можете воспользоваться, или нет, как вам заблагорассудится. Я не буду пытаться
скрыть тот факт, что кое-кто с нашей стороны очень сильно разыскивает вас. Ориньес,
он хотел бы, чтобы твоя шкура осталась у него на память.

- Привет, сеньор! - говорит Ориньес из окна. "Это всего лишь мое слово"
, данное вам сейчас, вы не мертвы.

Раздалась еще одна стрельба, ближе. Захвачена еще одна улица.

"Я согласен", - сказал Белнэп, и теперь он был встревожен, подобострастен. "Я могу взять
немного вещей? Мелочи, которые я подобрал и хочу оставить себе?

"Оставьте свои мелочи и позвольте им сберечь меня", - усмехнулся Ориньес.

"Вы можете взять то, что сможете унести", - коротко ответила я.

"Спасибо... спасибо вам", - поспешно сказал он. "Вы не будете возражать, если я попрошу
вас оставить меня одну в комнате?" Незнакомец отвлекают, когда он
доходит до того, что оставить, а что сохранить".

"Мы не будем воровать ваши деньги штопала, даже если мы его видим", - сказал я. "У тебя будет
время после того, как мы уйдем, собрать твое богатство".

Он кусал ногти. "Кажется, времени мало", - сказал он. Началась стрельба.
ближе, и теперь вы могли слышать наш боевой клич. "Да здравствует Перес! Долой
предателей!" Каждая сторона называла другую предателями. "Перес" был ключом к
вечеринке.

"Короткий или нет, это то, что ты получаешь", - ответила я ему. Мэри вышла из своей комнаты
и разговоры прекратились.

"Я готова", - сказала она.

Я взял ее сверток, и мы двинулись в путь. На верхней площадке лестницы она остановилась.
"Уилл, - сказала она, - я ненавижу этого человека; но поскольку я надеюсь обрести счастье
всей своей жизни, я не оставлю его так".

"Молодец!" - говорю я.

Она снова вошла и протянула руку.

- Мистер Белнеп, - сказала она, - я не желаю, чтобы между нами было недоброжелательство. Простите меня, поскольку
полностью, как я прощаю вас".

Он был как на иголках, чтобы получить свои деньги; чтобы избавиться от нас.

"Конечно, моя дорогая юная леди!" - говорит он поспешно и горячо.
"Конечно! Конечно! Для него это вообще ничего не значило. И это очень много значило для Мэри.
Она смотрела на него, пока я не оттащил ее. "Это нормальный мужчина?" мужчина?" - Спросил я. "Он нормальный?" - Спросил я. "Он нормальный".
"Это нормальный мужчина?" она спросила меня.

"У меня нет времени на головоломки", - ответил я ей. "Мы должны выбираться отсюда"
из этого.

Если у меня получится, я должен был сообщить Пересу. Когда мы добрались до сада, я
мог гулять свободно, находясь в обществе хорошо известной сеньориты
Мария. Я развязала шейный платок, небрежно встряхнула им, и Перес ушел,
любым способом доставить Артура в условленное место встречи.

Ориньес рванулся вперед, чтобы разведать возможную опасность.

Таковой не было. Не прошли мы и пяти квадратов, как наткнулись на
охваченных паникой повстанцев, и линия огня приближалась прыжком.

Не желая, Мэри видеть раненых людей, а не заботясь объяснить просто
тогда почему я не мог подождать час или два для моего сообщения, я взял
на обратном пути.

Мы приземлились в маленьком разрушенном каменном домике раньше Сакстона и Переса; им
предстояло пройти гораздо дальше.

"Мы должны подождать здесь", - сказал я Мэри.

"Обязательно?" - жалобно спросила она. "Мы не можем идти дальше?"

"А теперь, моя дорогая девочка, послушай, - говорю я по-отечески, - после того, как я
постарался сделать все, что в моих силах..."

"Да, милый, да ... я неблагодарная, я знаю." Она немного поплакала. "Но я
был такой дурак! Вы уверены, что он не серьезно ранен?

"Ну, может быть, - говорю я, взмахивая рукой, - что он на ногах и
поблизости! Я не очень разбираюсь в этих вещах, ты же знаешь. Я изи.

Потом она погладила меня и сказала, что у меня была разумная причина, она была уверена, и если это
продолжать было опасно, она не хотела, и она была терпелива, а она была
вся измученная, и она выглядела испуганной, и какой же дурой она была!
И она снова заплакала.

Я услышал шаги. Последние двадцать минут я прислушивался к ним.
"А теперь, - говорю я ей, - я сбегаю посмотреть, что происходит".

Я скользнул за дерево, чтобы вовремя предотвратить саксофон видеть меня. Перес был на
с холма, размахивая руками от радости. Я и сам чувствовал себя довольно радостным,
прячась в кустах с прекрасным чувством прохождения через
полностью успешную работу по оформлению, добавленную к другой.

Мертвая тишина наступила после того, как Сакстон вошел в маленький дом. Затем раздался чей-то крик: "Артур!"
Все дело, от колыбели до могилы, было улажено одним-единственным
коротким словом.Перес спускался с холма; я оставил свою охапку хвороста. Артур и Мэри были рядом, они сидели на каменной ступеньке, держась за руки. Держу пари, они так и не сказали ни слова
после того первого крика, и они держались за руки, как будто боялись отпустить даже на минуту. Я думал, нам придется многое объяснять, но
черт! Они не хотели никаких объяснений. Они были там, сидели на
пороге, рука об руку. Достаточно хорошее старое объяснение для кого угодно.
Они даже не заметили нас.
Я повысил голос, обращаясь к Пересу: "Ваше превосходительство, имею честь
сообщить, что Панама пала!"
И вот они сидели, держась за руки. Они даже не услышали нас.
**********
Конец книги Генри Уоллеса Филлипса "Некрасивая Мэри Смит" проекта Гутенберга
***
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ;"Я схватил банки с помидорами и приклеил кучу"
"Ты, мерзавец, женился и сбрось с себя одежду""Ты честно дерешься с этим парнем""Я ушел из дома ... мать и отец махали мне на прощание по дороге"
"Матильда" увидела кита или что-то в этом роде и испугалась"
"Он схватил свой деревянный ящик и сотворил чудо"
"Я вижу, ты все еще носишь коротко подстриженные ноги" -"Я положил две сильные руки на гриву Арчи""Я прижал свою жертву к седлу левой рукой".
***