На семи ветрах глава 8

Глава восьмая

За все годы семейной жизни Андрея и Марии с родными виделись нечасто, хотя жили от них не так далеко. От села Тельновых, Анны и Василия, не более ста километров, но до них трудно добираться. Общественный транспорт не предусмотрен. Летом – телега или велосипед. Зимой – сани. Грузовая машина, если только попутная. Легковую? Так кто её в этих краях видел? Если только председательский «газик»…
Брак в жизни Анны с Василием подходил к концу. Василий хотел детей, но Анна всегда была против этого. Было несколько беременностей, но все они прерывались. Возможно, видела, сколько работы у Марии с детьми. Возможно, были какие-то другие причины. В сорок лет, когда брак рушился, было уже поздно, забеременеть она уже не могла. Из всех детей семьи сестры Анна привечала только Любу, как крёстная. Когда племянница была ещё дошкольного возраста, Тельновы нередко приглашали её к себе на время пожить. Родители соглашались, и Андрей привозил дочь и зимой, и летом на какое-то время. Девочке нравилось бывать у них: светло, тепло, тихо. Особенно обеденный стол, покрытый ярко-синей скатертью с морозными узорами. Для каждого белые с рисунками тарелки, деревянные расписные ложки. Для неё ложка была поменьше. Она была такой аппетитной, что даже пустую её так и манило положить в рот. Каждый раз хотелось проверить на зуб, нарисованные на ней аппетитные ягоды, что вскоре та становилась обглоданной. Меняли на другую ложку, объясняли в очередной раз, но не помогало. Ягоды проверялись и проверялись на вкус.
Тельновы покупали ей подарки, сладости. Анна научила её вышивать крестиком на вафельном полотенце цветным мулине, учили букварь. Люба с её помощью узнала все буквы алфавита и начала читать по слогам, учила стихи. Анна не работала все пятнадцать лет замужества, а когда приезжала крестница, всё время посвящала ей. Как-то вечером в голландке тушилась с картошкой куропатка, Анна с крестницей смотрели на огонь, разговаривали, и время от времени снимали пробу на готовность ужина. Вдруг Анна спросила:
                34
– Любушка, а ты можешь меня называть мамой?
– Мамой? – удивилась племянница.
– У меня уже есть мама.
– А две мамы даже лучше.
– Как? Я не могу. Так не бывает. Была крёстная, тётя Аня, а потом – мама…
– А ты попробуй завтра с утра, как проснёшься. Хорошо? Попробуй!
Куропатка приготовилась, вкусно поужинали. На третье был черничный кисель и вкусная булочка. Василии в эту ночь где-то ловил браконьеров. Спать легли, обнявшись, в одной постели. Наутро запах блинчиков, и голос дяди Васи разбудил Любу. Вспомнив вечерний разговор с крёстной, ей так захотелось сделать что-нибудь приятное. Блинчики теперь со сметаной!
Так вкусно пахнет! И она громко сказала:
– Мама, я хочу блинчиков!
– И ничего страшного, – подумала она, ; не могла, а вот и смогла.
Дядя Вася был удивлён:
– Мама?
– Лучше же, когда две мамы, правда, дядя Вася.
И тут в дверях, без стука, неожиданно, улыбаясь, появился Андрей. Лето подходило к концу. Дочери в этом году идти в школу, нужно покупать письменные принадлежности и форму, которую нужно обязательно примерять.
– Как удачно я приехал! Прямо к блинам!
Дочь в ночной сорочке, босоногая кинулась ему на шею.
– Папа! Папочка! Ты приехал!               
– Домой поедем? Нужно готовиться к школе. Платье будем покупать.
Люба радостно выпалила:
– Так мама уже заказала. Сегодня должны привести в магазин. С меня мерки снимали.
– А я об этом ничего не знаю.
– Мама, скажи папе об этом. Скажи!
– Какая мама? Это же твоя крёстная, тётя Аня.
– А теперь у меня две мамы. Это хорошо?! Правда?!
Анна почувствовала неловкость.
– Мойте руки и за стол. Любушка, доченька, тебе надо умыться.
Папа поливал ей на руки, она с серьёзным видом чистила зубы. Позавтракав, они дружно пошли в магазин, куда вчера вечером подвезли товар из райцентра.
Василию с самого начала не понравилась эта утренняя история. Он так хотел иметь хоть одного своего родного ребёнка, но не сложилось, а Любушку, как мог, баловал. Её тумбочка всегда была доверху заполнена трёхрублёвыми купюрами, это был их секрет. У неё хорошо шёл счёт по три единицы. Считала за тридцать. В ;магазине сама рассчитывалась за покупку. На них она покупала халву, брошки, часики, бусы и многое другое. После покупок стопка денег уменьшалась, она открывала дверцу и говорила:
– Смотри, у меня уже она не полная.
– Так мы её сейчас пополним, – доставая из кармана деньги, дядя Вася пополнял казну.
– Спасибо, спасибо, – крепко обнимая, целуя его в щёки и колючие усы, повторяла Люба.                35
Для него такая детская благодарность была очень дорога, понимая и жалея в очередной раз, что он не папа. Придёт время и её снова заберут домой. Почему, почему Анна не хочет иметь детей? Раньше она так этого хотела! Может быть, у неё кто-то есть помимо меня? А он не свободен, а она ждёт его? Почему всё так?
Магазин находился на противоположном конце села, недалеко от их дома, метрах в трёхстах. Любочка так и щебетала, теребя банты в своих косичках. Кривая улица с названием Лесная так и пылила лесовозами. Проезжая дорога, укатанная машинами, была ровная, но им приходилось сворачивать на тропинку, где не очень удобно было идти всем рядом и разговаривать. Малышка успела рассказать два коротких стихотворения о лете и зиме. Вскоре увидели сам магазин. Он располагался в большом бревенчатом доме, который был в своё время при раскулачивании отобран у купца Прохора Телесовского. Постройки со всем имуществом забрали, где он сам, неизвестно, но название села, когда-то названное его именем, так и осталось, – Телесовское.
Путь подходил к концу, хорошо стала видна ярко-красная вывеска.
 – Магазин, – по слогам прочитала Люба.    
Бывать в нём ей нравилось: оказывается, есть столько вещей, о которых она не знала, а они кому-то зачем-то нужны. Сегодня на вешалках развешана и одежда для школьников.
– Сколько платьев! – воскликнула она.
– Будем примерять, – сказала крёстная. И ещё нам нужно два фартука, чёрный и белый, и не только…
Сначала надели платье, которое заказывали по меркам, но подошло ей другое, на размер больше, с двумя наборами воротничков и манжет, затем примеряли поочерёдно белый и чёрный фартуки. Взрослые, одевая её, любовались взрослеющей девочкой.
К ним добавился синий портфель, с застёжкой серебристого цвета. Чёрного цвета ботинки, красные сандалии, майки, чулки, трусики. Атласные ленты четырёх цветов: белые, коричневые, голубые, красные. Тетради, краски, карандаши, две точилки, на всякий случай, вдруг одна потеряется. И, конечно, её любимая халва, почти три килограмма. Все покупки оплатил Василий. Когда она ещё приедет? Он скучал по этой ласковой, доброй и доверчивой девочке.
– Это тебе подарок от нас с крёстной. Старайся учиться хорошо. Обещаешь? – говорил он, обнимая малышку.
«Обещаю, обещаю – радовалась стольким подаркам Люба и подумала: «Я буду стараться. Сколько подарков к школе! Получается, школа ; это важно. Здорово!»
Больше к Тельновым Люба не приезжала. Дядя Василий ушёл к женщине Валентине, которая жила в другом селе. Она родила ему сына и дочь, но до конца своей жизни он не мог забыть свою первую осознанную любовь, с которой жизнь, не по его воле, так и не задалась. Анна жила одна, такого заботливого и любящего мужчину она оценила позже. Слишком поздно. Беззаботная жизнь её закончилась. Жизнь продолжалась с такими же неустроенными по жизни мужчинами, как и она. Позже стала прикладываться к рюмке, а всё так красиво начиналось…



                36