IX. О, Венероподобная!

  Понтия, Италия, Римская империя

  Год 793 от основания Рима




  Облупленный и посечённый ветрами нос корабля уверенно рассекал воды Тирренского моря.
 Попутный сирокко наполнял парус и гнал небольшое торговое судно на северо-восток -
 в Остию, конечную цель путешествия. Всё время плавания погода играла на руку, что очень
 радовало капитана и его команду, а особенно - единственного пассажира, человека сугубо
 сухопутного и к морской качке не привыкшего.
 Сергиус Ливий, уютно расположившись прямо на палубе, (если в данных обстоятельствах
 вообще можно употребить слово "уютно") прихлёбывал любимое фалернское из кожаного
 бурдючка, закусывая периодически сушеным виноградом - лишь это занятие, чередуясь со
 сном, позволяло перенести путешествие сравнительно быстро и относительно комфортно.
 - Не желаешь? - Ливий протянул бурдючок подошедшему капитану и владельцу корабля по
 имени Домиций Сабин.
 - Благодарю, центурион, но сейчас не до этого, - отмахнулся торговец, - мы приближаемся
 к Понтии. Остров уже отчетливо виден, - Домиций невнятно взмахнул рукой куда-то по ходу
 движения посудины. - Я совсем забыл предупредить тебя, что у меня в понтийском порту есть
 небольшое дело. Часть товара выгрузить, часть погрузить... Всё как обычно, собственно...
 - Дело есть дело, я не против! Скажи только, как долго мы будем стоять здесь?
 - Сутки. Завтра с восходом солнца отправимся дальше. До Остии осталось каких-то 40 миль.
 - Скажи ещё, друг мой, чем мне заняться эти сутки на острове, лупанарий есть?
 - Нет, что ты! - рассмеялся Сабин, - остров и порт слишком малы для этого. Но в порту
 есть таверна, там неплохо кормят, там же сможешь и переночевать. Есть маленькая
 рыбацкая деревушка. Есть ещё четыре бассейна,  вырезанных прямо в скале ниже уровня моря,
 они используются для выращивания рыбы, в основном, мурены. Это недалеко от порта, хотя
 вряд ли тебе это интересно...
 - Ладно, на то и отпуск! Жрать и спать, ну а шлюхи подождут меня в Риме ещё пару дней! -
 и Сергиус приложился к горлышку бурдюка...

  Не прошло и трех часов, как кораблик достиг порта и благополучно пришвартовался.
 Сабин с командой сразу занялись своими делами, а Ливий сошел на берег и направил стопы
 к таверне. "Надо перекусить чем-нибудь приличным на тверди земной, да и запасы вина пора
 пополнить". Заказав жареную рыбу с хлебом (а чего можно было еще ожидать в меню такого
 острова? Хвала богам, белый хлеб имелся!) и кувшин вина (дрянного, откуда-то с виноделен
 Фракии, непонятным образом попавшего сюда), он договорился и о постели на одну ночь.
 Хозяин - корсиканец лет пятидесяти, был услужлив и любезен. Оно и понятно: как часто
 можно было увидеть в этой дыре - пристанище нищих рыбаков, рабов с рыбных плантаций
 и заезжих матросов, центуриона римской армии!?
 Плотно пообедав и расплатившись, Сергиус обратился к корсиканцу:
 - Послушай, дружище, нет ли у тебя для меня совета: чем заняться в вашей забытой богами
 заднице Италии, кроме как спать?
 Трактирщик развел руками:
 - Вроде и нечем, господин! Разве что погулять по острову - он очень живописен, и искупаться
 в нашем ласковом тёплом море?
 - Пожалуй, так и сделаю!
 - Видимо, господин центурион прибыл издалека и не знает новостей из Рима... - корсиканец
 деликатно замолк.
 - Ну и, продолжай!
 - В прошлом году был раскрыт заговор против Императора, в котором участвовали, помимо
 других, и его сёстры - Юлия Агриппина и Юлия Ливилла, а также муж умершей внезапно
 Юлии Друзиллы, третьей сестры - Марк Эмилий Лепид. Суд приговорил всех троих к смертной
 казни, но наш император Гай Юлий Великодушный (да укрепит Юпитер его силу!) пощадил
 сестёр и заменил казнь ссылкой... - хозяин таверны сделал многозначительную паузу, -
 сюда, на Понтию!
 - Вот как!? - удивленно вскинул брови Сергиус, - они здесь, на острове?
 - Да, господин! Добавлю ещё, что Император под страхом смерти запретил кому-бы то ни было
 помогать сёстрам любым способом - они бедствуют и выживают как могут...
 - И где же они обитают?
 - Кто знает? - трактирщик опять развел руками, - я лишь хочу предупредить господина
 центуриона, что если он во время прогулки встре...
 - Довольно, я понял и благодарю за предупреждение! - перебил его Ливий, - и вот ещё что -
 дай мне для прогулки вон тот круг колбасы, хлеб, круг сыра и большой кувшин твоей
 кислятины!

  Экипировавшись таким образом, Ливий покинул таверну и направился к морю с таким расчетом,
 чтобы, минуя портовые постройки, выйти к берегу в безлюдном месте. Продираясь сквозь
 заросли дикого кустарника и спускаясь с каменной кручи, подобно горной козе, он вышел,
 наконец, к узкой длинной полоске песчаного пляжа. В одном трактирщик не обманул - остров
 и вправду был красив и живописен: крутые скалы всех чёрно-бело-серых оттенков, поросшие
 буйной зеленью, обрывались у бирюзово-изумрудного берега бескрайней водной стихии...
 Тишина и умиротворение, нарушаемые лишь тихими всплесками набегающей на берег волны,
 да редким чириканьем невидимых пернатых.., а вот большой чёрный краб, напуганный
 приближением неведомой угрозы, сорвался с округлого валуна и устремился к спасительной
 воде... Сергиус сопроводил его взглядом и улыбнулся: "Сколько раз я вонзал свой гладиус
 в мягкую плоть бесчисленных врагов, сколько жизней пресекла моя рука, кто знает?
 К чему всё это, зачем? Во славу Империи? Идиота Калигулы  и его амбиций?"

  Расчёт оказался верен. А может быть, это был не расчёт, а так, просто везение...
 Глупая мысль, которая вдруг материализовалась - он увидел их издалека.
 Две изящные женские фигуры, полулежащие в тени нависающей над берегом скалы.
 Сергиус медленно приближался. Уже можно было разглядеть девушек подробнее: очень
 стройные, а правильнее сказать, худые, бронзовые от загара тела, едва прикрытые когда-то
 дорогими, а ныне драными и грязными туниками. Ни одеял, ни плащей, ни сандалий - ничего
 более. Старшая из сестёр, Агриппина, слыла одной из красивейших женщин своего времени,
 и Ливий сразу узнал её - ведь император печатал их изображения на монетах, когда сёстры
 были в фаворе. Да и не только это. Наверное, не было в истории Рима женщин, которые
 удостаивались бы стольких почестей и привилегий, как три Юлии: даже все сенатские указы
 начинались словами «Да сопутствует удача императору и его сёстрам...»

 - Я рад видеть уважаемых матрон! - Сергиус склонил голову и вскинул руку в приветственном
 жесте, - всё ли у вас хорошо и не нужна ли моя помощь?
 - Кто ты, центурион, и как попал сюда? - молодые женщины, дремавшие в тени и застигнутые
 врасплох,  вскочили на ноги и заметно напряглись, страх и недоверие исказили всё ещё
 красивые, хоть и измождённые лица, - император прислал тебя?
 - Нет нет, я не желаю вам зла и никто меня не присылал! Вы же видите - на мне легионные
 знаки отличия, не преторианские! Прошу, сядьте и успокойтесь! - Ливий развёл руками в
 примирительном жесте, - а я представлюсь: Сергиус Ливий Янус, командир одной из центурий
 гарнизона в Августе Эмерите, столице Лузитании. Давно не был в отпуске и вот получил
 целых два месяца! С попутным торговым судном направляюсь в Рим. У капитана здесь свои
 дела в порту, но уже завтра с рассветом поплывем дальше, вот и всё! Как видите, всё очень
 просто...
 - Ты родился в Риме, Сергиус? - спросила Агриппина.
 - Да, 34 года назад, в славном плебейском роду Ливиев.
 - Эмерита далеко, и ты, наверное, не знаешь, что наш брат и император запретил помогать
 нам в любой форме, - молвила Ливилла, - сейчас ты подвергаешь себя опасности!
 - Обычно я плюю на опасности, - улыбнулся Сергиус, - помочь достойным матронам - мой долг!
 По крайней мере, накормить их, ведь они наверняка голодны?
 - Бывшие свободные  жрицы  Весты почти всегда голодны, - горько усмехнулась Агриппина,
 - что у тебя там, в мешке?
 - То, что вам понравится, - Ливий сдёрнул с плеча походную котомку, - сейчас мы устроим
 славный пир!
 - О-о-о, - вожделённо выдохнула Ливилла при виде кувшина, - мы не пили вина уже целый год!
 - Чем же вы питаетесь, несчастные?
 - Ловим крабов и рыбу и печём в костре. Ныряем за морскими губками, продаём их заезжим
 купцам, а на эти жалкие деньги покупаем хлеб в таверне. Ночуем в маленьком, но сухом и
 тёплом гроте, тут неподалёку. Грот хорош ещё тем, что вход в него очень трудно найти, он
 безопасен.
 - Мда... И это говорят внучки Тиберия, дочери Германика и, вероятно, жёны и матери
 будущих императоров! Воистину, шутки Фортуны бывают жестокими! Однако, приступайте
 к трапезе, не ждите меня - я уже сыт рыбой корсиканца.

  И девушки жадно набросились на угощение...

  Ливий не стал смущать благородных весталок, отошёл за большой валун в тридцати шагах,
 сбросил с себя все одежды и погрузился в тёплую, кристально-чистую воду. Поплескавшись
 вдосталь, Сергиус растянулся на песке, подставив спину ласковым лучам, и приятно
 расслабился...
  Он проснулся от лёгких прикосновений трепетных пальцев, скользящих по спине и ягодицам.
 Это пришла она - Агриппина. Молодая женщина была совершенно обнажена и божественно
 прекрасна - вынужденная жизнь впроголодь и аскеза не испортили эту красоту, но, наоборот,
 придали ей атлетические черты, грацию и силу. Ливий почувствовал, что лежать стало
 неудобно - мужская плоть налилась кровью и упёрлась в песок...
 - Пойдём, центурион, поплаваем вместе! - Агриппина мягко улыбнулась, - я хочу
 отблагодарить тебя, но не за вино и колбасу, а за доброту твою и благородство!

  Они любили друг друга долго и страстно - сначала прямо в воде, потом на прибрежном
 песке, потом ещё и ещё, пока, вконец обессиленные, не уснули в объятьях в том самом гроте,
 убежище изгнанниц...
 Нежный поцелуй в губы опять пробудил Ливия.
 - Просыпайся, мой милый командир, крылатая Аврора в своей колеснице скоро появится
 на небосводе!
 - Венероподобная моя! - Сергиус хотел погладить девушку по груди, но та мягко отстранилась.
 - Тебе пора в порт и в путь, но что бы ни случилось в жизни, помни свою Агриппину!
 Ливий поймал её руку и вложил в неё маленький, туго набитый холщовый мешочек:
 - Здесь хватит на несколько месяцев хлеба и сыра, а может и вина...

  Очень странный, но не менее чудесный день закончился. Начинался новый...

  Сергиус Ливий в полной мере выполнил пожелание Агриппины: он помнил о ней всю свою
 оставшуюся жизнь. Воспоминания эти порождали смешанные чувства - любовь и нежность
 с одной стороны, горечь разлуки - с другой. И ещё время от времени накатывала тоска от
 безысходности и невозможности быть рядом с ней - будущая жена и мать императоров была
 недосягаема для простого центуриона...