На семи ветрах глава 3

  Глава третья

Солнце клонилось к закату. Неспешно Мария подходила к дому. Андрей уже вернулся с работы, как-то необычно рано. Стоял во дворе с полотенцем, перекинутым через плечо, в руках держал большую алюминиевую кружку. Бронзовый загар по пояс лоснился от пота. За последний год он сильно возмужал, раздался в плечах. Если бы это был Роман… Мысли о нём не оставляли. Увидев жену, Андрей расплылся в улыбке и пошёл навстречу.
                9
 Закрыв калитку, обнял и задохнулся от счастья: быть рядом с любимой женщиной, вдыхать её запах…
После замужества свои косы Мария стала укладывать в пучок уже без атласных лент, но любимой так и осталась её мудрёная причёска в виде короны, закреплённая между висками. Эта причёска особенно нравилась мужу. А сегодня после прогулки, разрумянившись, с этой причёской Андрею она показалась особенной. Обнявшись, они прошли вглубь двора, к большому двенадцатилитровому алюминиевому ведру с тёплой водой. За день солнце хорошо согрело ледяную колодезную воду. Баня топилась только по субботам, а среди недели это обычная ежедневная процедура. Мария шутливо сняла с плеча мужа полотенце, зачерпнула воду в кружку и начала поливать на руки, голову и спину мужа. Он, фыркая, как конь на водопое, смеясь, продолжал водную процедуру. За этими моментами родители Андрея любили наблюдать. Дай бог у них всё сладится.
В деревнях рядом с избами во все века находились постройки для животных. Это благодатное место для разведения мух. В избы летом на запахи пищи они слетались десятками. Из мухоморов для них готовились приманки, делались мухобойки, на двери вешали шторы, но они не отступали. С утра в избах начинали своё жужжание. На семейном совете Беляевы решили приготовление пищи вынести на улицу. Под навесом сделать небольшую печурку с двумя конфорками, поставить обеденный стол с лавками. Вечером при заходе солнца мух становится меньше, можно спокойно поужинать. Сказано ; сделано.
Мать семейства, Глафира Степановна, в этот день впервые приготовила ужин на свежем воздухе: мелкую молодую отварную картошку в чугунке и кашу «Сливуха». Такое название в деревне получила каша из пшена, сваренная в подсоленной воде, с добавлением мелко нарезанной картошки. По воскресным дням, но чаще только по большим праздникам, приправляли её ароматным подсолнечным маслом. Каша «Сливуха» для ребятни – деликатес, а если ещё с маслом… У них для неё было и своё название – каша размазня. Во время игр во дворах они с гордостью объявляли:
– У нас сегодня каша размазня!
Или громко, чтобы слышала на улице вся играющая в нехитрые игры детвора:
– Мамка зовёт, размазню есть.
И откуда-то отзывались сёстры и братья:
 – Иду, иду! – И бежала домой загорелая босоногая детвора, лишь сверкая голыми чёрными пятками.
Фёдор Иннокентьевич за семейным обеденным столом был немногословен. Вся трапеза его проходила, молча, со своей любимой деревянной ложкой, подаренной ему женой сразу же после рождения сына Андрея. Ей почти два десятка лет. За это время по краям черпало появились, пусть небольшие, но сколы, а в самой округлости ложки наметилась трещина. Ручка ложки когда-то была расписной, но со временем краска потускнела, а у края совсем исчезла, отполировалась пальцами хозяина. Это, пожалуй, самое ценное из вещей, что сохранилось от раскулачивания. Ещё сохранилось его нутро, нутро хозяина. Отнять его непросто. После раскулачивания, через некоторое время, для своего семейства он поставил избу. Пусть не пятистенка, но с амбаром и хлевом для скотины, с небольшим для неё загоном. Делалось всё с оглядкой на местное начальство. На фронт его не взяли. Хромал с детства на
                10
 правую ногу. Всю войну был представлен к конюшне. Позже на должность конюха взяли молодого парня, а ему доверили вести учёт на колхозном складе.
Старший сын Павел всю войну прослужил в охране военного завода, который вывезли за Урал. Развернули его в открытом поле. Ещё не имея ни стен, ни крыши, он начал выпускать продукцию для фронта. Во избежание диверсий завод хорошо охранялся, но попытки были, и не одна. Во время задержания злоумышленников здесь, как и на фронте, погибали солдаты. Он не раз обращался с просьбой отправиться на фронт, но его так и не отпустили. Знания по службе в охране, в одном месте, его не раз выручали от верной гибели. Вернулся домой старшим сержантом и двумя медалями «За отвагу». Младшего сына Фёдор Иннокентьевич любил больше, помогал ему во всех делах. Десятилетним мальчишкой при рубке дров для растопки печи Андрей повредил на правой руке три пальца. Они срослись, но сгибались плохо. Со снохой Марией общался мало. Как дела? Как чувствуешь себя? На этом и все разговоры. Беляевым нередко кто-то из кумушек, заботясь о справедливости ради, но чаще о не покое в семье, приносил какую-нибудь весть о Марии или её родителях. Вот и приходилось задумываться, но старались этим не волновать сына.
Кровать у молодых стояла в самом тёплом месте, сразу же за русской печкой, отгороженная сатиновой вишнёвой шторой в цветочек. Сверху её обрамляла такого же цвета оборка. Сбоку, вдоль самой кровати, украшал белого цвета подзор со сложно вывязанным узором ручной работы.
В приданое Марии входила ещё перина, две подушки, атласное ватное одеяло, тканьёвое покрывало, два набора постельного белья.
Июль подходил к концу. Ребенок Марии опускался все ниже и ниже, ближе к выходу. Перед началом августа приехали на телеге с гостинцами родители Марии. Привезли и самое необходимое на первое время для малыша. Побыли недолго, поговорили о том, о сём и уехали.
Глафира Степановна видела изменения в снохе, по её подсчётам ещё рано рожать, нет ещё и семи месяцев, да и грудь плохо наливается. Семья решила завести дойную козу, чтобы ребёнок не остался без молока, благо, по их улице такая продаётся. Переговорили заранее и с местной акушеркой.
В ночь на Ильин день, впервые за всё лето, над Гавриловкой появились тучи. Сильная гроза и молнии решили отыграться за всё лето. Разразился шквальный ветер с дождём. У Марии в полночь начались схватки. Дождь не переставал. Будущий отец переживал за Марию, она корчилась от боли. Мать суетилась, рано ещё ребёнку появиться, но тут уж ничего не поделаешь. Растапливала печь, чтобы нагреть воды для принятия родов. Акушерка жила в самом конце их длинной улицы, да ещё этот несмолкающий дождь. Фёдор Иннокентьевич, как мог, быстро поковылял на конюшню, нужно было договориться со сторожем на счёт лошади, надеясь на то, что тот не откажет по старой памяти. Тут такое дело… Через полтора часа акушерка была доставлена. Вымыла с мылом тщательно руки, вытерла их новым рушником из сундука, что приготовила Глафира Степановна, и пошла,
                11
осматривать роженицу. Мария ходила по избе и стонала. Андрей помог ей лечь в кровать, как требовала того акушерка, и ушёл в угол избы, где сидел отец.
Откинув у роженицы подол платья, было ясно, роды начались, показалась головка. Через несколько минут раздался крик ребёнка. Всё произошло быстро.
– У вас девочка, с хорошим весом. Вся в папу – светленькая. Запеленав наспех малышку, дали подержать молодому отцу, а потом вернули матери, положив её рядом. Мария улыбалась измученной улыбкой.
– Имя у неё будет Рая.
Но почему Рая? Как будто придумала это имя заранее. Так и стали к ней обращаться – Раечка. Через два дня Андрей пошёл в сельский совет выправлять для дочери свидетельство о рождении. Ещё до его женитьбы друзья в подробностях рассказывали, что произошло у Марии с Романом и тот случай про амбар. Но Андрей отвечал, что никому не верит, а сам был в тайне рад, что всё так случилось. Рад этой малышке, которая родилась, связала их в одну судьбу. Он точно знал, что Мария, обернись события по-другому, никогда бы не вышла за него замуж. А теперь он может её обнимать, целовать, ложиться с ней в одну постель. Любовь его к ней безгранична, и он всем сердцем полюбил ещё не родившегося её ребёнка.
– Имя Рая ей не подходит, она проводник моей любви. Она сама любовь! Моя любушка!
Шёл сорок восьмой год двадцатого столетия.
– История зарождения малышки непростая, да и сам я сын бывшего кулака, как жизнь повернёт, неизвестно, – рассуждал Андрей.
Простые люди вели себя и в то время по-разному. Кто-то писал анонимки на друзей, беря грех на душу, а кто-то рисковал собой во имя спасения другого.
Так в семье Беляевых хранилась справка, отпечатанная на машинке, с синей печатью: Беляев Андрей Фёдорович не является, сыном кулака. Вот и сегодня в метрике, в строке, где должна стоять фамилия отца Беляев у дочери, как будто нечаянно закралась в его фамилию ошибка. Вместо буквы «е» прописана буква «и» – Биляева. Даже дома вначале не обратили на это внимание, потому что дочь и внучка с этого дня стала носить имя – Люба.
Никогда и ни в чём не перечащий Марии, своей Манечке, Андрей, сегодня такое сотворил. Обнимая жену, улыбаясь, он пообещал:
– Вторую дочь обязательно назовём Рая.
С этого дня отношения Марии к Андрею совершенно переменились. Все командуют её жизнью, как хотят! По этому поводу она устроила скандал со слезами, после которого домашние боялись, что у неё пропадёт материнское молоко. Родители не знали, как сгладить этот конфликт.
Через две недели, как только получилось со временем, приехали родители Марии, брат Василий и сёстры: Настя с сыном и Аня. Любовались малышкой, её васильковыми глазами. Под чепчиком виднелась небольшая русая чёлка. Всё семейство Дымовых имели чёрный цвет волос. Слава Богу, всё устроилось. Им было невдомёк, что Андрей с самого начала, в отличие от своих родителей, знал этот секрет.
Земля слухами полнится. Народное радио по новостям из «уст в уста» работает исправно. Накануне тайно, через посредников с Крестов для Марии передали шёлковый цветной
                12
 шарф. Принесла его Дымовым женщина, как выяснилось, тоже из ссыльных. Из расспросов Степанида Ильинична узнала, от кого подарок. Это была бабушка Романа, Раиса Львовна. В происходящее мужа она не посвятила, пришлось сказать, что купила за внучку Марии подарок от всей семьи.
В Гавриловке приехавших родственников посвятили во все подробности последних новостей, и что их очень расстроило, то как получилось с именем малышки. Только Мария знала, почему выбрала такое имя, имя бабушки Романа. Теперь это знала ещё и её мама.
После изменения имени дочери Мария какое-то время никак её не называла. В доме часто стали видеть, что она плачет. И к малышке стала относиться как-то прохладно. У неё не получилось полностью сохранить память о любимом, как ей этого хотелось. Сердце не отпускает её любовь, всё ещё больше запуталось. Она всё время боялась, что не справится с собой, сорвётся и злилась до отчаяния на внимание и заботу Андрея.
Видя такое положение семейных дел, родители предложили ей поехать с ними в Раёво. Погостить какое-то время. Мария сказала, что тоже очень соскучилась по всем вам. Выручил муж.
– Поезжай, а я буду приезжать, как смогу.
Марии помогли собраться. После коротких проводов повозка тронулась. Августовский день заливал солнцем всю округу.